Глава 9 Конец Мишке.

Рос Мишка в адыгском ауле неподалёку от берега Кубани среди адыгской детворы. Даже среди аульских ребятишек Мишка выделялся слишком тёмной кожей цвета старой меди. Мать выучила Мишку французскому и английскому языкам, но русскому языку выучить как-то позабыла.  А среди адыгов Мишка прекрасно и без неё болтал по-адыгски.

   Как-то раз гуляли мальчишки возле реки Кубань. Именно к Мишке подошли какие-то мужчины средних лет и стали Мишке объяснять, что его мать не просто так вчера уехала в город Екатеринодар. Что там его мать уже и убили. И что там её уже и похоронили. А приехали они за её сыном не просто так, а так как Мишка сын турецко-поданного француза, а они родные братья этого турецко-поданного француза и приходятся Мишке родными дядями. А чтобы их любимого племянника Мишку не убили, как и его мать убили эти русские, то надобно незамедлительно Мишке ехать с ними в Турцию, чтобы потом отомстить за свою маму.

Уже позже, когда хватились Мишкиной пропажи, то от остальных детишек взрослые ничего не смогли добиться вразумительного, кроме того разве что, что дети показывали в сторону реки Кубань и говорили, что Мишка уплыл вниз по течению к папе. Значит, ребёнок упал в воду и уплыл вниз по течению. Обыскали реку вниз по течению, но тела утопленника так и не нашли. Когда приехала Мишкина мать из Екатеринодара, то она молча выслушала несколько раз рассказ о произошедшем несчастье, расспросила ещё разочек этих детишек, видавших, как уплыл Мишка к папе, и, не проронив ни слезинки, так же молча, уехала из аула обратно в Екатеринодар.

   А Мишку «родные дядьки» вывезли в Турцию и отдали учиться в медресе, объявив Мишке на прощание, что его турецко-поданный папа-француз давно умер.  И больше Мишка их никогда и не увидел.

   Чему там научился Мишка в том медресе, вряд ли ему когда-то пригодилось в жизни, но на Мишкино счастье в том же медресе учился мальчишка из крымских татар. И Мишка с ним сдружился. И когда богатая семья этого татарского мальчика решила забрать своего сына из ваххабитского медресе и дать своему сыну вполне современное европейское образование, то, по просьбе мальчиков их не разлучать, эта семья решила забрать с собой в Россию своему сыну товарища из Турции, нищего мальчика-сироту для их совместного обучения. Вот так и вывезли безродного Мишку в Крым. Там Мишка неразлучно находился со своим другом в ауле крымских татар. 

   После революции 1905 года царское правительство решило дать крымским татарам некое подобие своей государственности. А для восстановления этой государственности  надо было бы как-то ещё «сделать» крымского хана или хан-гирея, как тех ханов издревле называли. А как это действие произвести, если последний хан-гирей был отравлен ещё во времена царствования Екатерины Великой алмазным порошком, добавленным в чашку кофе?  То была достойная смерть для восточных владык, и умер этот юноша в страшных мучениях. 

Тут надо вроде бы назначать нового крымского хана через турецкого султана, но это уже не входило в интересы Российской империи, да и с потомками турецких султанов в Турции тоже  было очень негусто. Поэтому решили избрать себе нового хана из своих же крымских татар. Вот и перебирались во всех знатных семьях татар, но выбор пал не на самую знатную или богатую семью, а на самую преданную царскому самодержавию семью. На семью этого самого мальчика, с которым дружил Мишка. А дальше случилось вот что, старшего сына и наследника родители побоялись «отдавать» в ханы, а вот одного из младших своих сыновей всё же решили «сделать»  ханом. И выбор пал именно на Мишкиного друга. Так Мишка стал приближенным к особе почти королевских «кровей».

А так как этому хану и образование надо было дать подобающее чину, то и определили богатые родители обоих юношей в кадетский пажеский корпус. Вот и повезло Мишке, что хоть какое-то образование мог бы получить. А в то время в царской России действовал ценз осёдлости, по которому иноверцы не могли получить вид на жительство, так и на образование в главных городах Российской империи. Так и очутился Мишка вместе со своим другом в Одессе. Сначала учился вместе с ханом в корпусе, а потом невезучего Мишку де Гадля из этого корпуса выгнали «за кражи». Вот надо же, сколько лет они прожили вместе с ханом и ничего у этого хан-гирея никогда и не пропадало. А в корпусе у хана стали пропадать и вещи, и деньги, и драгоценности. А там еще какой-то абхазец Гоги вдруг и показал на Мишку мол, де он видел у Мишки пропавшие у хана вещи. А при обыске у того Мишки и действительно нашли кое-какие безделушки из вещей хана. Вот  ещё какой клептоман оказался этот невезучий Мишка.

Но сам хан-гирей вдруг стал извиняться перед Мишкой, что этого его старинного друга оклеветал его какой-то недруг. Но было уже поздно. Мишку вышибли из корпуса на улицу. Но сам Мишка этому вовсе не огорчился, что оказался в нищете на улицах Одессы. Но Мишка не просил себе подаяния на пропитание, а отправился исполнять свою мечту стать авиатором. Прибился к каким-то авиаторам и его допустили к починке аэропланов и всякой другой технике. Вот тут-то и оказалось, что у Мишки талант чинить всё металлическое, что должно двигаться. Механик от рождения оказался этот Мишка, а вовсе не зубрилка какого-то писания, типа Корана или Библии.

