Избранная Софратой

Геннадий Авласенко

Фэнтези

Глава 1

Софрата…

Это слово пришло ко мне во сне, вернее, оно мне приснилось, хоть я и сама не понимала, как может присниться просто слово. Скорее всего, мне приснилось не слово, а самый настоящий сон, но, пробудившись, я, как это часто бывает, напрочь его позабыла. Остались лишь какие-то смутные и разрозненные воспоминания, вернее, жалкие клочки и обрывки этих смутных воспоминаний… и я бы безо всякого сожаления выбросила и их из головы, если бы не это слово…

Софрата…

Именно слово «софрата» являлось самой основой забытого этого сна, и что-то необычайно важное и чрезвычайно тревожное таилось нём, в этом коротком и совершенно непонятном мне слове…

Софрата…

Я встала, но смутное ощущение беспокойства и какой-то не вполне осознанной тревоги всё никак не желала покидать меня. И даже радостное настроение оттого, что я наконец-таки здесь, на одном из самых лучших курортов Болгарии… даже это приподнятое настроение не смогло полностью заглушить непонятную сию тревогу.

— Ирка! – вполголоса проговорила я, искоса поглядывая на кровать у противоположной стены комнаты, где из-под смятого в гармошку одеяла еле проглядывалась взлохмаченная голова моей лучшей подруги. – Спишь?

— Сплю! – сонно отозвалась Ирка, натягивая одеяла на голову. – А ты чего так рано вскочила?

Я машинально взглянула на часы.

— Семь часов – это рано?

— Семь часов – это очень рано! – отозвалась из-под одеяла Ирка. – И, вообще, не мешай спать!

— Спи, кто тебе мешает!

Стараясь не потревожить более Ирку, я тихонько оделась (то есть, накинула на плечи халат) и вышла из номера. Но не в коридор, разумеется, на балкон. И стала смотреть на море, тем более, что вид с нашего третьего этажа был просто великолепный…

Итак, мы в Болгарии! Не верится даже!

Посетить Болгарию мы с Иркой собирались два года. Даже два с половиной, если честно. Но в позапрошлый курортный сезон нас подвели финансовые проблемы, прошлой весной Ирка ухитрилась споткнуться буквально на ровном месте и сломать ногу. И только этим летом всё у нас с ней получилось, как надо. Тем более, в августе, в самом начале бархатного сезона!

Позади меня негромко скрипнула дверь и на балкон выползла Ирка. Как и спала, совершенно без ничего. И, конечно же, с неизменной утренней сигаретой в зубах.

— Разбудила, блин! – буркнула она, щёлкая зажигалкой. – А ты что тут разглядываешь?

— Кавалеров! – пояснила я. – Да вот не видно что-то!

— Ничего! – медленно проговорила Ирка, одновременно с этим, ухитряясь виртуозно выпускать изо рта сизые колечки дыма. – Увидят меня в неглиже – мигом сбегутся!

Я ничего не ответила, и тогда Ирка добавила осуждающе:

— Зря мы сюда приехали! Говорила же, на «Солнечный берег» надо! Или, хотя бы, на «Золотые пески»… так нет же, ты всегда на своём настоишь!

Надо сказать, Ирка меня почти уговорил на «Золотые пески», и хорошо ещё, что знающие люди вовремя отсоветовали. Не очень хорошая слава закрепилась за этим, соседним с нашим, курортом, он как бы начал в последнее время считаться непризнанным центром алкогольного туризма… и, может быть поэтому, российскую золотую молодёжь туда так и тянет. И драки там иногда случаются… и из окон спьяну выпадали, бывали случаи… и что, скажите, в этом хорошего?..

Впрочем, Ирке моей как раз горяченькое и подавай… скучно ей в «Свети Власе» уже стало, видите ли! Тихое спокойное место… идеальный курорт для отдыха семейных пар, тем более, с детьми…

Совсем не для Ирки!

А вот для меня в самый раз!

Вообще-то, добрались мы сюда с Иркой на удивление благополучно, особенно, при удивительной способности моей подруги влипать во все мыслимые и немыслимые неприятности. Сначала самолёт доставил нас в международный аэропорт Бургаса, потом, на выходе из здания аэропорта нам вежливо указали, где останавливается автобус, который, кстати, почти сразу же и подошёл.

Автобус этот любезно и всего за пятнадцать минут довёз нас до самого города, вернее, до его автовокзала, где мы тотчас же пересели на другой автобус с табличкой «Слънчев бряг».

А вот до «Солнечного берега» мы ехали почти час, я даже немножко подремать успела, тем более, что Ирка не трещала без умолку, как обычно, а, нацепив на уши наушники, слушала какую-то забойную (с её точки зрения) музыку. Зато потом она больно ткнула мне локтем в бок и рявкнула в самое ухо:

— Вставай, прибыли!

— Куда прибыли? – не сразу сообразила я, ибо Ирка своим дурацким локтем перебила мне какой-то весьма и весьма занимательный сон.

— На «Солнечный берег» прибыли!.. — уже тише проговорила Ирка, стаскивая с головы наушники. И тут же не преминула добавить весьма язвительным тоном: — Туда, куда ты меня не пустила!

— Не пустила и правильно сделала! – в тон ей ответила я. – И ты ещё меня благодарить будешь за этот… как же его…

Я вновь, в который раз уже, забыла название основной цели нашего путешествия.

— «Святы Влас»! – буркнула Ирка, героически подхватывая оба чемодана. – Вон, кстати, и автобус наш!

Потом этот, третий уже после самолёта автобус, на удивление быстро доставил нас с Иркой в небольшой курортный городок с немножечко странноватым названием «Святы Влас». Или «Свети Влас», как гласила табличка на автобусе.

В самом городке, вернее, ещё на въезде в его, я предусмотрительно подошла к водителю и попросила его высадить нас как можно ближе к отелю «Южные ночи», номер в котором мы забронировали заранее через Интернет.

Объяснялась я с водителем по-русски, но он сразу же меня понял и послушно притормозил в нужном нам месте. Да ещё и рукой указал в сторону отеля, хоть мы и так уже хорошенько его рассмотрели…

Это оказался небольшой, но довольно уютный отель, владелец которого самолично встретил нас у входа. Вернее, нас встретила все его владельцы: муж, жена и их маленькая симпатичная дочурка, которая, впрочем, тут же стеснительно спряталась за мать.

Нужно было бы хоть чем-то угостить эту застенчивую девочку, но ничего вкусненького у меня с собой, увы, не оказалась. Была, правда, ранее шоколадка, но Ирка ухитрилась слопать её ещё на борту авиалайнера. Сразу же после того, как слопала свою. А потом ещё и объяснила мне, что это у неё нервное… просто из-за боязни полётов…

Ирка, вообще, любит сладости, а шоколад просто обожает, но, что самое удивительное, всё равно остаётся худющей, как щепка. Я тоже не считаю себя излишне полной, но со сладким обхожусь куда как обходительнее. В том смысле, что стараюсь обходить его стороной…

К тому же, в любом виде спорта нужно поддерживать вполне определённый вес, а восточных единоборств это особенно касается…

Впрочем, всё это было вчера, а сегодня утром мы просто стояли на балконе и любовались окружающей нас великолепной природой. То есть, это я любовалась природой, а Ирка лишь молча отравляла свои лёгкие никотином, время от времени выпуская изо рта красивые дымные колечки. И, вообще, к окружающей нас прекрасной действительности любезная моя подруга оказалась вполне равнодушной.

Потом она ленивым щелчком отправила окурок куда-то вниз и, в ответ на мой укоризненный взор, лишь безразлично пожала плечами.

Ещё потом мы умывались, одевались и, наконец-таки, сошли на первый этаж. Позавтракать.

Завтрак оказался в виде шведского стола и с довольно разнообразным ассортиментом. Во всяком случае, одних только колбас было целых три разных вида…

Ирка тотчас же принялась налегать на колбасы, активно запивая их соком, я же взяла себе омлет и принялась неторопливо ковырять его вилкой. Есть почему-то не хотелось совершенно, все мысли мои были посвящены предстоящему походу на пляж…

И тут…

— Как мина софрата? – обратился молодой парень из обслуживающего персонала к своему более пожилому коллеге.

Тот что-то ответил ему, тоже по-болгарски, но я уже этого не слышала. Таинственное слово «софрата» вновь напомнило мне предутренний сон… сон, который напрочь потом выветрился из дырявой моей памяти.

Весь, кроме непонятного этого слова…

— Что значит «софрата»? – обратилась я к Ирке.

Ирка удивлённо посмотрела на меня и что-то промычала набитым ртом. Потом вновь отхлебнула сока и произнесла уже более внятно:

— Чего?

— Ничего! – сказала я и вновь принялась за омлет.

Помощь пришла, откуда её и не ждали.

— Софрата – от слова «софра», — обернувшись из-за соседнего стола, пояснил мне высокий светловолосый парень. – А «софра» — это такой низенький круглый стол в крестьянских домах. В общем, за ним кушают всей семьёй. А ещё в Пловдиве ресторан такой имеется – «Софрата».

— А что тогда означает выражение: «как мина софрата»? – тут же поинтересовалась я.

— «Как мина софрата»? – повторил парень, задумываясь. – Ну, это что-то, вроде вопроса. В общем, буквальный перевод — «Как прошло угощение?».

— Понятно, — сказала я, а Ирка, торопливо дожёвывая колбасу, тут же попыталась вклиниться в разговор.

— Меня Ириной зовут! – кокетливо и даже несколько томно проворковала она. — А подругу мою – Валерией!

— Очень приятно! – сдержано отозвался парень, но сам почему-то представляться не стал.

— Можно просто: Иришка и Лерка! – всё ещё не теряя надежды на более близкое знакомство, добавила Ирка. – А вы, простите, в каком номере обитать изволите?

— Да всё в том же! – улыбнулся парень, поднимаясь из-за своего столика.

В это время к его столику подошла высокая темноволосая девушка и, смерив нас каким-то довольно неприязненным взглядом, что-то прошептала парню на ухо. Он тоже прошептал ей что-то в ответ, потом они оба весело рассмеялись и, не обращая на нас более никакого внимания, торопливо вышли из столовой.

— Пролёт! – грустно констатировала Ирка, внимательно глядя им вслед. – Ничего, плакать не будем, и своё быстренько наверстаем! Правда, Лерка?

Я ничего не ответила. Таинственное слово «софрата», которому вдруг нашлось столь прозаическое объяснение, по-прежнему не покидала меня.

*     *     *

Пешая прогулка по такому небольшому городу, как Святы Влас – истинное удовольствие, и мы с Иркой, прежде чем направить свои стопы в сторону ближайшего пляжа, решили неторопливо прогуляться по нешироким городским улочкам. Впрочем, слово «городские» к Святому Власу не совсем применимо. Какой же это город, ежели отелей и прочих разных курортных комплексов плюс апартаментов в нём значительно больше, нежели обычных жилых зданий. Представляю, какая тишина царит тут после окончания курортного сезона!

Но, сейчас, в самом начале августа, сезон был ещё в полном разгаре, а потому приезжего народу вокруг было предостаточно. И когда, наконец-таки, мы добрались до пляжа, то там тоже оказалось довольно многолюдно. Впрочем, свободных мест тоже хватало… и мы, уплатив стоимость двух соседних лежаков и торопливо побросав на них лишнюю часть одежды, бросились прямо в ласковые объятия Чёрного моря, которое, разумеется, было совсем даже не чёрным. Оно было синим до невозможности….

— Здравствуй, море! – весело и пронзительно орала Ирка, окатывая себя и меня целыми потоками прохладной с утра  морской воды. – Наконец-то мы с тобой встретились! Ура!

Какие-то парни, купающиеся неподалёку, многозначительно и даже заинтересованно поглядывали в сторону сходящей с ума Ирки. Впрочем, на более близкое знакомство никто из них так и не решился.

И на том спасибо!

После купания мы некоторое время просто загорали, вальяжно развалившись на весьма удобных для отдыха лежаках и, время от времени, почти синхронно переворачиваясь с живота на спину и наоборот….

Потом мы вновь купались и снова загорали…

А ещё потом…

Я даже не поняла, как всё это произошло. Закрыв глаза, спокойно и расслаблено возлежала я на нагретом солнцем лежаке… как вдруг в памяти моей всплыло всё то же навязчивое слово из предутреннего сна…

— Софрата…- прошептала я тихо, одними губами. Потом помолчала немного и вновь повторила, уже чуть громче: — Софрата…

И в то же мгновение, вместо тёплой, почти горячей поверхности лежака, ощутила под собой нечто прохладное, весьма твёрдое и, скорее всего, каменное…

Всё ещё ничего не понимая, я открыла глаза и, немного приподняв голову, даже вскрикнула от неожиданности.

Море исчезло. И песчаный пляж вместе с курортным городком Святы Влас тоже куда-то исчез. Теперь я находилась на почти плоской вершине какой-то горы, а вокруг этой, абсолютно лишённой растительности каменной площадки, раскинулся обширный и довольно густой лес.

Как говорится: «ну, ни себе, фига!»

Моментально вскочив на ноги, я испуганно осмотрелась по сторонам, надеясь хоть где-нибудь, хоть вдалеке разглядеть такие знакомые очертания нашего курортного городка и, разумеется, жёлтую полоску пляжа и бескрайнее море сразу же за этими очертаниями.

Напрасная надежда! Не знаю, каким образом, но я неожиданно очутилась в совершенно незнакомой мне местности и, кажется, довольно далеко и от моря, и от самого Святого Власа, хоть возле него тоже имелось предостаточное количество лесных зарослей.

Босая и почти полностью раздетая!

Если самой первой моей реакцией на произошедшее было вполне естественное недоумение, то теперь на смену ему пришёл страх. Даже не страх – самый настоящий панический ужас!

— Ирка! – завопила я что есть силы. – Ты где?

Разумеется, Ирки тут не оказалось. Осталась она там, на пляже… и что, интересно, теперь предпринимает, обнаружив внезапное моё исчезновение? Мечется суматошно по пляжу в тщетных поисках любимой подруги или уже сообразила, что дело тут нечисто и я, не отлучилась временно по каким-то своим неотложным делам, а и в самом деле таинственным образом пропала?

— Ирка! – ещё раз выкрикнула я и замолчала. Потом ещё раз и куда более внимательно осмотрелась по сторонам.

Поистине странное место!

Теперь, немного успокоившись, я заметила вдруг то, чего раньше как-то не замечала. А именно то, что почти плоская каменная поверхность скалы казалась какой-то искусственно сотворённой, что ли… К примеру, почти в самом её центре – довольно обширное углубление в виде огромной ванны. Или, скорее, некоего миниатюрного бассейна. Вот только без воды.

Впрочем, вода, даже дождевая, вряд ли бы в нём удержалась, ибо с одной стороны у «бассейна» вовсе не имелось стенки. Да и наклон его был именно в эту «бесстеночную» сторону…

И ещё нечто странное я заметила, но уже не на каменной этой площадке, а на небе.

На пляж мы с Иришкой заявились часов около десяти по местному времени. Купались, потом загорали… снова купались… всё это, в общем, на час занятия. Ну, на полтора от силы…

Итак, сейчас должно быть, где-то, около двенадцати часов дня… и солнце должно находиться почти в зените, вот только…

…вот только тут, на каменном этом плато уже наступал вечер, и солнечный диск явственно клонился к закату…

Но ведь так не должно было быть, никоем образом не должно! Так просто не бывает в жизни!

