ДЕНЬ ЗАЩИТНИКА

ДЕНЬ ЗАЩИТНИКА

«В случае войны вашей бывшей страны против Соединенных Штатов, на чьей стороне вы станете воевать?»

Олег зябко поежился, с хрустом поскреб двухдневную щетину, поправил висевший на груди уоки-токи, тяжело вздохнул и посмотрел в небо, словно оно могло чем-то помочь.

Небо Орегона привычно наваливалось сонными облаками и сыпало колючей моросью, пощипывая лицо, оставляя мокрые пятна на бетоне нового кампуса, покрывая серебристым бисером потухшие окна.

«Ну что за хрень? – со злостью подумал Олег. – Почему всегда одно и то же? Что там, что здесь. Везде».

Интервью на гражданство ему назначили на ближайший вторник. Около сотни вопросов по истории, конституции и законодательству, которые Олег давным-давно знал. Впрочем, американцы со свойственной им рациональностью не оставили другого выбора, прислав по почте брошюру с подробными ответами на английском и .., на всякий случай, на русском языках.

И все бы ничего, если бы не Оскар, отставной полицейский из Филиппин с длинными запорожскими усами, которые он то и дело заботливо оглаживал.

– Ты, бадди[1], не ерунди, –- сказал он, узнав об интервью, – и на главный вопрос ответь.

– В брошюре такого вопроса нет, – возразил Олег.

– Там много чего нет, – скалился Оскар.

– А ты сам как ответил? – спросил Олег.

Оскар получил гражданство пару лет назад и был горд своим синим паспортом с золотым орлом, хищно сжимавшим в когтях стрелы и оливковую ветвь.

– Правильно ответил, –- он назидательно воздел палец к потолку, – по уму.

Оскар смотрел на жизнь с подозрительностью копа и во всем видел подвох и обязательную грязь. Он даже кампус патрулировал, надев на левую руку резиновую перчатку, а в правую вложив свернутое вдвое бумажное полотенце. «Чтобы руки были чистыми, – объяснял Оскар, покручивая усы, – и никакой инфекции». Однако, Олег ему не верил. Просто Оскар, считал он, боялся оставить хоть где-нибудь свои отпечатки. Ведь, несмотря на паспорт, он все равно оставался иммигрантом из Филиппин.

Олег снова вздохнул.

Все прошлые годы, начиная с бегства через иллюминатор парохода, гадания «выдадут – не выдадут», ожидания статуса беженца и тоскливого одиночества, когда со своими общаться неохота, а на американцев не хватает ни языка, ни понимания, он трепетно ждал дня интервью, словно за ним должна была открыться невидимая дверь и пролиться новая жизнь, солнечная, радостная, достойная. Он даже по случаю костюм купил в «ValueVillage»[2], черный, строгий, представительный и почти новый, а к нему галстук со звездами и красно-синими полосками. И вот тебе на.

Олег еще раз поскреб щетину. «Перед интервью, – подумалось, – надо бы побриться».

– Сьерра-1 вызывает Сьерру-2, – проснулась рация.

– Сьерра-2 на связи, –ответил Олег.

Сьеррой-1 назывался в их смене Оскар.

– Сработала пожарная сигнализация. Четвертый уровень, корпус «Б». Проверь.

– Тен-фор[3], – ответил Олег и пошел к лифту. По воскресеньям, когда в колледже никого или почти никого не было, время тянулось медленно, и ложные тревоги были тем немногим, что не давало окончательно уснуть на дежурстве.

«В случае войны вашей бывшей страны против Соединенных Штатов, на чьей стороне вы станете воевать?» – повторил про себя вопрос Олег, когда дверь лифта открылась, и механический голос объявил: «FourthFloor»[4].

Как и предполагалось, на четвертом этаже все было спокойно и тихо. Как всегда. В офисах горел дежурный свет, мигали голубым мониторы компьютеров, едва слышно поигрывала невыключенная музыка в туалетных комнатах. Олег уже заканчивал обход, когда тренькнул мобильник. Звонила тетка Капа.

– Олежка, – радостно сказала она, – добрый вечер!

– У нас утро, – поправил Олег, – привет!

– Конечно, конечно, – спохватилась Капа, – я никак не запомню, какая у нас разница. Старая стала, прости.

– Ерунда, – ответил Олег, – у вас вечер, у нас утро и наоборот. Ты деньги получила?

– Звоню, чтобы спасибо сказать.