Там и первая мировая война началась, и Мишка стал совсем никому ни нужным с его турецко-поданным отцом французом. Близко к армейским авиаторам этого французско-турецко-поданного Мишку тогда и не подпускали в Одессе.

         Вот, пока высокородные лоботрясы получали хорошее высшее образование, Мишке пришлось работать. Авиатором он не стал, но стал слесарем-механиком по обслуживанию аэропланов и автомобилей. Кроме всего этого, у Мишки проявились и недюжинные способности к игре в преферанс. Но это вовсе не означало, что Мишка всегда выигрывал в карты, как мошенники в своё обогащение. Просто Мишка всегда заранее знал, кому достанется выигрыш на сей раз, ещё даже и до раздачи карт. И до начала процесса игры Мишка показывал игрокам каким-либо предметом на того, кто обязательно выиграет в этой игре. 

За эту свою способность Мишка получил свою одесскую кличку карточного бога, бога преферанса. А ведь среди преферансистов ещё и через сто лет пользовался популярностью амулет на игрецкое счастье: фотография юного улыбающегося Мишки, сделанная когда-то ещё в Одессе.    

         Вот пришло время февраля 1917 года. Как-то по ранней весне зашел Мишка проведать своего старинного друга хан-гирея. Этой встрече с Мишкой хан-гирей несказанно обрадовался, так как скоро заканчивал своё обучение и по выпуску должен был быть отправлен на фронт командиром в действующую царскую армию, чего этот названный хан-гирей  не только боялся, но и ненавидел всею своею душой, вместе с самим царизмом. 

Только встреча эта была прервана опять тем же самым  бесцеремонным абхазцем Гоги. Вместе с лютеранином по фамилии «Мо-ен» (фамилию намеренно искажаю) стал Гоги дразнить Мишку тем, что этому нищему Мишке якобы «слабо» сыграть с этими будущими царскими офицерами в преферанс, несмотря на то, что Мишка слывёт карточным богом. Всё равно, что в шулерстве обвинял нищего работягу Мишку. Вот Мишка де Гадль и согласился на карточную игру при моральной поддержке хан-гирея, несмотря на то, что в корпусе были запрещены все азартные карточные игры по военному времени. 

Вот и расселись глупые парни вчетвером «писать пулечку» к возмущению всего одесского корпуса. Но, к всеобщему удивлению, ими на кон были поставлены вовсе не деньги, а именно сам немецкий кайзер. И кому же мог достаться кайзер? А кому этот кайзер вообще-то мог  понадобиться? И за каким чёртом? 

Вот Мишка и рассудил, что лютеране к лютеранам и выигрыш сразу же направил к лютеранину, к своему знакомцу по фамилии Мо-ен. Он же и поставил на кон этого кайзера? А когда розыгрыш свершился, то этот абхазец Гоги непредсказуемо пришел в неописуемую ярость. Стал требовать от Мишки поставить на кон всю свою (якобы Мишкину) Великую Гималайскую Шамбалу. А поскольку Мишке совершенно неизвестно  было, что за предмет сей такой таинственный эта Шамбала, к тому же ещё и какая-то Гималайская, да ещё и в Великом Гималайском виде, то Мишка и решил отдать этому Гоги то, что сам не знает что. И Гоги выиграл эту игру, чему Гоги внезапно сам немало огорчился. 

Но Гоги отчего-то вдруг стал азартно ставить на кон свои два пальца. Ну, эту ставку совсем никто бы и не смог бы никак правильно расценить. 

Вот Мишка и подумал, что это может быть только что-то из области восточной науки о сексе.  Ну, на кой ляд ещё кому-то могли понадобиться чужие два пальца? 

А наука о сексуальных утехах кому всего нужнее? Конечно же, обладателю восточного гарема. А гарем из всех присутствующих мог быть только у крымского хана. И этот выигрыш незамедлительно достался хан-гирею к великому неистовству Гоги. А Гоги совсем с ума сошёл от своего проигрыша. В полном неистовстве он отрубил себе два пальца на правой руке и бросил в лицо хану. Тут сбежались и все незаинтересованные в карточной игре свободные лица для сочувствия и медицинской помощи неистовому абхазцу.

А как только унялась суматоха и остановили кровотечение, то этот Гоги, подумавши и успокоившись, объявил окружающим, что ему доподлинно неизвестно,  уж точно ли он отрубил те самые нужные проигранные пальцы хану? И Гоги отрубил себе ещё и два пальцы и на другой руке. И эти обрубки опять полетели в лицо хан-гирею.  Тут уже и самому Мишке стало ясно, что что-то не так этот абхазский Гоги хочет от карточной игры. 

И когда Гоги потребовал от Мишки поставить на кон ещё и всё своё потомство в вечное рабство, то Мишка наконец-то догадался, на что идёт эта игра и отдал Гоги весь свой этот проигрыш.  Конечно, в царской России, где рабство было отменено только в 1861 году, (где русский русского продавал и покупал как скот), такая ставка прозвучала как-то очень уж жутко. Но ведь там же играли парни вовсе не русского дворянского происхождения.  И этот иноверец  Мишка наконец-то догадался, что у Гоги есть какая-то девушка, и Гоги хочет и требует от него в карточной игре, чтобы Мишка на ней женился. И всё его, Мишкино, потомство от этой свой жены будет в вечном рабстве перед своей матерью и сватом Гоги. И неуёмный абхазец Гоги сразу успокоился на этом своём выигрыше в непонятной современникам карточной игре. Удовлетворил его, значит, Мишка. И вроде бы как все должны бы вроде как успокоиться?

