Марьины заботушки. гл. 6

Дела домашние – 2 

Утром Марья Петровна встала в хорошем расположении духа. Настолько хорошем, что сама пошла на колодец за водой. И не столько воды надо было, как хотелось похвастаться тому, с кем встретится дорогой, что Татьяна у неё замуж выходит. Марья посчитала: раз у Агнеи свадьба была в конце февраля, то Татьяне надо делать свадьбу в марте. Она строго помнила, что на одном году две свадьбы -  худая примета. А вот на восьмое марта – это в самый раз. Ещё и брюха у дочери не видно будет. 

Вот только как в сельсовете скажут. До восьмого марта всего полмесяца, а дольше ждать – себе дороже: бабы, они сразу высчитают, когда понесла. «Ладно, уговорю жёнок сельсоветских, чего тянуть, раз у мужика куча робёнков». 

Успокоенная, она вышла на дорогу… Да лучше бы и не выходила. У колодца черпала воду Степанида. Да так неловко ручку крутила, что ведёрко стукалось то одним краем, то другим о стенки колодца. Марья Петровна подошла поближе. 

– Здравствуй, Степанида Ивановна. Как живёшь-поживаёшь?

Та, кряхтя, вытащила ведро, поставила его на край колодца, и только потом, разогнувшись, ответила. 

– Здравствуй, Марья Петровна! Давненечко тебя на колодце не бывало. Да и то, что говорить, дивья̀ тебе жить с эдаким мужиком – всё тебе сделает. А моего сегодня с утра карает: нажрался вчера до поросячьего визгу, уснул на полу у печки, как падина, обоссялся весь, душина на всю ѝзбу стоит. Вот нагрею воды да обихожу ѝзбу-то. Да него, паразита, растолкаю, пускай застирывает своё ссяньё-то. Что я нему, прислуга, что ли?.. Да смотрико-се, у колодца-то что деется! Чья очередь чистить колодец? Сосулями весь, как соплями, оброс. Охти, да ведь наша очередь-то! Ну, я него, паразита, на опохмёлку и отправлю ледок потюкать. Небось, отрезвеет сразу. 

Степанида вылила воду в ведро, стоявшее на снегу, и собралась достать второе. На кончике носа у неё висела светлая капля, которую она не замечала.

– Степанида, нос-от утри! 

– Ты чего это мне указываешь? Сама свой нос утирай, чего мне утирать-то! 

– Да я к тому, что сопля у тебя висит, некрасиво. 

– Сама ты сопля! – Степанида машинально вытерла нос. 

– Вот теперь хорошо, – миролюбиво сказала Марья Петровна. 

Степанида вытянула, поставила на край колодца второе ведро и снова повернулась к Марье Петровне. 

– Ой, соседушка, а я что чула-та: Танька-та твоя сколотка носит. 

Марья Петровна поперхнулась на полуслове. Немного оправившись, она обрела дар речи. 

– Это кто же такие сплетни распускает про мою дочерь? Уж не ты ли, Степанидушка? Знаю, знаю, сколь долог у тебя язычок.

– А у самой-то языня, что помело хорошее. Обосрала мою девку с ног до головы да ещё меня оскорбила, ведёрко на голову надела. Вот я тебе сейчас тоже надену. 

– Попробуй только, я тебя так коромыслом по спине перехвачу, дорогу сюда забудешь! 

– Перехватывала одна такая, теперь другой год как на погосте, под берёзой. Скорёхонько успокоилась. Что, не понравилось, когда правду-то в глаза сказали?.. Сколотка Танька носит. Все это знают. 

– Ты что, Степанида, да откуда эку неправду все знают? 

– Пошто неправду, самая настоящая правда. Мне сказала Дарья Ондрияхина, а она своима ушами чуяла, как твоя Танька на всю улку тебе кричала: «Я бе-ре-мен-на!» – произнесла по слогам Степанида.

– Да то она шутейно, мы с ней малёхонько разбранились. А вообще, если хочешь знать, моя Танька замуж выходит! 

