Марьины заботушки. Гл. 3

Забота третья. Агнея

Агнее уже двадцать шесть годочков исполнилось. Она веселилась у сестры на свадьбе да нет-нет и ловила на себе прилипчивый взгляд Матрёны Ананьичны, под которым невольно ёжилась. «Ну, теперь мама и за меня возьмётся». Жениха у Агнеи не было. Пробовал было клинья подбивать Витька Зотов, да скорёхонько руки зараспускал. Уже на втором свидании под подол полез, а сам до плеча только достаёт Агнее. Хлестанула она его по морде и сказала, чтобы ни на шаг к ней больше не подходил. Зная крутой норов красавицы, Витька к ней больше и не подошёл. 

Сестра Катя с мужем на свадьбе сидели недолго – детки маленькие, кормить надо вовремя. Счастливая Катя часто навещала родителей с дочками и была снова «в интересном положении». Марья Петровна долго охала, когда узнала об этом:

– Катенька, ты этих ещё титкой кормишь, куды тебе третий робёнок? Дак ведь не беременеют, когда кормят титкой-то, как это у тебя вышло? Ведь не справишься с троима-то. Деушкам всего по три месяца, пошто не остереглась? Бывает, ты на аборт сходишь?

– Да ты что, мама, какой аборт? Знаешь, как Гриня мне помогает! Он вправду по-настоящему меня любит. 

– Любит. А ты-то него хоть капелюшечку любишь? 

– Ой, мамочка, не поверишь, а ведь полюбила, и сама того не заметила когда. Полюбила – и всё тут. 

– Ну и слава те, Господи. 

– Мама, а ты, небось, теперь Агнее жениха присматриваешь?

– Да тише ты, Катенька. Дай хоть малёхонько от Маниной свадьбы отойти. Эстолько денёг ушло. 

Агнея не чувствовала себя ещё старой девой, но подруженьки уже все одна за другой повыходили замуж. При встрече они здоровались с Агнеей, но в гости к себе не приглашали. Как-то раз Агнея, встретив свою лучшую подругу Галю Комарову, предложила: 

– Галя, давай встретимся, поболтаем. Приходи ко мне вечером, или я к тебе заскочу. 

– Нет, Агнея, лучше я к тебе приду, у меня муж дома. 

– Понятно. Нельзя пускать козу в огород. 

– Да что ты, Агнеюшка, это я так, к слову пришлось. Давай завтра я к тебе приду.

Но ни завтра, ни послезавтра Галя так и не появилась. Незамужняя подруга совсем ни к чему в доме замужней женщины. Так спокойнее жить, а вдруг да она на мужа глаз положит. 

. Пришла зима. Засыпала, завалила деревню снегом. Закуржевели берёзки возле школы, нахохлились под снежными шубами три ёлки возле совхозной конторы. «Ну словно три богатыря», – видя это чудо, думала Агнея, когда приходила по утрам в контору по своим бригадирским делам. Она любила белоснежье зимы, любила, когда валил крупными хлопьями снег, и даже трескучие морозы были ей в радость, когда вечером как ухнет по углу дома – только треск пойдёт, а отец проговорит, вздрогнув от неожиданности:

– Морозко шалит. Ишь как стегонул по углу, весь дом содрогнулся!

Агнея иногда по вечерам ходила в клуб, но, в основном, чтобы фильм посмотреть. Молодёжь после фильма раздвигала ряды стульев и устраивала игры, танцы под гармошку Васьки Зорина, с которой тот никогда не расставался. Издавна повелось, что первый парень на деревне – гармонист. Рядом с молоденькими девушками Агнея чувствовала себя белой вороной. А Васька был ещё тот баламут и озорник. 

Как-то раз осталась Агнея после кино, захотелось посмотреть, как молодёжь веселится, да и сама она не старуха вроде бы. Оперевшись плечом о косяк, девушка наблюдала за происходящим в клубе, улыбаясь чему-то своему. Тут и появился Васька. Он был явно навеселе, и захотелось вдруг парню покуражиться. Он подошёл к Агнее, развернул гармонь и пропел: 

– Ох, молодой парнишка я, не любят девушки меня, А любят только вдовушки, отчаянны головушки. 

И сразу же продолжил:

– А на стене висит пальто, меня не сватает никто. Выйду в поле закричу: «Караул! Замуж хочу!» 

Агнея вспыхнула и торопливо вышла из клуба. Дома она долго плакала в подушку. Ваську Агнея не то чтобы возненавидела, но старалась при встрече свернуть в сторону, лишь бы не столкнуться с ним. Но встреча всё же произошла. 