Но тут вдруг, оскорбленный отрубленными пальцами Гоги в своём лице, крымский хан-гирей стал требовать продолжения игры, внезапно поставив на кон всё своё крымское ханство-гирейство. Вот тут уже удивились все окружающие, кроме Мишки де Гадля. Тут уже Мишка рассуждал так. Лютеранину восточное ханство вроде как совсем и ни к чему, а представить шестипалого абхаза Гоги в роли крымского хана, совершено не было никакой возможности.  И Мишке пришлось избавить хан-гирея от ненужности своего ханства, и, как никому не нужный выигрыш, крымское ханство Мишка забрал именно себе. Ну, не таскать же на себе это выигранное крымское ханство Мишке потом придется?

   Сразу по окончании игры был арестован только один шестипалый Гоги за членовредительство, так как тогда всем было понятно, что карточная игра вовсе не была на деньги и никоим образом не была азартной. Это  молодые люди разыгрывали в карты своих невест, кому на ком жениться предстоит. Тем не менее, впоследствии большевики, пришедшие к власти, доказывали малообразованному народу, что эти высокородные сынки настолько деградировали, что проигрывали в карты не только свои состояния и свои титулы, проигрывали даже своих детей, свои семьи в вечное рабство, свои детали тела отрубали и проигрывали. Настолько мол, де они были подвержены диким карточным азартным играм.

   А абхазца Гоги впоследствии этой знаменитой игры отдали под трибунал и приговорили к расстрелу, от которого Гоги избавил октябрьский переворот 1917 года. После освобождения, прямо из тюрьмы Гоги отправился служить в Красную армию, где и встретился со своим старинным другом, бывшим хан-гиреем, уже служившим в Красной армии командиром. 

         А вот Мишка тогда был сильно озадачен результатами этой загадочной карточной игры, и понимал, что тот Гоги издевался над ним из-за его, Мишкиного, происхождения. Ведь Мишке совсем ничего не было известно о своём происхождении, кроме того, что он сын турецко-поданного француза. Темно-желтый цвет кожи мог ему достаться и от матери, которую Мишка совсем не помнил. Но то, что она из какого-то дикого туземного племени, обитающего где-то в регионе реки Кубань, это Мишка как-то ещё помнил. Но вот откуда у Мишки фамилия такая странная: де Гадль? Неужели от турецко-поданного француза-отца? Но ни во Франции, ни в Турции никаких «де Гадлей» отродясь не водилось. Вот с этим вопросом Мишка и стал разбираться, пока кто-то ему не сказал, что когда-то слышал, что на острове Суматра в конце 19 века служили два французских офицера с такой же редкой фамилией, и наверняка кто-нибудь из них и есть Мишкин папа. Вот Мишка и решил отправиться на остров Суматра на розыски своих папочек. А перед тем  ему совсем не помешает посетить могилу своей матери где-то на Кубани.

   Вот и разгадка появления весной 1917 года в захолустном городишке Екатеринодаре нищего молодого человека приятной наружности в желтых ботинках на босу ногу, в пиджаке и в авиационной кепке и совершенно безо всякого багажа. А зачем Мишке багаж, если впереди лето, а ему предстоял переезд в жаркие страны, на остров Суматра? Поэтому путешествовал Мишка налегке, намереваясь впоследствии наняться матросом-механиком на какой-нибудь корабль, идущий до Суматры.

          По прибытии проездом в уездный городишко Екатеринодар Мишке надо было отметить своё прибытие в полиции. В то военное время в царской России это было намного проще, чем сейчас. Несмотря на военное время, надо было только доложиться уряднику: зачем и с какими целями прибыл в новый район проживания. И никаких проблем с «прописьками», регистрацией на жилой площади помещения  миграционными услужбами и прочей дурацкой совдеповской бюрократией по ограничению свободы российских граждан по переезду к месту нового постоянного или временного жительства не возникало в полиции. Россказни Ильфа и Петрова о якобы свободном перемещении Остапа Бендера по просторам Советской страны не имеют под собой никакого основания. Достаточно сказать, что в то время и паспорт люди не могли себе свободно получать, а без паспорта только в Гулаг и сможешь доехать, как враг «народа».

Как полицейские выслушивали рассказ Мишки де Гадль о цели его прибытия в Екатеринодар? Сначала насторожились, что это за сын турецко-поданного француза де Гадля прибыл из Одессы посетить могилу своей матери, наверно могилу Заремы де Гадль? Так как эта Зарема уже давно убыла из Екатеринодара в неизвестном направлении задолго до ареста своей дочери Мари…   Но не слишком ли этот молодой человек молод для сына Заремы? Наверняка, перед ними какой-то аферист, типа такого, как Ильф и Петров описали мошенников «детей лейтенанта Шмидта» в «Золотом телёнке». Вот урядник и насторожился, кто же перед ним в действительности. 

