Страстные сказки средневековья Глава 38.

Невыносимая тоска заполонила сердце: де ла Верде показалось, что ему в этом мире также нечего делать, если  рядом не будет любимых глаз,  тепла и света, который излучала Лиин. Дон Мигель не плакал так даже в детстве. Он бил кулаками по хранившей тепло возлюбленной подушке и рычал от боли.

Только сейчас он осознал, почему Том ушел от мира и почему предлагал ему оставить всё как есть. Наверное, англичанин  постоянно носил в себе эту страшную боль. Почему он тогда не послушался его, почему был столь упрям? Ах да, всё дело в Стефании.

Дон Мигель перестал бесноваться и мрачно задумался. Зачем ему жена, ставшая совершенно чужой женщиной? Почему он с таким упрямством пытается её вернуть? Их ничего не соединяло, кроме нескольких дней в Конствальце да ещё вот этих жемчугов. Граф схватил снятое на ночь и лежащее у изголовья ожерелье. Крупные жемчужины чётками перекатывались под его пальцами, принося горькое отупение.

Жена изменила ему всеми доступными способами. Стефания сбежала от него, когда он вполне заслуженно пожурил её, быстро нашла себе любовника и уже родила от него ребенка. Она блуждала Парижу, заведя шашни с французским лекарем, жила в притоне, путалась с настоящим отрепьем, опустившись на самое дно жизни. И из-за такой женщины он должен лишиться самой нежной и любящей девушки в обоих мирах — своей нежной Лиин? Какая неравноценная замена. Дон Мигель вновь в отчаянии ударил рукой по постели. Ожерелье, описав круг в воздухе и свернувшись как змея, упало рядом.

— Ну, Стефания, — с ненавистью проскрежетал он зубами,- дай мне только до тебя добраться!

Утро принесло некоторое успокоение: теперь отпала надобность объясняться с епископом.

— Вы что-то узнали? — заботливо осведомился Братичелли.

— Да, — честно ответил де ла Верда, — Телфорд действительно имел дело с эльфами: от этого немного спятил и ушёл от людей. Он мне рассказал немало такого, из-за чего любой сказочник искусает локти от зависти. Что правда, а что ложь сказать не берусь, но кое-что меня заинтересовало.  Надеюсь, эти сведения помогут мне сладить с бароном. Когда я смогу посетить Францию?

— Не могу сказать точно, сын мой, — тяжело вздохнул Братичелли, — переговоры сейчас находятся на такой стадии развития, что ваше присутствие необходимо. Нужно узнать: что затевает Эдуард, каковы его планы и на какие уступки он сможет пойти?

Епископ, конечно, не указал прямо, что требуется от графа, но дон Мигель и сам это прекрасно знал. Но испанец даже не подозревал, насколько тяжелыми ему теперь  покажутся интриги с дамами. Дамы, которых он находил не далее как две недели назад привлекательными, теперь ему казались сущими уродинами, манерными жеманницами и вызвали отвращение. Вновь  оказавшись в постели, которую ещё прошлой ночью делил с Лиин, граф испытал изматывающую боль одиночества. Ему не хватало девушки: он тосковал по её телу, глазам,  любви, которую она  столь щедро ему дарила. Когда же малышка успела влезть ему в душу, ведь поначалу кроме отстраненного любопытства он ничего не испытывал?

Пережив мучительно бессонную ночь, на следующий день граф решил разделить постель с дамой, которая ранее уже была его любовницей. Не сказать, чтобы женщина его особо устраивала, но время они проводили неплохо. Теперь же дон Мигель едва её выдержал, изо всех сил пытаясь скрыть, насколько она ему неприятна. Де ла Верда как будто другими глазами взглянул на женщину, увидев её пустоту, похотливость, неискренность. Ему стало настолько противно, что душу охватил брезгливый протест. Промучившись таким образом несколько дней, дон Мигель пошёл в церковь, долго молился, а потом твердо себе сказал:

— Так дальше продолжаться не может. Не было Лиин в моей жизни, не было и всё! Отчаяние — удел слабых, а я себя никогда к таковым не причислял. Лиин — настоящий демон, если жизнь без неё потеряла для меня смысл. Нужно относиться к произошедшему, как к заблуждению, болезни, какому-то особому колдовству. Иначе я не выдержу и умру от тоски.