Агнея работала бригадиром в совхозной бригаде. В тот день заболела телятница, и, не найдя замену, ей пришлось самой обряжаться с телятами. Возвращалась домой она около семи часов вечера. Смотрит, а недалеко от её дома человек лежит. А в стороне гармонь валяется. 

– Васька! – испугалась девушка. – Неужто замёрз? 

Она попыталась растолкать его, да не тут-то было. Васька был пьян в доску, только мычал что-то нечленораздельное. Агнея подхватила Ваську под мышки и поволокла домой. С грехом пополам она затащила его на крыльцо, потом в сени. И уже из сеней крикнула:

– Да откройте же, кто-нибудь, двери! 

Двери открыл Иван Васильевич, посторонился, пропуская дочь с мычащей ношей, и рассмеялся: 

– Марья, смотри-ко, Агнейка жениха себе притащила. Вот Матрёна расстроится. 

– Да ну тебя, папа, – смутилась девушка, – замёрз бы ведь. Пойду ещё гармонь принесу. 

Она сходила за гармонью. Васька лежал посреди комнаты и громко храпел. 

– Что, Агнеюшка, бывает, разболокёшь жениха-та? Да и на кроватку спать повалишь, – съязвил Иван Васильевич.

– Хватит с него и пола, не велик барин. Я пью чай – и спать пошла. Мне завтра в пять утра вставать, с телятами обряжаться, а там ещё и своя работа на целый день. 

Иван Васильвич присел на корточки перед печкой и покурил в приоткрытую дверцу. Поднявшись, он сунул Ваське под голову старую фуфайку, накинул сверху свой полушубок. 

– Ваня, зачем полушубок-то накинул. Он и так в одежде спит. Жарко будет, – сказала Марья Петровна.

– Не будет. К утру всё тепло вытянет. В пять тридцать утра Агнея ушла в телятник. 

Васька по привычке проснулся в семь. Сел на полу и понять ничего не может. Тут он заметил Ивана Васильевича, который, приоткрыв дверцу у топящейся печки, курил «беломорину» 

– Ну что, зятёк, выспался? 

– Иван Васильевич, а где это я?

– Где, где! У нас дома. Ишь, развалился на полу, ни проехать, ни пройти. 

– Да как я оказался-то у вас?

– Агнея с улки притащила. 

– Как это притащила? 

– Пьяный ты в снегу валялся. А она подумала-подумала, чего добру зазря пропадать, вот и приволокла тебя домой.

– Разболокайся, Вася, да садись с нами чай пить, – пригласила Марья Петровна. 

– Спасибо. Только мать меня, наверно, потеряла, да и на работу пора. Пойду я. 

Васька работал трактористом и ездил на тракторе, куда отправят – за сеном ли, за силосом или за молоком на ферму. Васька ушёл. Агнея заскочила в девять часов утра позавтракать, чтобы потом бежать по своим бригадирским делам. Увидев пустой пол, спросила отца:

– А этот где? 

– Да ушёл. Сказал, что по гроб жизни тебе обязан. Сватов посулил заслать. 

– Да ну тебя, папа, вечно ты со своими шуточками. Ведь замёрз бы человек. Что это он гармонь свою не забрал?

– А это чтобы тебя повидать. 

Агнея только рукой махнула. А Ваську, пришедшего домой, мать с утра до отвалу накормила «зубаткой», и он, не попив даже чаю, хлопнув дверью, ушёл на работу.

– Ну мать, ну мать! Всеколючки выкастила, а за что, спрашивается? – ворчал он себе под нос. – А того не спросила, где у неё был единственный сын.

На обед он пришёл в дурном расположении духа. Но мать уже остыла.

– Садись, Васенька, ко столу. Обедать будем. 

– С утра сытёхонёк твоей «зубаткой», – ответил Василий, но к столу сел. – Мама, нет ли у тебя в заначке чего-нибудь? – Мне бы опохмелиться. 

– Какая тебе ещё опохмёлка? Как на тракторе поедешь: а ну перевернёшься с эдакой махины? Либо сам убьёшься, либо задавишь кого-нибудь. На, рассолу с огурчиков попей. Осядет внутрях. Да что худо-то ешь? 

– Аппетиту нет.

