История заимствований в русском литературном языке

Процесс развития национального языка всегда сопровождается расширением его связей с другими языками. Проникновение в любой язык иностранных слов — явление вполне закономерное, так как, по словам Е.Г. Ковалевской, "в периоды наиболее интенсивных культурно-экономических общений между странами происходит знакомство жителей этих стран с новыми предметами, обмен новыми понятиями и идеями. При заимствовании новых понятий, идей, предметов происходит и заимствование слов, их обозначающих, что не ущемляет национальную самобытность народа, а, наоборот, обогащает словарный состав одного языка за счёт словарного состава других языков" [Ковалевская 1978: 154-155].

   В "Словаре-справочнике лингвистических терминов" лексические заимствования объясняются как "слова, заимствованные из других языков" [Розенталь 2000: 147]. Авторы считают, что "заимствование является естественным следствием установления экономических, политических, культурных связей с другими народами, когда вместе с реалиями и понятиями приходят обозначающие их слова… Заимствование способствует обогащению словарного состава заимствующего языка… Однако злоупотребление иноязычными словами, неоправданное использование их без надобности приводит к засорению русского литературного языка" [Там же, 147-148]. Заимствование может происходить двумя путями: устным — через разговорное общение, в условиях контакта с носителями другого языка, и письменным — через книги, периодическую литературу, официальные документы и т.д.

   Наши сношения с другими народами, с другими государствами начались очень давно. Уже в древнерусском языке были слова, заимствованные их скандинавских, финских, тюрских языков.

   В период существования Киевского государства в русский язык вошли греческие слова. Их стали использовать после крещения Руси в 988 г. прежде всего в культовой сфере: алтарь, ангел, Библия, икона, епископ… Кроме того, "для передачи новых понятий русские переводчики прямо заимствовали… южнославянские и западнославянские слова, калькировали греческие слова, переводили их, пользуясь словообразовательными моделями греческого и церковнославянского языков, языковыми элементами, общими для русского и церковнославянского языков" [Ковалевская 1978: 57]. Этот процесс некоторые учёные называют Первым южнославянским влиянием.

   Второе южнославянское влияние произошло в конце 14 — начале 15 веков. К этому времени Византия, Сербия и Болгария потеряли свою независимость, и многие видные церковные деятели (например, митрополит Киприан) переезжают в Москву и привозят с собой книги "терновского" извода, которые становятся образцом для русской церковной литературы.

   В 15 — 17 вв. в русском литературном языке появляются полонизмы и европеизмы. Заимствования 17 в. отличаются от заимствований петровской эпохи польским посредничеством. Обычно слово шло из западно-европейских языков в русский язык через польское посредничество, которое сказывалось в том, что иногда иностранные слова входили в русский язык в польской обработке.

   В драматургических произведениях 17 в. можно найти ряд ранних западноевропейских заимствований: автор, герб, герой, капитан, маетность ("имение"), материя, миля, оказия, провинция, солдат и др.

   Однако основной поток заимствований в русском языке из западноевропейских языков относится к концу 17 — первой четверти 18 века в связи с реформами Петра I во всех областях жизни России: политической, административной, военной, культурной, в связи с реорганизацией промышленности, изменениями быта русских людей. А.И. Ефимов считает, что "заимствования из иностранных языков носили в 17 в. довольно пёстрый характер как в смысле источников, то есть языков, из которых привлекались слова, так и в смысле самого состава слов" [Ефимов 1961: 79]. Например: лагерь, артиллерия, бомба, пехота, доктор, минута, барон, студент...

   В Петровскую эпоху заимствования происходили не только через посредство польского языка (как это было в основном в 16 — 17 веках), но непосредственно из западноевропейских языков, так как в это время многие общественные, культурные и церковные деятели овладевают иностранными языками, государственные и частные переводчики переводят иностранную литературу различного содержания.

