Курьеры Апокалипсиса

– Удар нанесен твёрдым тупым предметом, – привычно диктовал судмедэксперт, полный, с одышкой, пухлыми короткими пальцами, которыми он то и дело поглаживал аккуратную бородку с пробивающейся сединой…Голос его удалялся, становился всё глуше, пока не исчез совсем… А за окном всё так же было пусто и серо…

За окном всё так же было пусто и серо. Сиротливо приткнулись вдоль тротуаров машины, промокшие под утренним дождём. На детской площадке у дома напротив – ни души, лишь ветер гоняет какие-то яркие бумажки и покачивает качели. И кажется, что их удивлённый скрип доносится сюда. Они словно вопрошают: «Где дети? Где дети?». Не видно и дворовых котов, обычно восседающих у трансформаторной будки и устраивающих ночные весенние концерты. Даже птицы, и те улетели из города, искать себе пропитание на лесных опушках.
Лишь изредка прошуршит шинами троллейбус, в котором, кроме водителя, никого нет. Да промчится пара-тройка машин, как — будто спешащих к финишу неизвестной гонки. Вот, наверное, скорая едет с сиреной…

– Лика, Лика же! Ты меня слышишь?! Выключи наконец этот чайник, – кричал из другой комнаты муж, Сергей.
Лика нехотя оторвалась от окна, медленно подошла к плите, повернула ручку. Чайник, пузатый, красный в белый горох, облегчённо присвистнул в последний раз и, выдохнув ещё одно облачко пара, умолк.
На шум уже спешила из своей комнаты свекровь, руки в боки, губы – как всегда — сжаты в тонкую ниточку, шажочки мелкие, суетливые.

– Опять полчайника выкипело, – ворчала она себе под нос, но так, чтобы Лика слышала. – Так и сжечь его недолго. Что ты всё торчишь у окна? Иди, ребёнком займись, – свекровь говорила всё громче, явно рассчитывая на вмешательство сына. И так же громко звенела чашками, расставляя их на кухонном столе.
– Даша занимается по скайпу с учительницей французского, и вы это прекрасно знаете, Зоя Петровна, — Лика снова отошла к окну, чтобы не мешать снующей туда – сюда свекрови. – И моё присутствие во время урока не нужно. К тому же она уже скоро заканчивает и придёт пить чай.
Пробубнив что-то типа «и на всё — то у неё есть отговорка», Зоя Петровна принялась разливать чай по чашкам – таким же красным в белую горошину, как чайник…
Лика отвернулась к окну и, накручивая на палец каштановый локон, заметила спешащую по улице фигуру в ярко-зелёном комбинезоне, с таким же рюкзаком за плечами. Ей доставляло радость замечать и следить за этими фигурками в жёлтом, зелёном, красном, деловито несущим что-то в огромных сумках или рюкзаках. Казалось, пока они появляются на улицах опустевшего, словно замершего города, неся людям продукты или какие-то другие товары, жизнь продолжается. Она всегда, как ребёнок, радовалась когда один из них появлялся и у их квартиры с очередным заказом. Поэтому — то она часами простаивала у окна, в надежде увидеть хоть одну яркую фигурку и понять, что жизнь продолжается, что она не ограничивается стенами ставшей вдруг тесной квартиры с вечно ворчащей свекровью, пролёживающим бока на диване мужем и капризничающей дочерью.
– Если они исчезнут с московских улиц, мир остановится, – подумала Лика, – курьеры Апокалипсиса…