Но когда Мишка стал объяснять, что посетить эту никому неведомую могилу матери он хочет по пути на остров Суматра, где он собирается ловить «своих бабочек», тут у урядника совсем «крышу снесло» от хохота. Значит тот Мишка энтомолог, так полицейские и записали Мишку в энтомологи. А ведь Мишку тогда сильно обидела реакция полиции на его рассказ о своём вполне естественном желании посетить могилу матери проездом на остров Суматра. И оттого разволновавшийся Мишка просто оговорился, он хотел сказать «искать папочек» о двух де Гадлях на острове Суматра, а вместо папочек, у него получилось «бабочек». Вот урядник и подумал, что Мишка едет на Суматру «бабочек ловить». Что так и записал. А тогда в полиции, воспитанный в традициях ислама, Мишка понял только то, что смеются якобы над его матерью, намекая на Мишкину незаконнорождённость от падшей женщины, на что Мишка  очень сильно обиделся.

Это потом уже околоточный кое-как догадался, что перед ними сын Мари де Гадль, тот самый, что когда-то утонул в реке Кубань ещё вовремя революции 1905 года. И стал объяснять визитёру, что ребёнок у его матери утонул ещё в 1905 году. Вот поэтому и не везет этому Мишке, как утопленнику! Незачем ему ехать ни на какой остров Суматра, так как его мать никогда там и не бывала, и забеременела Мишкой здесь же, в Екатеринодаре. И могилу матери Мишке посетить тоже не удастся, так как нет никакой могилы его матери в Екатеринодаре, так как по последним сведениям о ней, она была жива и здорова на момент её ареста. Его мать осудили на каторгу сразу после Мишкиного «утопления» за то, что родила Мишку от государственного преступника. Правда, общественность стала возмущаться, что за преступление такое странное против Российской царской власти: родить ребенка от какого-то Нана Сахиба, преступника против Англии, пусть даже с государственным преступником эта баба имела половую связь.  Что за чушь такая, считать половую связь с английским преступником  Нана Сахибом политической, и подрывающей основы государства Российского. Поэтому каторгу его матери заменили ссылкой в Сибирь, как политически неблагонадёжной женщины в своей половой связи с давно пропавшим неизвестно где Нана Сахибом. А может, вовсе и не было никакого Нана Сахиба в Екатеринодаре? Но, наверняка, вот скоро Мишкина мать обязательно вернётся в Екатеринодар, так как власть уже переменилась. А где  искать ответы на Мишкины вопросы о его папе? Не на могиле же Александра де Гадль? И фамилия Мишки де Гадля оказалась только девичьей фамилией его матери, Мари Александровны де Гадль.

Снял Мишка себе маленькую комнатушку для жилья у каких-то местных жителей и устроился на работу механиком, ремонтировать автомобили. Работы в то время у Мишки было немного, как и немного было и автомобилей в Екатеринодаре. И  Мишка зачем-то зачастил за реку Кубань в Адыгею. Так как никто не мог понять, что там Мишке могло понадобиться от тех адыгов, поэтому и решили, что этот Мишка де Гадль занимается в Адыгее этнографией. Описка, значит, была у урядника. Так дальше как-то «этнограф» сократился до просто графа. И графский титул прилип навечно к Мишке. Тогда ещё белые были в Екатеринодаре. Конечно, нашлись добрые люди в Екатеринодаре, что помнили о происхождении его матери Мари и посоветовали искать Мишке ответы о своём происхождении в Адыгее у родственников его матери, бабушку Зарему там поискать. 

         По своему прибытию в Адыгею, Мишка перво-наперво выяснил, что этот адыгский язык вдруг ему откуда-то оказался известен настолько, что Мишка сразу смог на нем и говорить и прекрасно изъясняться. Вот и стал Мишка в Адыгее выяснять всё о Дегадлях. А тут к нему сами отставники и обратились. Ведь царская власть уже пала и им нечего было опасаться за свою доблестную службу на благо Франции. Вот и стали отставники рассказывать Мишке о де Гадлях всё, кто что знал. А вести по Адыгее распространяются ещё быстрее, чем телеграммы. Тут нужно сказать, что Мишка никакой своей родни за Кубанью не обнаружил, но и месяца не прошло после появления Мишки в Адыгее, как до Мишки дошла весть, что встречи с ним ищет какой-то его родственник. Пришлось Мишке искать встречи с этим родственником, а при состоявшемся свидании Мишка узнал от него, что это его родной дядя по матери, и не только. Тот дядька  стал Мишке де Гадлю доказывать, что он ему как будто бы родной отец. Но этот дядька вовсе не отец Мишке, но вот Мишка является этому дядьке вовсе не племянником, а сыном родным. Поэтому в подкрепление своих слов этот дядька вручил Мишке огромную сумму денег в золотых монетах царской чеканки, чтобы его родной сын Мишка не бедствовал в тяжёлые времена перемен. Надо понимать, что кроме Микаэля де Гадля это не мог быть никто другой. 

