Мишкины подвиги

Мишкины подвиги

Побега братьев из Ленинграда, конечно, не получилось. Хотя, идею эту они вынашивали довольно длительное время. Но не судьба. На что были вполне объективные причины. Во первых нехватка, вернее полное отсутствие денежных средств. Во вторых совершенно непонятно куда бежать. Мишка мечтал бежать в деревню, и даже понимая, что буду схвачен и скорее всего, отправлен обратно, всё равно мечтал. Рассуждал, что до зимы можно пересидеть в лесу, а когда станет холодно, можно перебраться в колхозные сараи с сеном, там тепло. Вопросы питания и продуктового обеспечения его не интересовали.
   Старший брат больше склонялся к Карелии, они там раньше жили, и воспоминания о Карелии, как о благодатном крае, он сохранил. К тому же, Женька оказался более прагматичным, или просто любитель поесть, вопросы пропитания он ставил на первое место. Его доводы «за», были в основном, что в Карелии много озёр и ламбушек, где рыбы видимо невидимо. А так же он знает заброшенный ничейный дом, где можно спокойно жить, хоть зимой, и объедаться наловленной рыбой. В общем, к единому мнению братья не пришли, да и всё равно не знали в какой стороне деревня, а в какой Карелия. Побег отложили на более поздний срок.

Взаимопонимания и тем более дружбы с местным населением двора так и не получилось.  Главными недругами, насмешниками и задирами стали братья Назаровы. Близнецы, как две капли воды похожие друг на друга, они имели непререкаемый авторитет среди детей. Новеньких не приняли. Как только Мишка с Женькой  появлялись во дворе, начиналось веселье. Вокруг них водили хороводы с криками:
  — Дерёвня пришла!
  — Я дерёвня, я село!
  — Антошка, Антошка, иди, копай картошку!
При том самые смелые пытались пнуть, толкнуть или щипнуть. Мишка с Женькой огрызались, но сделать ни чего не могли, драться с коренными горожанами не имело смысла, ввиду их численного превосходства.
   Спокойно новенькие могли выходить во двор, только когда не было Назаровых. Как на грех те торчали во дворе целыми днями.
   Единственный с кем приезжие общались, был Валерка. Он жил на одной площадке, с бабушкиной квартирой, и Мишка с Женькой заходили к нему домой, а он к ним. У Валерки были игрушки, даже железная дорога, Мишка  таких чудес не видел, ему дорога очень нравилась.
   Но это только дома, во дворе Валерка вёл себя как все, правда не дразнил и не пинал, но участие в хороводах принимал, новенькие понимали, что так надо, но всё равно обидно.

Не заметно, пришло время, идти в школу. Школа находилась недалеко от дома всего в двух кварталах. Мишка с Женькой были одеты в новенькие серые костюмчики и белые рубашки, от чего стали похожи друг на друга, как братья Назаровы.
   Отглаженные, в начищенных ботинках, с букетами в руках, в сопровождении бабушки и соседки Анастасии Ивановны прибыли на школьный двор. Здесь Мишку снова поразило огромное скопление народа. Это даже больше чем на вокзале или в магазине. И самое интересное, что они все в этом Ленинграде делают? Чем занимаются? Не полей, не огородов, а тем более скотных дворов, Мишка ни разу так и не видел. Неужели все сидят по квартирам, в своих огромных домах и смотрят телевизоры?

   Первые, несколько дней, не сказать, что школа Мишке понравилась, но он её терпел. Но потом, терпение всё же лопнуло. Сидеть за партой часами, не вставая, слушать учительницу, или писать в прописи какие-то непонятные крючки и кружки, невыносимо скучно. Мишка попытался написать слова, большими буквами, как научился ещё в деревне, но учительнице его порыв, почему-то не понравился, и всякий интерес к дальнейшей учёбе Мишка потерял.
   Единственный урок, который понравился первокласснику Мишке, был физкультура. Вот это действительно интересно, сидеть не надо, писать не надо, даже слушать не надо. Размахивай себе руками, прыгай и бегай, одно удовольствие. Но физкультура была не каждый день, а сидеть за партой, стало уже просто невыносимо.
   Однажды, решив, что хватит заниматься всякими глупостями, Мишка встал во время урока и направился к двери.
  — Миша, ты куда? – С удивлением спросила учительница.
  — На физкультуру пойду, — как ни в чём не бывало, ответил ученик.
  — Но сегодня нет физкультуры, — учительница явно не одобряла желания своего ученика.
  — Ну и что, что нет, а я хочу на физкультуру, мне ваши каракули писать надоело, сами тут пишите, я физкультурой буду заниматься.
Учительница усадила Мишку за парту, открыла перед ним тетрадь, и строго сказала:
  — Сегодня физкультуры нет, сейчас же пиши в прописи, букву «о» и букву «и».
Писать Мишка ничего не стал, а до конца урока смотрел в окно, после чего решил, что с образованием пора заканчивать, и ходить в школу, где физкультура так редко, не имеет никакого смысла.

   Вечером Мишка поделился своими мыслями по поводу школы с братом. Женька полностью поддержал решение младшего, согласился, что ничего хорошего в бестолковых школьных занятиях быть не может, по этому, ходить туда нечего.
На следующий день, Мишка с Женькой в школу не пошли. Они целый день качались на качелях, в каком-то дворе, потом заходили в магазины и рассматривали всякие товары в кондитерском отделе. Потом просто сидели на скамейке, уже в другом дворе, и рассуждали, как здорово не ходить в школу, вот только ранцы мешают, и завтра, когда в школу они снова не пойдут, эти бесполезные приспособления надо, где то спрятать.

   Не пойти завтра в школу не получилось. А получилось всё очень плохо. Вечером к бабушке Кире пришла Мишкина учительница и всё рассказала. Что сегодня ученик не был в школе, что на уроках отказывается писать и читать, что вообще, может встать и уйти из класса без разрешения.
   Бабушка очень рассердилась. Сначала она долго говорила Мишке о том, что учится необходимо, что быть не грамотным нельзя, что без школьного образования сейчас вообще никого нет. Потом пыталась узнать, почему Мишке не нравится в школе, почему он не хочет учиться и где шлялся целый день. Внук молчал. Просто молчал и ничего не говорил. Тогда бабушка Кира рассердилась ещё сильнее и поставила Мишку в угол. Женька смотрел на брата с сочувствием, но не вмешивался, о том, что он тоже не был в школе, пока никто не знал.