– Ерунда.

– Сам то, небось, не жируешь? – предположила тетка Капа. – Может, не надо присылать?

– Опять за свое? – деланно рассердился Олег.

Он гордился тем, что вот уже пять лет каждый месяц отправлял часть «пэйчека»[5] тетке в «оулд кантри»[6].

– У меня пенсия и льготы по коммуналке. Я же теперь ветеран, – возразила Капа.

– Бумагу прислали?

– Прислали, – ответила она. – Теперь все по закону и справедливости.

Олег вспыхнул, но успел глубоко вздохнуть и задержать на время дыхание, а когда выдохнул, первая волна возмущения прошла. Он не хотел ругаться с теткой, увещевать и вразумлять ее. Особенно теперь.

Тетка Капа, ЧСВН[7] и детдомовка, не смогла устроить собственной семьи, поэтому, когда родители пятилетнего Олежки погибли в автомобильной катастрофе, забрала племянника к себе и заменила ему и мать, и отца. Она много и тяжко работала и всю свою долгую жизнь добивалась реабилитаций. Сначала родителей, сгинувших в страшных тридцатых, потом старшего брата, такого же, как и она ЧСВН, погибшего в первом же бою под Варшавой, затем своей собственной. И ждала, ждала, ждала.

– Зачем ты их просишь? – возмущался подросший Олег. – Они сами должны. Не надо их просить!

– Сами с усами, – вздыхала тетка и снова писала по инстанциям.

– Значит, получила, – сказал Олег. – Рада?

– Удовлетворена, – ответила тетка. – Теперь я ветеран, у меня надбавка к пенсии, льготы и ...

– Ты лучше загранпаспорт оформляй, – перебил ее Олег. – Я гражданство получу и сразу подам на спонсорство.

– Олеженька, – взмолилась тетка, – я никуда не поеду. Знаешь, где родился, там и пригодился. Так что, помирать буду на родине.

Олег засопел в трубку.

– Не сердись, милый. Тебе самому жизнь надо устраивать. Учиться, работу хорошую найти, семью завести, а я уж как-нибудь.

– Как-нибудь, – горестно вздохнул Олег. – Знаю это «как-нибудь».

Уже в десятом классе он решил, что уедет, а после армейской службы еще больше утвердился в своем решении. Тетка с ним спорила.

– На чужбине и сладкое в горчицу, а на родине и хрен за леденец, – говорила она, но Олег только кривился.

– Не только человек должен быть достоин страны, но и страна – человека, – говорил отвечал он. – Эта страна тебя, тетка, недостойна. И меня тоже.

– За морем веселье, да чужое, а у нас и горе, да свое, – снова пословицей увещевала она племянника.

Олег досадливо махал рукой, на что тетка замечала:

– Чужбина слезам не верит.

– Москва тоже, – огрызался племянник.

Тем не менее, когда все было решено окончательно, тетка его благословила, поцеловала в лоб и, отвернувшись, тихонько заплакала.

– Ой, совсем забыла! – сказала она. – Сегодня же праздник.

– Праздник? – удивился Олег.

– 23 февраля, – сказала тетка. – День защитника Отечества. Так что поздравляю. Ты же как ни как свое отслужил и даже вон медаль заработал.

Олег усмехнулся.

«В случае войны вашей бывшей страны против Соединенных Штатов, на чьей стороне вы станете воевать?» – повторил про себя вопрос, а вслух сказал:

– Ладно, не трать деньги. Я после работы перезвоню. Поговорим. Кстати, посылку с лекарствами я послал. Может, дойдет.

Посылки с лекарствами и кое-какими гостинцами, которые Олег отправлял время от времени Капе, доходили через раз, бесследно исчезая то ли на таможне, то ли на почте. Несмотря на все усилия, а тетка Капа была упряма и дотошна, следы их найти не удавалось.

Не успел Олег закончить разговор, как рация затрещала электростатикой.

– Сьерра-1 вызывает Сьерру-2, – услышал он голос Оскара.

– Сьерра-2 на связи, – отозвался Олег.

– У нас «попрыгунчик», – сказал Оскар, – вернее «попрыгунья». Возвращайся на базу.

Новый корпус колледжа, построенный пару лет назад, пользовался популярностью среди тех, для кого жизнь перестала быть неоспоримой ценностью, и кому хотелось побыстрее разделаться с ней. Лестничный пролет, колодцем уходивший вниз, казался им идеальным для прыжков на лоснящийся пол первого этажа.