Но Мишка тогда понял только то, что де Гадль является очень уважаемой фамилией среди адыгов и незамедлительно нашкодил. А адыгейскую девушку ему представили для его, Мишки, на ней женитьбы. Вот Мишка по своим медресовским познаниям по походке этой девицы и определил раннюю беременность у несчастной девушки, что прочили ему в жены. Но как же ей объяснить, что жениться Мишка на ней никак не хочет? Поэтому Мишка нашёл выход из создавшейся щекотливой ситуации. Вспомнив всё, что ему было известным о подвигах де Гадлей, вот это Мишка и стал объяснять несчастной беременной девице. Что это и есть самая уважаемая фамилия в Адыгее. И что всех по фамилии Дегадль должны настолько уважать в этой Адыгее, что девушку обязаны не только не ругать за её половую связь с кем-то из Дегадлей, а наоборот, она должна стать чьей-то почтенной женой потому, что она станет матерью ребёнка из рода Дегадлей. И что её муж станет особо почтенным аталыком этого рода. Как показало время, то этой девушке её половая распущенность сошла с рук настолько, что все остальные блудливые адыгейские девчонки стали на Дегадля навешивать свой блуд. А там и бабы постарше стали на Дегадлю и рождение детей в семьях навешивать.  Вот оттого и пошла адыгейская ловля Дегадля…

А когда белых в Екатеринодаре сменили красные, Мишка стал просто «настоящим» графом. Вот тут с Мишкой и случилась пренеприятнейшая история. Надо сказать, что после своей учебы в медресе, Мишка к исламу не хотел иметь какого-либо отношения, а уж о христианстве совсем не имел никакого понятия. А тут чёрт дернул какого-то краснодарского попа остановить Мишку де Гадля на улице. И  давай этот поп  жаловаться графу Мишке де Гадлю на притеснения церкви от советской власти. А Мишка на него смотрит и дивуется, какого чёрта этот мужик вырядился в бабское платье и пристаёт к мужику. А поп возьми да и пригласи Мишку к себе в церковь, ведь тот Мишка всё же настоящий граф! Мишка не стал разубеждать и приглашение принял. Так и привел поп того нехристя Мишку Гадля в алтарь и давай угощать церковным вином кагором. А времена тогда были тяжёлые и голодные. Закуски у обоих собутыльников никакой не было и их быстренько развезло. Батюшка и не заметил, как вино было выпито, а спохватился лишь тогда, когда на службу в церковь стал собираться народ. Какой-то был церковный праздник. Причастие, что ли? Тот праздник, когда батюшка одной и той же грязной ложкой каждому в рот суёт церковное вино. Вот то и случилось, что бросил поп Мишку одного в алтаре, а того Мишку уже давно давил переполненный мочевой пузырь по малой нужде. Вот Мишке и спроситься не у кого было по-маленькому. Выход из алтаря был только один, через зал, где полно народу. А поп  наказал Мишке строго-настрого из алтаря не показываться. Вот Мишка и придумал отлить в пустую чашку, из которой вино вылакали вместе с попом. А про то, как поп потом схватил эту чашку с мочой и побежал угощать народ в церкви, про это и так уже всё известно. Как Мишка выбрался из этой церкви и как отвязался от того попа, это уже не интересно. Только краснодарцы продолжали дразнить Мишку де Гадля «его» крымским ханством. А та история с попом как-то быстро забылась после второй мировой войны. А зря. 

   А когда пришёл НЭП в Краснодар,  Мишка удивил всех, что  открыл свою контору по торговле и ремонту автомобилей под названием «Рога и копыта». Находилась контора где-то в районе современных улиц Седина и Мира. А странное название получила оттого, что рога, как и копыта, в то время были никому не нужны, как и те автомобили, контору по ремонту которых Мишка открыл. Удивлялись только тому, откуда у Мишки деньги на покупку помещения для этого предприятия. Хотя в карты Мишка ни разу не играл, но всё одно предполагали, что Мишка выиграл в карты  деньги на этот свой бизнес. Завидовали, конечно, этому везунчику Мишке де Гадлю. 

Вот в Краснодаре «жил фартовый мальчику, который ездил побираться в город Нальчик, и возвращался на машине марки Форда. И шил костюмы элегантней, чем у лорда». Надо полагать, что Мишка привозил оттуда и машины на продажу НЭПманам в Краснодар. А вот откуда это ещё выражение, что Мишка «гвоздя забил»? А оттого, что Мишка не удосужился и замка себе купить на дверь в комнатушку, где жил. Уходя из дома, вместо замка, забивал входную дверь на огромный гвоздь. И, гость, пройдя по темной лестнице на второй этаж, на ощупь находил дверь в Мишкину комнату, ощупав которую в полной темноте напарывался на огромный гвоздь и объявлял, что Мишка гвоздя забил, уехал то есть.

А какие были переходные времена к НЭПу? Множество девиц из бывших благородных "институток" никак не могли себе сделать достойную партию в браке, только на мезальянс с рабочими и крестьянскими парнями могли рассчитывать. Но безработные девицы в революционно-легком поведении искали себе не только безбедное пристанище, но и вполне обеспеченного спутника жизни, да ещё и побогаче. Надеялись ещё, что какой-нибудь мужчина-чиновник  будет просто так её кормить и исполнять все её желания бывшей благородной девицы-бесприданницы лучше, чем при царской власти. Ведь коммунизм же настал для бесприданниц? Вот НЭП-ман Мишка не знал отбоя от навязчивых блудливых невест в огромных количествах, как особо успешный НЭПман. А эти девицы ещё и сами набивались к Мишке в гости без приглашения  и попадали на Мишкин гвоздь, как на своё личное оскорбление. За это впоследствии эти фантазёрки рассказывали свои невероятные сексуальные приключения в Мишкиной постели. Мол, де как честный человек Мишка обязан после такого на ней жениться. Все эти невероятные фантазии оскорблённых девиц вызывали не только рвотный рефлекс у бывалых проституток, но и опровергались с хохотом Мишкиными знакомыми мужского пола. И по свидетельству этих мужчин во время сексуальных приключений у тех девиц, в двери Мишкиной комнаты «гвоздь торчал».  Вот оттого и пошло насмешливое выражение: «А на вас, мадам, Мишка  де Гадль гвоздя забил.»