   Что за наказание стоять в углу Мишка так и не понял. Стоишь себе и ничего не делаешь, а если немного подвинуться и повернуть голову, то видно сервант с зеркалом, через которое видно телевизор. Совсем непонятное наказание.
   Вот в деревне Мишку наказывали по настоящему. Однажды, когда он хотел покурить, взял у дедушки Кулика пачку махорки, газету, и пытался свернуть самокрутку, ему попало. И обидно, что покурить всё равно не получилось, самокрутка никак не сворачивалась, и Мишка рассыпал целую пачку махорки зря. Дедушка, махорки пожалел, потому что был жадный, поймал внука за ухо, да ещё взял прут, для корзинки, которые всё время плёл, и отхлестал Мишку по ногам и заднице. Было очень больно, на ногах даже остались следы от прута, а вырваться никак не возможно, дед держал крепко, и чуть не оторвал ухо.
   Правда Мишка в долгу не остался, и на следующий же день, когда Кулик по своей привычку спал на печи с открытым ртом, высыпал деду в рот целую пачку махорки.
— Подавись, старый жадюга, своим табаком.
После этого, конечно, пришлось бежать, потом целый день отсиживаться в старой бане у Спиридоновых, на краю деревни, что бы не нашли. Ну и к Куликовым Мишка долго не ходил, обходя дедов дом стороной, помня, как сильно жгёт прут, даже через штаны.

   Ещё Мишку наказывали крапивой, и тоже Кулики, на тот раз бабушка Анна. Мишка хотел налить в лампу керосин, но бутылка с керосином была большая, а отверстие в лампе маленькое. От этого немного керосина, с пол бутылки, пролилось на стол. Мишка взял полотенце, и керосин со стола вытер, в это время в избу и вошла бабушка.
  — Ах ты поганец, мазурик! — Закричала бабушка. – Это что же ты наделал, полотенце испортил и стол, теперь хлеба положить некуда!
Мишка по привычке, он всегда так делал, когда его ругали, из избы выскочил. Но совершил ошибку, надо было бежать домой, а он спрятался под крыльцом. Тут то бабушка Анна его и нашла. Сначала просто выманивала:
  — Вылезай, поганец, не то выдеру крапивой!
Мишка не вылезал. Тогда бабушка и правда, сорвала крапиву и начала хлестать Мишку по чём зря. Места под крыльцом было так мало, а крапива такая длинная, что досталось всем частям тела, даже лицу и шее.
    И после этого случая, Мишка долго не ходил к Куликовым, до самой зимы. Но потом про керосин и крапиву все забыли, про махорку тоже, к тому же настала осень, за ней зима, а большая печка в доме Куликовых была всегда натоплена. Дедушка Кулик, как и прежде, рассказывал Мишке свои были и сказки, про старые раздоры не вспоминали.

   Вот правда следующим летом, про крапиву Мишка вспомнил, хотя и случайно. Увидев, какая огромная выросла крапива у них за баней, почти до крыши, вспомнилось, как бабушка Анна доставала его такой крапивой под крыльцом.
  — Неужели и Куликовых такая же длиннючая? – Задумался Мишка. И что бы проверить это, да и делать было нечего, побежал на другой край деревни, где жили бабушка с дедушкой. Крапивы было много везде, но такой длинной не было. Мишка обошёл дом, зашёл за двор, со стороны огорода, самая длинная крапива росла в малиннике, но за баней всё равно была больше.
   В это время, из хлева, в окошечко, высунула голову кода Дунька, и заблеела, глядя на Мишку.
— Голодная, наверное, надо покормить.
Мишка сорвал несколько листов капусты и скормил Дуньке. Капуста козе явно понравилась. План родился сам собой. В памяти всплыли бабушка с крапивой, волдыри по всему телу, и полосы на ногах, от дедовского прута.
Заскочив в избу к Куликовым, Мишка моментально оценил ситуацию. Бабушки дома не было, видать к соседкам ушла, а дед Кулик спит на печи и ничего не слышит. Выбежав на улицу, в одну минуту, Мишка открыл калитку в огород и дверь в хлев. Дунька не раздумывая пошла на грядки, прямо к капусте. Сам же он бросился бежать домой, но не через деревню, а огородами, что бы никто его не увидел.
   — Вот пусть теперь останутся без капусты на зиму, — думал Мишка, — не из чего будет щи варить, узнают, как крапивой да прутьями хлестать.

    На утро Мишке не терпелось узнать новости, и он, не позавтракав, сразу как проснулся, побежал к Куликовым. Бабушка Анна была в огороде и приводила в порядок грядки. Капуста была на месте, хотя и поеденная местами.
  — Мишка, ты вчера к нам в огород не ходил? – спросила бабушка.
  — Не, я вчера у вас не был, дома был целый день, — соврал внук. – А что случилось?
  — Да вот, дедушка, наверное, калитку плохо закрыл, Дунька в огород пробралась, грядки потоптала, поела капусту.
Мишка, с деловым видом осмотрел грядки, даже потрогал кочаны.
  — Что-то немного и поела, видать сытая была, — высказал своё мнение.
Бабушка посмотрела на него, с каким-то недоверием, или просто так показалось, но Мишка решил, на всякий случай, тему не продолжать и побежал по своим делам.

    Стоя в углу, в квартире ленинградской бабушки Киры, Мишка вспоминал недавние свои деревенские события, и не мог понять, ну что за наказание, стоять в углу.

              ***

 На следующий день, бабушка Кира повела Мишку с Женькой в школу сама, да не просто отвела, а осталась в школе на все занятия, разместившись в раздевалке. Так и повелось, пока внуки учились, бабушка сидела в раздевалке, вязала, или разговаривала с гардеробщицей, такой же пенсионеркой, а потом вела детей домой. Ни о каких прогулах занятий речи больше быть не могло, Мишка с женькой попали под полный контроль.
   Так продолжалось всю осень и зиму. Мишка постепенно к школе привык, на уроках уже не пытался вставать и уходить, да и учёба стала интереснее. Кружки и крючки закончились, первоклассники стали писать прописные буквы и целые слова. А так как Мишка уже умел читать, при чём, вполне прилично, учительница его даже хвалила.