А очутиться вдруг непонятно где, просто закрыв перед этим глаза – так в жизни бывает?

В это время солнечный диск уже коснулся румяным своим боком тёмной полоски гористого леса на горизонте, и в воздухе как-то сразу же заметно похолодало. Даже ветерок вдруг налетел, впрочем, ещё  даже не прохладный…

— Блин! – медленно проговорила я, беспомощно озираясь по сторонам. – Вот же, блин!

Перспектива провести ночь на каменном этом плато посреди незнакомого леса, тем более, почти полностью раздетой, меня совершенно даже не устаивала. Не зима вокруг, так что в полную ледышку не превращусь, но вот насморк подхвачу, это как минимум.

А как максимум тогда что?

Этого я не знала. Подумала только мельком, что в дремучем лесу, обступившем со всех сторон каменное плато, и волки могли водиться, и даже медведи, хоть я не знала точно, сохранись ли ещё медведи в Болгарии…

А что, если это и не Болгария вовсе? Если это, к примеру, Сибирь или, скажем, Забайкалье… тогда и с вечерним положением солнца всё более-менее понятным становится…

Непонятно только, как я смогла тут очутиться!

— Лерка, ты что, спишь?

Открыв глаза, я некоторое время лишь недоуменно рассматривала склонившуюся надо мной Ирку, потом с облегчением вздохнула.

Вокруг меня был прежний утренний пляж, на золотистый песок которого одна за другой лениво накатывались пенистые черноморские волны. А за спиной моей, как и ранее, располагался уютный курортный городок «Свети Влас», и горы, что его окружали, тоже были сплошь покрыты лесом…

Впрочем, это был совершенно другой лес, уютный и почти одомашненный…

— Проснулась! – с явным облегчением проговорила Ирка. – А я уж думала, что тебя солнечный удар хватил! Лежит, не движется… тормошу – ноль внимания! Хотела уже скорую вызывать…

— Какая тут тебе скорая! – пробормотала я, усаживаясь на лежаке. – А я и вправду немного придремала, кажется… и даже присниться успело что-то… Что-то такое, совершенно даже непонятное… каменное плато какое-то…

Но Ирке всё  это было совершенно неинтересно.

— Посмотри влево! – прошептала она, наклоняясь к самому моему уху. – Только осторожно смотри, как бы, между прочим…

— Ну?! – буркнула я, всем телом поворачиваясь влево. – И на кого мне тут смотреть?

— Тише ты! – прошипела Ирка, усаживаясь на мой лежак и, одновременно с этим, крепко зажимая мне рот ладошкой. – Утренний наш знакомый… видишь его?

Совсем неподалёку от нас и в самом деле сидел на лежаке парень, который во время завтрака любезно объяснял мне значение слова… какого же слова?..

Оно вновь успело вылететь у меня из головы! Что-то, вроде «софо…» или «сафа…». «Сафари», что ли? Или нет, что-то, кажется, с «Араратом» связанное? Или, скорее, с «Евфратом»…

«Софрата» — тут же всплыло в памяти странное это слово… и я почему-то невольно связала его с той непонятной каменной площадкой из моего сна. Почему… и сама не знаю!

А парень, заметив, что мы на него внимательно смотрим, вдруг поднялся и сразу же направился в нашу сторону.

— Идёт, идёт! – обрадовано зашептала Ирка. – Только куда он эту свою подевал… мымру эту черноволосую?

На мой взгляд, черноволосая девушка, пошедшая в столовой к этому парню и о чём-то шептавшаяся с ним, на мымру откровенно не тянула. Более того, она была, не просто хорошенькой, а вполне даже симпатичной. Во всяком случае, куда симпатичнее нас с Иркой…

А парень, подойдя, остановился неподалёку от моего лежака.

— Я утром так и не представился! – почти виновато проговорил он. – Никита!

— Ирина! – прощебетала Ирка. – Можно просто – Иришка! А это подружка моя…

— Я помню! – перебил Ирку Никита. – Лерка, правильно?

— Валерия! – не слишком любезно поправила я.

Терпеть не могу своего имени! Ни полного, ни, тем более, сокращённого. Угораздило же родителей среди множества самых разнообразных имён выбрать именно это!

— Красивое имя! – сказал Никита, в упор меня разглядывая. – И Лерка, и Валерия… очень красиво звучат…

Вот так, ни больше, ни меньше!

— А Иришка? – обиженно и даже с какими-то нотками ревности в голосе поинтересовалась моя подруга.

— Тоже ничего! – сказал Никита, по-прежнему не сводя с меня внимательного и даже оценивающего какого-то взгляда.

— Пойду, искупаюсь! – ещё более обиженным тоном проговорила Ирка, вскакивая с лежака. – Ты со мной, Лерка?

«С тобой!» — хотела, было, сказать я, но, взглянув на Никиту, почему-то передумала.

— Я чуть позже…

— Ну, как знаешь!

И, окинув меня напоследок почти негодующим взглядом, Ирка побежала к морю. При этом ещё ухитрилась споткнуться и грохнуться на самом мелководье.

Некоторое время мы оба (и я, и Никита) лишь молча наблюдали за резвящейся в волнах прибоя Иркой, потом Никита почему-то вздохнул и перевёл взгляд на мои ноги. Я тоже посмотрела на свои ноги, но ничего интересного на них так и не обнаружила.

— Весёлая у тебя подружка! – прервал, наконец, взаимно затянувшееся молчание Никита. – Может, тоже искупаемся?

— Иди! – сказала я, по-прежнему внимательно рассматривая собственные ноги. – Мне что-то не хочется.

— Мне тоже, — сказал Никита и вновь замолчал.

Видно было, что он что-то хочет сказать мне… хочет и не решается…

«Уж не в любви ли решил признаться?» — мелькнула в голове явно нелепая мысль… впрочем, при повторном рассмотрении мысль эта показалась мне не столь уж нелепой. Действительно, чем я хуже темноволосой девицы, что так мило шепталась с Никитой утром в столовой!

Впрочем, скорее всего, это его законная супруга, а значит…

— Знаешь, — сказал вдруг Никита, присаживаясь на лежак совсем рядом со мной, — я всё о твоём утреннем вопросе думаю! С чего это вдруг ты словом этим заинтересовалась?

— Словом? – не сразу дошло до меня. – Каким словом?

— Софрата.

Но я уже и сама вспомнила.

-Но ты же мне всё утром и объяснил, — проговорила я, чуточку отодвигаясь. – И про стол… и про ресторан в Пловдиве…

Вместо ответа Никита вдруг протянул мне смартфон, который, оказывается, держал в левой руке.

— Вот она, Софрата!

Мельком взглянув на экран, я едва удержалась от удивлённого возгласа.

На экране я увидела каменное плато из моего недавнего сна. Ошибиться было невозможно… впрочем, чем-то неуловимым это плато на снимке всё же отличалась от увиденного мной во сне…

Во сне ли?

Приняв из руки Никиты смартфон, я некоторое время внимательно всматривалась в снимок, то увеличивая, то уменьшая изображение.

— Там и ещё есть подобные фотки, — сказал Никита, искоса за мной наблюдая. – Можешь посмотреть.

Но я уже протягивала смартфон Никите, и тому ничего другого не оставалось, как только его взять.

— Что это за место такое? – как можно более спокойно проговорила я, тщетно пытаясь за равнодушным этим тоном скрыть охватившее меня внутреннее волнение.

— Софрата? – Никита выключил смартфон и вновь ко мне придвинулся. Отодвигаться было уже некуда, да и не хотелось мне никуда отодвигаться. Вернее, я и сама не знала, чего мне сейчас хотелось больше всего!

— Это в Болгарии?

— И, кстати, не так уж и далеко отсюда! – сказал Никита, накрывая свободной от смартфона ладонью мою левую руку. – От Варны до Шумена… а там и до Смядова рукой подать. Менее ста километров…

Ничего себе, рукой подать! Впрочем, по нашим российским масштабам…

— А Смядова – это что? – спросила я, осторожно высвобождая и чуть отодвигая собственную ладонь. – Город?

— Город, — подтвердил Никита, вновь настигая мою руку. – Небольшой, правда, около четырёх тысяч жителей всего…

— Действительно, немного, — согласилась я, раздумывая, оставить руку как есть, или всё же вновь её отодвинуть.

Решила оставить. И просто ждать продолжения.

— Кстати, там много наших, русских, — сказал Никита и, явно ободрённый проявленной мною  уступчивостью, принялся рассеянно поглаживать мои пальцы. – В основном, военные пенсионеры и их семьи…

— Ну, а Софрата тут причём? – резко убирая руку и вставая, проговорила я. – Она что, в Смядова этом расположена?

— Совсем неподалёку от него!

Никита тоже вскочил с лежака и некоторое время мы просто стояли рядом и молча, не моргая, смотрели друг другу в глаза. Потом я, не выдержав, моргнула и первой отвела взгляд.

— Если хочешь, можем туда съездить?

— Что?!

Уж чего-чего, а такого предложения я никак не ожидала.

— А что?! – Никита пожал плечами. – Возьмём машину, сгоняем… Если тебе очень уж хочется…

— С чего ты взял?

И вновь некоторое время мы лишь молча упражнялись в «кто кого переглядит». И я вынуждена была вторично признать своё несомненное поражение…

— Ну, так как? Сгоняем в Смядова завтра?

В это время среди множества народу я, наконец-таки, смогла узреть Ирку, уже выбравшуюся из воды и явно направляющуюся теперь в нашу с Никитой сторону.

— Что-то жарковато стало, – пробормотала я. – Пойду, искупаюсь! А ты пока с подругой моей пообщайся. Её, кстати, Иришкой зовут.

— Да помню я, что Иришкой! – с какой-то даже досадой в голосе отозвался Никита.

С Иркой мы встретились на полпути и обе тотчас же остановились.

— Ну, как? – спросила Ирка, с любопытством на меня поглядывая

— Никак! – сказала я, пожав для большей убедительности плечами. – Отдаю в полное твоё распоряжение!

— Задание поняла! – бодренько отрапортовала моя подруга и, глядя куда-то поверх моей головы, добавила вдруг, ни с того, ни с сего: — Снимает нас, представляешь?!

— Это, в каком смысле? – не поняла я.

— В самом прямом! На смартфон.

Я оглянулась.

Никита и в самом деле держал перед собой смартфон, снимая на него, то ли нас с Иркой, то ли сам этот оживлённый пляж.

— Ладно, пойду я тогда?! – каким-то просительным тоном проговорила Ирка.

— Иди! – милостиво разрешила я. – Ни пуха, как говорят!

— К чёрту, как отвечают!

И я двинулась дальше к морю. А Ирка, соответственно, в противоположном от моря направлении.

Купалась я не слишком долго, волны какие-то всё набегали. Не то, чтобы они мне очень уж сильно плавать мешали, но напрягали всё же изрядно, и я невольно подосадовала на отсутствие ластов. Люблю с ластами плавать… классное это удовольствие! И надо будет к завтрашнему утру их непременно где-нибудь раздобыть…

Выбравшись на берег, я, первым же делом, посмотрела в сторону наших с ней лежаков. Как там у Ирки амурные дела обстоят?

А там уже, оказывается, и черноволосая подруга Никиты подойти успела. И все втроём, восседали они сейчас на лежаках, о чём-то оживлённо беседуя. Причём, Ирка на моём лежаке расположилась, а этой сладкой парочке свой уступить изволила.

Решив, что «меня там только не хватало», я вновь устремилась к морю. Тем более, что и волны к этому времени вроде как немножечко утихомирились. Во всяком случае, они не пытались, как те, предыдущие, заставить меня захлёбываться горьковато-солёной черноморской водицей…

А потом за моей спиной неожиданно оказалась Ирка.

— Не ждала?! – весело выкрикнула она и тотчас же, обхватив за талию, утащила меня под воду.

— А где… — вынырнув и отплёвываясь, начала, было, я, но Ирка с идиотским хохотом вновь окунула меня с головой.

— Ушёл, — пояснила она, после моего вторичного появления на поверхности. – Вернее, ушли.

— Не повезло вам, сударыня! – проговорила я с ехидцей. – Мои, как говорится, соболезновании!

Но Ирка только беспечно махнула рукой.

— Во-первых, Василка – никакая не жена Никиты! Она его сестра, понятно?!

— Василка? – удивлённо уставилась я на Ирку. – Что за имя такое странное?

Ирка пожала плечами.

— Нормальное имя! Болгарское.

— Так она что, болгарка?

Ирка вторично пожала плечами.

— Наверное. Раз имя такое…

— А Никита?

— Что, Никита?

— Он тогда тоже должен болгарином быть?

— Слушай, да откуда я знаю! – Ирка схватила меня за руку. – Ты дальше слушай!

— А что дальше? – не поняла я.

— А то, что завтра мы, все вчетвером, едем на экскурсию! На автомобиле!

Выпалив всё это одним духом, Ирка с каким-то даже торжеством взглянула на меня: как, мол, впечатление?.. Радуйся, мол, что я так ловко всё это дело обтяпала!

Но радоваться я почему-то не стала. Тем более, что уже поняла, конечную цель автомобильной этой экскурсии.

Но всё же для верности переспросила:

— И куда это мы завтра ехать изволим?

— В городок один небольшой, — сказала Ирка. — Смядово называется…

Глава 2

Прямой дороги от Свято Власа до Смядово, естественно, не существовало. А ежели и существовала, то Никита о ней даже не догадывался. А ежели и догадывался, то нас с Иркой в известность о том не поставил. Во всяком случае, загружаясь в видавший виды арендованный «опель» тёмно-вишнёвого цвета, он весело сообщил мне, что «нормальные герои всегда идут в обход».

Не знаю, как нормальные, но я была явно ненормальной, ежели согласилась на дурацкую эту авантюру!

Казалось, что стоило отказаться? Нет, и всё… и нежились бы мы сейчас с Иркой на золотистом пляже, в море Чёрном время от времени окунали бы свои, истосковавшиеся по морю и солнцу телеса…

А вместо этого…

Сперва мы вдоль морского побережья мчались почти прямиком на север, к одному из самых знаменитых болгарских городов, Варне, и эта первая часть нашей одиссеи заняло не менее двух часов, кои я, впрочем, благополучно проспала. Потом, не останавливаясь, дабы полюбоваться на все достопримечательности приморского этого города, и  круто свернув на запад, Никита устремился к Шумену, центру одноименной области. Впрочем, где-то на полдороге его сменила за рулём Василка.

Конечная цель нашего путешествия, городок Смядово, как оказалось, тоже входил в Шуменскую область, но до него ещё было пилить да пилить.

В Шумене Никита милостиво решил сделать остановку и заодно отобедать. Из всех ресторанов города он выбрал почему-то «Панораму»… впрочем, вид из окон ресторана и в самом деле был почти панорамный. И блюда вкусные, тем более, что мы все успели изрядно проголодаться. Вино тоже нам подали к столу, и мы с Иркой с удовольствием распили на двоих бутылочку красненького. Потом Василка (почему-то именно она, а не Никита) рассчиталась с официантом, что-то оживлённо ему при этом доказывая, и мы все вместе двинулись к нашему запыленному по самую крышу «опелю»., превратившемуся из тёмно-вишнёвого в почти серый.