– Копам позвонил? – спросил Олег.

– Как только увидел, – ответил Оскар, – только она, верняк, сиганет, не дождавшись.

– Молодая? – спросил Олег.

– Чуть больше двадцати, – ответил Оскар и добавил с нескрываемой досадой: – Теперь рапорт после смены писать за бесплатно. Не могла, что ли, в молл пойти? Там тоже высоко и ступени острые.

Оскар ненавидел работать задарма и воспринимал прыгунов как личных врагов, которые помогали начальству воровать его время. «Time is money, –- говорил он Олегу. – My time is my money».[8]

– От рапорта все равно не отделаться, – попытался успокоить его Олег, – зато одной идиоткой меньше будет.

– Ты, бадди, не глупи, – строго сказал Оскар. – По инструкции мы ее отговаривать должны.

Инструкции и протоколы для Оскара были столь же святы, что и деньги.

– Вот и отговаривай, – предложил Олег. – Мне еще два этажа в корпусе «Б» обойти да всех президентов повторить. Интервью во вторник, помнишь?

– Она по-английски ни бельмеса, – крикнул в рацию Оскар, – только по-русски. Возвращайся на базу.

– Тен-фор, – ответил Олег, заканчивая сеанс связи.

***

«Ну, вот и все, – думала Лена, – осталось только разжать руки и обязательно зажмуриться, чтобы не видеть мраморный пол. Был блестящий, станет...»

Она злорадно усмехнулась и подалась вперед настолько, что носки свесились с бетонного выступа, и тело удерживалось только на пятках.

«Разжать пальцы», – приказала она себе, но, как только тело качнулось, руки, закинутые назад, предательски напряглись, а пальцы-изменники сильнее вцепились в перила и никак не желали разжиматься.

«Трусиха, – прошептала Лена, – чего ты боишься?»

Она глядела вниз на серый грубый выступ в оспинах и царапинах, оставшихся после заливки, на широкую лестницу этажом ниже, с острыми краями ступеней и стальными перилами, на пятачок пола на дне колодца, куда ей предстояло упасть, чтобы все закончилось навсегда.

«Ну же!» – подбодрила себя Лена, однако пальцы, сопротивляясь, до боли сжали перила.

Сзади послышались звуки. Лена чуть повернула голову и скосила глаза на филиппинца-секьюрити с длинными казачьими усами. Он стоял чуть поодаль и что-то говорил в рацию.

«Вызывает подмогу, –- подумала Лена. – Надо решаться. До десяти и вниз».

Охранник опустил рацию, но с места не сдвинулся, наблюдая за ней с расстояния, на которое она отогнала его своими угрожающими криками.

«Раз, два, – облизнув губы, отсчитала Лена. – Хорошо бы помолиться, – пришло ей вдруг голову. – Как там: Отче наши, иже еси на небеси… На небеси… На… Не знаю, Господи, даже этого не знаю! К черту! Три, четырте».

– Привет, – послышалось сзади по-русски. – Меня Олегом зовут. Ты что, прыгать собралась?

– Не подходи! – крикнула, оглянувшись Лена. – Один шаг, и я… Пять, шесть.…

В нескольких шагах от нее стоял молодой парень в форме охранника и улыбался, словно видел перед собой нечто забавное.

– И не собираюсь, – ответил он Лене. – Только имя и фамилию скажи. Нам рапорт писать, когда ты тогво.., прыгнешь.

– Вот же гады! – разозлилась Лена. – Я тут.., а ты, а вы...

– Что мы? – возмутился Олег. – У моего партнера семья. Мать больная. Внуки. Ему на работе сидеть за свой счет никак нельзя. Ты-то решила для себя, а нам жить. Откуда, кстати, будешь?

– Из Орегона.

– А почему по- английски не говоришь?

– Забыла.

– Не хочешь, чтобы отговаривали?

– Не хочу. Я решила.

– О’кей. А из «оулд кантри» откуда?

– Зачем тебе? – спросила Лена. – Зубы заговариваешь?

– Интересуюсь. Может, землячка.

– Может, –- сказала Лена, косясь на Олега. – Только все равно не подходи. Семь, восемь.…

– Я к тому, что, может, тебе назад, домой.

– Нельзя, –- сказала она. – У меня ВИЧ.

