Малютки-кураторы. Выбранные места из окололитературной переписки

Впервые за долгие годы захотелось потеоретизировать прилюдно по поводу литературы. Прислали мне одни издатели, которые завлекают графоманов печататься в своих альманахах, а потом зовут их в свой «международный союз писателей», деловое предложение, не слишком графоманское. Заинтересовал я их одной своей рукописью, готовы они ее издать (за мой счет, конечно) даже на двух языках и устроить книге промоушен. Ничего, вроде бы, нового, кроме того, что книга им понравилась настолько, что цена не выглядит заоблачной. Потом выясняется, что за свои деньги я получу лишь сто экземпляров, а остальной бумажный тираж пойдет им в доход. Я же буду получать прибыль лишь от электронного варианта. Во-первых, где гарантия что книги мои дойдут до читателей и, хотя бы, книжных магазинов, поскольку реально я смогу проконтролировать лишь 100 штук, а оставшиеся 1900 могут быть плодом услужливой фантазии. Во-вторых, за достоверность продаж электронных магазинов не поручится даже госдума или счетная палата.

Я бы не стал об этом писать, если бы в письмах издателей, кроме этих обыкновенных уже «коммерческих» гадостей, не было предложений, несущих мировоззренческую нагрузку. В системе продвижения возможной книги мне предлагалось оплатить рецензии в газетах: в «Лит.России», «Лит.Газете» и в даже уважаемом мною до тех пор «НГ-Экслибрисе». В предложении пиарщиков издательства есть и твердый ценник на услуги «квалифицированных журналистов», готовых сделать со мной интервью или же увлекательно изложить писательскую биографию на неведомом мне до того сайте. Не буду, пока во всяком случае, вывешивать эти ценники, утяжелять заметку. Если кто не поверит — могу предъявить.

А вывод у меня созрел не сразу, прошло пару недель. И вот сегодня я подумал: вот к чему приводит постмодернизм. Когда все и всё равны, не может быть мучений совести, что не ту книгу и не того автора опубликовал или же похвалил. У кого денег хватило — о том и пишем, все равно никто ничего нового не скажет. А нам, «профессиональным квалифицированным журналистам или же издателям», гарантированный источник дохода в виде подступающего вала графоманов. Все риски от негарантированного успеха — им, писателям, а нам, умным недоучкам, в любом случае конвейерная прибыль.

А попутно из того же источника пришло предложение участвовать в литературных конкурсах имени Лермонтова и имени Набокова, присланные произведения будут опубликованы в альманахе, номинанты, внесшие по 15 тысяч рублей, получат грамоты и прочие цацки, а лауреатам бесплатно издадут книги. В качестве сопровождения предлагаются интервью и рецензии в разных изданиях (о чем я выше писал) и на одном неведомом портале.

Вот что я ответил:

“Я не смогу участвовать в вашем конкурсе, прежде всего, по моральным причинам. Я понимаю, что для смазки всего обширного механизма необходимы средства, а взять их, кроме как от жаждущих авторов, неоткуда (ну, не потрошить же спонсоров!), и поэтому спокойно принимаю условия первоначального взноса, если он, конечно, потом окупается. Но система раскрутки за счет автора для меня неприемлема по двум причинам. Во-первых, в отличие от неизвестных мне сотрудников предлагаемого портала, я действительно профессиональный журналист и сама постановка вопроса о заданном хвалебном отзыве или проплаченном интервью мне неприятна. А во-вторых, мне было бы на самом деле интересно получить рецензию на свои литературные труды, хотя рецензий и интервью, непроплаченных, кстати, было уже немало. Если бы я согласился участвовать в конкурсе уважаемого имени на таких условиях, меня не покидало бы ощущение, что я участвую в чем-то наперсточном.”