Не спеша уселись в автомобиль и продолжили путь.

Теперь уже в южном направлении.

За рулём вновь восседал отдохнувший Никита, Василка же, сидя рядом с ним, почти всю дорогу о чём-то беседовала с Никитой по-болгарски. О чём именно, этого я так и не поняла, несмотря на некоторую схожесть наших языков. Наверное, всё дело в том было, что говорила Василка негромко и очень быстро… тут лишь отдельные знакомые слова можно было уловить. Впрочем, кажется, сам Никита болгарский язык знал хорошо, он даже, время от времени, что-то отвечал Василке. И тоже довольно быстро и совершенно для меня непонятно…

А может, он и впрямь болгарин, тем более, что сестру-болгарку имеет?

Но ведь и по-русски Никита этот шпарит совершенно без акцента.

Ирка весь этот последний отрезок пути просто проспала, прислонившись к моему плечу, я же, выспавшись за два предыдущих отрезка, бездумно пялилась в окно, любуясь живописными местными пейзажами. Впрочем, надо отдать им должное, пейзажи эти и в самом деле были весьма и весьма живописными…

Потом и я как-то незаметно задремала и пробудилась оттого, что машина резко затормозила.

— Приехали! – объявил, обернувшись в нашу сторону, Никита. – Время просыпаться, сударыни!

— А я и не спала вовсе! – нагло соврала Ирка, потягиваясь и зевая во весь рот. – Вот Лерка… она всё дорогу продрыхла!

— Правда? – спросил Никита, глядя на меня.

Я ничего не ответила. Просто открыла дверку и первой выбралась наружу.

Городок Смядово мало чем напоминал курортный Святой Влас. Уютный провинциальный городок… и жить тут, наверное, одно удовольствие. Что же касается развлечений…

Впрочем, приехала я сюда вовсе даже не для развлечений…

А для чего же тогда?

Весь вчерашний вечер я об этом размышляла. И полночи тоже… пока, наконец, не уснула, опасаясь при этом, вновь очутиться на непонятном каменном плато посреди леса. Впрочем, Софрата этой ночью мне так и не приснилась, а перед самом рассветом меня бесцеремонно растормошила Ирка. Вот так, клюя носом, я и отправилась в путь… хорошо ещё, что в машине неплохо покемарить успела…

Попутчики мои тоже соизволили покинуть авто и теперь стояли рядом со мной. Молча.

— Ну, и какого лешего мы сюда заявились? – первой нарушила затянувшееся это молчание Ирка. – Остановились бы в Варне, по магазинам прошвырнулись бы. Или, хотя бы, в Шумене… тоже, на мой взгляд, клёвое местечко! А здесь что? Зачем было в такую даль переться?!

— Так мы вовсе не сюда ехали! – сказал Никита. – Это, так сказать, предпоследняя остановка перед…

Не договорив, он замолчал.

— Остановка перед чем? – Ирка подозрительно посмотрела на Никиту, потом на меня взгляд перевела. – Куда это мы ещё направляемся?

— Не мы, а вот они! – обворожительно улыбнувшись Ирке, Никита указал на нас с Василкой. – Они вдвоём кое-куда сгоняют по-быстрому, а мы с тобой…

Он вновь замолчал, не договорив, и осторожно взял Ирку за руку.

— А мы? – с какой-то затаённой надеждой в голосе проговорила Ирка. – Что, мы?

— Мы с тобой их тут подождём. В Смядово…

Ирка ничего не ответила.

— Я тебе интересный памятник покажу. Памятник вепрю!

— Какому вепрю? – недоверчиво переспросила Ирка. – Дикому кабану, что ли?

— Точно! А потом мы с тобой ещё и в гости сходим. К одному моему хорошему знакомому. Он, кстати, родом из России, но уже давно тут обосновался. Вместе с семьёй…

— Ну, ладно… – как-то не совсем уверенно проговорила Ирка и виновато на меня посмотрела. – А вы куда это ехать собираетесь?

Это она у меня спрашивает?! Как будто это я непонятную сию поездку затеяла, а Ирку потом долго уговаривала к нам присоединиться.

Вместо меня ответил Никита.

— Имеется тут неподалёку одно весьма загадочное местечко, — сказал он, глядя при этом почему-то не на Ирку, а на меня. – Очень оно Лерку почему-то заинтересовало… вот и захотелось ей собственными глазами на него полюбоваться.

— Так это мы из-за Леркиного любопытства в такую даль тащились?!

Но я уже ни на что не реагировала. Просто плыла по течению… а вот куда оно меня вынесет – это был большущий вопрос…

— Так мы поедем или нет?! – неожиданно вмешалась в разговор Василка. – Или вы тут ещё час болтовнёй заниматься будете?!

Надо же! Оказывается, болгарка эта и по-русски весьма неплохо шпарит! И тоже безо всякого акцента…

— Поедете, поедете! – сразу же засуетился Никита и, отворив переднюю правую дверку, внимательно на меня посмотрел. – Прошу вас, сударыня!

Кипя от негодования, я всё же забралась в машину. И с такой силой захлопнула за собой дверку, то Никита едва руку успел отдёрнуть.

Василка уселась на место водителя, и мы тронулись с места, медленно разворачиваясь.

— Счастливо, принцесса! – выкрикнул напоследок Никита, помахав нам рукой.

— Кому это он? – обратилась я к Василке. – Тебе?

— Мне, разумеется! – даже не взглянув в мою сторону, сказала Василка. – Ты разве принцесса?

— А ты?

Василка ничего не ответила. Вернее, ответила, но не сразу.

— О василиске слышала? – спросила она меня, когда мы уже выехали за пределы Смядово.

— Читала, — сказала я. – И фильм смотрела. Тайная комната под Хогвартсом… чудовище, которое убивает взглядом и не выносит петушиного крика…

— Василиск не такой, — Василка искоса посмотрела в мою сторону. – Там просто змей какой-то огромный был… разве это василиск?

Я ничего не ответила. Да, скорее всего, последние слова Василки и не были вопросом.

— Василиск – от слова василевс или базилевс, что в переводе с греческого означает царь, — пояснила далее Василка. – Или король…

— Тогда Василка – это королева? – дошло, наконец-таки, до меня. – Или жена короля…

— А принцесса – это дочь короля! – добавила Василка и замолчала.

В это время асфальтовая часть дороги закончилась… дальше пошла гравейка. Из-за этого Василке пришлось значительно снизить скорость, но всё равно время от времени по днищу машины назойливо барабанили мелкие дорожные камешки.

— Так ты, выходит, – дочь короля? – спросила я через некоторое время. Не то, чтобы меня хоть чуточку интересовало сие, просто взаимное молчание это вконец надоело.

— Я – дочь этого мифического Василиска, — сказала Василка, внимательно следя за дорогой. – Что, не веришь?

— Верю! – сказала я. – А я тогда… тогда папочка мой – серебристый Дракон! Тоже поверила?

— Ну, разумеется! – Василка взглянула на меня и впервые за всё время нашей поездки соизволила улыбнуться. – Выходит, мы обе с тобой – весьма высокопоставленные особы?

— Ну, вроде того… — буркнула я. – А долго нам ещё ехать?

— Считай, что уже приехали!

Василка сбавила скорость и, свернув с дороги на небольшую полянку посреди окружающего её сплошного леса, наконец-таки, заглушил двигатель.

— Выгружаемся! – коротко проговорила она, первой вылезая из машины. – Дальше пешком придётся.

— Пешком, так пешком! – пробормотала я, тоже выбираясь наружу. – Надеюсь, не напрямик через лес?

И тут я заметила тропу. Не то, чтобы слишком утоптанную, но видно было, что ей пользовались. И неоднократно.

— Пошли! – коротко бросила Василка, ступая на тропу.

— Стоп!

Услышав мой короткий возглас, Василка обернулась.

— Ну, что ещё?

— Во-первых, — сказала я, подходя к ней вплотную, — объясни мне толком, куда мы сейчас направляемся?!

— А ты что, не поняла ещё?! – Василка посмотрела на меня с каким-то даже удивлением. – На Софрату, разумеется…

— Зачем?

Ничего на это не отвечая, Василка лишь молча продолжала на меня смотреть.

— Зачем? – повторила я

— То есть, ты не хочешь вживую увидать место своего недавнего сна? – спросила Василка.

— Моего недавнего сна? – проговорила я растерянно.

Потом до меня дошло ещё кое-что…

— А ты откуда об этом знаешь?! – закричала я. – Я никому не рассказывала, потому что… потому…

Не договорив, я замолчала.

— Потому, что это был не сон, — закончила за меня Василка. – Видишь, я и об этом прекрасно осведомлена!

Этим она меня достала окончательно.

— Кто ты?! – закричала я, отступая к машине. – Что тебе от меня надо?!

— Мне надо, чтобы ты поднялась со мной на Сафрату, — тихо, но внушительно проговорила Василка, не спуская с меня внимательного и какого-то настороженного взгляда. – А дальше…

Не договорив, она замолчала.

— Что, дальше?! – почти с истерикой выкрикнула я.

— Дальше ты сама решишь, — закончила Василка. Потом помолчала немного и добавила с какой-то скрытой насмешкой в голосе: — Дочь серебряного Дракона… надо же до такого додуматься…

В полной растерянности я смотрела на Василку. Так, словно впервые её увидела…

Девушка, как девушка… высокая, темноволосая. Красивая… во всяком случае, очень даже симпатичная. Из тех, что с самого первого взгляда мужикам в душу западают…

Но было в ней и ещё что-то: загадочное, неуловимое. Властность, или, скорее, врождённая привычка повелевать. Так, словно она и в самом деле родилась принцессой. Или, скорее, дочерью одного из новоявленных нуворишей, у которых денег – куры, как говорится, не клюют…

— Ну, что ты решила?

Можно было, разумеется, повернуться и гордо удалиться… вопрос: куда только? До этого самого Смядово километров восемь (это я по счётчику определила)… впрочем, если я направлюсь туда пешком, то Василке ничего другого не останется, как просто поехать следом и подобрать меня по дороге…

А с другой стороны…

Чего это я вдруг запаниковала? Ну, поднимемся мы с ней на эту гору, посмотрим, что там такого загадочного имеется. Много времени сия прогулка не займёт, а раз уж притащились в такую даль…

— Ладно! – сказала я и вздохнула, словно покоряясь неизбежному. – Идём!

— Давно бы так! – Василка удовлетворённо кивнула и первой принялась подниматься по тропе вверх. Ещё раз вздохнув, я послушно последовала за ней.

Поднимались мы минут десять, не больше… потом лес внезапно расступился и моему потрясённому взору предстала…

Это было то самое каменистое плато из моего, то ли сна, то ли ещё какого-то загадочного видения…

Впрочем, имелось и отличие, которое я заметила ещё на пляже, рассматривая подобное фото в смартфоне Никиты.

Заметила, но не придала тогда этому совершенно никакого значения…

Лес, который я наблюдала, стоя на этом же самом месте вчера, босая и почти полностью раздетая, лишь в самых общих чертах напоминал лес, окружавший меня сейчас. Тот лес был диким, дремучим и по-настоящему первобытным, в то время, как лес, окружавший плато в настоящее время, казался весьма обжитым и даже, как это не странно звучит, вполне цивилизованным. Это были как бы две разных Софраты… и всё же, это было одно и то же каменное плато… и я, разумеется, тотчас же его узнала…

— Вот мы и пришли! – с каким-то даже удовлетворением произнесла Василка, останавливаясь.

— Пришли, — машинально повторила я, всё ещё продолжая внимательно осматриваться по сторонам. – И что дальше?

— Впечатляет?

Ничего на это не отвечая, я лишь как-то неопределённо пожала плечами.

Место это меня не особенно впечатлило. Куда больше меня впечатлило то несомненное обстоятельство, что это не было местом, в котором я изволила побывать ранее. Похожее, почти идентичное тому, но всё-таки совершенно другое…

И как это я ухитрилась тут побывать вчерашним утром? Вернее, как ухитрилась ТАМ побывать? Во сне это произошло или…

Не очень-то и похоже было вчерашнее моё нахождение на плато на простой заурядный сон…

И, кстати, откуда Василке обо всём этом стало известно, если я никому, даже Ирке ничего не сообщила? Вернее, пыталась сообщить, но Ирка меня даже слушать не стала…

Или всё же поняла тогда кое-что из моего короткого сбивчивого повествования? Поняла, а потом с готовностью пересказала это Никиту. А тот, естественно, Василке… сестре своей, так называемой…

Почему-то я окончательно разуверилась сейчас, что Василка – родная сестра Никиты. Может быть – сводная?

— Ты готова? – вернул меня к действительности резкий и какой-то разом изменившийся голос Василки. – Готова к жертвоприношению?

— Что? – обернувшись в сторону Василки, я с удивлёнием на неё уставилась. – К какому жертвоприношению?

— К кровавому!

Некоторое время я молча смотрела на Василку, тщетно пытаясь понять: пошутила она сейчас или всё это на полном серьёзе произнесла.

— Это шутка такая, да?

И тут только я заметила в правой руке девушки нож. Даже не нож, какой-то обоюдоострый кинжал, но не стальной, а, скорее, бронзовый, судя по цвету лезвия.

— Это шутка? – повторила я, и голос мой предательски задрожал.

Ничего на это не отвечая, Василка сделала шаг вперёд и как-то сразу очутилась совсем рядом со мной.

— Мне нужна твоя кровь! – прошептала она, свободной левой рукой крепко, до боли, сжимая правое моё запястье. Потом Василка взмахнула кинжалом и...

И тут же грохнулась навзничь, сбитая с ног молниеносным приёмом карате.

Плохо, что она при этом так и не выронила кинжал.

Можно было, разумеется, нанести ей ещё удар ногой в голову (и не один), но я почему-то так и не смогла ударить лежащую. Вместо этого просто отскочила в сторону и приняла боевую стойку.

Василка медленно поднялась на ноги и посмотрела на меня с каким-то даже уважением.

— Неплохо для мнимой дочери серебряного Дракона! – медленно проговорила она, морщась и потирая ладонью ушибленный затылок. – Даже не ожидала как-то!

Я ничего не ответила.

— А почему ты меня не ударила, когда я валялась почти в отключке? Могла вырубить и надолго… но вот почему-то оплошала! Или пожалела?

— Ты сумасшедшая! — выкрикнула я дрожащим от волнения (а может, и от страха) голосом. – Дай мне пройти и мы просто… просто позабудем обо всём… обо всём этом недоразумении…

Но Василка лишь отрицательно мотнула головой.

— Мне нужна твоя кровь! – упрямо повторила она.

Точно, психованная!

— Мне она тоже нужна! – выкрикнула я, внимательно следя за каждым движением Василки… впрочем, покамест она стояла неподвижно и лишь внимательно следила за каждым моим движением.

Если бы та неширокая тропинка располагалась по эту стороны площадки, я бы воспользовалась ей безо всякого даже колебания. Но путь к тропинке загораживала сейчас Василка, и кинжал в её правой руке зловеще поблескивал в ярких солнечных лучах.

— Дай мне пройти, ты, чокнутая! — выкрикнула я и тут добавила почти умоляюще: — А может… может, это ролевая игра такая?