Вот и надо думать, что наверняка в Нальчике Мишка и встретился со своим старым знакомцем, шестипалым Гоги для исполнения своего проигрыша.

         Мне когда-то очень давно, в юности, приходилось слышать от осетин какую-то странную и маловразумительную «древнюю» легенду о каком-то абхазском князе Гоги и его трогательной заботе о какой-то бедной простой осетинской девушке. И о том, как этот князь ревностно оберегал честь осетинской девушки огромным ножиком, отдалённо напоминавшим осетинам рыцарский меч, и никому не давал в обиду. Поэтому все решили называть эту девушку не иначе как невестой этого князя Гоги. Но сомнений в её невинности ни у кого не возникало, настолько грозен был этот князь.       

          Надо понимать, что именно шестипалый Гоги дожидался  Мишку в Нальчике и немедленно в Нальчике познакомил Мишку с этой девицей и предоставил девушку полностью заботам Мишки де Гадля, после чего вдруг Гоги куда-то таинственно исчез на несколько лет. Вот Мишка и «побирался в город Нальчик», как думали обыватели, выигрывать в карточные игры деньги на покупку машин. А вместо того, ему пришлось, в конце концов, и жениться на этой «девушке-невесте Гоги» из Беслана. Ужас был тогда такой страшенный у тамошних обывателей, полагавших, что тот абхазский князь Гоги точно убьёт Мишку из-за своей «невесты». Пришлось молодым быстренько сбежать из Беслана. В Беслане  Мишкин тесть содержал духан и слыл обеспеченным человеком, но молодые не взяли даже приданое невесты, отказался Мишка. Впоследствии чего, позже стало известным, что Мишкин тесть-духанщик был ночью ограблен и убит. Заметно было, что перед смертью несчастного старика  пытали, значит, денег при нем не нашли. Хотя все знали, что у отчима Мишкиной жены деньги были накоплены немалые.

   В Краснодаре Мишка считался завидным женихом, и весть о женитьбе Мишки собрала множество любопытных поглазеть на Мишкину жену. Наверно, поэтому молодожены вскоре стремительно исчезли из Краснодара в неизвестном направлении, оставив Мишкиного компаньона в полнейшем недоумении, что же ему делать дальше? Так как тот компаньон сам не смог бы продолжать дело без Мишки, то ему пришлось срочно продать контору «Рога и копыта». А Мишкины деньги за продажу кому отдать? Наверняка Мишкиным кредиторам? Вот и стал обходить этот честный человек  всех возможных Мишкиных кредиторов, но выяснилось, что Мишка де Гадль никому не задолжал и деньги брать никто не захотел. Кто-то предложил разыскать Мишкину мать. И к удивлению Мишкиного компаньона, он нашел-таки семью Мишкиных родителей, преподавателей Краснодарского медицинского института им. Красной армии. Папа Мишки де Гадля оказался уважаемым профессором, а мать работала преподавателем в этом же институте и слыла известной коммунисткой. (Новую фамилию Мишкиной матери история как-то не сохранила, так как во вторую мировую войну здание института полностью сгорело вместе со всеми довоенными архивами.). Семья Мишкиных родителей деньги от компаньона приняла, хотя Мишкина мать даже не вышла познакомиться с Мишкиным компаньоном, принесшим Мишкины деньги и немалые по тем временам. Что это было, этот человек даже и не понял. Только долго удивлялся впоследствии.

А что тут понимать? Сбежал Мишка из Краснодара из-за скандала со своей матерью. Когда Мария Александровна, как только узнала родословную своей невестки, пришла в полное неистовство. Жена у Мишки оказалась ближайшей родственницей тех самых лютеран «Мо-енов», в отношении которых Мишкин отец Нана Сахиб дал клятву, которую теперь в отношении потомства от этой жены, Мишке невозможно будет исполнить. Внучкой пропащей веселой Мэри оказалась эта Мишкина жена. На родственницах же нельзя будет потом тем «Мо-енам» жениться?  И пошло-поехало. Пришлось Мишке бежать куда подальше от маменькиных нападок. И больше со своей матерью обидевшийся Мишка не увиделся до конца своей жизни. 

   А Мишкиной матери, потом долго пришлось разбираться с Мишкиным «потомством». Слухи об обеспеченности Мишкиных родителей расползлись по Краснодару. И к Марии Александровне началось паломничество из незамужних девиц с детьми, что родились якобы от Мишки де Гадля. Мария Александровна вынуждена была разбираться со всеми теми  сначала беременными девицами «от Мишки де Гадля», затем уже с  девицами с детьми «от Мишки де Гадля».  Всем, которым беременным девицам негде было жить и нечего есть, все пошли к Мишкиной матери. Вот это и был приют для одиноких мамаш. Впрочем, там принимали всех, без всяких доказательств личного знакомства с Мишкой де Гадлем. В конце концов, все «обесчещенные»  Мишкой девицы были благополучно пристроены, кто устроен на работу, кто обеспечен жильем, а кого и замуж отдала Мария Александровна. На ту благотворительность и сгодились те деньги от продажи Мишкиной конторы «Рога и копыта». А там уже и НЭП закончился.