Традицию семейных чаепитий когда-то ввела сама Лика, прочитавшая про знаменитый английский файф-о-клок. Она же купила этот весёлый красный сервиз и чайник под стать ему. Раньше это было самое лучшее время: муж приходил с работы, дочь заканчивала делать уроки, а Лика успевала приготовить что-то вкусненькое, по новым рецептам: испечь пирог с необычной начинкой или хрустящее миндальное печенье. Они втроём усаживались за стол, накрытый скатертью в красно-белую клетку, делились тем, как прошёл день, строили планы на выходные. Сергей в лицах представлял своих коллег, отбивавших нападки начальства на очередной планёрке, где обсуждалось новое изобретение их лаборатории, Даша рассказывала о школьных новостях – Денис из параллельного класса нёс её портфель после школы, а мальчишки – одноклассники дразнили их женихом и невестой…Они много смеялись, никуда не спешили и, вместе убрав со стола, садились играть в лото и другие игры. Или перебирались на диван в гостиную, посмотреть какую-нибудь комедию…

Об этих днях, казавшихся такими простыми и привычными, Лика вспоминала сейчас с грустью. Как только объявили режим изоляции в связи с пандемией какого-то неизвестного вируса, Сергей настоял, чтобы его мама перебралась к ним. Она входила в «группу риска», которой было запрещено выходить на улицу, а ездить к ней на другой конец Москвы, чтобы привезти продукты и лекарства, тоже было сложно и неразумно.
Можно было, конечно, возразить, что есть социальные службы и волонтёры, служба доставки, в конце концов, но Лика понимала, что мужем движет сыновний долг. Сама она рано осиротела и сейчас считала необходимым поддержать Сергея. Тем более, места в их большой, уютной квартире было достаточно, чтобы разместиться вчетвером.
Однако всё пошло не так с самого начала.

Зоя Петровна обосновалась в кабинете – всем показалось, что это удобнее, чем в проходной гостиной. Да и диван там стоял большой, подходящий для сна. Вот только Лика не могла теперь работать, и ей пришлось перенести ноутбук и чертежную доску в спальню, приткнув их на комоде в углу. Она была дизайнером интерьера, работала в основном удалённо, из дома. Но сейчас её режим был безнадёжно нарушен.
До вынужденного домашнего карантина она, проводив мужа на работу, а дочь в школу, успевала и рабочие дела сделать, и домашние. Теперь же всё шло кувырком. Все просыпались в разное время: Даша часам к девяти, чтобы успеть к началу онлайн-уроков, Сергей мог проваляться в кровати часов до десяти – одиннадцати, так как допоздна смотрел какие-то боевики. Зоя Петровна, напротив, вставала рано, в семь, и начинала ходить по квартире, что-то передвигала, гремела посудой на кухне, включала радио. Лика прятала голову под подушку, чтобы ещё немного поспать, но это удавалось редко. Как правило, свекровь осторожно стучала в дверь спальни и, не дожидаясь ответа, заглядывала туда с громким шёпотом: «Лика, не спишь? А где у тебя мука (сахар, соль, спички…)». Приходилось вставать и в сотый раз показывать, где что хранится. Тем более, что с приездом Зои Петровны все вещи таинственным образом оказывались не на своих местах…
Ложиться снова было уже ни к чему, сон всё равно прошёл, и Лике приходилось до пробуждения Даши сидеть на кухне и, глядя в окно, слушать рассказы свекрови о далёких временах её юности и о людях, которых Лика знать не знала. Попытки поработать на кухне сразу сошли на «нет» — свекрови постоянно требовался стол.
Дашка просыпалась, долго плескалась в ванной, торопливо завтракала и, утащив большую чашку с чаем к себе в комнату, устраивалась у компьютера.
К этому времени поднимался Сергей – так завтрак становился бесконечным и заканчивался к полудню. Можно было, конечно, сразу идти работать в освободившуюся спальню, всё равно мать норовила покормить сына сама. Но за годы совместной жизни Лика привыкла завтракать с мужем – ей нравилось подавать на стол, смотреть, как он ест, подливать кофе, варить который он доверял только ей. Так и крутились они с Зоей Петровной вдвоём на кухне, не желая уступать друг другу право ухаживать за единственным в доме мужчиной.
Именно в эти дни Лика полюбила смотреть в окно, выискивая среди тумана и дождя яркие комбинезоны курьеров…