Но никакой ролевой игрой тут и не пахло, а что касается сумасшествия стоящей передо мной девушки с кинжалом в руке…

Возможно, Василка и была сумасшедшей, но это не объясняло многого, в первую очередь, непонятного моего появления вчера на этом же самом месте. И даже не на этом, а весьма с ним схожим…

Во всём этом было что-то нереально, мистическое даже…

Впрочем, кинжал в руке у Василки был более чем реальным!

И когда она вновь двинулась в мою сторону, я едва удержалась от того, чтобы, пронзительно завопив от ужаса, не кинуться прочь… напрямик, через лес… куда угодно, только бы подальше отсюда…

А потом страх, охвативший меня, внезапно исчез, а вместо него душу наполнила холодная и какая-то расчётливая ярость.

Ладно, тварь! Хочешь поединка?! Будет тебе поединок!

Внимательно подстерегая каждое движение Василки, я тоже медленно двинулась ей навстречу. Хоть бы какой увесистый булыжник попался… но под ногами была лишь сплошная каменная поверхность…

Василка внезапно сделала выпад, но я была начеку, и блестящее лезвие кинжала впустую прорезало воздух в каком-то сантиметре от моей левой руки. Но и мой ответный удар ногой в локтевой сгиб тоже не достиг цели… Василка от него ловко увернулась…

— Тебе не выстоять! – без особой злости сообщила она мне. – Рано или поздно я своего добьюсь!

Не знаю почему, но я и сама это знала. Не чувствовала, а именно знала…

Новый выпад Василки… и очередной мой контрприём… и всё это вновь ничего обеим нам не дало…

— Зачем тебе моя кровь?! – выкрикнула я, медленно отступая к самому краю каменной площадки. В этом месте лес подступал к плато совсем близко, можно было просто соскочить и дать дёру. Такого, чтобы пятки сверкали…

Но я почему-то осталась на плато. А потом медленно двинулась в сторону неподвижно застывшей Василки.

«Что это я делаю?! – молнией промелькнуло в голове. – Остановись сейчас же!»

Но остановиться я уже не могла. Ноги сами несли меня к страшной этой женщине, которой почему-то понадобилась моя кровь…

Подойдя вплотную к Василке, я остановилась. Ноги были как ватные, руки, повисшее словно плети, тоже совершенно не слушались, так что Василке пришлось самой ухватить мою правую руку и, чуть приподняв её, приблизить самое остриё кинжала к запястью.

Там, где вены…

Да и артерия тоже неподалёку…

«Это вампир?!» – молнией обожгла мой мозг внезапная страшная догадка, но Василка лишь как-то невесело усмехнулась и отрицательно мотнула головой.

— У нас, в Болгарии, говорят – «вапир», — негромко произнесла она. – Или «випир»… впрочем, «вампир» тоже говорят. Это мы у вас позаимствовали. Но я не вампир, так что можешь успокоиться!

— Успокоиться?! – пронзительно завизжала я. – Ты хочешь выцедить из меня всю кровь и предлагаешь успокоиться?!

— Не всю! – сказала Василка. – Немного… самую чуточку…

Почему-то я ей поверила. И даже немного успокоилась, а вернее, покорилась неизбежному.

— Тебе нужна моя кровь?! – проговорила я упавшим и донельзя перепуганным голосом. – Именно моя!

— Именно твоя! – подтвердила Василка. – И ничья больше её заменить не в силах!

— Почему?

Я уже знала ответ на этот вопрос… почему-то я его уже знала…

— Ты – избранная! – негромко, но, вместе с тем, как-то торжественно произнесла Василка. – Софрата избрала тебя… и кто я такая, чтобы противиться воли Софраты!

— Зачем тебе моя кровь?! – прошептала я… и ответ пришёл ко мне даже ранее, нежели Василка смогла его подтвердить.

— Чтобы вернуться домой!

Василка неожиданно улыбнулась и в то же самое время холодное остриё кинжала впервые прикоснулась к моей коже.

— Не бойся, боли не будет!

Боли действительно не было. И страха тоже. Я просто смотрела, как кровь, вытекая из моего запястья, тонкими струйками сбегает вниз, на каменное это плато. И даже не на плато, а в какую-то треугольную выемку в сплошной каменной породе, постепенно заполняя её…

А потом я потеряла сознание. Почти мгновенно.

Глава 3

Очнувшись, я не сразу поняла, где я и что со мной, собственно, произошло. Вокруг была ночь, вернее, ночной лес… а у костра, горевшего ярко и как-то по-особенному уютно, сидело три девушки, похожих между собой, как сёстры… и даже, как сёстры-близнецы. А может, они и были сёстрами-близнецами, кто знает…

У девушек были абсолютно белые и, в то же время, донельзя кудрявые волосы… и это было весьма необычным сочетанием. Кудрявые волосы чаще бывают у брюнеток или шатенок… впрочем, возможно, волосы сидящих у костра девушек были обесцвечены перекисью водорода либо ещё какой-нибудь подобной химией. Но так же возможно, что девушки от природы и в самом деле — яркие блондинки, волосы же свои они просто постоянно завивают…

В это время одна из сидящих у костра девушек обернулась и посмотрела в мою сторону.

— Она очнулась! – воскликнула девушка звонко… и обе её сестры (или не сёстры всё же?) тоже повернулись ко мне.

Некоторое время они лишь молча смотрели на меня, а я, соответственно, на них. Потом все трое вскочили и низко мне поклонились.

— Как ты себя чувствуешь, Избранная? – нерешительно и даже робко проговорила одна из девушек.

Ничего на это не отвечая, я лишь продолжала молча рассматривать непонятную эту троицу.

Девушки у костра были очень красивыми, но не совсем одинаковыми, как я первоначально предположила. Одинаковыми были лишь их кудрявые белоснежные волосы… и еще очень похожей являлась одежда девушек… странная какая-то одежда, если не сказать большего…

Все трое были одеты в длинные облегающие платья, сплошь покрытые разноцветными птичьими перьями. Впрочем, я так и не поняла: нашитыми эти перья были или просто приклеенными сверху к материи. Третий вариант, что плотно расположенные перья эти и являлись самой одеждой девушек… этот вариант я сразу же отбросила, как совершенно невероятный…

Пояса ярко-зелёного цвета туго стягивали стройные талии беловолосых незнакомок, на шее у каждой из них была повязана золотого цвета косынка.

— Кто вы? – проговорила я и даже сама удивилась тому, как хрипло и незнакомо прозвучал собственный голос.

Девушки ничего на это не ответили. Они лишь принялись негромко переговариваться между собой на каком-то совершенно непонятном мне языке, отдалённо напоминающем птичье щебетание. Вернее, щебетание ласточек, проносящихся низко над головой в стремительном полёте…

Потом девушки все разом замолчали… а одна из них (кажется, та самая, которая ранее справлялась о моём самочувствии) робко приблизилась и протянула мне какой-то продолговатый предмет. Присмотревшись, я без труда признала в этом предмете флейту.

С флейтой я познакомилась ещё в начальных классах, когда мама почему-то решила, что будущее моё должно быть непременно связано с музыкой. Я не протестовала, потому что с мамой моей спорить было бесполезно, и целых четыре года регулярно посещала ближайшую музыкальную школу. А флейту выбрала потому, что мне всё равно как-то было, на чём играть…

Больших успехов в музыки я так и не добилась, а после того, как всерьёз увлеклась восточными единоборствами, маме пришлось смириться с тем, что выдающимся музыкантом мне, увы, не быть.

Великим спортсменом, впрочем, я тоже не сделалась, но маму это ничуточки даже не огорчила. Тем более, что увлечение единоборствами ничуть не помешала мне с отличием закончить школу, а после и университет. Точнее, факультет информационных технологий и робототехники.

А потом…

Потом айтишником стала, точнее, программистом.

В Парке высоких технологий…

И вот теперь эта странная девушка с белоснежными кудряшками протягивает мне именно тот единственный инструмент, из которого я могла когда-то извлекать довольно приятные для слуха звуки. Что это, простое совпадение?

И что, вообще, может означать этот ночной лес… это костёр… эти три непонятных девицы возле него?

И как я смогла тут очутиться?

В это время ко мне вернулась память. Резко и сразу…

Я вспомнила Василку… вспомнила каменное плато Сафраты…

И то, что произошло со мной на этом плато… это я тоже вспомнила!

Вспомнила и тотчас же вскочила на ноги, а девушка, протягивающая мне флейту испуганно отшатнулась, выронив при этом флейту.

И тотчас же взлетела вверх, мгновенно исчезая из вида. А потом и две оставшиеся девушки тоже взлетели… и я успела заметить блестящие трепещущие крылья за спиной у каждой из них…

И почему-то даже не удивилась этому, восприняв, как должное.

Потом, наклонившись и подобрав флейту, я некоторое время задумчиво вертела её в руках.

Эта флейта значительно отличалась от тех флейт, на которых мне приходилось когда-то играть.

Те флейты были металлическими и состояли из трёх частей: головки, тела и колена. Отверстий в них было ровно шестнадцать… и столько же имелось клапанов, закрывающих и открывающих эти отверстия. Ну, и, естественно, отверстие возле закрытого конца трубки, предназначенное для вдувания воздуха во время игры. Это, так называемые, поперечные флейты… и теперь таких большинство…

Флейта, которую я сейчас держала в руках, была совершенно иной. Так называемой, продольной… и именно такие флейты были широко распространены уже в Древнем Египте и не менее древнем Вавилоне. Простая дудочка, напоминающая русскую свирель… шесть пальцевых отверстий… вот только материал, из которого сделана была эта флейта, был мне совершенно незнаком. Старинные продольные флейты изготавливались из тростника или дерева… но эта флейта, скорее всего, была изготовлена из слоновой кости. Или ещё из чего-нибудь, похожего на слоновую кость…

Поколебавшись немного, я поднесла флейту к губам, пальцы мои привычно ощутили гладкие края отверстий… и я даже удивилась этому, потому как на отверстиях должны были быть клапаны, а тут приходилось просто прикрывать их кончиками пальцев… но, кажется, всё это не имело никакого значения для извлечения из флейты чарующих звуков…

Звучание флейты – это нечто поистине волшебное. Нежные завораживающие звуки её, особенно чистые и прозрачные в среднем регистре, возносились над ночным этим лесом, услаждали слух и наполняли душу самыми светлыми и добрыми чувствами.

Я и не заметила, когда они успели возвратиться, это беловолосые красавицы с прозрачными крыльями за спиной. Вот только что никого не было у костра… и вот уже там восседало не менее двух десятков этих летающих девушек. Правда, белоснежные волосы у всех них были запрятаны под золотые косынки… и лишь кое-где выбивались из-под косынок отдельные задорные кудряшки. А я всё играла… а девушек у костра становилось всё больше и больше… они слетались сюда, буквально, со всех сторон…

Было что-то странное в этой моей игре. Да и в самой флейте тоже…

Она видоизменялась. Сначала это была простая незатейливая продольная флейта… потом она как-то незаметно превратилась в поперёчную укороченную флейту, так называемую, флейту-пикколо… и вот уже в руках моих самая настоящая поперёчная флейта с шестнадцатью клапанами над отверстиями. И только материал, из которого была изготовлена эта изменчивая флейта, всегда оставался одним и тем же: слоновая кость или что-то весьма её напоминающее…

Что же касается самой игры, то в ней тоже было очень много непонятного. Волшебные звуки, рождающиеся под моими пальцами, не были мне знакомы изначально. То есть, я не играла заученные некогда в детстве мелодии, я также не придумывала новых мелодий… они просто возникали во мне, сами по себе возникали… а пальцы мои лишь послушно следовали за их внезапным возникновением…

Не знаю, сколько это продолжалось: час… два часа… или все три? Уже не менее сотни беловолосых любительниц музыки окружала меня со всех сторон, а я всё продолжала и продолжала играть… и ни одна из исполненных мною мелодий так и не повторилась дважды…

Умом я понимала, что это ненормально, что нужно заканчивать спонтанный сей концерт, но флейта, казалось, не желала отпускать меня, истосковавшись по нежным человеческим пальцам, так нежно и доверчиво прикасающимся к её полому телу. Мы были сейчас единым целым: я и волшебная эта флейта… и как же я жалела сейчас, что не послушалась в детстве мамы и прекратила занятия в музыкалке! Все мои успехи на татами, и все мои айтишные наработки… да они даже рядом не стояли с высокими концертными залами… и эта волшебная музыка… святая музыка… о, как же мне не хватало её все эти годы!..

Кто-то вдруг выхватил из моих рук флейту и наваждение закончилось. Более того, ощущение было таковым, словно сверху опрокинули на мою голову огромный час с холодной, ледяной даже водой. Я ещё успела заметить, как поспешно и даже испуганно разлетались во все стороны беловолосые девушки с прозрачными крыльями за спиной… а потом возле костра остались лишь я и Василка, держащая в руках флейту. Впрочем, повертев её немного, Василка довольно равнодушно возвратила флейту мне.

— Держи! Только играть больше не вздумай! Во всяком случае, ночью это не рекомендуется…

Ночь прошла… и вокруг уже было совсем светло.

Я взяла флейту, которая вновь выглядела первоначальной, продольной. И материал, из которого была вырезана неказистая эта трубочка, скорее всего, слоновий бивень.

— Не бивень, а рог единорога! – поправила меня Василка, и, чуть помолчав, добавила: — Извини, что мысли твои прочитала… впрочем, ты всегда можешь их закрыть для постороннего проникновения… я тебя научу…

Но мне было не до закрытия мыслей… другое волновало меня куда больше…

— Кто это был?! — выкрикнула я, швыряя  флейту на землю. – Эти летающие девушки… кто они?!

— Феи! – проговорила Василка, с каким-то даже удивлением на меня посмотрев. – Ты, кстати, есть хочешь?

Стащив с плеча, она бросила на землю что-то пушистое и бесформенное, но, приглядевшись повнимательнее, я поняла, что, судя по длинным ушам и куцему хвостику, это был заяц. Или, скорее, кролик… вот только размеры у него были далеко не кроличьи…

— Скоро будем завтракать, — сообщила мне Василка, опускаясь на корточки и вытаскивая из-за пояса уже знакомый мне кинжал. – Если тебе неприятно это наблюдать, отвернись!

И она принялась умело и сноровисто свежевать добычу, а я, вспомнив о кинжале, невольно перевела взгляд на правое своё запястье.

Там ничего не было. Ни шрама, ни даже царапины…

— Всё это осталось в твоём мире, — искоса наблюдая за мной, сообщила Василка.

Этим она меня окончательно доконала.

— Где мы?! – выкрикнула я, и голос мой задрожал и сорвался. – Куда ты затащила меня, колдунья?!

— Колдунья?

Василка весело рассмеялась.

— Я – дочь Василиска, забыла, что ли?

— Где мы? – повторила я почти умоляюще, но Василка так ничего мне и не ответила.

Вокруг сделалась уже по-настоящему светло… и я, осмотревшись по сторонам, увидела вдруг совсем неподалёку такой знакомый каменный выступ, выступающий над верхушками деревьев.…

— Софрата… — перехватив мой удивлённый взгляд, сообщила Василка. – Единственное место, где ваш мир соприкасается с нашим… Куда ты?! Стой!