   С наступлением весны, бабушка Кира приболела, в школу с внуками ходить перестала, но братья уже и сами втянулись в учёбу и прогуливать не пытались. К тому же, после уроков и в воскресенье особенно, Мишка с Женькой стали много гулять. Но ввиду неприятия их местными дворовыми детьми, они  начали исследовать близлежащие окрестности.
   И тут братьев ждала удача. Оказывается, живут они на самой окраине города. За бабушкиным домом всего одна девятиэтажка, а дальше железная дорога, поле, речка и лес. Для братьев это было полное счастье.
   До леса всего-то с километр, нужно пройти поле и перейти по мостику речку. Женька оказался заядлый рыбак, сделал удочку и мог часами сидеть и ловить рыбу.Иногда попадались пара-тройка уклеек, а бывало и окунёк или плотвичка.
   Мишке рыбалка тоже нравилась. Но высиживать часами на берегу, он всё же не хотел. По этому, пока брат удил, Мишка бежал к лесу. Снег сошёл ещё не весь, но в лесу было так хорошо и просторно, что он мог просто бродить среди деревьев, ничем не занимаясь.
   Бабушка Кира, узнав, что внуки ходили за железку, сначала рассердилась, но  после того, как они с жаром рассказали какие  открываются перспективы, что они будут приносить грибы и рыбу, бабушка подумала и согласилась, что дело в общем, хорошее и к столу прибавка.

   Однажды, когда уже наступили совсем тёплые дни, Мишка с Женькой  решили обследовать дачный посёлок, который находился сразу за речкой. На дачи они не заходили, а пошли по периметру посёлка. Он оказался не таким уж и маленьким, как кажется с той стороны речки. Одна его граница проходила по берегу, другая упиралась в лес.
   Наверное, не пройдя и половины, братья подустали и решили плюнуть на эту затею, тем более что ничего интересного они не обнаружили. Так как немного отклонились в сторону от маршрута, где обычно ходили, они решили не возвращаться, а немного срезать путь через болотце и выйти уже в знакомый  лес, куда Мишка ходил много раз.
   Отойдя от дачного посёлка каких-то сотню метров и углубившись в высокую траву братья вдруг наткнулись на непонятное сооружение из досок, веток, камыша, кусков рубероида и ещё невесть чего. Сразу было видно, что это постройка людей опытных, знающих толк в строительстве, обосновавшихся здесь не вчера.
   Пока Мишка с Женькой стояли разинув рты, рядом с ними оказались трое пацанов. Двое были нормального возраста, ну как братья примерно, третий полная мелюзга, лет пяти-шести на вид,  не больше. Вот этот мелюзга и заорал пронзительным писком:
  — Толян, чужих поймали! — Можно было подумать, что он братьев держит, а они  вырываемся.
Из строения вылез парень, совсем взрослый, ну лет двенадцати точно, который смотрел на Мишку с Женькой так, что те сразу поняли, сейчас побьют. Но ничего страшного не произошло, Взрослый Толян расспросил братьев, кто такие и откуда. А когда узнал, что они не ленинградцы, что живут с бабушкой, которая их всё время ругает и заставляет ходить в школу, даже повеселел и пригласил в строение.
   Так произошла встреча Мишки с Женькой, а потом началась и дружба с ленинградскими беспризорниками, или беглецами. В отличии от дворовых, они братьев приняли, не смеялись и не дразнились. В их лице братья нашли первые родственные души, в этом большом и непонятном городе. С этой встречи началось знакомство Мишки и Женьки с изнанкой детской ленинградской жизни, отсюда они начали приобретать свой первый жизненный опыт, зачастую криминальный. Но вместе с этим, отсюда же начались новые испытания для бабушки Киры, хотя ей и так было с ними нелегко.

   Беспризорников было пятеро. Они назывались ватагой, и жили своей, свойственной для их ватаги жизнью. Мишке с Женькой ватажники  понравились сразу. Они были самостоятельны, и совершенно независимы.
   Старший был Толян, ему  стукнуло одиннацать лет, но выглядел ещё старше, был гораздо выше всех и крепкого сложения, практически никогда не улыбался, всегда деловит и рассудителен. В ватаге Толян имел непререкаемый авторитет и уважение. Слово старшего — закон, с ним никто не только не спорил, а даже не помышлял об этом.
   Ещё двоим было по десять лет, Шурка и Молчун. Шурка — конопатый, полноватый, всегда улыбающийся и всегда голодный. Он умел расположить к себе так, что ему всегда что-нибудь давали. Он даже не просил, просто подходил и смотрел, например, на овощной лоток. В итоге продавщица протягивала ему яблоко, или ещё что. Всё добытое приносилось в ватагу.    
    Молчун. Крикливый, нервный, лохматый, неопрятный и весь какой-то как на шарнирах, к тому же сильно косоглазый. Молчун всегда спорил, всегда был готов ринуться в драку, вечно в синяках и царапинах. Он всегда всем не доволен, он не мог усидеть на месте ни секунды, не мог говорить тихо и спокойно, при разговоре размахивал руками, при том было непонятно куда он смотрит.  
   Младшая часть ватаги состояла из Фили и Гнома. Гному, которому при первой встрече Мишка не дал больше пяти лет, оказалось, уже семь. Он имел необычайно пискливый голос, умел заплакать в любое время, причём очень естественно. Гном зарабатывал этим деньги. Например, на остановке автобуса, или в метро поднимал вой, что потерял пятачёк. Всегда находились добрые люди, которые давали ребёнку на проезд, и заработок был совсем неплохой. Правда, иногда вызывались желающие отвезти малыша домой, тут Гному приходилось выкручиваться. Несмотря на маленький рост и в общем то юный возраст Гном был умён и хитёр, кроме того хорошо и быстро бегал, что ему всегда помогало.
   Филя ни чем примечательным не выделялся. Разве что в нём была какая-то аккуратность. Он был похож на отличника. Скромный, молчаливый и застенчивый. Филя выполнял роль адьютанта Толяна, всегда уходил и приходил вместе с ним. Они часто уезжали в город, там Толян знался со старшаками. Так же на них с Толяном была обязанность одевать ватагу. Одежду доставали, как правило снимая с верёвок, Толян снимал, Филя стоял на шухере. В общем в понимании Мишки и Женьки, ватага жила отлично, и о такой жизни можно только мечтать.
Все пацаны в ватаге были ленинградцы, или с области, сбежавшие из интернатов и детдомов, за исключением Молчуна. Молчун был с Кронштадта, и сбежал от матери. Толян с Филей сбежали в разное время из Пушкина. У всех были родственники, но выбор был сделан в пользу ватаги. Толян бегал третий год.