После завтрака наступало время уборки и приготовления обеда. Последнее Лика нехотя переложила на свекровь, иначе времени для работы не осталось бы совсем. Проветрив спальню и перестелив постель, Лика обустраивала своё временное рабочее место и на пару часов погружалась в чертежи, схемы и рисунки…
Первое время её отвлекали голоса, звуки телевизора, шум пылесоса, но через несколько дней она научилась абстрагироваться от этого, включала в наушниках любимые мелодии и чертила, чертила… Порой, оторвавшись от экрана, Лика всматривалась в окно, за которым пустынный, притихший город замер перед лицом невидимой опасности…

К концу третьей недели вынужденного домашнего карантина нервы у всех членов семьи, казалось, накалились до предела. Сергей, уставший от безделья, пересмотревший все фильмы и отрастивший многодневную щетину, не знал, чем себя занять и постоянно требовал Ликиного присутствия рядом. Ему хотелось поделиться с женой очередной версией о происхождении злобного вируса, заточившего всё человечество в четырёх стенах. Лику же эти гипотезы и печальные новости о количестве заболевших только расстраивали и сбивали с рабочего ритма. Сергей воспринимал её настроение как равнодушие и возмущался отсутствием внимания. Даша устала от учёбы в режиме онлайн и скучала по друзьям и прогулкам: виртуального общения подросткам явно не хватало. Она то и дело отвлекала Лику очередными идеями, например, подготовкой вечеринки в пижамах по скайпу. Даже деятельная Зоя Петровна подустала и слегла с приступом гипертонии. Лика случайно услышала, как свекровь жаловалась приятельнице в телефонном разговоре, что «дети её совсем заездили, как бесплатную домработницу». Так что пришлось вернуться ко всем домашним делам самой.

А тут ещё соседи затеяли ремонт! Теперь в дневное время сосредоточиться на работе было невозможно: сверху доносился такой грохот, что даже наушники не спасали. Сергей пару раз поднимался и пытался урезонить рабочих, но они плохо говорили по — русски и во всём ссылались на «моя твоя не понимай» и «скоро приедет хозяина». Хотя их тоже можно было понять – найти работу в такое время не просто, а кормить семьи нужно всем.
Разговаривать теперь часто приходилось на повышенных тонах, чтобы перекричать строительный шум. От этого болела голова и накатывала усталость. Новости тоже не радовали: конца режиму карантина было не видно, власти ужесточали меры и грозили штрафами. Клиенты один за другим просили «не спешить с проектом», так как не могли спрогнозировать состояние своих финансов на ближайшее будущее. Значит, гонораров тоже не предвидится. Лика подсчитывала оставшиеся у них деньги и обсуждала с мужем необходимость режима экономии. Хорошо ещё, компания, где работал Сергей, продолжала выплачивать своим сотрудникам 50% зарплаты, но как долго это продлиться, никто не знал.
– Серёж, твоя мама могла бы из своей пенсии что-то давать хотя бы на продукты, – заикнулась как-то Лика, но встретила возмущённый взгляд мужа:
– У мамы пенсия небольшая, она тратит много денег на лекарства.
Больше разговор об этом не заводили.

