Девочка последними шагами...

С вечным проклятием

самой памяти

солдат и офицеров

332 пехотного полка Вермахта

Жги меня, страдание чужое,

стань родною мукою моей.

Мне хотелось написать о Зое

так, чтоб задохнуться вместе с ней.

Мне хотелось написать про Зою,

чтобы Зоя начала дышать,

чтобы стала каменной и злою

русская прославленная мать.

Чтоб она не просто погрустила,

уронив слезинку на ладонь.

Ненависть — не слово,

это — сила,

бьющий безошибочно огонь.

Чтобы эта девочка чужая

стала дочкой тысяч матерей.

Помните о Зое, провожая

в путь к победе собственных детей.

Когда я учился в школе, моя пионерская дружина носила имя Зои Космодемьянской.

В те времена мы еще не обладали никакими историческим знаниями, все они ограничивались общеизвестными истинами да грустным портретом Зои около входа в школу.

Позже я не сомневался, что комсомолка Зоя поступила единственно верно.

Я склоняю голову перед светлой памятью этой мужественной девушки с лучистыми глазами. Слезы подступают ко мне всякий раз, когда я даже не слышу – сегодня его не услышишь, и даже при публикации этого очерка я не нашел тегов по запросу «Зоя Космодемьянская»… — не слышу, а просто мысленно произношу ее имя.

И хочу сказать о ней несколько слов.

Зоя Космодемьянская состояла бойцом комсомольской диверсионной группы – одной из многих, организованных при обороне Москвы поздней осенью 1941 года.

Кем являлась группа вчерашних школьников, в которую входила Зоя Космодемьянская? Она носила гордое название «комсомольского диверсионного отряда».

А по сути эти «диверсанты» представляли собой просто кучку фанатичных комсомольцев, рванувшихся к немцам в тыл.

Эти люди были героями и безумцами, поскольку они были смертниками…

Ибо настоящих диверсантов месяцами готовят в спецшколах, обучая владению всеми видами оружия и приемам убийства голыми руками.

А эти — фанатики-комсомольцы — не умели ничего.

Даже просто выпускать их за линию фронта было тяжким преступлением со стороны комсомольских и партийных органов.

Тем более преступлением было брать в эту опереточную «группу диверсантов» нежную девушку Зою. Которая была комсомолкой-фанатичкой, на привалах «группы» читала стихи о будущем.

Лучше бы она читала их по радио.

Смерть Зои была предрешена изначально. Она сама вызвалась прокрасться в деревню Петрищево (где стоял упомянутый в эпиграфе недоброй славы 332-й пехотный полк Вермахта) и поджечь то ли конюшню. то ли склад.

Повторяю: не владея ножом и не имея огнестрельного оружия.

Не знаю, имела ли москвичка Зоя вообще представление о том, КАК надо поджигать строение.

Разумеется, поджечь она ничего не смогла. Ее тут же схватили и потащили на допрос.

Этот этап короткой биографии Зои Космодемьянской страшен и одновременно велик.

Я писал, что части Вермахта – то есть регулярной армии – в отличии от частей СС, обычно были воинами, а не палачами. Увы, военнослужащие 332 пехотного полка повели себя именно как палачи.

У немцев еще шло головокружение от успехов. Войска подошли вплотную к Москве. По большому счету, сдержать их попытались лишь погибшие стопроцентно, брошенные на мороз в летней форме (за что Жуков лично приказал расстрелять интенданта) курсанты Подольского училища да горстка из 28 гвардейцев генерала Панфилова, возглавляемых политруком Клочковым.

И немцы думали, что им все дозволено.

Они еще не представляли, какое количество 152-мм орудий – один снаряд которых может поднять на воздух 20-местный блиндаж — концентрируется на западном направлении.

Они не думали о непрерывно прибывающих с востока эшелонах сибиряков – прекрасно обмундированных и не имеющих себе равных в стрелковой подготовке.

Не ведали они и конниках генерала Доватора, которые – хоть и будучи отсталым родом войск – рубили фашистов так, как им не могло присниться в страшном сне.

Ничего этого отморозки из 332 пехотного полка не знали.

Когда командир понял, что простыми вопросами и от девушки ничего не добьешься, он велел сорвать с нее верхнюю часть одежды, привязать к скамейке и пороть плетьми, пока она не признается, кто ее послал и где ее группа: ведь от любого пленного всегда требуются сведения о расположении воинских частей противоположной стороны.

Не могу себе представить, как могло выдержать нежное девичье тело чудовищные побои.

Этого фашистам не хватило. Ей жгли соски – самую чувствительную часть тела. Пытали разными другими способами. Но блок, поставленный Зоей внутри себя, не дал ей сказать ни слова.

Нет сомнения, что подвергнув истязаниям, девушку-комсомолку все равно бы убили.