   В текстах Петровской эпохи представлены различные тематические группы иноязычной лексики:

  а) бытовая лексика:

   алабастр (алебастр) — лат. alabaster;

   апартамент — польск. apartament;

   бал — франц. bal;

   конфета — итал. confette;

   шлафрок — нем. Schlafrock;

  б) имена существительные, обозначающие новые социальные и бытовые отношения людей Петровской эпохи:

   гофмейстер — нем. Hofmeister;

   кавалер — итал. cavaliere;

   лакей — франц. laquais;

  в) термины, наименования, относящиеся к области культуры и искусства:

   гитара — испанск. quitarra;

   концерт — нем. Konzert;

   ложа — франц. loge;

   опера — итал. opera;

  г) военная лексика, слова, имеющие прямое или косвенное отношение к военным действиям:

   адъютант — нем. Adjutant;

   бомба — франц. bombe;

   шеренга — польск. szereg;

   шпага — итал. spada;

   флот — голландск. vloot.

   Из голландского языка заимствуется большая часть морской терминологии: гавань, матрос, рейд, шкипер, руль, рейс, шлюпка, каюта, трап, катер. Некоторые морские термины заимствуются из английского языка: бот, шхуна, бриг, мичман.

  д) административная лексика:

   абшид (отставка) — нем. Abschied

   губернатор — лат. gubernator;

   министр — франц. minister;

  е) научная терминология:

   антипод — франц. antipodes;

   глобус — лат. globus;

   скелет — нем. Skelet;

   В Петровскую эпоху особенно интенсивно пополняется состав научной терминологической лексики. Можно даже сказать, что в этот период закладываются её основы. При этом следует отметить, что большинство новых терминов (греческого или латинского происхождения) были интернациональны, то есть входили в состав научной терминологии многих европейских языков. В начале 17-го века новые термины заимствовались в основном из латинского языка, иногда из немецкого или французского. Пополнение терминологической лексики в рассматриваемую эпоху — явление вполне объяснимое, так как в начале 18 века создавались основы различных наук, были организованы специальные и общеобразовательные школы, составлены и переведены различные учебники.

  ж) общественно-политическая лексика:

   революция — франц. revolution;

   конституция — лат. constitutio;

   нация — лат. natio.

  з) техническая и профессиональная терминология (в основном заимствовалась из немецкого языка):

   верстак — нем. Werkstatt;

   мануфактура — лат. manufactura;

   рашпиль — нем. Raspel.

   клейстер — нем. Kleister.

   В это же время составляется первый словарь иностранных слов, называвшийся "Лексикон вокабулам новым по алфавиту". В "Лексиконе" "приведены иностранные слова, входившие тогда в употребление, и даны их пояснения в виде синонимов или кратких объяснений, частично исправленных Петром, который собственноручно внёс тонные и сжатые пояснения" [Ефимов 1961: 92].

   Русские слова, которые в качестве синонимов используются для иностранной терминологии, в ряде случаев представляют собой новообразования (домостроитель = "архитектор", водоважда = "канал").

   Словарный состав "Лексикона в тематическом отношении крайне разнообразен: он относится к разного рода профессиям и областям производства, а также к науке, культуре, государственному устройству.

   Большинство новых слов, вошедших в русский язык в Петровскую эпоху, осталось в нём до настоящего времени, так как они обозначали новые для русских людей предметы, явления и понятия, прочно вошедшие в их быт.

   Однако в период формирования национального языка, особенно в его начальную пору, словарному составу были свойственны два противоположных явления: избыточности и недостаточности.

   Большое количество различных вариантов слов, форм и словосочетаний в лексической системе этого времени позже ушло из языка. Прежде всего это относится к заимствованным словам, которые временно вытеснили из употребления русские слова, называющие знакомые, издавна существующие на Руси понятия:

   виктория — победа;

   трактамент — пир;

   баталия — битва;

   фортеция — крепость;

   регимент — полк.

   Кроме того, в связи с изменениями в общественной жизни и быту русских людей ряд слов ушли из языка или остались в пассивном словарном запасе его носителей для обозначения лиц, предметов, явлений и событий, свойственных прошлому нашей страны или настоящему других стран: драбант, гофмейстер, камердинер, камзол, лакей, паж, сенат; слова, слова, обозначающие какой-либо титул или лиц, носящих этот титул: баронет, маркиз, принц и др.