Лика стала плохо спать, сны её были тревожными и мрачными. Она то и дело раздражалась по пустякам, избегала близости с мужем, ссылаясь на усталость. Да он особо и не настаивал, опять вернулся к просмотру боевиков и частенько засыпал на диване в гостиной…
Этим утром сон опять был нарушен стуком в дверь.
– Лика, – громким шёпотом звала свекровь, ­­– у меня что-то с утюгом случилось, а я глажку затеяла!
­– Господи, да зачем, Зоя Петровна, я бы сама, – но пришлось вылезать из-под одеяла и идти на зов.
Свекровь поставила гладильную доску в кабинете, где было душно и пахло лекарствами. Лика взяла в руки утюг, посмотрела со всех сторон, обнаружила скрученное колёсико установки программ и температуры и отсутствие воды в отпаривателе. Попыталась что-то сделать — бесполезно.  На шум подтянулся Сергей, осмотрел утюг и вынес приговор – реанимации сей прибор не подлежит, ибо перегорел.
Свекровь, поджав губы, ретировалась на кухню, сделав вид, что она ни при чём.
– Придётся заказать новый, — удручённо вздохнула Лика. – Не входили в наши планы эти расходы.
– Всё когда-то ломается, ­ возразил муж. – Уж не хочешь ли ты обвинить маму. Что это она виновата?
– Я никого не виню, Серёжа, но почему-то у меня утюг прекрасно работал. Ладно, после завтрака закажу новый, с вертикальным отпаривателем. Им можно будет шторы утюжить.
Завтракали молча. Даша раскапризничалась, не хотела есть кашу, требовала йогурты, которые, как назло, закончились вчера.
– Неужели никто этого не заметил? – верещала дочь. – Можно было бы заказать для ребёнка…
– Мы планировали сделать заказ продуктов через три дня, – попыталась объяснить Лика. – Нельзя же это делать ежедневно.
Дашка обиженно фыркнула, набрала печенья и закрылась в своей комнате, ворча что-то про потребности молодого растущего организма.
Сергей от диалога устранился, перебазировавшись в гостиную к телевизору. Оттуда снова донесся бодрый голос очередного ведущего ток-шоу про вирус и карантин во всём мире.
Лика допивала свой кофе и смотрела в окно, стараясь успокоиться после утренней встряски, когда раздался грохот и звон.
Зоя Петровна, решив проявить очередное усердие, не донесла до раковины гору посуды и уронила всё на пол. Осколки красных в белую горошину, любимых Ликиных чашек разлетелись по полу. Свекровь стала нагибаться, чтобы собрать их, но Лика, коршуном налетев на неё, закричала:
– Уйдите к себе, ничего больше в моём доме не трогайте, — и принялась дрожащими руками собирать стекло с пола, не замечая, что режет пальцы, а слёзы, капая из глаз, смешиваются с капельками крови…
– Ну подумаешь, какие-то чашки, – понизив голос, приговаривал Сергей, заклеивая порезы на тонких пальчиках жены пластырем. – Купим новые, ещё красивее. Этим-то уже сколько лет, давно вышли из моды…
– Это мои…мои любимые, ­ всхлипывала Лика. – Помнишь, как мы покупали их, как мы были беззаботны и счастливы…Что с нами происходит, Серёжа? Мы все здесь, вместе, рядом, а кажется, что мы чужие и далеко – далеко друг от друга…
– Ну, Ликусь, перестань – Сергей закончил и убирал пластырь и йод в аптечку. – Всем сейчас нелегко. Вот только что сказали по телевизору, что пик эпидемии ещё не пройден, что растёт число заражённых, а значит, придётся сидеть дома до лета…
Он явно пытался успокоить жену, но от его слов слёзы у Лики потекли ещё сильнее.
­– Иди, Серёжа, я посижу тут немного, – прошептала она. Сергей вздохнул, явно с облегчением, и вернулся на свой любимый диван. Свекровь закрылась в кабинете, а Даша так и не вышла на шум, должно быть, уже слушала в наушниках очередной урок. Зато наверху раздался очередной грохот – это строители приступили к работе.
Лика смотрела в окно, на пустой и серый город, сжимая заклеенными пальцами последнюю оставшуюся целой красно-белую чашку. Вот сквозь пелену дождя и тумана мелькнула фигурка в красном – уж не их ли это курьер с новым утюгом спешит?

