Ручей Шумиха

Деревня Ольховье стоит на берегу живописной речки Ольшанки, которая бежит, извиваясь, то по лесу, то по лугу, и вдруг выскакивает под угорышек и течёт неспешно, торя себе путь по жёлтому песочку до матушки-Двины, как раз местом впадения отмечая половину водного пути от города Архангельска до Котласа. Наверху, над речкой, и построили люди эту деревню – к воде поближе, да и луга уж тут больно хороши: заливные, сенокосы стоят летами богатые да тучные. А осенью по отаве – она отрастает густая, изумрудная – коровушки пасутся до заморозков.

Ольховье протянулось по берегу речки километров на пять. Дома смотрят не на воду, а стоят друг напротив друга, окна в окна, но в сторону, в направлении к лесу, как ветви большого дерева, отходят несколько небольших деревушек. У каждого дома по фасаду, прямо под окнами, растёт большой, раскидистый куст черёмухи, а вот рябины хозяева почему-то сажают на задворках да возле бань.

Делят деревню на две части два больших угора, стоящих друг против друга, а между ними, внизу, бежит ручей Шумиха, который в весеннее половодье оправдывает своё название.

Шумиха – ручей звонкий, говорливый, весёлый, бегущий из болота. Весной он самый первый сообщает о приходе весны. Ещё снег лохмотьями лежит по угорам, а из-подо льда уже звенит его переливчатый голосок. Ручеёк бежит то на поверхности, то ныряет под ледяную слюду и опять выглядывает, но уже в другом месте, чтобы снова нырнуть, как в пелёнки, в нависший над ручьём снег с корочками льда.

В деревне есть примета: пошла Шумиха, через две недели пойдёт Двина. А когда разольётся половодье и Ольшанка сольётся с Двиной, Шумиха, обычно тихая и спокойная, превращается в могучего зверя. Её рёв слышен издалека. Ручей бурлит, клокочет, гонит по волнам белую пену, увеличивается в размерах, поднимаясь почти до половины угоров, которые стреножили Шумиху и не дают убежать, направляя её воды в Ольшанку.

Перед ручьём лежит поле, которое делит надвое тропинка. По ней дети ходят в школу, люди на работу. Тропинка ныряет с угора к Шумихе, а там, чтоб перейти её, лежат два брёвнышка. И во время половодья они скрываются наполовину под водой. Отчаянные ребята, идя в школу, не боясь ступают на них, когда переходят ручей. Вода бьёт им в сапоги, грозясь залиться за голенища или вообще смыть смельчака с бревна. А им всё нипочём. Похваляются своим бесстрашием друг перед другом.

Обычно в это время люди ходят по подгорью, если вода не подошла к самому угору, или обходят слева далеко в сторону, где ручей не набрал ещё такой мощной силы. Там тоже лежат два бревна, но они возвышаются над водой.

Стихнет паводок, войдут реки Ольшанка и Двина в свои берега, успокоится и Шумиха, вырастут по берегам после воды желтые калужницы-купаленки, а когда они отцветут, обмелеет Шумиха, и уже летом крошечный ручеёк лениво зажурчит, почти невидимый в осоке. Зато расцветут её высокие берега, покроются летними цветами: голубоглазой вероникой, одуванчиками и лютиками, розовыми шишечками клевера, закивают головками желтоглазые ромашки, засинеют капельками неба, на угоре, на полевой меже, васильки – на радость девчонкам, которые собирают букеты, плетут венки, а в середине лета ищут в траве ягодки земляники.

Но вот придёт осень, порыжеет осока у ручья, отцветут цветы, угоры у Шумихи станут серыми, невзрачными, но зато она опять оживёт. Осенние дожди наполнят ручей водой, он станет разговорчивей, но далеко не столь полноводным, как весной.

Наступят холода, остановят Шумиху, покроется ручей льдом, и опять на это есть у людей проверенная годами примета: «Стала Шумиха, через две недели станет Двина». А ещё через две недели после того, как станет Двина, начнётся двинская оттепель, которая принесёт гололёд и лужи на снегу. А там и рукой подать до Нового года. На этих угорах любит кататься зимой деревенская детвора: кто на лыжах, кто на санках, а кто и просто так – кувырком. Радость, смех, веселье живёт на этих угорах все зимние месяцы.

Штаны у ребят натянуты на валенки, чтобы в них снегу не начерпать. Обползают угоры сверху донизу, сами в снегу с головы до ног. Прибежат они домой, штаны вместе с валенками снимают, а иначе нельзя, они заледенели от снега и сырости, стоят, не падают. Стащат потом как-нибудь штаны с валенок, и на русскую печку сушиться закинут, и сами скорей на печку отогреваться, а ещё уроки не сделаны, а утром опять в школу.

А ещё, каждую зиму, да не по одному разу можно увидеть северное сияние, – красота неописуемая. По небу идут переливы всех цветов радуги. Яркость их то стихает, то усиливается, то вроде бы совсем пропадёт, а то вдруг вспыхнет с новой силой, растекаясь по небу причудливыми разноцветными волнами. Смотришь на это чудо природы, затаив дыхание, пытаясь понять, а откуда же всё это берётся? А волны, как небрежно кинутые мазки сверху вниз, кистью художника, пляшут, переливаются.

Прошло время, и угоры Шумихи соединили мостом, стало удобно добираться на работу и в школу. Вместо тропки – хорошая дорога, которую зимой чистит трактор.