– Да не может того быть, чтобы со сколотком в довесок – и взяли! Да за кого она выходит, коли ты не врёшь? Не секрет?

– Не секрет. За Николая Кузнецова Таня замуж выходит. 

– Это у которого троё робёнков?.. Насмешила. Сговорились это вы, он Танькин грех и прикрывает. Вот интересно узнать, а кто настоящий-то батько у Танькиного сколотка? 

– А вам какое дело до меня, Степанида Ивановна? – это подошла к колодцу Татьяна, заждавшаяся мать. 

Николай уже пришёл, чтобы в сельсовет идти, а детей не с кем оставить. 

– Охти, Танюшка, Коленька пришёл? Да я вот тут заговорилась со Степанидой Ивановной и забыла, что вам в сельсовет надо. Степанида, опроста̀й ведёрко, дай и мне воды почерпнуть. Степанида вылила второе ведро и, гордо подбоченясь, пошла домой. Не пройдя и двадцати шагов, она обернулась.

– Ох, жалко, вёдра по̀лны, а то бы тоже надела тебе на голову. 

– Ах ты… 

– Мама, не надо, не скандаль. Шила в мешке не утаишь, всё равно всё высчитают. 

– И пущай высчитывают, ты родишь робёнка в законном браке. 

Марья Петровна наполнила вёдра водой и только хотела подхватить их на коромысло, как подошёл Николай. 

– Разрешите мне, Марья Петровна.

– Пожалуйста, пожалуйста, Коленька, – уступила она вёдра и оглянулась в ту сторону, куда ушла Степанида. 

Та стояла, поставив вёдра на снег, и смотрела на них. Марья Петровна повернулась к ней спиной, потом наклонилась вперёд и похлопала себя по заднице руками в рукавицах. Степанида, задохнувшись от такого унижения, подхватила вёдра, наплескав со злости воды себе на валенки, и скорым шагом пошла домой. 

– Ой, Танюшка, что будет сейчас у Степаниды! У неё мужик, с похмелья, на полу лежит, да ещё обоссялся весь, вот она сейчас него и опохмелит холодяночкой! И ссяньё прополощёт, и ѝзбу одним махом намоет! 

Придя домой, Марья Петровна сказала Татьяне с Николаем: 

– Свадьбу, просите, чтобы на восьмое марта назначили. В самый раз будет. Если запротивятся, скажите, что я очень просила… А батько у нас где?

– Да пошёл до реки ез проверить, может, рыба попала. 

– Ох, мне хоть с мужиком повезло, Слава те, Господи, порато не пьёт, только курит, да это не велик грех, стерплю. Вот у вас-то всё ладно бы в жизни было, а я-то что, мне и так дороднё. Ну, подите с Богом, за робёнками я присмотрю, и накормлю. 

Ребятишки смирно сидели на лавке. Они ещё не освоились в чужом доме, но, обогретые женской лаской, смотрели доверчивыми глазами на новоявленную бабушку. 

– Ах вы мои голубанушки, ползите за стол, сейчас кашку-малашку достану, шанежок со сметанкой, и на улку побежите. 

Марья, умиротворённо улыбаясь, собирала на стол. В это время из другой комнаты вышла Алёнка. 

– Алёнушка, да пошто ты не на работе? Не заболела ли? 

– Мама, я рассчиталась, в город поеду. 

Марья, забыв про детей, опустилась на лавку. 

– Да пошто это? 

– Да по то, чтобы тебя не обременять поиском жениха для меня, – засмеялась Аленка и убежала умываться. Из-за занавески она крикнула потрясённой матери: 

– Да не завтра я еду, а после Таниной свадьбы. Да ты чего расстроилась-то вся? Корми, давай детей. 

Марья полезла в печь за кашей, не ответив дочери. Ведь раз она решила, значит всё равно уедет. «Ладно, бывает, батько пристрожит», – подумала она, успокаиваясь.