Единственным выходом из невыносимого положения ему виделось полное погружение в работу, и дон Мигель с головой ушёл в обсуждение статей грядущего дипломатического договора, работая с документами и кутюмами, да и… с дамами тоже.

Всё постепенно вернулось на круги своя. Усилием воли граф заставил себя больше не думать о Лиин, и только горечь в душе напоминала о возлюбленной, да по ночам снились её прекрасные глаза.

К счастью, тогда дон Мигель не подозревал, что его отношение к женщинам изменилось навсегда: отныне он ничего не будет испытывать к противоположному полу, кроме брезгливой снисходительности. Так человек, вкусивший когда-то хорошего вина, не будет удовлетворен вкусом прокисшего пива.

Выехать во Францию удалось только накануне Великого поста, который приходился в том году на середину февраля. Помолившись и взяв благословение у епископа, граф во главе небольшого отряда пересек Ла-Манш. На душе у него было относительно спокойно, и только иногда накатывала тоска и горечь, но над всеми чувствами преобладало мстительное желание увидеть неверную супругу и наказать за то, что ему пришлось по её вине пережить.

ФРАНЦИЯ.

Неизвестно, каким образом  хотел обустроить свое любовное гнездышко де Сантрэ, но вряд ли он думал, что оно превратится в жилище такого количества совершенно ненужного ему люда.

Когда Стефка окончательно пришла в себя, то с удивлением обнаружила, что помимо Хельги в её покоях толкутся Тибо со своей невестой Мадлен, да ещё откуда-то появилась  ведьма, втянувшая её в эту неприятную историю. Марго окружала больную всяческой заботой и вниманием.

— Я понимаю тебя, дорогая, — гладила она по голове едва живую от слабости женщину, — но что поделаешь: нами правит судьба. Надо смириться.

Можно подумать, что пленница этого не знала, и от подобных сентенций ей не становилось легче. Дальнейшая жизнь представлялась Стефке чередой унылых дней в заточении очередного замка. На этот раз вокруг крутилось много народа, создавая иллюзию, что она хозяйка дома, но графиня ни на миг не забывала, что это тюрьма, как бы обманчиво широко не были распахнуты двери. И если юная женщина с трудом приходила в себя, пребывая в постоянной меланхолии и тоске, её окружение тем временем развлекалось как могло.

Надо сказать, что Хельга и Мадлен возненавидели друг друга сразу же и бесповоротно и, не желая терять даже мгновения, немедля приступили к изощрённым военным действиям.  Враждующие стороны мало смущало, что если парижанка ещё так сяк изъяснялась на лотарингском диалекте, то уж немка ни слова не понимала по-французски. Можно только представить, на какой тарабарщине вопили они друг на друга,  не выискивая даже повода для ссоры

Тибо важно поддерживал свою подругу, а Хельге вторил разъяренный младенец Фредерик.

Ор стоял, какой бывает, если в курятник запустили чужого петуха к имеющимся в наличии двум завсегдатаям. И все бежали жаловаться к больной хозяйке, вываливая ей на голову ворох дурацких обид и нелепых обвинений.

— Как они здесь все оказались? — обреченно спросила Стефка у Марго, едва справляясь с головной болью. — Зачем Раулю понадобился Тибо?

Ведьма только хмыкнула, философски покачав огромным чепцом.

— Плата за службу! Именно от Мадлен и Тибо он узнавал о твоей жизни в борделе Мами.

Стефания  не удивилась и не расстроилась: от своего шута она могла ожидать чего угодно. А тому подходил любой господин, который  смог бы прокормить его и Мадлен. Де ла Верда был далеко, вот шут и сделал выбор в пользу Рауля. По-своему Тибо был прав: кормили здесь отменно, работой не перегружали, если не считать неустанной заботы, чтобы их госпоже жизнь мёдом не казалась. Чего же ещё надо? Тепло, хорошо, сытно, а что их донна чахла от тоски,  эту братию не особенно волновало.