Лена отвернулась от Олега и еще больше подалась вперед. Занемевшие пальцы сжимали судорожно перила, но уже не так крепко.

– С ВИЧ люди тоже живут, – рассудительно сказал он. – Даже детей рожают.

Лена вздрогнула и снова оглянулась на Олега:

– Больных?

– Не обязательно.

– Врешь?

– В медицинском журнале читал. Я же охранником только по выходным работаю, а днем – на медиецинском учусь. Здесь же в колледже.

– Живут и рожают?

– Да.

– Ты уверен?

– Сто процентов. А ты что, залетела?

– У меня занемели руки, – вместо ответа сказала Лена. – Я сейчас упаду.

– Не двигайся, помогу.

На улице послышалось завывание полицейской сирены, потом еще одной и еще. Вместе с полицией неслись пожарные и «Скорая». Оскар бросился вниз по лестнице, чтобы встретить копов и указать им путь.

– Видишь, как всех переполошила, – сказал Олег, подхватив девушку на руки. Он осторожно снял ее с бетонного уступа, перенес подальше от края и поставил на ноги, но, даже встав на пол, она продолжала испуганно прижиматься к нему, царапаясь о его двухдневную щетину и трясясь в неуемной дрожи.

– Теперь, глупая, наручники наденут и в камеру посадят для самоубийц-придурков, потом в психушку, и пошло-поехало, – со вздохом говорил Олег, обхватив Лену обеими руками, точно пытаясь согреть.

Сирены выли пронзительно громко и совсем рядом, а потом вдруг замолкли, сигнализируя, что команда спасения прибыла.

Олег оглянулся по сторонам. Правее за лифтами была дверь на пожарную лестницу, по которой можно было спуститься на первый этаж и выйти во двор кампуса через черный ход.

– Тебе есть куда идти? – спросил Олег, наклонившись к уху девушки.

– Теперь нет.

– Вытащи у меня ключи из кармана. Только незаметно, камера напротив.

Лена скользнула рукой в карман его куртки.

– Теперь запомни адрес.

Шепотом он сказал ей, как выбраться незамеченной во двор кампуса.

На парадной лестнице послышался топот бегущих людей.

– Держи крепче, – крикнул Оскар.

Рядом с ним бежал здоровенный полицейский, отстегивающий на ходу наручники.

Замигал сигнал лифта, кто-то поднимался на этаж.

– Как зовут тебя? – спросил Олег.

– Лена.

– Вырывайся, Лена, и беги. Скорее.

– А ты?

– Жди меня дома.

Она сильно толкнула его в грудь, и он опасливо попятился. «Скажу, что испугался, – мелькнуло в голове у Олега, – что у нее игла была от шприца».

Лена метнулась в сторону пожарной лестницы.

– Где она? – выскочила из лифта девушка-констебль с туго забранным хвостиком на затылке и широким поясным ремнем, нагруженным полицейскими прибамбасами.

Олег молча ткнул пальцем в сторону, противоположную пожарной лестнице.

***

Олег закончил писать рапорт. Указал номера бейэджей вызванных полицейских и номер заведенного дела. Потом посмотрел на часы. До конца смены оставалось еще два часа.

– Ты ее сам отпустил? – спросил Оскар и ткнул в Олега подозрительным взглядом.

– Я все написал в рапорте, – ответил тот.

Напарник недоверчиво покачал головой и спросил, не отводя глаз:

– А ключи ты тоже потерял?

После отъезда полицейских Оскар попросил у Олега сигарету, и тот разрешил ему взять одну из пачки в кармане куртки, висевшей на спинке стула.

Олег неопределенно пожал плечами.

– Дурак ты, бадди, – покрутил около виска бывший коп. – Впрочем, – он задумался, – кто его знает

– День такой сегодня, – улыбнулся в ответ Олег. – День защитника, – поскреб щетину на подбородке и спросил себя: «В случае войны вашей бывшей страны против Соединенных Штатов, на чьей стороне вы станете воевать?»

[2]Известная сеть комиссионных магазинов.

[3] Англ. «10-4» – радио код секьюрити, обозначающий «Сообщение понял».

[4] Англ. – четвертый этаж.

[5]От англ. «paycheck» -банковский чек с выписанной зарплатой; обычно выдается раз в две недели.

[6]От англ. «oldcountry» — cтарая страна.

[7] ЧСВН –— член семьи врага народа.

[8] Англ. – Время деньги. Мое время – мои деньги.