   Так получилось, что Мишка с братом привязались к ватаге, получилось, как-то само-собой. Всё свободное время они теперь проводили с кем-то из ватаги, понемногу втягиваясь в их жизнь, их дела. Они выполняли поручения Толяна, причём, не испытывая какого-то ущемления своих прав. Толян никогда не приказывал, он говорил надо сделать то-то и то-то, кто пойдёт?
   Однажды понадобились гвозди. Гном предложил украсть в универмаге „Нарвский", Мишка с Женькой тоже вызвались. Всё было просто, гвозди лежали на стелажах, любых размеров. Прогуливаясь по магазину, берёшь гвозди и по карманам, но немного, что бы незаметно. Несколько заходов и дело сделано.
  Так же Толян научил братьев проверять телефоны-автоматы. В автоматы бросали двушки, когда звонили. Если кто-то не дозвонился, двушка должна вернуться. Но откуда монетка выкатывается, ставился кусочек губки. Когда двушка не выпадала, как правило стучали по телефону, и говорили, что проглотил. Но был специальный крючок из тонкой проволоки, губка подцеплялась, и вываливалась горсть двушек. Братья обходили автоматы на своей территории, деньги конечно в ватагу. Так же делалось в метро, где пятаки меняли. Но это было опасно, требовало определённых навыков и проворности, правда и деньги приносило большие.

    Вот так прошёл первый год Мишкиной городской, ленинградской жизни, и наступило лето.
   Лето в деревне, дома, где всё привычное, всё родное. Дома, где Мишка знает каждый сучок на потолке, знает, как какая половица скрипит. Дома, это такое счастье, когда хочется кричать от радости, и плакать одновременно. Как Мишка соскучился по своей деревне, по запаху сена, по  кислым яблокам и недозревшему крыжовнику. А ещё по своему лесу, он его знал, сколько помнил себя, знал каждое дерево, и под каким деревом, какой гриб должен расти, это его лес, там так хорошо и уютно. Это его дом, а ленинградская квартира, бабушки Киры, так и не стала родной.
Но в тот год лето промелькнуло, как день, как миг. Конец августа, и Мишка с Женькой снова едут в Ленинград. Как не хочется, ужас как не хочется. Но нет выбора, совсем нет. Мамка плакала, вместе с Мишкой, она  понимала, понимала как ему плохо в городе, жалела, но что поделать, детям надо учиться.
   От деревни ехать до Ленинграда четырнадцать часов, ночь и полдня. Мишка с братом не спали, они разрабатывали новый план побега из города, ещё туда не приехав. Они были на всех обижены, им казалось, что их все бросили, они никому не нужны, и все мечтают от них избавиться. А раз так, то и они никому ничего не должны и не обязаны. И прямой им путь в ватагу, к вольной жизни, только бы найти пацанов и все проблемы решены. Братья уже не маленькие, Мишке скоро девять, брату Женьке десять, можно жить самостоятельно и ни от кого не зависеть.

   В Ленинграде внуков встретила бабушка Кира. Она была радостная, говорила, что очень скучала, что купила им много обнов, и большой торт. Мишка с Женькой решили, что бабушка подлизывается, и от мысли сбежать в ватагу не отказались.

                       ***

В квартире братьев и правда ждал торт, настоящий, купленный в магазине, а не испечённый бабушкой. Ещё были куплены книги, тетради, карандаши, пеналы, новые рубашки и кепки. Но самое главное, бабушка купила железную дорогу, целую коробку рельсов, вагончиков, домиков-вокзалов и паровоз. Железная дорога была шикарная, много лучше, чем у соседа Валерки, потому что новая.
   Весь следующий день Мишка с Женькой играли в поезда, даже на улицу не выходили. Ещё день прошёл в хождении в магазин, за покупками недостающего к школе и новой обуви. А дальше началась школа. Только через две недели, в воскресенье с утра, братья собрались к друзьям в ватагу.

   Мишка с Женькой бежали бегом, через железку, по мостику через речку, мимо дачных домиков и через болотце. Они представляли, как им сейчас обрадуются ребята, как братья им расскажем про лето в деревне, а главное, что они теперь решили жить с ними вместе,  в ватаге.
   Но их ждало разочарование, в жилье никого не было. Строение не выглядело разрушенным или заброшенным, даже на оборот, были видны следы ремонта, появились две сетки от кроватей и несколько новых ящиков, вместо стульев. Но пацанов не было.
 Мишка и Женька походили вокруг, от нечего делать сходили в лес, набрали грибов, снова вернулись к жилищу, никого. И на следующий день, и через день, и через три никого не было. Только через неделю братья застали в жилище Толяна и Молчуна. Они рассказали, что пацаны все в интернатах, Молчун тоже был, но сразу сбежал.
   А до этого, Молчун навсегда сбежал от матери. Она привела в их комнату чужого, толстого дядьку и каждый вечер пила с ним водку. Потом, дядька решил выдрать Молчуна ремнём, но тот не растерялся и саданул толстяка вилкой в ногу. После этого, конечно, пришлось бежать, потому что дядька орал на весь Кронштадт, что Молчуна придушит.
   Теперь Толян и Молчун занимаются фарцовкой на Невском, а здесь бывают редко. В центре жить лучше, всё лето можно спокойно на чердаках, а зимой уйдут в подвал. Старшаки, с которыми они знаются, обещали договорится с дворником, и если всё тихо, то их никто не тронет.
   Для Мишки с Женькой перспектива оказалась не радужная, ватаги нет, а значит и бежать некуда. Но Толян пообещал взять их на Невский и научить фарцовке, правда не в этот раз, а как ни будь после, сначала нужно посоветоваться со старшаками. Друзья договорились встретиться через неделю и братья стали ждать.
   А пацаны изменились за этот год. Толян стал ещё более серьёзен и здорово подрос. Да и Молчун уже меньше кричал и размахивал руками, даже выглядел не таким лохматым и неряшливым, а вполне прилично, видимо жизнь в центре повлияла на его внешний вид и поведение.