   При явной избыточности слов иноязычного происхождения в памятниках той эпохи, особенно в 20-е — 30-е годы 18-го века, переводчикам недоставало ещё целого ряда слов для обозначения новых понятий, с которыми их знакомили авторы переводимых книг. В этих случаях переводчики или опускали иноязычное слово, не имеющее русского аналога, или толковали в тексте его значение, подбирая возможные русские соответствия, калькируя некоторые термины. Многие термины были удачно калькированы, например:

   productus — произведение;

   observo — наблюдение;

   Sonnenstand — солнцестояние;

   Halbinsel — полуостров.

   В языке удержались не все переводы иноязычных слов на русский язык, в ряде случаев сохранились заимствованные слова, например:

   архитектура — домостроительная наука;

   канал — водоважда;

   публика — народство;

   пргрессия — шествование.

   Со временем количество заимствованных иностранных слов в словарном составе русского языка не только не уменьшается, но, наоборот, увеличивается.

   Во второй половине 18-го века словарный состав русского языка пополнился большим количеством французских слов: антрепренер, аплодировать, бинокль, бланк, букет, ваза, роль, торт и т.д. Вот как об это пишет академик В.В. Виноградов: "К концу XVIII в. процесс европеизации русского языка, осуществлявшийся преимущественно при посредстве французской культуры литературного слова, достиг высокой степени развития. Старокнижная языковая культура вытеснялась новоевропейской. Русский литературный язык, не покидая родной почвы, сознательно пользуется церковнославянизмами и западноевропейскими заимствованиями" [Виноградов 1978: 55].

   В придворных кругах екатерининского времени начинается чрезмерное увлечение всем французским: модой, манерами, вкусами, что вошло в историю под названием "галломания". Именно в этот период в русский язык было введено, по словам историка Болтина, "множество слов французских, не по нужде, а по буйственному пристрастию ко всему, что называется французским" [Берков, т. 33: 724].

   В это же время русская интеллигенция выступает в печати с призывом ценить отечественную культуру, беречь чистоту русского языка. М.В. Ломоносов, В.К. Тредиаковский, А.П. Сумароков, Н.И. Новиков, И.А. Крылов, Н.М. Карамзин, каждый по-своему, со своих теоретико-лингвистических позиций, принимает участие в борьбе с галломанией. Так, М.В. Ломоносов предостерегал от чрезмерного употребления иноязычных слов. Он писал: "Старательным и осторожным употреблением сродного нам коренного словенского слова купно с российским отвратятся дикие и странные слова нелепости, входящие к нам из чужих языков" [Ломоносов 1953: 591].

   Н.М. Карамзин, несмотря на свою борьбу за чистоту русского языка, всё же в разработанной им лингвистической программе ориентировался на западно-европейскую ситуацию, взяв за образец французский язык. Николай Михайлович был твёрдо уверен, что галломания не враждебна развитию русской речи. Карамзин воспринял то лучшее, что было создано на Западе, и стремился познакомить русского читателя с достижениями западной культуры. Он принимал заимствования только в том случае, если они были оправданы. Именно Карамзин ввёл в моду вносить в русский текст слова или целые предложения на иностранном языке. Он, кроме того, часто калькировал французские слова и устойчивые выражения (дух закона, дух времени). Но со временем Карамзин пересмотрел своё отношение к заимствованиям. Так, готовя свои тексты к переизданию, он правил некоторые из них, заменяя иногда иноязычные слова русскими эквивалентами. Например: вояж — путешествие, визитация — осмотр.