  А сам Мишка тогда направился сначала в гости к каким-то родственникам своей жены в город Туапсе. Вот и оказался в доме  своего товарища по одесской карточной игре Мо-ена (того самого, что кайзера на кон поставил), у сына бывшего голландского губернатора с острова Суматра. И познакомился ещё и с дядюшкой жены, который его жене доводился не то дядей, не то двоюродным дедом или прадедом? Но тут ещё в их доме и весёлый Гоги объявился с шестью пальцами. И объяснил, что другой родни у Мишкиной жены не было, поэтому этот лютеранин и поставил её тогда на кон в той одесской игре, как невесту. А причем тут кайзер? А наследницей престола кайзера и была та самая немецкая принцесска, влачившей в старости жалкое существование в России. Мишкина жена приходилась внучкой старшей её дочери, непутёвой Мэри. А от какого русского слуги унаследовал сын той Мэри ярко- рыжие кучерявые волосы, то одному богу было известным. Мать этой Мишкиной жены совсем не знала, куда ей деваться после смерти своего жениха на дуэли, так как по осетинским законам считалась опозоренной, хоть руки на себя накладывай. А армянин духанщик из Беслана взял беременную осетинку себе в жены и растил её дочь, как свою собственную. Вот когда-то и обнаружил этот «артефакт» Алмасты Гоги и начал распределять роли в какой-то своей генеалогической игре по своему собственному усмотрению или недоразумению. Для начала исключил всякую возможность для нежелательных женихов жениться на этой девушке, объявив её своей лично Гогиной невестой, затем придумал отдать замуж за сына великого друга своей матери, чтобы этот его «друг» Мишка стал не иначе, как немецким «кайзером». Связь Гоги со своей матерью поддерживалась всегда через каких-то бродяг, приходившим к Алмасты «в услужение» в Абхазию. И наслушался этот мальчишка всяких приключений из чужих краев о том, что те бродяги сами никогда не видели и не знали. Сам Гоги слабо себе представлял, что же заставило мать его самого переправить в Россию? Поэтому решил «служить» этому Мишке де Гадлю верой и правдой. Для начала позаботился, чтобы Мишка никак смог бы оказаться на службе у русского царя, для того и вышиб несчастного Мишку де Гадля из учебного заведения, из военного корпуса на улицу перед самой войной. А там только осталось тому Алмасты дождаться, когда Мишка де Гадль женится на наследнице престола кайзера и … Что там ещё дальше спланировал этот Алмасты, к счастью, история как-то не сохранила.

         Обалдевший от всего этого престоло-наследного бреда Мишка не знал, куда ему деваться подальше от этого Алмасты с его «родственниками» от принца Гамбургского. Ведь Мишка все же учился в медресе и необучаемым кретином он не был. И видел тот Мишка очень прекрасно. И  быстро установил по внешним признакам человека, что этот Алмасты никак не может быть никаким родственником ни его, Мишкиной, жене, ни тем более семье сына этого голландского губернатора. Исключено тут всякое родство. Значит, и в медресе Мишку чему-то нужному смогли выучить. 

Оставалось каким-либо способом избавиться от этого буйно-помешанного на «геральдике» с «генеалогией» Алмасты. Что и попытался сделать Мишка де Гадль в ответ на Гогино предложение: молодым поселиться в доме у родственников Мишкиной  жены.  Заявил тогда Мишка, что мол, де хочет поселиться с женой в своём собственном доме, и поближе к своему родному дяде, брату Мишкиной матери. Вот тут и Алмасты загорелся. Где найти того дядю, чтобы поближе от него купить дом для молодых? И к приезду молодых он сам, Гоги, всё для них обустроит. И Мишке де Гадлю пришлось сказать адрес этого своего дяди услужливому Гоги.

На вокзале посёлка Лазаревский Мишку де Гадля с женой уже встречал Алмасты вместе с Мишкиным дядей. К приезду молодых Алмасты не только сторговал, но уже и купил дом с огромным садом в том же ауле за те же золотые монеты царской чеканки, которые всучил Гоги для своей падчерицы всё тот же отчим Мишкиной жены. И Мишка с Алмасты остались в поселке, чтобы официально оформить покупку дома. А Мишкин дядя повёз свою дорогую невестку, Мишкину жену, в аул, чтобы эта девушка отдохнула с дороги в его доме. Как потом вспоминали очевидцы, этот старик как будто опять стал молодым кавалером, так элегантно он перевозил свою невестку на простой телеге через горную речку в свой аул. И правда, эта девушка поразила аульчан своей красотой, В особенности аульчанки завидовали её роскошной длинной косе ниже пояса. И цвет волос необычный, светло-рыжий и волосы так красиво вьются. Привел счастливый старик в свой дом невестку и побежал по делам из  аула, искать скот для забоя и готовить свадьбу. Ведь свадьбу-то эти молодые так и не успели сыграть. В Беслане их просто расписались в "управе", а в Краснодаре праздновать было некогда из-за скандалов с Мишкиной матерью.