   Всю следующую неделю братья никуда не ходили после школы. Сидели дома, перешёптывались, а при бабушке замолкали. Она попыталась выведать, что у них за секреты, но Мишка с Женькой, конечно, ничего не рассказывали. Они обсуждали, как сбегут с Толяном в центр, как будут жить вольными людьми, а бабушка пусть живёт одна, в своей квартире, вяжет своё вязание и смотрит свой телевизор. В поведении бабушки внуки находили одни минусы и ущемление своих прав, всё то ей не так, всё пытается их воспитывать и заставлять что то делать. То мусор выноси, то посуду вымой, одежду складывай, обувь почисти, уроки делай, никакой жизни, одни ограничения и запреты.

                       ***

Толян не обманул. Через неделю после первой встречи он пришёл в жилище. Мишка с Женькой рассказывали Толяну о своих планах, о том что дома жизнь для них невыносима и мы хотят уйти от бабушки навсегда.  Толян был бродяга со стажем, беспризорничал третий год, и знал о вольной жизни всё. К тому же имел большие знакомства со старшаками, которые как-то контролировали деятельность младших. Для него в этом был видимо определённый смысл, романтика, воля, независимость. Братья же в этом пока понимали мало, для них главное было, раз они никому не нужны, уйдут, тоже будут ни от кого независимы, как Толян. Как это отразится на их дальнейшей жизни, им было всё равно. Об этом мы не думали, главное свобода. И Мишка с Женькой пошли к свободе, огромными детскими шагами.
   Интересы ленинградских беспризорников распространялись ближе к центру города. Там было легче жить, выжить, пропитаться и просто спрятаться. В большие ватаги пацаны не собирались, кучковались по два-четыре человека. Как правило, это были группы по интересам, ну или по сфере деятельности. Были пацаны вокзальные, которые промышляли мелкими кражами, попрошайничеством и обманом: " Я от поезда отстал". Их часто ловили, отправляли в детский приёмник, затем отдавали родственникам или оформляли в интернат. Но как правило через месяц-другой они появлялись снова.
   Были уличные, эти крали всё, что попадало под руку, обирали пьяных и выпрашивали пятачки на проезд домой.
   Тогда же появилось новое течение — фарцовщики. Пацаны этой группировки занимались выпрашиванием всякой мелочёвки у иностранцев. Жевачка, значки, открытки и как большая удача сигареты. Так же развивался мен. Менять можно было те же значки, открытки, юбилейные монеты, это был следующий уровень, после выпрашивания. Конечно, попутно промышляли и мелкими кражами. Всё выпрошенное и выменянное отдавалось Толяну, дальше шло к старшакам. Фарцовщиков ловили нещадно, в этой профессии нужно было обладать чутьём, смекалкой и невероятной шустростью, иначе долго не протянешь.

Толян с Молчуном жили в подвале, в районе Литейки. Жили по царски, у них был вполне приличный диван, сетка от кровати, одеяла и даже подушки. Раньше здесь жили двое старшаков, но их поймали, жильё перешло к Толяну. Подвалы больших домов — это целые лабиринты, с множеством закутков и отсеков, а так же входов — выходов в виде дверей и вентиляционных окон. Поймать кого либо в подвале было практически невозможно, только если спящими, или при облаве милиции, дружинников и дворников. Жители подвалов знали каждую щель, где можно просто спрятаться, забившись за какую ни будь трубу. Вытащить оттуда пацана нельзя никаким способом,  да и найти трудно.
    Прожили в подвале Мишка с Женькой не долго, меньше недели. Далеко не уходили, страшно одним ходить в незнакомом месте, да ещё в самом центре большого города. Это не окраина с лесом и речкой, где можно носиться, никого не боясь. Братья облазили весь подвал, все подвальные закоулки и уголки. Наверх выходили совсем редко, только вечером, когда стемнеет, что бы встретить друзей с промысла.
   Толян с Молчуном уходили каждый день, возвращались с продуктами, хлеб, колбаса, а то и сладости с фруктами. Прибыль приносили телефоны-автоматы, иногда удавалось что то выменять у иностранцев и продать или обменять на продукты у старшаков. Ещё они ходили к школам и отбирали мелочь у школьников, это занятие называлось «трясти».
   Молчун любил ездить на трамвае, или другом транспорте. Становился у кассы, и когда передавали за проезд, отрывал билетик, а деньги незаметно прятал в карман. У него это получалось здорово и ловко, иногда таким образом Молчун мог собрать рубль и больше.
   В тот день Толян пришёл раньше обычного, когда было ещё светло.
  — Надо поехать на окраину, — сказал он. – Поедем в ваш район, поснимаем одежды. Я буду на шухере, если что, свистну. Вы снимаете одежду с верёвок и быстро сматываетесь. Брать нужно рубашки, брюки, хорошо, если будут свитера и куртки, больше одной-двух вещей снимать в одном месте не надо. Если свистну, разбегаться в разные стороны, встретимся потом в заранее обговоренном месте.
   Идея братьям понравилась, да и в подвале сидеть надоело, а тут настоящее дело, весёлое и интересное.
  — Я знаю, где одежды видимо не видимо вывешивают, — заявил Женька. – Мы когда с Мишкой по дворам ходили, видели. Там всегда, что то висит, можно спокойно поснимать.
  — Толян, а можно мы потом, когда поснимаем одежду, домой сходим. Просто через дверь послушаем, что там у бабушки в квартире.
  — Идите, кто вас держит,  — Толян  как всегда был спокоен и невозмутим.
  — Да мы только послушаем, — поддержал брата Женька.
Они уже несколько раз говорили о том, что надо бы сходить домой, как то узнать, что там происходит. Если бабушка Кира их не ищет, можно спокойно уходить снова. А вот что делать если ищет, Мишка с Женькой решить не могли, но наверное, всё равно надо уходить, потому что иначе, больше им свободы не видать. Да и попадёт наверняка здорово. И всё же домой хотелось. Вспоминались бабушкины пирожки, жареная картошка, а каша по утрам не казалась уже такой противной.