   В конце 18-го — начале 19-го веков наблюдается и противоположное галломании явление — пуризм, нетерпимость по отношению к любым заимствованиям, и особенно к словам, пришедшим из французского языка. Причины пуризма различны: в конце 18-го в. — боязнь веяний Великой французской революции, в первые десятилетия 19-го в. — патриотические мотивы участников Отечественной войны 1812 года, в отдельных случаях — боязнь всего нового: изменений общественных, культурных, бытовых; изменений в литературном языке и в языке художественной литературы. Последнее наиболее ярко выразилось в статьях защитника старого слога А.С. Шишкова. Адмирал Шишков, напуганный событиями во Франции (в частности, революцией), занял крайне реакционную позицию. Он решительно выступил против заимствований вообще, и особенно из французского языка. Он связывал кальки и заимствования с новыми идеями, с идеями французской революции, и так писал по этому поводу: "Но когда чудовищная французская революция, поправ всё, что основано было на правилах веры, чести и разума, произвела у них новый язык, далеко отличный от языка Фенелонов и Расинов, тогда и наша словесность по образцу их новой… словесности стала делаться непохожею на русский язык" [Записки 1809: 13].

   Позицию Шишкова поддерживают и авторы "Словаря Академии Российской" (работы над ним велись с 1783 по 1794 гг.). Иностранные слова здесь составляют едва ли 1/50 от общего количества слов. Всего в "Словаре...", по данным М.И. Сухомлинова, имеется 342 греческих слова, 107 латинских, 92 французских, 74 немецких, 33 татарских. Из числа немецких и французских слов — большинство военные термины и названия властей, степеней, достоинств, чинов, званий и т. д. Слова из остальных языков насчитываются единицами. По незнанию к иноязычным словам отнесены такие русские слова, как, например, брат, бык, вор, гость, село, щи и др.

   Авторами "Словаря..." делались неудачные попытки заменить общеизвестные, иноязычные по происхождению, термины неупотребительными русскими или славянскими словами или искусственно составленными из русских корней по образцу старославянских слов:

   ботаник — травоведец;

   минералогия — рудословие;

   термометр — теплометр;

   астрономия — звездословие;

   аудитория — слушалище.

   Пуристические тенденции сказались и в некоторых переводных сочинениях конца 18 в., авторы которых старались переводить каждое слово, подыскивая русские и церковнославянские эквиваленты для иноязычных слов. Естественно, что при этом замена иноязычного слова русским словосочетанием во многих случаях оказывалась неудачной. Например:

   geste — телесное мановение;

   concert — щебетание согласное;

   chaos — дебрь смеси;

   fanatisme — ревнительное неистовство.

   В 19 в. словарный состав русского языка продолжает пополняться заимствованной лексикой. Многие писатели и поэты имели свою точку зрения касательно использования иностранной лексики в русском языке. Например, А.С. Пушкин, решительно выступая против галломании, всё же отстаивал права иноязычной лексики в русском языке. В его произведениях много иноязычной лексики и фразеологии, но и в употреблении этих языковых единиц писатель руководствовался принципом "соразмерности и сообразности", допуская в текст лексические заимствования только в том случае, если в русском языке им не было соответствий. Например, в романе "Евгений Онегин" он писал:

  Но панталоны, фрак, жилет,

  Всех этих слов на русском нет...

   В конце 19 в., с развитием капитализма в России, в словарном составе русского языка появляются слова с социальной, общественно-политической, экономической окраской: акция, сфера, крах, буржуа, кредит. Пополняется словарный состав литературного языка и за счёт заимствованных слов других тематических групп: аппарат, идиот, карьера, поза, шанс, элегантный и пр.

   В советскую эпоху словарный состав литературного языка пополнился заимствованиями из английского (акваланг, джемпер, джинсы, комбайн, миксер, фильм), французского (комбинезон, метро, репортаж, такси), немецкого (автобус, кино) языков.

   Л.П. Крысин в статье "Языковое заимствование: взаимодействие внутренних и внешних факторов (на материале русского языка современности)" пишет: "В 20-м веке на первое место в иерархии сфер, проводящих в язык новые заимствования, выходит пресса, а с середины столетия — ещё и радио и телевидение. Соответственно, такие социальные группы носителей языка, как журналисты-международники, радио- и телекомментаторы и репортёры, переводчики-синхронисты своей речевой практикой способствуют проникновению в общий оборот новых иноязычных слов" [Крысин 1995: 128].

   В 90-е годы 20-го века, после разрушения советского строя, в русский язык хлынули (как и в 18 в.) новые иностранные слова.