  Только у Мишкиного дядьки был, кроме трех старших дочерей, ещё и младший сын-дурак. И был тот дурак неженатым. Присмотрела себе этого дурака в мужья одна засидевшаяся в девках девица Саломея и отступаться от своего жениха не желала. Прознала, что отец этого дурака Сахида очень богат и возомнила, что всё богатство старика достанется его единственному сыну. Вот и желала выйти замуж только за Сахидку. несмотря на то, что родители обоих молодых были против этого «союза». А тут мимо её дома отец её жениха Сахида провёз в свой дом свою невестку. А кому эта невестка предназначена, конечно, только для её жениха Сахида, других-то сыновей у старика нет. Вот и сообщила она этому дураку Сахиду, что бы бежал к себе в дом смотреть, что за жену привез ему отец. Ну, а то, что этот Сахид был дурак, это сомнению не подлежит. Нет у адыгейцев такого обычая, чтобы папы сыновьям жен, как кукол, где-то покупали и привозили себе в дом. Наоборот, если чья-то невеста в доме, то всем неженатым туда нельзя было даже близко подходить, включая и самого  жениха. Гнали их скотину пасти. Или на свадьбе прислуживать.

 Только дураку закон не писан. Сразу же помчался Сахид к себе домой знакомиться со «своей» невестой. И что он видит? Сидит красавица, что-то себе штопает, иголка с ниткой в руках. А что, тому Сахиду понравилась такая невеста. И давай её уговаривать познакомиться поближе, типа того, снимай штаны, знакомиться будем. А когда разглядел у девушки ещё и округлившийся животик, то совсем церемониться перестал. Чего перед такой брюхатой воздерживаться, трахать её надобно мужу, раз такую блудливую невесту ему отец привёз. И давай насиловать беременную женщину. Только не удалось ничего тому Сахиду. И тогда стал озверевший дурак избивать беременную женщину. А когда и этого дураку показалось мало, поволок женщину вон из дома на улицу, чтобы весь народ осудил эту неблагодарную беременную тварь, которую отец привез ему в жены, а эта тварь не желает его ублажать так, как этому мужу захочется. 

А весь этот аул оказался сплошь из идиотов. Надо же, ещё и собрался народ поглазеть, как избивает мужик беременную женщину и стал осуждать несчастную за то, что не желает ублажить мужика с его извращениями. Надо же быть  покорной всякому мужу, все же это мужик как-никак… Чего же эта дрянь беременная ещё и сопротивляется? Ещё и подзуживать принялись идиоты этого дурака, как будто мало им казалась, что на их глазах смертным боем избивают беременную женщину? Чужачка же эта девушка была в этом ауле, и некому было за неё вступиться. Вот так ей и надо за её непокорность. Ещё идиоты и радовались, что избивает дурак эту чужачку за непокорность.

 А что, женщина ничего не кричала? А идиотам что кричи, что ни кричи, всё одно идиоты они, что ничего и не понимают: ни по-русски, ни по-адыгейски. Раз дурак сказал, что это его новая жена, значит должна покориться. Тот дурак и по-русски не единого слова не понимал. А от поощрения аульскими идиотами его зверств, дурак совсем обезумел. Накрутил женскую косу на руку и давай кружиться вместе с женщиной, держа на весу женщину за косу. Раздался страшный треск, точно как выстрел. Волосы у женщины оторвались от черепа вместе со скальпом.

   Когда прибежал старик отец остановить эту бойню, всё было кончено. Убил его сын-дурак чужую жену. В 1926 году не выживали после снятия скальпа. Так те аульские идиоты ещё и старика отца обвинили в произошедшем убийстве. Мол де, отчего старик сказал, что это была его невестка? А что тем отмороженным на голову аульчанам смог объяснить несчастный старик со всем его образованием в Сорбонне? Только твердил одно, что: «Я же не отец, но сын-то он мне мой родной. Значит, моя это невестка». Вот то ещё осталась загадка по генеалогии для тупых аульских лбов. И эта загадка на века в том ауле, как не старались забыть это незначительное событие по зверскому убийству беременной женщины. Но на многих лицах тех аульчан выражена печать вырождения и в наши дни. А отчего такое вырождение могло произойти?

 Три дня в страшных мучениях умирала Мишкина жена. А вместе с ней и их ребенок. Срок беременности был мал, и при родоразрешении кесаревым сечением ребенок заведомо был бы нежизнеспособным.

 Хоронить покойницу повез Алмасты вместе с Мишкой на телеге по старой адыгской дороге мимо станции Георгиевское на кладбище в селение Анастасиевку в гробу. Хотел Гоги захоронить рядом с её прадедом. И Мишка не стал ему возражать, пусть хоронит рядом со своим отцом этот безумный Алмасты, раз Алмасты по своей глупости сам на ней не женился. Лишь бы быть подальше от этого проклятущего аула с его выродками обитателями.

    Так как теперь совершенно стало ясным, к каким «графским сокровищам» направлялся умиравший Мишка де Гадль в 1936 году, то тем кладоискателям там делать совершенно нечего. А может это НКВД как раз и знало, что делало, когда просило адыгов захоронить труп Мишки де Гадля?

         Конец  1  части «руководства к пути начинающему кладоискателю».