Но я её уже не слушала. Напрямик, через густой подлесок, спотыкаясь о какие-то корни и полуистлевшие стволы, я устремилась к Софрате, боясь потерять из виду это каменистое плато.

Вскарабкавшись по почти вертикальному склону, я остановилась, растерянно озираясь по сторонам. Казалось, ничего тут не изменилось со вчерашнего дня… ничего, кроме леса, со всех сторон обступившего таинственную эту Софрату.

Именно таким был лес вокруг плато, когда я впервые увидела его…

Сон это был или не сон, но, во всяком случае, это было предупреждение! О том, что мне даже близко нельзя было сюда приближаться… что из Святого Власа мне даже носа нельзя было высовывать…

— Это не помогло бы!

Обернувшись, я увидела Василку, стоящую неподалёку. Руки у неё были почти по локоть в крови, на кинжале, который Василка держала в руке, крови тоже было предостаточно.

Но мне уже было на всё наплевать!

— Почему не помогло бы? – выкрикнула я.

— Потому, что Софрата выбрала именно тебя! – сказала Василка, небрежно поигрывая кинжалом. – Ты – Избранная, понятно?!

Понятно мне не стало.

— Избранная для чего?! – выкрикнула я, с ненавистью глядя на стоящую неподалёку черноволосую девушку. – Чтобы тебя сюда доставить… так, что ли?

Вместо ответа Василка лишь усмехнулась, и эта её снисходительная усмешка окончательно вывела меня из себя.

— Что же ты молчишь, сволочь?! – заорала я, сжимая кулаки и делая шаг вперёд. – Скажи хоть что-нибудь!

Впрочем, вид окровавленного кинжала и та ловкость, с которой Василка продолжала вертеть его в руке, всё же немного остудили мой пыл. Во всяком случае, я благоразумно остановилась.

— Ты – Избранная! – повторила Василка, небрежно отбрасывая кинжал в сторону. – Возьми его, если хочешь!

Но я не сдвинулась с места.

— Разумно! – похвалила меня Василка, поправляя окровавленной рукой спадающие на лицо волосы. – А теперь слушай! И слушай внимательно!

Ничего на это не отвечая, я лишь молча смотрела на Василку.

— Да, ты действительно помогла мне вернуться сюда, в этот мир! Но и в ваш мир я попала лишь с целью доставить тебя сюда, избранная Софратой!

Тут мне невольно припомнилось, что одна из беловолосых фей тоже назвала меня избранной. Просто тогда я не обратила на это внимание…

— Зачем?

Василка как-то безразлично пожала плечами.

— Я не знаю! Так решила Софрата… и кто я такая, чтобы оспаривать её решение…

— А мне плевать и на тебя, и на твою Софрату! – заорала я. Потом бросилась в сторону лежавшего на камнях кинжала, схватила его…

— Попытаешься меня убить? – удивлённо, но безо всякого страха поинтересовалась Василка, даже не стронувшись с места. – Любопытно было бы посмотреть, но на Софрате нельзя убивать… и каким бы сильным не было твоё желание …

Но я уже металась по плато в тщетных поисках вчерашнего треугольного углубления. Где же оно… где? Ага, вот!

Остановившись подле треугольной этой выемки, я немедленно полоснула кинжалом по запястью левой руки. Вернее, попыталась полоснуть, но ничего у меня из этого не вышло. Кинжал просто скользнул по поверхности кожи, не оставив даже следа.

Тогда я ударила изо всех сил, сверху вниз, самым остриём… и вновь совершенно безрезультатно. Кинжал отскочил от моего запястья, как от чего-то, неимоверно твёрдого и совершенно непробиваемого…

Это было что-то невероятное, невозможное даже… и я, не предпринимая больше никаких попыток, просто застыла потрясённая с окровавленным кинжалом в руке. Впрочем, моей крови на его лезвии не было…

— Вот видишь, — донёсся до меня звонкий и такой ненавистный, особенно сейчас, голос Василки, — Софрата не приняла твоей жертвы! Она не хочет отпускать тебя… ты ей нужна…

— Для чего?

И вновь Василка лишь безразлично пожала плечами.

— Ты уже спрашивала! А я сказала, что понятия об этом не имею!

— Ты лжёшь!

Василка ничего не ответила… и тогда я, упав прямо на каменную эту поверхность, расплакалась, горько и безнадежно.

— Не надо плакать!

Голос Василки послышался совсем рядом, потом я ощутила, как тёплая её ладонь опустилась на моё правое плечо. Передёрнув плечом, я тотчас же сбросила с него руку Василки.

— Хочешь, пойдём со мной?

-Нет! – проговорила я, глотая слёзы. – Не хочу! Убирайся!

— Как знаешь!

Василка замолчала, но не ушла. Она стояла неподалёку, я это ощущала, хоть и не видела.

— Ты и вправду хочешь, чтобы я ушла? – проговорила после довольно продолжительного молчания Василка.

Я ничего не ответила.

— Или мне остаться?

— Убирайся! – заорала я, чуть приподняв голову. – Видеть тебя не желаю!

— Ну… как знаешь!

Василка повернулась и пошла прочь, а я, глядя ей вслед затуманенными от слёз глазами, поняла вдруг, что мне не хочется оставаться одной… что это так страшно: остаться в полнейшем одиночестве в этом неведомом и ужасном мире. И я чуть было не окликнула Василку… но что-то всё же удержало меня. А потом Василка, подойдя к самому краю плато, проворно соскользнула вниз, и я потеряла её из вида…

И вновь мне захотелось вскочить и броситься ей вслед… догнать, остановить, схватить за руку. Только чтобы она была рядом… только бы не уходила… не оставляла меня одну…

Но я пересилила и этот позыв и, опустив голову, просто прижалась щекой к гладкой каменной поверхности таинственной этой Софраты. И ощутила вдруг, как что-то живое и мыслящее пытается войти со мной в контакт, пытается… но ничего пока у него не получается…

— Кто ты? – прошептала я тихо, одними губами. – Или что ты такое? И зачем тебе нужна моя помощь?

И Софрата ответила мне. Не словами, разумеется, простым ощущением своего присутствия.

Я вдруг ощутила, что я – это не совсем я, вернее, совсем даже не я. Что я – лишь часть чего-то бесконечно огромного… но это огромное и являлось мною! А всё, что вокруг – лишь следствие моего присутствия в этой бесконечной вселенной, во всей сразу и в каждом, самом укромном и отдалённом её уголке… и вся её жизнедеятельность, всё благополучие зависит лишь от меня одной… вернее, от моей доброй воли…

Всё это я ощутила в один-единственный миг моего соприкосновения с Софратой… а потом это ощущение исчезло, и сколько я не пыталась вновь установить контакт с таинственным моим собеседником, ничегошеньки у меня не получилось. Тогда я вздохнула и поднялась на ноги.

Солнце уже взошло над лесом, обещая тёплый и даже безоблачный день. И на одно короткое мгновение мне почудилось, что я вновь очутилась в реальном своём настоящем. Осталось лишь отыскать тропинку, ведущую к выходу из леса и тогда…

Но тропинки не было, и лес вокруг плато оставался прежним: диким и невероятно дремучим… и тогда я наклонилась и подобрала кинжал.

Крови на нём уже не было, а куда она могла исчезнуть, этого я не знала. Возможно, Василка, мимоходом подняла кинжал и вытерла следы крови чем-либо из своей одежды. Почему она в таком случае не прихватила кинжал с собой – это для меня тоже осталось полнейшей загадкой…

Мне, что ли, оставить решила? В качестве компенсации за подлое похищение…

Повертев оружие в руках, я решила хоть как-то прикрепить его на поясе, но это оказалось не таким уж и простым делом. Одета я была в джинсовые шорты, вернее, в укороченные до колен поношенные джинсы, но ремня на них не было никакого. Так что, ничего путного не придумав, я с кинжалом в руке подошла к самому краю плато, как раз с той стороны, где чуть ниже ещё дымился костёр.

Возле костра кто-то сидел. Женщина какая-то… но это была не Василка…

Я присмотрелась повнимательнее.

Что-то странное почудилось мне в облике сидящей у костра женщины, но я, как не пыталась, так и не смогла определить, что же такого в ней было необычного. А потом ветер донёс до меня заманчивый запах хорошо прожаренного мяса.

Сглотнув слюну, я осторожно спустилась с плато и медленно направилась в сторону костра. Кинжал я по-прежнему держала в левой руке, так что вид у меня был довольно воинственный.

Заметив моё приближение, женщина вскочила… и только сейчас я поняла, что же с ней было не так.

Полное отсутствие одежды.

Женщина была совершенно обнажённой, но, кажется, это её нисколечко не смущало…

А ещё женщина эта была молодой и весьма привлекательной. Длинные чёрные волосы её, в красивом беспорядке спадая с плеч, частично скрадывали наготу… во всяком случае, нагота эта не так бросалась в глаза, хоть тугая высокая грудь незнакомки под волосами прятаться явно не желала…

Некоторое время женщина смотрела на меня, я – на неё… и обе мы молчали. Потом я перевела взгляд на костёр: там, на манер шашлыков, поджаривались на трёх тонких прутиках аппетитные мясные ломтики. Впрочем, они уже не поджаривались, а постепенно подгорали…

— Это твоё? – обратилась я к женщине, указывая при этом на прутики с почти шашлыками. – Не возражаешь, если я немножечко позаимствую?

Ничего мне на это не отвечая, женщина подхватила с земли окровавленную шкуру суперкролика и показала её мне. А я невольно отметила ненатурально длинные ногти на изящных и явно ухоженных руках женщины.

— Нельзя! – обличающее закричала она, тряся у меня под носом грязной, дурно пахнущей этой шкурой. – Нельзя было!

И, повернувшись, кинулась прочь, в самую лесную чащу. Кроличьей шкурой, при этом, она размахивала, как флагом.

Некоторое время я лишь молча смотрела вслед странной этой женщине, до тех самых пор, пока смуглая её фигурку окончательно не затерялась среди угрюмых столетних дубов и елей. Потом вздохнула и, присев на корточки, осторожно сняла с подпорок прутики с мясом. Положила их возле себя и задумалась.

А подумать мне было о чём! И ещё как было!

Меня только что обвинили в злодейском убиении кролика… и хоть я к преступлению сему была совершенно даже непричастна, всё же невольно почувствовала себя, как говорится, не в своей тарелке. А что, если кролики эти – чья-то частная собственность… ну, хотя бы, этой, только что убежавшей голой гражданки? Что ж, такое вполне возможно… и не прибежит ли сейчас её муж со здоровенной дубинкой в руке, да ещё тоже совершенно обнажённый? Может, у них тут мода такая – разгуливать без одежды?

Нудисты местные! Или, как их ёщё называют — натуралы…

Но если не нудистка эта, то кто же тогда шашлыки для меня оставил? Василка, что ли?

Вот только с чего бы Василке меня подкармливать, если я её грубым образом прочь прогнала?

Впрочем, заметив рядом с костром ещё несколько пустых, местами обгоревших прутиков, я поняла, что Василка не для меня… для себя шашлыки готовила. Ну, и оставила то, что сама доесть не смогла…

И очень хорошо, что оставила!

Голод, как говорится, не тётка, а есть хотелось прямо-таки зверски. И посему я, принялась торопливо, обжигаясь и почти не разжёвывая, поглощать это чуть подгоревшие, но такие вкусные мясные ломтики. И не успела оглянуться, как всё, до последнего кусочка умяла…

А после этого мне захотелось пить.

И вот же незадача: поблизости, наверное, ни речки, ни ручейка, ни даже родника! А ежели и имеется тут нечто подобное, то в какой стороне искать этот вожделенный водный источник?

Тут я заметила флейту, сиротливо валяющуюся посреди высокой травы, и, разумеется, тотчас же её подобрала. И простая дудочка мгновенно преобразилась в моих руках, превратившись сначала в укороченную флейту-пикколо, а потом уже в хорошо знакомую мне поперечную флейту с шестнадцатью клапанами…

«Сыграй! – внезапно послышалось в моей голове. – Давай же, ну!»

Но, хорошо памятую, чем обернулась предыдущая моя игра, я рисковать не стала…. И флейта, словно в отместку на эту мою неуступчивость, вновь оборотилась прежней простенькой дудочкой, которую я поспешила засунуть в задний карман укороченных своих джинсов.

А потом отправилась искать воду.

И, что самое удивительное, почти сразу же её обнаружила. Небольшая извилистая речушка с превеликим множеством жёлтых и белых кувшинок, густо разбросанных по застывшей водной глади, с густыми зарослями тростника, стеной возвышающимися по обоим речным берегам. Впрочем, в сплошных тростниковых зарослях были кое-где заметны вытоптанные проходы… наверное, сюда часто являлись на водопой какие-то местные животные.

А может, не только животные?

Не успела я об этом подумать, как в ближайшем из проходов что-то зашевелилось, а потом оттуда появилось нечто большое и пушистое… и я не сразу признала в нём кролика. Такого же здоровенного, как и добытый ранее Василкой.

Завидев меня, кролик не бросился наутёк. Вместо этого, поднявшись на задние лапы, он замахал на меня коротенькими передними.

— Не надо! – закричал кролик тонким пронзительным голоском. – Не убивай!

Блин, да он ещё и разговаривает?!

При мысли о том, что я употребила в пищу мыслящее, да ещё и обладающее речью существо, меня сразу же замутила. Как будто я не крольчатину только что уминала, а настоящее человеческое мясо с аппетитом наяривала…

Мясо это выходило сейчас из меня судорожными болезненными толчками. Согнувшись в три погибели, я извергала кусочек за кусочком съеденную мной ранее крольчатину…

Потом извергать стал ничего…

Выпрямившись и вытерев холодный пот со лба, я затравленно огляделась по сторонам и обнаружила, что кролик этот никуда не исчез. По-прежнему стоял столбиком возле тростниковых зарослей и смотрел в мою сторону. Как мне показалось, с большой укоризной…

А потом из тростников выбрались ещё три кролика., вполовину меньшего размера. И тоже уставились на меня раскосыми своими глазёнками.

— Прощения прошу! – пробормотала я, стараясь не встретиться с ними взглядом. – Я просто… просто не знала! И я… я не убивала его…

— Но ты его ела?! – обличающее пропищал крупный кролик, а мелкая троица тотчас же испуганно спряталась за его спину.

Я ничего не ответила, да и что было отвечать

— Горска Майка! – всхлипнул кролик. – Она сообщила, что моего мужа убили именно этим кинжалом!

И кролик обличающее указал лапкой на кинжал, всё ещё зажатый в моей левой руке.

— Твоего мужа? – пробормотала я, безвольно разжимая пальцы и роняя кинжал на траву. – Так это был твой муж?

Трое крольчат помельче, выглянув на мгновение из-за спины крольчихи, вновь испуганно спрятались… и я поняла, что эта мелюзга – её дети.

Её и того погибшего кролика…

Когда я уразумела, что пищей мне послужило разумное, мыслящее существо, и меня тотчас же вывернула наизнанку, я наивно полагала, что хуже, чем есть, мне уже быть не может…

Ошибалась я, ох, как ошибалась! Сейчас, глядя на осиротевших этих малюток, мне стало так плохо, так невыносимо больно, что…

Что хоть в петлю лезь!