   Одежду поснимали хорошо, всё делали быстро и ловко. Толян набил целый рюкзак рубашками и брюками, после чего решил:
  — Ладно, хватит на сегодня. Я домой. А вы идите, проведайте свою бабушку, захотите вернуться, адрес знаете.
   Мишка с Женькой пошли к своему двору. Там никого не было, время позднее, в доме горели редкие окна, город спал. Присели на скамейку, под облетевшей сиренью, обдумывая, что делать дальше.
  — Ты, вот что, — решил Женька, — иди пока один. Я пока тут останусь, спрячусь под горкой. Послушай через дверь, если всё тихо, возвращайся. А если нас ищут и тебя поймают, скажи, что за мной пойдёшь, что я тебя жду, и мы убежим.
  — Почему я? – Идти одному Мишке совсем не хотелось. – Пойдём вместе, или ты иди, а я под горку спрячусь.
  — Как ты не понимаешь? – старший брат начал приводить аргументы. – Если нас поймают двоих, то в жисть больше никуда не выпустят, даже во двор. Знаю я, как бабушка сделает, будем под замком сидеть. Если меня одного поймают, то ты как? Тебе и ребят то не найти.
  — Найду, — возразил Мишка, — что я маленький.
  — Нет, тебе надо идти. Ты, если что, убежишь. А у меня нога болит, видел, как я упал, когда бежал со штанами? Мне не убежать, попадусь, всё – прощай вольная жизнь. Да и так, ты бегаешь быстрее меня.
 Слова о том, что Мишка бегает быстрее, произвели впечатление, он действительно часто бегал быстрее старшего брата, тот быстро задыхался, а Мишка мог бежать сколько хочешь.
  — Ладно, пойду. Только ты смотри внимательно. Если увидишь, что я побежал, тоже беги, к железке, где мы поле переходим.

   По лестнице Мишка поднимался осторожно и медленно, останавливаясь на каждом этаже. Особенно долго стоял, прислушиваясь, перед своим пятым. Сердце бешено колотилось, готовое выпрыгнуть. Даже возникла мысль вернуться, сказать Женьке, что тихо всё, а не верит пусть сам идёт и проверяет. Но любопытство пересилило, и он медлен, на цыпочках, подкрался к двери бабушкиной квартиры.
   Мишка прислушался, за дверью была полная тишина. Что бы удобнее было слушать, он опустился на четвереньки и прижал ухо к самой двери. Под руку, под ковриком, что-то попало, и Мишка с удивлением вытащил ключ от квартиры. Ключ обычно оставляли, когда дома никого не было.
  — А где же бабушка? – Ничего не понимая, Мишка вертел в руках ключ, не зная, что делать.
В это время, дверь напротив распахнулась и на площадку вышла тётя Катя, в халате и тапочках на босу ногу, бабушкина соседка и подруга.

                        ***

— Миша! – Тётя Катя всплеснула руками и прислонилась к стенке. По её лицу вдруг ручьями побежали слёзы.
  — Миша, — повторила она, — а Женя где? Где вы пропадали? Вас все ищут… от школы… милиция. Мы подали телеграмму в деревню, завтра приедет ваш дедушка Яков.
  — Папка? – Мишка округлил глаза. К такому повороту событий он был совершенно не готов.
  — Да, да… Яков Иванович, утром приезжает… Миша, проходи, что случилось, Женя где? – тараторила тетя Катя, не переставая плакать.
  — А где бабушка? – Мысли в Мишкиной голове начали скакать и прыгать, он ничего не понимал, почему приезжает папка, почему ключ под ковриком?
 Тётя Катя медленно опустилась на корточки:
  — В больнице Кира… бабушка. Инфаркт у неё, увезли в понедельник ещё… на скорой. Миша, где вы пропадали, что случилось, Женя где? – Повторяла соседка.
 Неожиданно для себя, Мишка тоже заплакал, вернее у него из глаз, так же как у тёти Кати потекли слёзы, к горлу подступил и сдавил дыхание, огромный комок.
  — Мы, это… — завсхлипывал Мишка, — мы заблудились… — он совсем не знал, что сказать, — мы в подвале были.
  — А Женя где? — Не отставала тётя Катя.
  — Он здесь… он здесь… внизу. Он идти боится, я сейчас. – Мишка понял, что нужно делать. Надо бежать, куда угодно, подальше отсюда, подальше от всех, бежать надо немедленно. Он вскочил и рванул вниз по лестнице.
  — Миша, Миша! — Кричала вслед тётя Катя, — ты куда, подожди!
 Но Мишка уже ничего не слышал и не соображал, он бежал, перепрыгивая ступеньки, в голове билась мысль:
  — Бежать, бежать, бежать!

   Мишка выскочил из подъезда и побежал сломя голову. Он совсем забыл, куда они договорились бежать с Женькой, и бежал совсем в другую сторону от подъезда, прямо по улице. Бежал и не слышал, как сзади бежит Женька и кричит:
  — Мишка, Мишка! Стой, ты куда?!
 Бежал, пока не выбился из сил, пока не перехватило совсем дыхание, тогда Мишка упал, прямо у какого-то дома и завыл в голос. Слёзы душили, ужас заполнил всё тело и сковал движения.
   Подбежал Женька, затряс Мишку за плечи:
  — Ты чего? Ты куда? Что там? Ты чего бежишь?
 Младший ревел, хлопал глазами, всхлипывал и не мог сказать не слова. Потом они шли, по улицам, дворами и опять по улицам. Сидели в каком то дворе, в детском домике, плакали уже вместе, размазывая слёзы, и никак не могли понять, что происходит. Почему приезжает папка? Почему бабушка в больнице, и их, Мишку с Женькой ищет милиция.