Но гитлеровцы решили не забивать ее до смерти, а оставить живой, чтобы устроить для жителей деревни демонстрационное повешение.

Полумертвую, измученную, босую (сапоги на войне всегда представляли одну из основных ценностей), Зою потащили к сколоченной для нее виселице, согнав перед этим туда все село.

Найдя в себе силы, девушка сама взобралась на стул, стоящий на помосте.

Аккуратные немцы один за другим делали снимки.

И когда уже шея ее была стянута петлей, к Зое вернулись последние силы.

Было страшно, она говорила сквозь слезы.

Слова Маргариты Алигер «Нас много, всех не перевешаешь!» были правдой.

И, уже рыдая перед смертью, несчастная девушка кричала слова, обращенные одновременно и в к крестьянам и немцам:

— Не плачьте обо мне. Вы меня сейчас повесите! Но придет Сталин! Верьте — Сталин придет!

— И где же твой Сталин?! – издевались палачи.

— Сталин придет!

– выкрикивала Зоя сквозь душившие ее слезы.

— Сталин придет, и…

Она не договорила.

Сапог фельдфебеля выбил стул из-под ее босых ног…

Зима 1941 года оказалась морозной.

Застывшее тело мертвой девушки зловеще раскачивалось под порывами зимнего ветра и селяне обходили это место стороной.

Потом — кажется, под новый 1942 год, немецкие солдаты, перепившись, устроили дикую оргию, которую нельзя назвать даже труположеством.

Они плясали вокруг виселицы, сорвали с повешенной девушки одежду и гнусно надругались над ее останками.

Сначала отрезали левую грудь (что было любимым развлечением фашистов), потом изнасиловали мертвое тело штык-ножами.

Зоина кровь давно замерзла; веселые немцы ничем не испачкались и продолжили новогоднюю попойку.

Этим закончилась бы трагическая и жуткая история Зои Космодемьянской, но с началом 1942 года Рабоче-Крестьянская Красная Армия пошла в наступление.

При освобождении деревни Петрищево стали известны подробности изуверств как над живой Зоей, так и над ее трупом.

Это Зоя из мрамора

тихо лежит на снегу.

Беспощадной петлей перерезана тонкая шея.

Незнакомая власть в запрокинутом лике твоем.

Так написала Маргарита Алигер в поэме «Зоя», строчки из которой стали названием этого очерка.

Девочка действительно ушла в бессмертие.

Фотография обезображенного, но все-таки прекрасного тела, лежащего на снегу около виселицы, обошла все газеты СССР.

И сама история двинулась дальше.

Узнав факты, пришел Сталин.

Ознакомившись с материалами, Верховный Главнокомандующий отдал войскам Западного фронта распоряжение:

Солдат и офицеров 332 пехотного полка В ПЛЕН НЕ БРАТЬ.

Эта короткая фраза означает, что за смерть комсомолки Иосиф Виссарионович Сталин уничтожил ВЕСЬ полк, в расположении которого была казнена девушка. И это, пожалуй, был первый случай применения коллективной ответственности (показанный в моей повести «Вина») за совершенное преступление.

Что такое «не брать в плен» — эти слова поймет не всякий читающий меня человек.

«Не брать в плен» — значит не просто стрелять в человека с поднятыми руками.

Это забрасывать гранатами окоп с выброшенным белым флагом.

Одним ударом саперной лопатки рассекать туловище врага на две части — от плеча до бедра, вываливая наружу кишки.

Сгонять разоруженную толпу в кучу под одну длинную пулеметную очередь, как то описано в «Вине».

Сносить на скаку голову, чтобы она катилась по земле, уродуемая конскими копытами вместе с не успевшей слететь каской.

Догнать сдающегося на танке, наехать и, развернувшись на месте, слышать хруст ломающихся костей сквозь лязг гусеничных траков.

Да просто сбить на землю и нанести несколько ударов ножом по жизненно важным органам, обрекая на медленную и мучительную смерть.

Не брать в плен означило, что за надругательство над юной девушкой было уничтожено около 1 000 (Одной тысячи) солдат и офицеров полка — начиная от командира кончая писарями и поварами.

Подобная мера позже, в 1945 году была применена в бОльшем масштабе, когда при взятии Берлина советские войска не взяли в плен, а расстреляли на месте без судебных разбирательств все 6 000 (Шесть тысяч) военнослужащих карательной дивизии СС «Дирлевангер».

И этот истинно справедливый поступок Сталина может несколько примирить с ним даже самых ярых нынешних врагов.

2014 г.

© Виктор Улин 2007 г. — фотография.

© Виктор Улин 2014 г.

© Виктор Улин 2018 г. — дизайн обложки (оригинал фото из Интернета).