   Более всех и наиболее заметно изменился экономический состав современности. Он заметно расширился. Появились такие слова, как аудитор, ваучер, дилер, конверсия, инвестор, ипотека и др.

   Появляется в повседневном обиходе терминология иных (не-христианских) религий: мусульманства (мечеть, рамазан), индуизма (Кришна, гуру), иудаизма (синагога, ханука).

   Ещё одна лексическая черта современной общественной жизни — усиление варваризмов. Это более свойственно рекламе. В. Шапошников приводит следующие примеры: " "Всё для Notebooks", "Офисные телефонные станции Goldstar"" [Шапошников 1998: 109].

   Происходит пополнение и политической лексики. Появляются такие слова, как аналитики, брифинг, имидж, импичмент, консенсус, лоббирование, легитимность, саммит, спикер, стагнация, электорат и пр.

   Ряд новаций группируется и в социальной сфере: акция, конформизм, люмпены, маргиналы, риэлтер, эпидемия.

   Есть заимствования и в сфере этноса: геноцид, геополитика, сепаратизм, суверенитет.

   В сфере образования появляются следующие заимствования: истеблишмент, грант, тинейджер, масс-медиа, эксклюзив.

   Заимствования в сфере культуры: видео, дайджест, диск-жокей, диджей, имидж, клип, римейк, Кутюрье, триллер, фэнтези, хит-парад, эротика и др.

   Если говорить о заимствованиях, привнесённых прессой, то, например, Л.П. Крысин считает, что "в наибольшей степени новой иноязычной лексикой насыщены газетные и журнальные тексты, причём наблюдаются различия в частотности и характере употребления иноязычных слов в зависимости от социально-политической ориентации печатного издания: "демократические" издания ("Сегодня", "Московский комсомолец" и нек. др.) более восприимчивы к новой иноязычной лексике, чем издания иного толка ("Завтра", "Советская Россия" и др.)" [Крысин 1995: 128]. Автор утверждает, что "обиходная речь не испытывает сколько-нибудь заметного наплыва иноязычных слов, и это понятно: будучи по большей части словами книжными или специальными, заимствования и употребляются главным образом в жанрах книжной или специальной речи" [Там же].

   Кратко осмотрев и описав историю заимствований в русском литературном языке, можно прийти к выводу, что процесс заимствований является оправданным, если заимствуются слова и выражения, обозначающие то явление культуры и общественной жизни страны, аналога которым нет в языке. Например, термины или названия пришедших в культуру новых предметов — компьютер, монитор, клавиатура, дисплей, диск, клип и т.д. И совершенно недопустимо заимствовать слова, чьи синонимы уже существуют и активно используются в языке (имидж, кутюрье, аналитик, бартер, дилер и пр.), так как в таком случае происходит "засорение" языка, что может привести (и в некоторых социумах уже приводит) к повторному появлению щёгольского наречия, так распространённого в России в 18 в. Остаётся надеяться, что вслед за этим наречием возникнет (как это случилось в прошлом) языковой пуризм, и русский язык отфильтрует и оставит "за бортом" совершенно ненужные (и даже порой опасные) ему заимствования, приведя лексическую систему в очередной раз в порядок.

  Литература

  1. Берков П.Н. Изучение русской литературы во Франции // Литературное наследие. Т. 33.

  2. Виноградов В.В. Основные этапы истории русского языка // Избранные труды. История русского литературного языка. — М., 1978.

  3. Ефимов А.И. История русского литературного языка. — М., 1961.

  4. Записки, издаваемые Государственным административным департаментом. Ч. 2. — СПб., 1809.

  5. Ковалевская Е.Г. История русского литературного языка. — М., 1978.

  6. Крысин Л.П. Языковое заимствование: взаимодействие внутренних и внешних факторов (на материале русского языка современности) // Русистика сегодня. Љ 1, 1995.

  7. Ломоносов М.В. Предисловие о пользе книг церковных в российском языке // Полн. собр. соч., т. 7, 1952.

  8. Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. — М., 2000.

  9. Шапошников В. Русская речь 1990-х. Современная Россия в языковом изображении. — М., 1998.