   Только к утру, когда начало светать, а в окнах загораться огни, братья немного успокоились. Но что делать дальше, было всё ещё не понятно. Ясно одно, домой им возвращаться нельзя, там будет милиция, и их обязательно посадят в тюрьму. Значит надо добираться до центра и идти к ребятам, Толяну и Молчуну. Друзья обязательно что ни будь посоветуют, они наверняка знают, что делать.

   Что делать, ребята не знали. Молчун как всегда начал махать руками, и глядя, своими косыми глазами, не понятно на кого из братьев, кричать:
  — А чего вы туда попёрлись? По бабушкиной каше соскучились? В школу захотели? По углам не настоялись? Эти взрослые только и думают, как над нами издеваться, пусть живут, как хотят! Попёрлись они!
 Толян был более рассудителен, и как всегда, спокойно и веско заявил:
  — Раз приезжает дед, значит, вас заберут в деревню.
  — Не, — не согласился Мишка, — в деревню нас не заберут, там школы нет. Мы просились летом, не оставили, там мы тоже не нужны.
  — Значит, сдадут в интернат, — подвёл итог Толян.
  — А может нам лучше в Карелию, а Женька?  Ты говорил, там дом есть, где можно жить? – Посмотрел с надеждой, на старшего брата Мишка.
  — Не знаю. — Женька замялся. – Дом давно был, может, заняли.
  — Не доедете вы до Карелии, в поезде поймают. Да и жрать там нечего, зима скоро. Уж лучше оставайтесь с нами, здесь проживём, подвал тёплый, места хватит, прокормимся сообща, старшаки поддержат. – Подвёл итог Толян.
 И братья остались в тёплом подвале.

   Целую неделю Мишка с Женькой опять просидели в подвале, никуда не выходя. Толян приволок электрическую плитку, и подключил её к проводам. На плитке можно было варить картошку, макароны или суп. Женька увлёкся новым интересным делом и стал в компании за повара.
   А потом их поймали. Попались Мишка с Женькой глупо, сказалась нехватка опыта беспризорной жизни, страх перед взрослыми и просто стечение обстоятельств.
   Молчун принёс вечером целую горсть денег.
  — Во, смотрите, — хвастался он, — всего несколько часов поездил в трамвае, а насобирал больше двух рублей. Особенно к вечеру хорошо, когда с работы едут. Вообще никто не смотрит, только успевай билеты отрывать, да деньги в карман складывать.
 Братья смотрели на товарища с восхищением. Это же надо, так здорово, столько денег. Завтра Толян купит что ни будь вкусного, больше двух рублей, огромные деньги.
  — Жалко, что вас со мной не было, рублей пять бы собрали, если не десять. Встали бы у кассы, компанией вообще просто, никто не видит, куда деньги делись, а билетик пошёл по рукам. – Продолжал Молчун.
  — А можно нам с тобой? – Мишка прямо загорелся возможностью тоже принести деньги, как Молчун.
  — Конечно, поехали завтра вместе, денег соберём, будь здоров. Тут главное не ехать долго в одном трамвае, пару остановок, и хватит, надо пересаживаться. В трамваях, знаете как интересно! Там, когда народу много, что хочешь можно сделать, мне один парень, взрослый, ещё в прошлом году показывал, как кошельки вытаскивать. Я даже вытащил у тётки, правда, в нём денег не было, только проездной. Но зато потом месяц ездил где хотел, законно. – Рассказывал Молчун.
  — Не, кошельки вытаскивать опасно, — испугался Мишка, — запрсто поймают.
  — Опасно, — согласился Молчун. – Тут навыки нужны, опыт. Меня тот парень обещал научить, да вот только пропал куда то, может, уехал, а может попался.
  — Лучше у кассы, за проезд собирать, — Мишка повернул на своё. – Тут точно не попадёшься, а если что, можно и убежать.

   Но всё случилось по другому. Сначала, правда, всё шло так, как говорил Молчун. Ребята заходили в трамвай, становились близко к кассе, которая у дверей, и когда пассажиры передавали деньги, со словами:
  — Мальчик, передай на билет, — мелочь незаметно совали в карман, или просто пока зажимали в кулак, а сами делали вид, что передают Молчуну. Потом, передавали билет, который Молчун отрывал из кассы, вот и всё, и никаких премудростей.
   Деньги уже звенели в карманах, братья развеселились, от такого лёгкого способа иметь много денег. Тогда то и появился ничем не приметный дядька в трамвае. Мишка с Женькой, вообще не обратили на него внимания, мало ли тут пассажиров. А дядька, как будто проходя к дверям на выход, вдруг схватил Мишку за руку, а Женьку за шиворот, и со словами:
  — А ну-ка, пойдёмте со мной, голубчики, потащил их к выходу.
Братья даже ничего не успели сообразить, только Молчун, сразу всё понял и рванул к другим дверям.
   Только на улице, когда вышли из трамвая, ребята немного опомнились, у Мишки от боли, так крепко держал дядька, выступили слёзы, а Женька запричитал:
  — Дяденька, дяденька, отпусти, что мы тебе сделали?
  — Пойдёмте, пойдёмте, — спокойно отвечал дядька, — сейчас разберёмся, кто кому что сделал, и что вы за птицы.
   Так, впервые в жизни, Мишка с Женькой оказались в отделении ленинградской милиции.