— Отдай мне вот это! – крольчиха указала на лежавший подле моих ног кинжал… и я с удивлением отметила, какие у неё гибкие и длинные пальцы на передних лапах. Почти человеческие, вот только покрытые мягкой короткой шерсткой. И оканчиваются не плоскими ногтями, а  короткими острыми коготками…

— Отдашь?

— Ну, разумеется! – обрадованная уже тем, что могу хоть что-то хорошего сделать для безутешной вдовы, пробормотала я, делая шаг в сторону. – Бери, я не против!

— Ещё хочу пригласить тебя к нам! На прощальную тризну по безвременно убиенному.

— Да, да, конечно… — совсем уже растерянно пробормотала я.

Обалдеть можно! Я её мужа кушать изволила… а она, не только на меня за это не сердится, но ещё и на тризну прощальную приглашает!

— Значит, договорились?

Потешно ковыляя, крольчиха подошла поближе и протянула лапу (а скорее, не лапу, а руку) к кинжалу…

— Не смей к нему прикасаться, полуночная тварь!

Гневный окрик, раздавшийся за моей спиной, спугнул крольчиху, и она тотчас же бросилась наутёк… а трое крольчат незамедлительно помчались следом. Бежали они не так, как обычно бегают кролики, а, скорее, на манер кенгуру, отталкиваясь от земли сильными задними лапами. Хотя у кенгуру для бега используется ещё и хвост…

Оглянувшись, я увидела неподалёку от себя Василку. Впрочем, я и так уже поняла, кто это сюда заявился…

— Ты что, дура? – проговорила Василка, подходя ближе и подбирая кинжал. – Нашла кого облагодетельствовать!

Я ничего не ответила.

— Точно, дура! – вздохнула Василка, небрежным жестом засовывая кинжал за пояс. – Может, она ещё тебя и к себе приглашала?

Этим она меня достала окончательно.

— Да, приглашала! – заорала я Василке прямо в лицо. – И я бы пошла к ней… пошла бы с удовольствием… пошла бы к кому угодно, только бы не оставаться с тобой… с грязной убийцей!

Не договорив, я замолчала. Не потому, что добавить больше нечего было… наоборот, скорее…

Слишком много у меня накопилось внутри… и так непросто было всё это высказать словами! Тем более, такими, чтобы эту улыбающуюся дрянь наконец-таки проняло!

А Василка и в самом деле улыбалась, молча меня разглядывая. И, кажется, потешалась в душе над этим моим гневным пассажем.

— Да ты не просто дура! – наконец-таки перестав улыбаться, проговорила она медленно, отчётливо выговаривая каждое слово. – Ты – дура в квадрате… в кубе даже! Ты думаешь, зачем она тебя к себе приглашала? На панихиду по незабвенному усопшему муженьку?

— Не хочу тебя слушать! – выкрикнула я, отворачиваясь. – И видеть тебя больше не желаю!

— Нет, ты выслушаешь меня!

Василка с силой, которой я в ней даже не подозревала, ухватила меня за плечи, резко поворачивая в свою сторону.

— Ты представления не имеешь, во что превращаются ночью эти милые и такие потешные, на первый взгляд, зверушки! И как опасно ночью повстречаться хотя бы с одним из этих кровожадных тварей! Именно это со мной и произошло… и их было пятеро, а не один…

Она замолчала, а я попыталась высвободиться… безуспешно, впрочем…

— Тебя охраняли феи ночью… по моему приказу охраняли… и если бы не это…

Василка вновь замолчала и, наконец-таки, отпустила меня. Вернее, оттолкнула легонько от себя.

— Вижу, что ты мне не веришь? – пристально глядя мне в глаза, проговорила она. – Ни одному моему слову не веришь… так ведь? Не веришь, что эти оборотни…

— Почему я должна тебе верить?! – запальчиво выкрикнула я.

— А вот почему!

Я даже не поняла, как это всё произошло. Только что мы стояли на берегу неширокой этой речушки вдвоём с Василкой… и вот уже у ног её корчится, рыдает и вопит от боли та самая обнажённая женщина с длинными чёрными волосами. А Василка, чуть наклонившись, держит её левой рукой за пышные волосы, а правой наотмашь хлещет по мокрым от слёз щекам.

— Превратись! Прими своё настоящее обличие, мерзкое лесное отродье!

— Перестань! – что есть силы закричала я. – Не смей её бить!

— Ты знаешь, кто это? – не переставая охаживать несчастную женщину короткими хлёсткими ударами, обратилась ко мне Василка. – Знаешь?

— Знаю! Это Горска Майка!

Именно так назвала ранее эту женщину сбежавшая крольчиха… впрочем, имя — это было тем единственным, что я о ней, вообще, знала…

— Ну, конечно же, это — Горска Майка! – выпрямившись, Василка взглянула на меня. – Она же — Шумска Майка! Или Хозяйка леса, как её ещё называют! Красивая, правда? Но это днём только…

— Отпусти её! – выкрикнула я. – Отпусти сейчас же!

— А вот её ночной облик! Полюбуйся!

Прямо на моих глазах стройная черноволосая красавица превращалась в уродливую расплывшуюся старуху с редкими седыми космами волос на гноящейся голове и налитыми кровью, выпученными глазами. И она уже не вопила и не рыдала, покорно принимая удары, а лишь злобно хихикала и пускала слюни из редкозубого клыкастого рта…

— Как тебе она?! По-прежнему нравится?!

Отпустив волосы старухи, Василка напоследок хорошенько пнула её ногой в обвислый зад, и старуха, шлёпнувшись на четвереньки, медленно поползла в мою сторону, не сводя при этом с меня своих страшных выпученных глаз. Злобное хихиканье её превратилась в какое-то утробное и явно угрожающее рычание… и, вообще, ползущая на четвереньках старуха эта напоминала, скорее, огромную жабу… мерзкую и опасную, ядовитую тварь… и я невольно отшатнулась от неё, вся содрогаясь от ужаса и отвращения…

А Василка, оставаясь на прежнем месте, с явным удовольствием наблюдала за всех происходящим. И смеялась… заливалась прямо-таки холодным безжалостным хохотом.

— Ну, что же ты, Избранная?! Ты же обязана всех любить… всех, без исключения! Обними её… к груди нежно прислони! Пожалей эту кровожадную тварь… а заодно спроси: сколько душ она загубить успела… сколько молодых парней завлекла безвозвратно в лесную чащу мерзкими своими чарами…

И тут что-то произошло со мной… странное что-то…

Вновь, как и тогда на плато, я вдруг ощутила себя частью чего-то огромного, бесконечного даже. И свою ответственность за всё, происходящее в этом лесу… и не только в этом лесу, но и далее, за его пределами… всё это я тоже ощутила в одно кратчайшее мгновение…

И тогда, опустившись на колени, я обняла, подползшую ко мне мерзкую уродину, всё ещё исходящую злобой и ненавистью ко всему окружавшему её миру…

— Сестра моя! – прошептала я, прижимая седую, дурно пахнущую голову старухи к своей груди. – Несчастная моя сестра! Ты не виновата в своём уродстве и злобе… и в твоём раздвоении тоже нет твоей вины… это твоё проклятие, а не вина, и я, властью дарованной мне Софратой, навсегда снимаю с тебя бремя этого проклятия!

Молния блеснула вдруг над лесом… молния с ясного безоблачного небосвода… а потом по всему небу, от края до края, прокатился тяжёлый раскатистый удар грома…

Прежняя юная красавица плакала у меня на груди и целовала мои руки, хоть я всячески пыталась помешать ей в этом. И лепетала что-то совершенно бессвязное, но я понимала её… понимала каждое непроизнесённое ею слово…

И Василка, застыв неподвижно, взирала на меня со страхом и смятением…

Глава 4

— Ты — либо круглая дура, либо… нет, даже слов не подберу!

— Что?

Я всё ещё не могла отвести взгляд от тёмной лесной чащи, в которой только что скрылась та, которая именовалась Хозяйкой леса, и потому даже не расслышала этих слов Василки. Вернее, не сразу их осознала…

— Я говорю: ты — или дурочка полная, или…

Не договорив, Василка замолчала.

— Почему?

— Ты думаешь, что осчастливила её сейчас? – Василка кивнула в сторону леса. – Да ты её ещё несчастнее сделала! Как ей выжить теперь со своей, дарованной тобой добротой, особенно в этом жестоком и беспощадном мире?! Ты об этом подумала?!

Василка замолчала… и я тоже некоторое время молча на неё смотрела.

— Этот твой мир… он очень страшный, да?

— Страшный твой мир! – Василка как-то невесело усмехнулась. – Потому что он, одновременно, и простой, и сложный… и даже сам запутался в постоянных своих сложностях и противоречиях! Потому что там говорят одно, а делать могут совершенно противоположное сказанному… потому, что там постоянно врут, даже самим себе врут постоянно! И, что самое удивительное, зная, что врут, искренне веруют в это своё неумелое и примитивное враньё! И ещё…

— А твой мир? – перебила я её.

— Мой мир значительно проще и понятнее! Тут много жестокости… излишне даже много… но тут нет хитроумной изворотливости, нет вашего изощрённого лицемерия! Что, хочешь возразить?

Я ничего не хотела. Не возражать, ни просто отвечать. К тому же, мельком взглянув на самый краешек Софраты, видимый отсюда, я вдруг заметила там две крошечные человеческие фигурки. И одна из этих фигурок была…

— Ирка! – заорала я, бросаясь в сторону плато. – Я здесь, Ирка!

— Она тебя не слышит, дура! – кричала позади меня Василка и, кажется, бежала следом.

Подбежав к самому краю каменистого выступа, я, разумеется, потеряла Ирку из вида. Не беда, главное, что она там… она ищет меня… и, возможно, у меня появился шанс вернуться в свой мир! Именно в свой, какими бы чёрными красками не обрисовала его только что Василка….

Да где же он, тот пологий край Софраты, по которому так удобно карабкаться наверх…

Только бы Ирка там оказалась… только бы мне не почудился от отчаянья знакомый её силуэт!

Очутившись на плато, я с облегчением вздохнула. Никуда моя Ирка не подевалась, стояла, себе, посреди плато, рядом с Никитой, и что-то с жаром ему доказывала. А он лишь снисходительно улыбался и бросал в ответ короткие реплики … странно только, что до меня не доносилось ни звука из весьма оживлённого их разговора…

— Ирка!

Приблизившись  к подруге почти вплотную, я остановилась в полном недоумении.

Даже не взглянув в мою сторону, Ирка по-прежнему что-то объясняла Никите… беззвучное что-то… а когда я попыталась схватить подругу за руку, рука моя просто прошла сквозь неё…

— Я же говорила, что она тебя не услышит! – раздался позади меня резкий и какой-то насмешливый голос Василки. – Они в своей реальности… не в нашей. Они тебя и не различают даже… им этого не дано…

Отступив на шаг, я присмотрелась к Ирке  повнимательнее.

И заметила то, на что раньше просто не обратила внимания. Вернее, не до того мне ранее было.

Оба они, и Ирка, и Никита, были какими-то полупрозрачными, что ли… К примеру, я явственно могла различать сквозь их тела соседние горные вершины, густо поросшие лесом.

— Что они тут делают? – спросила я, оборачиваясь к Василке. – Нас ищут?

Василка ничего не ответила.

В это время полупрозрачная Ирка подошла к самому краю плато и принялась отчаянно выкрикивать что-то, для меня, естественно, неслышное. Никита же, оставшись на прежнем месте, просто смотрел на неё. Насмешливо и каким-то даже любопытством.

— Он знает, что меня тут нет! – невольно вырвалось у меня. – Он с тобой в сговоре, этот твой брат!

— Мой брат?!

Василка весело расхохоталась.

— Он мерзавец, каких поискать! Но я ему заплатила… немало заплатила… кроме того, он меня, всё же, немного побаивался! И только поэтому ты очутилась тут, а не…

Не договорив, Василка замолчала.

— Тут, а не… где? – насторожилась я. – Где я ещё могла очутиться, по-твоему?

— В Святом Власе, где же ещё! Нежилась бы, себе, на пляже или в море купалась… и в ус бы, как говорится,  не дула…

Я поняла, что Василка что-то недоговаривает, но настаивать не стала. Повернувшись вновь к Ирке, я некоторое время сочувственно наблюдала за тщетными её попытками заставить меня откликнуться из глубины леса. Потом она расплакалась, а Никита, подойдя к Ирке вплотную, обнял её за плечи, одновременно с этим нашёптывая на ухо что-то успокоительное. Потом, повернув Ирку лицом к себе, принялся жадно и чуть ли не насильственно целовать её в мокрые от слёз губы … а Ирка, всё ещё со слезами на глазах, с упоением стала отвечать на эти грубые и, одновременно, чуть снисходительные его поцелуи. Потом Никита, воровато осмотревшись по сторонам, принялся стаскивать с совершенно потерявшей голову от нахлынувших чувств Ирки одежду...

Смотреть на это было довольно неприятно, и я отвернулась.

— И почему в вашем мире все молоденькие дурочки просто с ума сходят от таких вот смазливых подонков? – задумчиво проговорила Василка. – Ты мне можешь это объяснить?

Я ничего не ответила.

— Жалко, что этот придурок не может сейчас наблюдать твою багровую от негодования физиономию! – насмешливо фыркнула Василка, внимательно наблюдая за тем, что происходило в данный момент за моей спиной. – Вот бы заорал от ужаса и помчался куда глаза глядят, даже не застегнув как следует штанов. Но, увы, он тебя не видит! Да ты посмотри, что он, гад, с ней вытворяет такое! Ты посмотри только!

— А почему тогда я его вижу? – процедила я сквозь зубы, но оборачиваться не стала.

— Почему? — Василка пожала плечами. — Наверное, потому, что ты – Избранная! Только поэтому…

— Только поэтому?

Некоторое время я с каким-то даже  недоумением молча смотрела на Василку.

— Ну, чего уставилась? – недовольно буркнула она. – Дырку протереть хочешь? Обернись лучше, туда посмотри! Там гораздо интереснее!

— Но ведь ты… ты ведь тоже их сейчас  видишь?

— Ну, вижу! – после недолгого молчания, нехотя отозвалась Василка. – И что с того?

— Почему ты их видишь? Ты тоже Избранная, да?

В карих глазах Василки, казалось, блеснули две молнии.

— Да! – выкрикнула она, глядя на меня с ненавистью и, одновременно, с какой-то жалостью, что ли. – Да, я была Избранной… долго была! А потом… потом Софрата меня отвергла… отвергла ради тебя! Единственное, что она мне позволила напоследок: это отыскать твою сиятельную особу среди многих тысяч прочих претенденток! Отыскать и срочно доставить сюда… так служанка привозит будущую свою госпожу к месту постоянного её жительства! Забавно, правда?!

И, повернувшись, Василка зашагала прочь.

— Постой! – крикнула я ей вслед. – А как же… как же тогда Василиск? Или ты пошутила, что он – твой отец?

— Что ты знаешь о моём отце! – не оборачиваясь, выкрикнула Василка. – И о моей матери тоже!

И уже находясь на самом краю плато, Василка всё же оглянулась напоследок и с каким-то мстительным злорадством добавила

— Знаешь, какое самое любимое занятия у Никиты? Доставлять молоденьких дурочек в турецкие и греческие бордели! За неслабые бабки, разумеется, и предварительно вдоволь попользовавшись всеми их, так называемыми, прелестями! Как говорится, и бизнес, и, одновременно, целая масса удовольствия! Он, кстати, и на тебя, было, глаз положил, но я его живо на место поставила! А вот твоей подружке уж точно никак не отвертеться от незавидной этой участи!