Он выпил рассол, нехотя поковырял еду. И надо же было ему вчера так напиться. Сам ведь затеял этот дурацкий спор с Генькой  Остаповым – кто кого перепьёт. Пили гранёными стаканами, а «закусывали» рукавом. А где же Генька? Не было его сегодня на работе. Память потихоньку восстанавливалась. Ах, да. Прибежала Ленка, Генькина жёнка, и весь спор прекратила. Выоравшись на мужиков, она утащила своего благоверного домой, а он, Васька, мужественно допил водку и пошёл домой, да вот не дошёл.

– Васенька, а гармонья-та где?

– У Агнейки оставил. 

– У Тимонихичевой, что ли? Ты бы ещё башку свою там оставил. Агнейка спит и видит, как бы ней замуж выскочить, а ты, нате-здрасте, сам явился, голубанушко, бери тебя голыма руками. Захомутает ведь. 

– Не захомутает. Она меня ненавидит. Я её в клубе обидел. 

– Как это обидел? Стегонул, что ли? 

– Да нет, я ей частушки обидные спел. 

– А как к Агнейке-то попал?

– Да случайно, мама: дома перепутал, думал, в наш дом зашёл, а выпил хорошо, так на полу у них и заснул.

– Ты, Васенька, с ней не хороводься, куда тебе эка жёнка, долга да стара? 

– Да какая она стара? Ей двадцать шесть годков всего, а мне двадцать семь – забыла, что ли? Она классом ниже меня училась в школе. Я к ним вечером за гармонью заскочу.

Вечером Василий с тяжёлым сердцем пошёл за гармошкой. Иван Васильевич с Марьей Петровной садились ужинать. 

– Здравствуй, зятёк, что скажешь?

– Да какой я вам зятёк? За гармошкой пришёл.

В это время пришла с телятника Агнея, поздоровалась с Василием.

– Что, Агнеюшка, всё ещё не вышла Таська на работу? 

– Не вышла, мама. 

Агнея, сняв верхнюю одежду и обувь, ушла за заборку переодеваться. Она вышла к столу во фланелевом халатике, высокая, стройная, с закрученной на затылке косой, которая слегка оттягивала голову девушки назад. Василий залюбовался. Агнея села к столу: 

– А девки-то где у нас?

– Да в клуб убежали. Василий, ты чего ворон считаешь? Садись с нами поужинать.

– Да мне бы гармонь… 

– Садись, садись. Подай, Марья, ему чистую тарелку с вилкой. Ужин у нас не ахти какой, но чем богаты, тем и рады, как говорится. 

Василий снял куртку с шапкой и сел к столу. Он не смел поднять на Агнею глаза. Васька плохо помнил, что ел, что говорил, наконец, через полчаса, он сказал, что пора идти, и, забирая гармонь, обратился к Агнее: 

– Спасибо тебе, Агнея, спасла меня, дурака.

– Из спасиба шубы не сошьёшь, зятёк, – ухмыльнулся Иван Васильевич. 

– Папа, ну хватит. Не за что, Вася. Не напивайся больше так. 

Васька тащился домой с гармошкой. А перед глазами стояла Агнея – высокая, стройная и красивая. «Господи, да почему я раньше не увидел, какая она? Как теперь к ней подойдёшь? Опозорил девку при всём честном народе, а она меня, дурака, ещё и спасла».

Агнея долго не могла уснуть в эту ночь. Постоянно всплывало в памяти растерянное Васькино лицо. Но обида тут же давала о себе знать. Ах, паразит, перед всей молодёжью – «Караул, замуж хочу!» «А ведь мы с ним были бы красивой парой, – неожиданно подумала она. – Васька тоже не маленький, почти с меня ростом. И что это ребята выбирают всё маленьких ростом девчонок? У высоких тоже ведь душа и сердце есть». Она не заметила, как уснула. 

А с раннего утра запряглась опять в привычную круговерть дел и забот. 

А Васька совсем потерял покой. Как встретиться с Агнеей, он не знал. Она после того случая с частушками совсем не ходила в клуб. Он пытался столкнуться с нею как бы невзначай, когда она возвращалась с работы. Но девушка только здоровалась и проходила мимо. И тут Ваську осенило: Матрёна Ананьична! Вот она-то точно поможет. Он купил целый килограмм самых вкусных, на его взгляд (мать покупает), конфет – «Белочки» и вечером постучался к ней. 

– Кто там? 

– Матрёна Ананьична, открой, это я, Василий Зорин. 

– Чего тебе надо в экое время? Завтра утром приходи. 

– Не могу завтра. Дело срочное есть. Открой, пожалуйста.

Матрёна открыла двери и впустила нежданного гостя. Он с ходу протянул ей серый сельповский кулёк с конфетами. Матрёна заглянула в кулёк.

