Дед

Сегодня ел наваристую уху. Приготовил ее дед. Не мой. Мой умер очень давно, меня еще не было.

Пришел в гости к товарищу. Дед товарища предложил отобедать. Я оставил все заботы, думы и вошел в кухню, где стоял приятный чад. Содержимое желтой кастрюли – труд могучего человека с огромными руками.
Его слова тяжелы, они как камни падают на землю – береги ноги! Над столом дымится уха. Ее пар рассеивается, ускользает. В ней есть опыт прожитых лет, победы, выводы. Я знаю этого человека давно, у него крепкое рукопожатие. Крепкое рукопожатие – что-то да обещает.
— Ты не торопись с ней, — бросает дед. Он неторопливо ест. Слушает мои новости, которых много. Они сквозь полупрозрачный смог роскошной ухи перетекают от моей половины стола — до дедовской. – Зачем торопиться? Осмотрись, оглянись, тормозни.
Россыпь глаголов — главное не потерять, удержать в руках. Этот дед знает, что говорит. Во дворе его уважают. Его узнают жильцы соседних домов, останавливают машины, жмут ему руку, беседуют. Без притворства. Я ем серьезную уху, теперь вы понимаете.
— Хлеб, — дед показывает на щедро нарезанные ломти белого кирпича. Тарелки наши почти пусты. Я заедаю суп мягким хлебом, беру помидор, дед протягивает нож. Наступает и ширится белая полоса. Вечером нужно быть осторожным, мало ли подвох.
— Налить? – предлагает дед. У него всегда есть крепкая настойка. Однажды он даже показал мне, где она спрятана. Мой товарищ, не в курсе, где она спрятана, он не пьет, а я в курсе. Дед доверил мне тайну. Вечером у меня монтаж, работа. Мне еще предстоит думать в каморке с двумя яркими мониторами. С болью в душе отказываюсь.
Дед берет черпак, добавляет ухи — праздник не окончен.
В телевизоре Путин. Он рассказывает, что доллар сам уходит от нас, мы его не прогоняем. Цитата не вполне верна, но суть я понял. Доллар, значит, сам уходит. Дед тоже понял суть. Он считает, что в стране не хватает порядка. Корреспондент в экране за последние лет десять сильно отъелся. Я его еле узнаю.
В прошлом дед занимался боксом. В его комнате велотренажер. Мы обсуждаем политику, но сильно в ней не тонем. Я давно признался себе, что политика мне скучна. Главное, чтобы она мной не занималась.
— Мой отрастил патлы, ты отрастил патлы! Зачем?! — спрашивает дед.
Я не знаю, зачем я их отрастил. Я к ним привык. Волосы… Все случилось естественным образом. Но в эти тонкости я не вхожу, зачем.
— Как тебе уха? – спрашивает этот могучий человек.
— Это лучшее, что я ел в этом году, — я не лукавлю.
Дед довольно улыбается, прищуривается, берет ломоть хлеба, надкусывает. Говорим о женщинах. Нас обоих эта тема интересует, меня волнует. К тому же я верю, что стариков полезно послушать, таких, как дед — точно.
— Ну я рад, что тебе моя уха понравилась.
А я рад, что посидел с ним, поговорил. Старики никуда не торопятся, но уходят очень быстро.
За окном город. Его накрыл первый серьезный снег. Стает совсем скоро. Коммунальщики волокут длинный пролет забора. Они хмуры, видно с пятого этажа.

+42
21:30
639
RSS
05:53
Ваше произведение принято. Удачи в конкурсе!