Выпалив всё это единым духом, Василка соскользнула вниз, разом исчезая из вида.

Некоторое время я лишь молча и растерянно смотрела ей вслед, а потом, словно опомнившись, обернулась. Что там сладкая парочка проделывает?

А «сладкая парочка», расположившись в том самом углублении Софраты, которое я, впервые тут появившись, определила, то ли, как огромную ванну, то ли, как миниатюрный бассейн, вовсю занималась любовью. И Никита был в этом деле большой спец, надо отдать ему должное. Покрасневшая от счастья и избытка адреналина в крови Ирка, обхватив его шею обеими руками, громко стонала (а может, и вопила в голос), не представляя даже, что её ожидает в самом недалёком будущем.

Зато я представляла это очень даже хорошо!

— Мерзавец! – заорала я, подбегая к ним и изо всей силы врезая Никите ногой прямо в смазливую его физиономию. – Отвали от неё, слышишь?!

Разумеется, он меня не слышал. И удар мой, отличный футбольный удар, просто прошёл насквозь, оставив гнусную эту физиономию в целости и сохранности.

Но какая же я тогда Избранная, ежели даже здесь, на плато, ничего не могу поделать с одним сладострастным подлецом и отъявленным негодяем?

Или всё же могу?

Не спуская глаз с распалившегося от избытка похоти Никиты (на Ирку я старалась просто не обращать внимания), я сначала опустилась на колени, а потом и распростёрлась на плато лицом вниз, раскинув в стороны руки и крепко прижавшись горячей щекой к его прохладному каменному основанию.

«Дай мне твою силу и твою власть, Софрата! – мысленно прошептала я. – Совсем на чуть-чуть… и я потом всё тебе в целости возвращу! Просто постараюсь спасти одного очень хорошего человека, и, одновременно, покарать исключительно плохого! Это ведь не противоречит моей миссии, как избранной тобой, Софрата?»

Я замолчала в ожидании ответа, не спуская при этом глаз с получающего удовольствие мерзавца неподалёку. Вот он, кажется, окончательно выдохшись, оттолкнулся от обнажённого тела Ирки и сел, вытирая правой рукой пот со лба и, рассеянно шаря левой по каменной глади в поисках одежды…

В это время пришёл ответ от Софраты. И был он не совсем таким, какой я от неё с нетерпением ожидала. Вернее даже, совсем не таким…

— Мне незачем давать тебе силу дополнительно к той, которую ты уже получила от меня, пройдя сквозь пространство и время! – поведала мне Софрата. – Силы и власти всегда было предостаточно в избранных мною… им просто предстояло научиться правильно всем этим распорядиться! И ты уже многому научилась за столь недолгий период пребывания здесь… а сейчас научишься ещё кое-чему…

Ответ был совершенно не таким, какой я с нетерпением ожидала… и, в то же время, это был единственно правильный ответ…

И я поднялась на ноги, многозначительно и зловеще улыбаясь. И в упор посмотрела на Никиту, который, видимо, передумав покамест одеваться, вновь принялась заигрывать с Иркой, что-то ласково шепча ей на ухо и, одновременно с этим, нетерпеливо раздвигая ей ноги правой рукой…

— Сюда! – почти ласково прошептала я. – Я так тебя жду, дружочек… с таким нетерпением жду!

Смешно было наблюдать за выражением лица той скотины, когда вместо мягкого и покорного девичьего тела он ощутил под собой лишь прохладную каменную твердь, в которую весьма ощутимо врезался лбом.

— Что?! – заорал Никита, тотчас же вскакивая на ноги и в полном смятении озираясь по сторонам. – Что за идиотские шут…

Тут он заметил меня и замолчал.

— Приветик, дружок! – сказала я, всё ещё продолжая улыбаться. – Извини, что посмела побеспокоить тебя в столь неподходящий момент!

Наверное, только сейчас Никита меня признал.

— Ты?! – пробормотал он, глядя на меня в упор.

— Ну, если я скажу, что это не я, ты всё равно не поверишь! – проговорила я, не переставая улыбаться. – Ты же у нас умный, так что спешу признаться: это действительно я!

— Ты! – уже более спокойно проговорил Никита. – Откуда ты тут взялась? И где тогда… Иришка тогда куда подевалась?! И моя одежда!

Наверное, только сейчас до парня дошло, что стоит он передо мной в совершенно обнажённом виде. Осознав это, Никита тотчас же присел, старательно прикрывая обеими руками самый низ живота.

— Одежда моя где? – повторил он, поглядывая на меня исподлобья.

— Там, где Иришка! – пояснила я, вовсю наслаждаясь ситуацией.

— Там, где Иришка… — машинально повторил Никита, потом встрепенулся и добавил: — А где она сейчас, Иришка?

— Там, где твоя одежда!

Приняв это за откровенное издевательство (что, в сущности, полностью соответствовало действительности), Никита, уже не заботясь о правилах приличия, вскочил и, сжав кулаки, двинулся в мою сторону.

— Да я ж тебя сейчас…

Оранжевая шаровая молния, сорвавшись с моей ладони, с грохотом разорвалась возле самых ног Никиты, заставив его испуганно отскочить. А я, подняв словно в дружеском приветствии правую руку, продемонстрировала ему ещё один оранжевый шарик, равномерно пульсирующий на моей открытой ладони.

— Этот я направлю тебе прямо в лоб! Если понадобиться!

Подействовало! Никита мгновенно сник, побледнел и принялся медленно отступать к самому краю плато. Наверное, он рассчитывал обнаружить там знакомую тропинку… но тропинки, увы, не оказалось на её законном месте.

И тут только до Никиты окончательно дошло, что главная его неприятность вовсе не в отсутствии одежды. И даже не в наличии у меня на ладони смертоносных разрывающихся шариков…

— Где я? – проговорил он подрагивающим от волнения голосом.

— В другом измерении, — пояснила я, по-прежнему покачивая на ладони миниатюрную разрушительную молнию. – Там, куда меня твоя мнимая сестрёнка забросила! Не без твоей помощи, кстати…

Поняв, что мне многое известно, Никита окончательно сник. Вернее, запаниковал.

И, грохнувшись на колени, пополз в мою сторону.

— Верни меня назад! Пожалуйста, верни!

«Только бы добраться до этой суки! – донеслись до меня его хаотичные бессвязные мысли. – Тогда я заставлю её… заставлю…»

— Мечтать не вредно! – засмеялась я, небрежным жестом посылая в полёт явно заждавшийся шарик. Но не в лоб… такой быстрой кончины этот мерзавец, явно, не заслуживал…

Боль в коленном суставе, наверное, была ужасной! Опрокинувшись навзничь, Никита истошно завопил, обхватив повреждённое колена обеими руками.

— Сволочь, ты мне ногу повредила!

— Всего лишь ногу?! – притворно удивилась я. – Ну, надо же, какая я невнимательная!

Быстрый взмах руки… и вот уже следующий оранжевый шарик вонзается Никите в…

Впрочем, не буду говорить, куда он вонзился. Именно туда, где у всех мужиков самое уязвимое место.

Эта боль оказалась посильнее коленной. Скорчившись в три погибели, Никита не кричал даже… он, буквально, выл, судорожно перекатываясь с боку на бок. Потом постепенно затих и, опасаясь даже взглянуть в мою сторону, лишь тихонечко скулил, наверное, пытаясь этим меня хоть как-то разжалобить…

Занявшись Никитой, я совсем забыла про Ирку, тем более, что и видеть её почему-то перестала. Но не потому, что её уже не было на плато… просто выпала любезная подруга из моего поля зрения…

И вот теперь я вновь эту часть зрения как бы по-новому «включила»…

Вообще-то, я надеялась, что Ирка моя сейчас уже чешет без оглядки в сторону дороги по узенькой тропинке, но, как оказалось, ошиблась. Полностью одетая и держащая в руке шмотки Никиты, Ирка беспорядочно металась по плато и беззвучно что-то кричала. И я сразу же поняла, что не ко мне она сейчас истошно взывает…

 Никитушку своего зовёт ненаглядного…

Видно, в Турцию попасть так жгуче не терпится? Или в Грецию…

Да что ж мы, бабы, за дуры такие?! От любви совсем головы теряем!

Некоторое время я лишь молча вглядывалась в зарёванное личико единственной своей подруги, борясь с почти непреодолимым желанием и её сюда переправить. Впрочем, желание это я, хоть и с трудом, но всё же смогла преодолеть. Во-первых, не была уверена, что это у меня получится, а во-вторых…

Во-вторых, даже если бы я и сумела переправить сюда Ирку, вернуть её обратно точно бы не смогла! Не доросла я ещё до подобных фокусов…

Так что пускай лучше отправляется обратно, в свой Святой Влас! Как-нибудь доберётся… деньги у неё должны ещё остаться: и свои, да и мои тоже…

Если только сволочь эта смазливая предварительно до последней ниточки Ирку не обчистила…

Вспомнив о Никите, я вновь переключилась на этого подонка. Надо же, оклематься уже успел… впрочем, о повторном нападении на меня тип этот даже не помышлял. Сидел, скорчившись, и скулил, судорожно всхлипывая и размазывая по щекам слёзы. Картинно так этим занимался, как в набивших оскомину индийских мелодрамах. Или в отечественных сериалах, что, впрочем, почти одно и то же…

— Разве я виноват в том, что с тобой произошло? – приговаривал он в промежутках между двумя всхлипами. – Это всё Василка… она и меня обманула, сволочь…

— Бедненький!– прищурившись, я посмотрела на Никиту в упор. – И сколько же она тебе заплатила, чтобы ты так жестоко обманулся?

Не ожидавший именно этого вопроса, Никита замолчал.

— И сколько, кстати, ты рассчитывал получить за Ирку, определив её в турецкий бордель? Или, может, в греческий… там дороже платят…

— Нет! – закричал Никита. – Неправда! Я просто полюбил твою подругу… просто полюбил её! И Иришка тоже меня полюбила… это было, как озарение… так неожиданно и так прекрасно… и всё бы у нас хорошо было, если бы не твои действия…

Не договорив, Никита снова заплакал… и так искренне это у него получилось, что я даже заколебалась на мгновение. А что, ежели Василка мне соврала… именно в этом пункте соврала?.. Что, если у Никиты с Иркой и вправду любовь неземная, а я… и кем же меня следует считать в таком случае?!

Но тут до меня вновь донеслись потаенные мысли Никиты. Трусливые беспорядочные мысли подонка и самой низкопробной сволочи…

«Откуда ей обо всём  этом стало известно? Об этом никто не должен был знать… никто, даже Василка… Только ежели Ахмед кому проболтался…»

— Да не проболтался твой Ахмед! – уже не в силах сдерживаться, рявкнула я. – И, может, хватит мне лапшу на уши вешать! Любовь у него, видишь ли, неземная вспыхнула… озарение неожиданное в темечко ударило! Скольким таким озарённым дурочкам ты всю их жизнь сломать успел, мерзавец?!

Я уже поняла, что намерена делать с этой смазливой тварью… и, в предвкушении того, что сейчас произойдёт, совершенно успокоилась. И даже улыбнулась Никите… впрочем, он воспринял эту мою ослепительную улыбочку весьма оригинально.

— Я тебе нравлюсь, да? – проговорив это, Никита попытался ответно мне улыбнуться… и это у него почти получилось. – Знаешь, Лерка, если честно, то ты мне очень понравилась! С самого первого взгляда… ещё тогда, на пляже… И может, у нас с тобой…

Разглядывая этого мерзавца, я не переставала улыбаться. Уж чего-чего, а наглости ему не занимать…

— Может, мы с тобой… ну, ты понимаешь, о чём я…

— Понимаю! – почти ласково проговорила я. – Очень даже хорошо понимаю!

— Ну, так, может, тогда…

— Тс-с-с! – я поднесла палец к губам и Никита послушно умолк. – Потерпи, дружок, ещё чуточку! Скоро тебе будет совсем хорошо!

Я вытащила из кармана флейту и поднесла её к губам…

И вот уже, одна за другой, начинают опускаться на плато крылатые девушки в длинных платьях, украшенных перьями, и с золотыми косынками, плотно укрывающими их белоснежные кудри. Не обращая никакого внимания на Никиту (который, впрочем, тотчас же на них уставился, изумлённо разинув рот и до предела, на манер лягушки, выпучив глаза), прилетевшие феи принялись жадно внимать нежной мелодии флейты… и ничего более их не интересовало вокруг…

Но не для фей я играла сейчас… вовсе даже не для них! Я ждала кого-то другого… и вот они тоже начали слетаться ко мне со всех сторон…

Вилы… очаровательные юные девушки с блестящими крыльями за спиной и длинными распущенными по плечам волосами.

Вот только ноги, тщательно скрытые под волшебными платьями, были у них, не стройными, девичьими, а тонкими, кривыми, сплошь покрытыми жёсткой пахучей шерсткой. Козлиные, одним словом…

Да ещё и  с раздвоенными копытцами вместо пальцев.

Впрочем, для такого козла, как Никита, это был самый подходящий вариант!

Закончив играть (теперь я контролировала себя, и флейта ничего с этим не могла поделать), я внимательно осмотрела столпившихся вокруг меня фей и вил, потом перевела взгляд на одиноко сидящего Никиту.

— Ну, что? Нравятся тебе эти девушки?

Никита ничего не ответил, продолжая жадно пожирать похотливым взглядом столпившихся на плато красоток.

— Представляешь, сколь бы тебе в борделе за них отвалили?!

И вновь никакого ответа… да я его и не ждала…

— Впрочем, эти, с золотыми косынками, не для тебя! – почти ласково проговорила я. – А вот остальные…

Я сделала знак и, оттеснив фей на задний план, вилы вплотную обступили Никиту.

— Ну что, Казанова, справишься с таким количеством прелестных дев?

Что-то промелькнуло в глазах Никиты… тревожное что-то. Кажется, он только сейчас начал понимать, что не просто так, не от доброты душевной я всё это затеяла.

— Ты представляешь, каково было девочкам, обманутым тобою, принимать по десятку клиентов в день? Или даже по два десятка…

— Чего ты хочешь? – опасливо поглядывая на плотно обступивших его красоток со скрытыми под платьями козлиными ногами, пробормотал Никита. – Что тебе от меня нужно?!

— Только то, чтобы ты на собственной поганой шкуре испытал, каково им было, этим несчастным девочкам! Тем более, что многие из их клиентов были уродами из уродов! Я же тебе предлагаю вполне симпатичную клиентуру! Почти…

На этом «почти» я сделала особое ударение, но Никита, кажется, так ничего и не понял… не до того ему было…

Ну, ничего, скоро всё поймёт!

И, обращаясь к вилам, я добавила повелительно:

— Теперь он ваш! Навсегда ваш! Можете делать с ним всё, что угодно!

Ликующие возгласы вил, разом набросившихся на Никиту, напрочь заглушили его отчаянные вопли.

А потом вилы разом рванули ввысь, быстро исчезая из вида.

И унося с собой этого козла озабоченного…

Поняв, что музыки больше не предвидится, феи тоже принялись постепенно разлетаться… и вот, наконец, я осталась на плато совершенно одна.