Вскоре в удалённом доступе моей литературной жизни еще произошли практически одновременно два события разной направленности, но приблизительно одного смысла: ею попытались манипулировать.С утра на сайте «Стихи.ру» я получил вот такое сообщение:

“Bаше стиxo «Cкoлькo силы земнoй я пoжёг на ненyжныx кoстpаx» действительнo xopoшее! Пpи этoм всегo 21869 читателей и 240 pецензий. Я пpoдвигаю стpаницы пoэтoв. Гoтoва пoсoтpyдничать с Bами! Aнгелина Пpoстая”

Я малодушно ответил коррепонденту, что не вижу смысла в продвижении на сайте, посколько оно никак не влияет на издание книг. И не написал, что количество читателей и рецензий меня интересует только в связи с теми читателями, которые потрудились меня добровольно прочитать. Если тебе, подумал я, понравилось мое «стихо», то поделись с друзьями (при наличии) самостоятельно или прочитай еще хотя бы несколько соседних, чтобы уяснить, на каком языке я разговариваю. Но даже не показал адресату, что меня покоробило ленивое сокращение слова «стихотворение», технологически приравнивающее творческий акт к таким понятиям, как «норм» и «пжст». Бедные зайчики, скоро они все будут говорить на языке кнопок!

А потом на почту пришло сообщение с другого портала, организующего литературный конкурс. Как уж я с ним сперва связался — не помню, но смысл в моем отклике был: конкурс не предполагал авторского взноса, более того, за публикацию в своем альманахе учредители обещали гонорар. Я послал им, исходя из объявленного размера, «Геометрический орнамент», который тогда же я вывесил на Прозе.ру, и стал ждать решения модератора и редактора ближайшего выпуска. Немного смутило, что он собирает в альманах прозу, подходящую под заранее выдуманный девиз, но сам девиз можно было трактовать достаточно широко.

И вот после месяца переписки с техническими работниками мне пришло письмо, что мой текст, не читая, модератор не допускает до конкурса, поскольку в условиях я пропустил пункт:

«3. Особые условия3.1. Участник подтверждает и гарантирует, что:a) Произведение является оригинальным результатом творческого труда Участника;b) на момент подачи Произведение не было напечатано более чем в 100 экземплярах и не было размещено в интернете (доведено до всеобщего сведения) на ресурсах с общим доступом более 100 человек»

Честно говоря, я не особенно огорчился, поскольку до этого успел ознакомиться с менторским тоном публикаций на этом портале, состоящих, в основном, из мелких филологических рефлексий. Я ответил на письмо так:

«То есть, практически, произведение литератора (таковым себя считающего) должно лежать в столе до времени отправки на конкурс? Такое бывало в доинтернетную эпоху или сейчас — с теми, кто заранее решает ограничить свою возможную аудиторию гонорарными изданиями. Или что-то должно быть написанным под лекало (как он себе его представляет), которое задано модератором, и предназначено такое произведение ему, как первому и главному читателю? Что-то здесь не то с творческим импульсом, а может и со свободой творчества, смахивает на постмодернистские забавы кураторов, обсевших изобразительное искусство, или на изложение, предлагаемое к написанию в начальной школе. Извините, это не для литературы, а для филологической штудии. Что может, в принципе, иметь место, но не со мной в качестве участника. Ошибся.»

А соединяет эти два события одно практическое соображение: есть люди, пытающиеся найти себе место в литературном процессе, не являясь в конкретном случае авторами, что ни плохо, ни хорошо. Но вместо того, чтобы зарабатывать на конечном продукте — произведении, они пытаются вырвать деньги в середине цепочки, непосредственно от автора, не предполагая конкретной коммерческой пользы для него. И есть люди, «модерирующие» возможные произведения под свой умозрительный смысл. И то, и другое — манипуляция творчеством без учета интересов и желаний автора.А всего-то надо нам от них — чтобы были литературными агентами, получающими свой процент от успеха автора, предлагающими продукт (в который они верят) издательствам. И торгующимися с ними, поскольку в кабальных издательских договорах много разных пунктов мелких шрифтом.