В отличие от остального склочного окружения, Марго здесь была сугубо потому, что Стефании нездоровилось:  её постоянно лихорадило, часто бросало в жар, мучили боли во всем теле. Ведьма старательно отпаивала беременную женщину целебными отварами, обтирала тело, кормила овощными бульонами. Неизвестно, когда она отдыхала, но стоило больной приоткрыть глаза даже глубокой ночью,  она сразу натыкалась взглядом на черные банты накрахмаленного чепца.

— Что вы здесь делаете? — как-то вяло поинтересовалась Стефка. — Где бы ни было это место, я уверена, что оно вдалеке от леса близ Шамбуаза.

Дама искоса стрельнула  глазами.

— Я крестная мать барона де Ла Роша: его ближайшая родственница. Рауль попросил меня присмотреть за тобой.

Стефка тяжело вздохнула. Всё понятно: эта нечисть — одна семейка. Только вот почему они выбрали для своих забав именно её из огромного количества странниц, блуждающих по дорогам Франции?

— Рауль сердится на меня, — холодно поинтересовалась она, — или ему и это чувство недоступно?

Похоже Марго удивилась, по крайней мере, в её вишневых глазах сверкнули непонятные искры.

— Отчего же, Рауль подвержен эмоциям как и любой человек, только он хорошо умеет держать себя в руках. Что же касается тебя,  понятно, почему он зол. Ребенок для существ его породы — главная ценность на земле, а ты хотела его уничтожить.

— А какова его порода?

Собеседница таинственно усмехнулась, заботливо поправив одеяло подопечной.

— Пусть он об этом расскажет сам.

Да уж, дождешься от Рауля откровенности. Скорее заговорят камни! Зато Хельга оказалась более разговорчивой.

— Ох, и страху я натерпелась, когда господин обнаружил ваш побег, — плакалась она перед госпожой, когда по счастливому стечению обстоятельств они оказались наедине, — думала, что уже всё — не быть мне живой! Он меня убил бы, если бы  не надеялся вернуть вас назад, поэтому я все это время молила пресвятую Деву, чтобы мессир Рауль вас нашёл.

Служанка откровенно радовалась, что её госпожа вновь попала в заточение, но графиня не осуждала Хельгу, понимая, что она находилась в смертельной опасности.

— Зато теперь всё будет хорошо, — ликовала немка, — вы рядом с нами.

— Что же хорошего? В заточении ты лишена возможности полюбить, создать семью.

— Зато я всегда сыта и не загружена работой, — не согласилась служанка, — а любовь — вещь по-своему замечательная, но нельзя же иметь всё сразу: так не бывает.

Надо же, даже далеко не самая умная Хельга и то стала философом.

— Да,- тяжело вздохнула Стефка, — не бывает!

Со временем она поделилась с Хельгой воспоминаниями о парижских приключениях. Немка только возмущенно охала и вздыхала.

— Донна, но это же уму непостижимо! А я-то думаю, что это сталось с вашими руками, что они так загрубели? Работать служанкой, штопать чулки шлюхам, отправиться к ведьме, чтобы скинуть плод, — осуждающе всплеснула она ладонями,- немудрено, что господин здесь не появляется уже три недели. Могу представить как он сердит: они  с  госпожой Маргаритой едва вытянули вас с того света. Ведьма ругала эту Катрин на чём свет стоит, и грозила ей всевозможными карами. Господин в основном молчал: он практически не отрывал рук от вашего живота.

Стефка с холодностью отнеслась к этой информации.

— Я не хочу этого ребенка! — мрачно призналась она.

Хельга беспечно пожала плечами.

— Если бы можно было грешить, не рожая, люди  давно перевелись. Конечно, кому же хочется корчиться в родах, но такова уж наша женская судьба. Зато малыши такие забавные… Возьмем хотя бы моего Фреда – ангелочек да и только. Да вы сами взгляните!

С трудом поднявшись с постели Стефка при помощи служанки побрела смотреть на спящего младенца. Марго в своё время их не обманула: кто именно из графского отряда был отцом мальчика неизвестно, но за испанское происхождение говорили и смуглая кожа малыша, и черные вьющиеся волосики.