                            ***

В милиции было страшно, но интересно. Дядька привёл братьев в отделение, и поговорив о чём то с другим дядькой, в милицейской форме, ушёл, помахав ребятам на прощание и даже подмигнув.
   Милицейский, провёл Мишку с Женькой по коридору, посадил на стулья и сказав:
  — Посидите здесь, — скрылся за дверью.
Потом вышел, и опять сказал:
— Посидите, — ушёл.
Мишке показалось, что сидели они долго. По коридору ходили люди, в форме милиционеров, и обычные, кто-то с бумагами, кто-то просто так. Заходили в разные двери, снова выходили, а на них с Женькой никто не обращал внимания. От нечего делать, братья разглядывали фотографии, на которых были тоже разные милиционеры, а сверху было написано «Доска почёта». Ещё на стенах были разные картинки, но их было видно плохо, а встать и подойти ребята боялись.
   Наконец из двери вышел длинный дядька, в очках, похожий на Олега, с которым приезжала в деревню мать. Очкарик посмотрел на ребят, как будто не ожидал их здесь увидеть, и кивнул:
  — Заходи.
Мишка с Женькой оказались в маленькой комнате, с двумя столами и несколькими стульями.
  — Рассказывайте, — обратился длинный дядька к братьям, как вы тут у нас появились?
 Женька посмотрел на Мишку, и сделав жалобное лицо, начал:
  — Дяденька, мы на трамвае ехали, к бабушке. Она нас ждёт и наверное волнуется, а какой то дядька, нас схватил и притащил сюда. Отпустите нас пожалуйста, мы ничего не делали, мы в трамвае ехали, вот, — Женька полез в карман и вытащил билет, — у нас и билеты есть.
  — Где бабушка живёт? Как фамилии, ваши, бабушки? – Спросил очкарик.
  — В Дачном мы живём, на Хрустцкого, — Женька назвал наши имена.
  — Ну, посидите пока, — сказал дядька и вышел.
  — Зря, я наверное адрес сказал, — засомневался Женька, — как бы домой не повезли.
  — Зря, наверное. – Согласился Мишка.
Длинного очкарика не было долго, потом он пришёл с какими-то бумагами, сел за стол, и ничего не говорил, только перебирал свои бумажки.
  — Дяденька, — начал снова Женька, — отпустите нас, бабушка волнуется, что мы так долго.
 Дядька снял очки, и уставился на Мишку.
  — Ну, а ты чего молчишь, ждёт бабушка? Или ты не знаешь?
  — Угу, — пробурчал Мишка, — ждёт, наверное.
Длинный вздохнул, достал из бумаг фотографию, и дал Женьке.
  — На, полюбуйся, долго вы едете, месяц скоро, путешественники. Давно бабушка ждёт.
 На фотографии были братья, в школьной форме, бабушка водила их к фотографу, перед самой школой.
  — Подождите, сейчас за вами приедут.
Мишка с женькой опять переглянулись. Всё стало понятно. Никто их не отпустит, за ними приедет бабушка, и будут они теперь сидеть под замком.

   Но приехала за братьями не бабушка. В кабинет вошла милицейская тётя, поздоровалась с очкариком и посмотрев на ребят, спросила:
  — Это, что ли наши потеряшки? Ну поехали устраиваться.
  — Куда? – В один голос спросили братья.
  — На кудыкину гору, — ответила милицейская. – Туда, где путешественники живут, которым дома не живётся.
   Везли Мишку с Женькой, на настоящей милицейской машине. Куда ехали, было не понятно, но от центра далеко. Приехали к серому зданию, где велели выходить. На стене здания, у дверей, висела табличка «Детский приёмник-распределитель. Г. Ленинград»

   В приёмнике-распределителе Мишку с Женькой отвели в сан. обработку, где остригли на голо и заставили вымыться. Потом выдали другую одежду и повели в кабинет.
   В кабинете их ждала уже знакомая тётя, в милицейской форме.
  — Ну, что, давайте знакомиться, путешественники? Про вас я всё знаю. А меня зовут Светлана Васильевна, я инспектор по делам несовершеннолетних, вашего, Кировского района. Ситуация у нас с вами не простая. Сейчас вы находитесь в детском приёмнике.
  — Это тюрьма? – Спросил Мишка.
  — Ну почему же тюрьма? – Светлана Васильевна улыбнулась. – Это просто приёмник-распределитель, куда собирают детей, таких как вы, например, путешественников. Дети здесь находятся до того момента, пока не решиться их дальнейшая судьба.
  — А потом в тюрьму? – Не унимался Мишка.
 Да, что же тебе так в тюрьму не терпится? Не надо туда торопиться. Просто вы здесь поживёте, пока не решиться ваш вопрос. Дело в том, что ваш опекун, Кира Григорьевна, ваша бабушка, сейчас в больнице, она серьёзно больна. Приезжал ваш дедушка, Яков Иванович, но он уже уехал.
  — Это он Женьке дедушка, — снова встрял Мишка, — это папка мой.
 Светлана Васильевна посмотрела с удивлением.
  — Ну, хорошо, раз ты так считаешь. Сегодня мы оповестим всех ваших родственников, что вы нашлись. Что будет дальше, я пока сказать не могу. А вообще, братья-путешественники, вы хоть понимаете, что натворили? Ваша бабушка чуть не умерла, когда вы сбежали. Дедушка ваш… папка твой, — Светлана Васильевна посмотрела на Мишку, — места себе не находит. Все с ног сбились, вас искать. Зачем вы сбежали, что вам бабушка плохого сделала?
  — Мы никому не нужны, — насупился Мишка. – Они нас возят, то в Ленинград, то в деревню, а мы им не нужны никому. Сами не знают, куда нас девать, уж лучше тогда в тюрьму.
  — Да что ты, всё заладил про тюрьму? Вам учиться надо, расти, бабушке своей помогать. Она же всё для вас делает, старается, а вы бегать.
  — Ага, старается, — вмешался и Женька. – Да она вообще меня брать не хотела, я слышал. А Мишку, вон, целый вечер в углу держала. И ругает всё время. Не нужны мы ей. Отпустите нас, мы сами будем жить.
  — Ну, самим вам жить ещё рано, не доросли. Вот школу закончите, профессию получите, тогда и живите сами. А пока поживёте здесь.

   В приёмнике-распределителе Мишка с Женькой были долго, почти до самого Нового года. Потом бабушка вышла из больницы, похудевшая и постаревшая, приехал папка и на целый месяц увёз детей в деревню.
   Так закончились для Мишки с Женькой шестидесятые годы.
В Ленинград они вернулись, и были устроены в интернат. Затем окончили школу, получили профессии, как и говорила Светлана Васильевна. А вот тюрьма, про которую к месту и не к месту вспоминал Мишка, обошла братьев стороной.

Ссылка на произведение на www.litres.ru:
https://www.litres.ru/mihail-aleksandrov-9853163/mishkiny-podvigi-derevenka-moya/

 

Прочли стихотворение или рассказ???

Поставьте оценку произведению и напишите комментарий.

И ОБЯЗАТЕЛЬНО нажмите значок "Одноклассников" ниже!

 

+2
13:39
711
RSS
Нет комментариев. Ваш будет первым!