– Это к чему, Василий, такой гостинец? 

– Матрёна Ананьична, высватай за меня Агнею Тимонихичеву. 

– Да ведь ныне сами женятся, без свах.

– Тебя прошу. Ты хорошо сватаешь. Сам не могу, Агнея со мной знаться не хочет. 

– Это почему же?

– Да высмеял я её в клубе. 

– Вот ты сперва сходи к Агнее и покайся, а потом, если она тебя простит, приходи. Тогда и свататься пойдём. 

– А без этого нельзя?

– Нельзя. 

– А почему нельзя-то?

– Дак откажет она. Непрощёная обида верх возьмёт. На̀ конфетки-то обратно, не ем я них, а снеси Агнейке и попроси прощенья.

– Ладно, завтра схожу. 

– Не завтра, а сейчас, а не то не высватать.

Делать нечего, пошёл Васька в дом к Тимонихичевым. А там ужинать опять садились. 

– О, зятёк пришёл, да ещё с гостинцами! Что у тебя в кульке? 

– Конфеты, «Белочка» называются.

– К чему бы такая щедрость? Ты, случайно, не знаешь, Агнея?

– Папа! – вспыхнула дочь.

Сёстры Таня и Алёнка прыснули и захихикали.

– Замолчите, сороки, вот я вам ужо ложкой в лоб, – пригрозил Иван Васильевич.

– Агнея Ивановна, – заговорил в воцарившейся тишине Васька, – прости ты меня, дурака бестолкового, за те частушки в клубе. Хочешь, на колени встану? 

– Не надо, давай свои конфеты и считай, что я тебя простила. В душе у девушки всё ликовало. Значит, небезразлична она Ваське, раз с извиненьями пришёл. 

– Садись, зятёк, к столу. 

– Спасибо. Пойду я, мать ужинать ждёт. Василий ушёл.

– Марья, а не пора ли тебе к Матрёне бежать да Ваську привораживать? 

– Не пора, Ваня. Васька кабыть сам приворожился. Посмотрим, что дальше будет. Придя домой, Васька с порога заявил матери: 

– Мама, я жениться буду.

– Господи, Васенька, на ком? 

– На Агнее. 

– Да что ты? – ужаснулась мать. – Куда тебе эстоль до̀лга девка? 

– Да ведь и я не маленький. Запала она мне в душу. 

– Дак стара дева она.

– Ты совсем, мать, под старость ополоумела, что ли? Какая она тебе старая дева? 

Мать заплакала. Эвон сколько девок молоденьких на деревне, любая с радостью за гармониста пойдёт! 

– На Агнее женюсь, и точка. 

– Ну, как хочешь, перечить не стану. Ты куда пошёл? 

– Да покурю – и спать. 

Утром, как только сын ушёл на работу, она побежала к Матрёне. 

– Матрёна Ананьична, отвороти моего Ваську от Агнейки Тимонихичевой. 

– Не могу я этого сделать.

– Да пошто? 

– Василий был вперёд тебя. Мы с ним завтра пойдём Агнейку сватать. А была бы ты хороша матка, дак не мешала бы парню. Помнишь, месяца два назад он у тебя дома не ночевал? 

– Ну помню. 

– Так это него Агнея в сугробе нашла и домой притащила. Чтобы он не замёрз. А ты – отвороти. 

Когда Матрёна с Василием пришли свататься, Иван Васильевич только руками развёл: 

– Ну, Матрёна Ананьична, ты у меня скоро всех девок уведёшь. Кто помогать по хозяйству будет? 

– А ты зятьёв приглашай. 

Таня с Алёнкой рассмеялись.

– А вы, сороки, чего хохочете? И вам женихов приведу, – сказала девушкам Матрёна. 

– Так нам ещё рано замуж.

– Да нисколько не рано. Я ведь не завтра женихов-то приведу, а когда время придёт. Ну что, Агнеюшка, пойдёшь замуж за Василия? 

– Пойду, Матрёна Ананьична. 

Васька, не сводя с Агнеи глаз, счастливо улыбался. А у Марьи Петровны ещё одна заботушка с души слетела. 

 

Прочли стихотворение или рассказ???

Поставьте оценку произведению и напишите комментарий.

И ОБЯЗАТЕЛЬНО нажмите значок "Одноклассников" ниже!

 

+2
13:31
634
RSS
Очень по-доброму и со знанием людей. Читается легко и радостно. Спасибо, что пишете о хорошем!
20:18
Спасибо, Ирма. Я хорошо знаю деревенскую жизнь.