— Красавец! — охотно согласилась графиня, с улыбкой разглядывая сопящего Фреда.

И тут её вдруг прорезала болезненная мысль, что их ребенок с Мигелем, скорее всего,  тоже был бы черноволосым и смуглым, и сейчас бы они вместе радовались, глядя  на него.  

Какая же она была дура, если вообразила, что сможет практически в одиночку (ну не считать же подмогой Хельгу и Тибо!) добраться до Моравии. Ах, если бы все начать сначала...

Любовника она не ждала, видеть его не хотела и при одной мысли, что вряд ли удастся этого избежать, у Стефки неизменно портилось настроение. За недели, проведенные в постели, её талия солидно раздалась и вся она заметно отяжелела. Теперь ни у кого не возникло бы сомнения в её беременности.

Рауль появился как-то под вечер, чтобы иметь возможность лицезреть следующую картину.

Все женщины во главе с Марго сидели за пошивом детского приданого. Но если Стефания и ведьма молчаливо втыкали иглы в ткань, то Хельга и Мадлен самозабвенно вполголоса грызлись.

— Не тебе меня шпынять, — злилась француженка,- посмотри сначала на себя. Только такая глупая корова как ты могла родить младенца неизвестно от кого да ещё задирать нос перед порядочными людьми!

Хельга к "порядочным" себя не причисляла, но и обиду сносить была не намеренна.

— Все мои мужчины, — фыркнула она так громко, что у графини чуть не вывалилось шитье из рук, — были хотя бы нормальными и здоровыми парнями, а твой-то недомерок… Лучше уж грешить с красавцами, чем всю жизнь спать с такими горбатыми обрубками!

— Мой Тибо может и не красавчик, — обиделась Мадлен, — но с головой у него всё в порядке. А у тебя вместо мозгов вчерашняя каша, если ты не понимаешь, что ум важнее даже самой распрекрасной внешности!

— Это только  говорится, что ночью все кошки серы, — не осталась в долгу немка, — а на самом деле, и ночью прекрасно видно, кто на что способен. Так вот твой Тибо...

— Уже сделал свое дело, — внезапно громко встряла в разговор хмыкнувшая Марго, — Мадлен беременна девочкой!

Стефка угрюмо сморщилась, с осуждением посмотрев на ведьму: неужели у Марго так мало ума, что она не сообразила промолчать? Конечно же, после этого скандал разразился с новой силой.

— Называет меня шлюхой, а сама-то, — завопила возмущенная Хельга, — блудница!

— Тибо женится на мне, — огрызалась Мадлен, — как только появится господин и он испросит у него разрешения

Графиня с холодным интересом оглядела разгневанное лицо парижанки.

— А кого Тибо считает своим господином? — сдержанно поинтересовалась она.

— Кого же, — смутилась Мадлен, неловко отводя глаза от тяжелого взгляда хозяйки, — как не мессира Рауля!

— И когда же он перешел к нему на службу?

Подружка Тибо  покраснела, потому что прекрасно поняла подоплеку вопроса, но неожиданно ей пришли на помощь.

— Вместе с вами, милая!

Стефанию даже мороз пробрал, когда она услышала характерные интонации глухого голоса Рауля. «Только не сегодня!» — мелькнула в голове глупая мысль, как будто был в календаре такой день, когда бы она обрадовалась его визиту.

Между тем, служанок как ветром сдуло: были и нет! Даже Марго и то живо засобиралась восвояси, укладывая клубки с шерстью в корзинку для рукоделия.

— Дорогая, я рад видеть вас здоровой.

Стефка даже сама не поняла, что буркнула в ответ: то ли приветствие, то ли вообще что-то нечленораздельное.  От неприятного напряжения у неё занемели плечи и шея, но женщина так и не смогла заставить себя взглянуть на нежданного гостя, угрюмо наблюдая за его ступающими  ногами в сапогах из кордовской кожи. Краем глаза она заметила, как мелькнула юбка уходящей Марго. На её место опустился Рауль, и установилась многозначительная тишина.