…Тимур был так рад, что после нескольких недель безработицы устроился работать курьером в крупную фирму по торговле бытовой техникой. Спасибо другу, Алихану, что подсобил.
– Мы же с тобой земляки, Теймураз, должны помогать друг другу, слава Аллаху! – Алихан похлопал его по плечу, – Не умирать же с голоду. Первый месяц будешь мне десять процентов с зарплаты отдавать, мы все собираем, помогаем тем, кто совсем без работы остался, кому детей кормить нечем.
На такое благое дело Тимур и сам рад денег дать, тем более, что он пока один, без семьи, ему много и не надо. Было бы чем за комнату заплатить да поесть нормально. И ничего, что целый день на ногах, зато выдали красивый красный комбинезон, в нём тепло и сухо, и проезд в транспорте бесплатный. Ноги, конечно, первые дни гудели с непривычки, но сейчас ничего, успевает везде.
Сегодня, правда, проснулся Тимур с трудом, голова была тяжёлой, всё тело ломило, в горле скреблись кошки. Списав всё на усталость от беготни последних дней, Тимур собрался, быстро и незатейливо позавтракал и отправился на работу. Как назло, все адреса доставки были в разных концах города. Тяжелая сумка, нагруженная мелкой бытовой техникой, оттягивала плечи. Глаза горели, маска, носить которую было обязательно, мешала дышать и была влажной от дождя. Но ничего, осталось пара адресов, и он вернётся к себе, примет горячий душ, выспится и завтра будет как новенький.
А вот и нужный дом, высокий, красивый, с аккуратными клумбами у подъездов. Хотел бы он тоже жить в таком доме, маму привезти, сестрёнок…

Тимур вошёл в подъезд, отряхнул капли с комбинезона и рюкзака, поднялся на лифте на восьмой этаж – лифт тоже был красивый, чистый, с зеркалами, отразившими его воспалённые глаза над белой медицинской маской. Вот и нужная квартира. Юноша достал из рюкзака подставку, водрузил на неё коробку с утюгом, сверху положил квитанцию.
Их доставка называлась «бесконтактной», поэтому он, позвонив, отошёл на некоторое расстояние.
Дверь открыла симпатичная молодая женщина, каштановые кудри которой оттеняли красивые, но сейчас заплаканные глаза орехового оттенка. Она осмотрела коробку и попросила Тимура подождать, пока она проверит, как работает утюг.
Это было правом покупателя, поэтому Тимур согласно кивнул головой и улыбнулся, хотя под маской его смущенная улыбка была не заметна.
Женщина вернулась в квартиру, оставив дверь приоткрытой. Тимур слышал работающий телевизор, потом где-то открылась дверь и донеслись звуки музыки, капризный девчоночий голос прокричал: «Мама, когда будем обедать, я есть хочу», вслед за ним раздался другой, недовольный, старческий: «Лика, почему у нас такой сквозняк?!»…
Из квартиры тянуло запахом свежеприготовленной пищи, таким уютным и домашним, что он невольно подошёл ближе к дверям и прислонясь к стене и прикрыв глаза, представил, как сидит на уютной кухне с мамой и сёстрами и обедает из красивой новой посуды…

– Что же это за безобразие такое творится, – совсем рядом раздался громкий женский голос. – Неужели нельзя проверить технику перед доставкой! Молодой человек, вы что, уснули? Утюг бракованный, не греет, не отпаривает. Вот, посмотрите сами!
В дверях квартиры стояла хозяйка и протягивала Тимуру красивый, блестящий утюг. Он шагнул ей навстречу, одной рукой потянувшись за утюгом, а второй машинально сдирая с лица злополучную маску. И тут, приблизившись к женщине, громко чихнул.
В эту же минуты всё перед его глазами померкло, а голова как будто разорвалась от ужасной боли, и Тимур упал…

Последнее, что он услышал, перед тем, как потерял сознание, был голос молодой красивой женщины с каштановыми волосами:
– Вот они, курьеры Апокалипсиса…