И тотчас же «переключилась» на созерцание Ирки…

Или, может, она всё же ушла?

Как бы, не так!

По-прежнему одиноко торча на самом краю плато, Ирка трепетно прижимала к груди смятую одежду Никиты.

И, всё ещё надеясь на что-то, терпеливо его ожидала…

Ожидала своего исчезнувшего принца, сказочно явившегося к ней на арендованном подержанном «опеле» тёмно-вишнёвого цвета…

Медленно подойдя к Ирке, я некоторое время просто стояла рядом с подругой, потом осторожно положила руку ей на плечо.

Разумеется, слово «положила» тут не совсем подходило. Как, скажите, можно положить руку на что-то воздушное и неосязаемое… а Ирка в настоящий момент была для меня именно таким, полностью неосязаемым фантомом…

И всё же она что-то почувствовала, моя Ирка. И, резко обернувшись, посмотрела на меня прямо в упор. Вернее, на то место, где я в данный момент находилась..

— Кто здесь?!

Удивительно, но я её услышала! Почему: не знаю…. Может, просто очень захотела услышать?

— Здесь кто-нибудь есть?

Я ничего не ответила, да и что было отвечать… Я просто смотрела на Ирку… молча смотрела… и что творилось в этот момент у меня в душе…

Такое нельзя передать словами…

— Это ты, Лерка?!

— Я! – нисколько не удивившись, проговорила я… вернее, прошептали мои враз онемевшие губы. – Я и в самом деле тут, совсем рядом с тобой…

Разумеется, она меня не услышала. Но, тем не менее, продолжала смотреть именно в мою сторону.

— Я знаю, что это ты! – продолжала между тем Ирка, и тонкий срывающийся голосок её задрожал от волнения. – Ты просто не можешь ответить мне, да?

— Не могу! – прошептала я.

— И вернуться назад ты тоже не можешь…

— Могу! – неожиданно даже для меня самой прошептали мои губы. – Но я не хочу возвращаться…

« А я ведь и в самом деле не хочу этого?! – поняла вдруг я. – Мне нравится в этом мире… нравится быть Избранной… быть почти всемогущей! Вот только мама… как же она там без меня?»

Мысль о маме промелькнула и тут же пропала…

А Ирка, выпустив наконец-таки из рук проклятую эту одежду, повернулась и медленно побрела прочь, по направлению к почти незаметной тропинке, ведущей к выходу из леса….

Из её леса… не из моего…

Ирка уходила, уходила навсегда… а я лишь молча смотрела ей вслед. Без грусти, без сожаления, без зависти…

Что-то изменилось в моей душе, изменилось почти безвозвратно. Как будто выжгли там что-то, да так основательно выжгли, что даже пепла на дне не осталось…

Глава 5

Сегодня я впервые повстречала тут людей. Местных, я имею в виду…

Нет, о том, что тут живут люди, я знала и ранее. За те несколько недель, которые тут провела, я многое успела узнать и многому научилась.

Знания мне давала Софрата. Каждую ночь (а ночевала я именно на плато) знания эти впитывались в меня во время сна… впрочем, много полезного и интересного смогли сообщить мне и некоторые обитатели леса. Те из них, естественно, которые были разумными и обладали даром членораздельной речи…

Кстати, о речи…

Первое время я всё ломала голову в поисках ответа на следующий вопрос: на каком таком языке тут все между собой разговаривают? На русском, вроде, ибо я всё и всех прекрасно понимала… но, с другой стороны, с чего бы местным обитателям общаться между собой на языке моей далёкой родины?

Потом я решила, что, скорее всего, это болгарский язык… а я, попав сюда, как-то совершенно автоматически, смогла его понять и освоить. Но и, приняв за основу именно болгарскую версию, я всё же никак не могла избавиться от некоторых сомнений, ибо очень многое свидетельствовало далеко не в пользу скоропалительных моих выводов и предположений.

Несколько дней я постоянно думала об этом, а потом просто махнула на всё рукой. Да и какая, собственно, разница… главное, что я всех  тут отлично понимала! Ну, и они меня, соответственно…

Ответ на вопрос сей (как, впрочем, и на многие другие) дала мне Софрата в одну из ночей. Оказалось, что все местные жители разговаривают на старинном диалекте фракийского языка, который и в нашей реальности когда-то существовал. И даже являлся основой для других, более продвинутых языков, в том числе, и некоторых современных.

Болгарского, к примеру…

Вот тогда-то я и узнала о том, что в здешних местах обитают люди… и что это именно фракийцы, живущие разрозненными и постоянно враждующими между собой небольшими племенами, состоящими из отдельных поселений.

О фракийцах из нашей реальности мне было кое-что известно и ранее. И не только о самом знаменитом из них, гладиаторе Спартаке, до основания потрясшим когда-то могущественный Рим и едва не покончившим с ним окончательно. Интересуясь историей, я немало знала и о даках (даже фильм одноименный смотрела в детстве), и об Одрисском царстве, основанном именно фракийцами ещё в V веке до нашей эры. Царство это на равных конкурировало с греческими городами-полисами, успешно противостояла могущественной Македонии… и только Рим смог его окончательно покорить, вернее, включить, лишив самостоятельности, в орбиту своей необъятной империи…

Здесь же разрозненные и враждующие между собой фракийские племена так и остались на почти первобытном уровне, а о греках и прочих народах тут даже слыхом не слыхивали. Хоть развитие наших реальностей шло, кажется, параллельно… и почему тогда в этой реальности произошло столь значительное от нашей цивилизации отставание, было мне совершенно непонятно…

И вновь Софрата смогла мне многое разъяснить на следующую же ночь. Оказывается, эта реальность не развивалась совсем уж параллельно нашей… эволюция тут шла своим, весьма оригинальным путём, и то, что мы обычно именуем волшебством или магией, являлось тут совершенно естественным и даже широко распространенным явлением.

Первобытные гоминиды (даже самые примитивные) так и не смогли развиться в этом мире, широко заселённом уже тогда иными носителями разума, именуемыми в нашей реальности общим словом: «мифические». Но тут все они были вполне реальными, жестоко конкурировали друг с другом… и в упорной безжалостной этой конкуренции победу одерживали самые приспособленные. Не самые сильные, не самые быстрые… а именно те, кто в большей степени смогли освоить магию и волшебство…

Впрочем, обе реальности, и наша, далеко продвинувшаяся по пути технологического прогресса, и эта, с нашей точки зрения, так и застывшая на уровне первобытного хаоса, не были совсем уж изолированы друг от друга. В этой, такой далёкой от нас реальности, существовали мощные магические центры, охватывающие всю планету и, несмотря на полную свою неподвижность, активно контактирующие друг с другом. Это был, как бы, коллективные разум, вернее, сверхразум… и именно его наличие не позволила развиться тут человеческой цивилизации, ибо сверхразум посчитал такой путь эволюции смертельной для себя опасностью…

Магия многих из этих центров была настолько мощной, что постоянно воздействовала и на нашу реальность, особенно в местах прямого соприкосновения нашего пространства с магическими этими центрами. А время от времени особенно сильный всплеск магии, как бы, «пробивал» незримую грань, разделяющую и изолирующую друг от друга две соседние реальности… и тогда случались, так называемые, «прорывы» или «переходы». В мир людей устремлялись (в незначительном количестве, правда) тролли, гоблины, феи, кикиморы, лешие и прочие здешние существа, обладающие, кроме разума, ещё и определёнными магическими задатками. Обосновавшись в нашем мире, они и являлись основными источниками самых невероятных россказней и мифических историй о той или иной разновидности потусторонней нечисти…

А вот в обратном направлении могли проникать не только самые разнообразные животные нашего мира, но и люди… и даже группы людей, иногда довольно значительные. Правда, случались такие «прорывы» нечасто, ещё реже люди могли ими хоть как-то воспользоваться. И просто в единичных случаях они, даже проникнув сюда, тут выживали, сумев каким-то удивительным образом приспособиться к непростым здешним условиям…

Софрата, являясь одним из таких магических центров, тоже не была исключением из всеобщего этого правила. Здешние разумные обитатели, феи, вилы, стопаны, караконджулы, врыколаки и многие другие, время от времени проникали в наш мир… а несколько тысячелетий назад, в один из наиболее сильных и продолжительных «прорывов, сюда смогли перебраться несколько фракийских племён, находящихся в то далёкое время на почти первобытном уровне.

На этом уровне, впрочем, они и остались, освоив, правда, некоторые металлы (в том числе, и производство кричного железа из болотной руды), а также овладев первоначальными зачатками защитной и лечебной магии…

Когда же я поинтересовалась у Софраты, на каком языке здешние обитатели разговаривали до переселения сюда фракийцев, почему все они поголовно перешли после на фракийский язык и как я на этом почти первобытном языке могу выговаривать такие, совершенно незнакомые фракийцам слова, как «автомобиль», «интернет», «компьютер», Софрата мне ничего не ответила. Вообще-то, она не на все мои вопросы давала ответы… далеко не на все…

Но на мою просьбу назвать хоть несколько ещё магических центров, подобных ей самой и соединяющих собой обе наши реальности, ответ всё же пришёл, хоть и не полный… а может я просто не смогла спросонья удержать в памяти весь обширный этот список. Помнится, что в списке значились таинственная тибетская Шамбала и территория английского Стоунхенджа… имелись там ещё, так называемая, «Башня Дьявола» в США и «Глаз Сахары» в Мавритании. Из российских магических центров мне почему-то запомнился лишь Аркаим, расположенный в окрестностях Челябинска… и именно он, разом с Софратой, являлся в настоящее время одним из наиболее действующих и активных…

Но даже Софрата и Аркаим значительно уступали в этом отношении китайской «Лощине чёрного бамбука», зловещему месту, где до сих пор бесследно продолжали исчезать дети и домашние животные… и что с ними происходит потом в параллельной реальности, об этом знает, наверное, только сама зловещая и непредсказуемая «Лощина…».

Но я, кажется, отвлеклась…

Итак, сегодняшним  утром, проснувшись по своему обыкновению ещё до рассвета, я, не вставая, некоторое время просто «общалась» с Софратой, прижавшись к её каменному основанию тёплой со сна щекой. Потом неспешно поднялась, подошла к самому краю плато и, устроившись там в позе лотоса, закрыла глаза и принялась строить планы на ближайшее будущее. Точнее, на сегодняшний день.

Даже не планы, а так, предварительные наброски…

Дремучий лес, обступивший Софрату со всех сторон, я уже изучила вдоль, как говорится, и поперёк. Наперечёт знала почти всех его разумных обитателей, а также многих лесных жителей из числа не особо разумных: огромных пещерных медведей, коварных саблезубых махайродов, могучих и добродушных лесных слонов. Никакого беспокойства они мне не доставляли, предпочитая благоразумно убираться с моей дороги, а я, в свою очередь, старалась ни в чём их не притеснять. Хищники убивали травоядных, милые, пушистые и такие безобидные на вид кролики-оборотни превращались ночью в сущих дьяволов, неистово жаждущих крови… но так тут было заведено издавна, и кто я такая, чтобы изменять этот устоявшийся уклад местной жизни. Тем более, что и от самой Софраты мне не поступало на этот счёт никаких указаний или даже туманных намёков…

Итак, что мне сегодня предстояло сделать?

И тут я, неожиданно даже для себя самой, решила наведаться в ближайшее человеческое поселение, расположенное, приблизительно, километров в двадцати. Не так уж и близко… но ведь для подобных дальних прогулок имелись у меня крылатые сандалии.

Кстати, несколько слов о моей теперешней одежде…

То, в чём я сюда заявилась, а именно, укороченные до колен джинсы, джинсовая  же курточка-безрукавка и тонкая тенниска под ней… всё это было мною выброшено ещё несколько недель назад. Выброшено и забыто! Вместе с потрёпанными кроссовками, которые, к тому же, успели изрядно прохудиться в нижней своей части

Вместо них я приобрела (вернее, изобрела) волшебные сандалии, которые могли, по моему желанию, превращаться, либо в сандалии-скороходы (для ускоренного передвижения по земле), либо в крылатую их разновидность, подобную тем сандалетам, в которых всегда изображали греки своего бога торговли Гермеса. Впрочем, именно эти изображения и подсказали мне внешний вид обуви, хоть летали мои сандалии вовсе не из-за наличия трепыхающихся крылышек, попарно расположенных  на каждой из них. Порхающие крылышки эти немного помогали полёту, стабилизируя его, да и только…

Что же касается одежды, то тут я выбрала для себя несколько разных фасонов. Чаще всего – легкую тунику с пояском, опять же позаимствованную с изображения Артемиды, греческой богини охоты. Впрочем, в отличие от богини-охотницы, лука у меня не было, зато в достатке имелись грозные шаровые молнии.

Иногда, но значительно реже, я наряжалась в птичье одеяние фей, даже золотую косынку на голову повязывала для большего, так сказать, правдоподобия. Впрочем, ни белоснежными кудрями волос, ни блестящими крыльями за спиной я так и не смогла обзавестись, как не пыталась…

Был у меня и ещё один костюм мрачного и даже устрашающего вида – сверхпрочные стальные доспехи… но я в них пока ещё так ни разу и не облачалась. Просто придумала, да и отложила на потом.

В данный же момент я сидела в, так называемой, «позе лотоса» совершенно обнажённой (я так иногда и по лесу бродила, в одних лишь сандаликах на босу ногу) и усиленно размышляла о том, во что бы мне облачиться для посещения ближайшего фракийского поселения. Являться к ним полностью обнажённой было бы верхом неприличия, да и воспринять такой мой облик молодые и горячие парни селения могли весьма неоднозначно и даже совершенно превратно. Особой опасности для меня самой это не представляло… но вот для переволновавшихся от избытка энергии молодых ребят всё могло окончиться более чем печально…

Пернатый костюм фей я, после недолгих раздумий, тоже отвергла, как не совсем подходящий для первого, так сказать, знакомства. Оставалась туника Дианы-охотницы… и она должна была вполне подойти…

Поэтому я поднялась и, щёлкнув пальцами, тотчас же оказалась одетой. А также обутой в крылатый вариант верных моих сандалий-перевёртышей.

Вроде ничего не забыло?

— Ну, всё! – сказала я самой себе. – Поехали тогда… вернее, полетели!

Летать в крылатых сандалиях – одно удовольствие, и это гораздо легче и приятнее, нежели катание на скейтборде, чем я некоторое время увлекалась в той, прошлой ещё своей жизни. Могла лететь прямо, могла делать резкие неожиданные виражи или развороты… могла даже вниз головой перевернуться и продолжить полёт в таком неподобающем виде, ибо свободно развевающаяся туника, это тебе не джинсики укороченные, плотно облегающие бёдра…

Итак, я летела над лесом, огибая стороной горные склоны, тоже густо поросшие лесом, а иногда и просто перелетая через наиболее низкие из них. И вот уже вдали показались первые признаки здешней земледельческой цивилизации: тщательно возделанные и огороженные поля, неширокие грунтовые дороги между ними, а потом я, наконец-таки, заметила вдали и само поселение, вернее, высокую бревенчатую изгородь вокруг него. И сразу же, резко снизив скорость, опустилась плавно на одну из дорог, едва не угодив в лужу.

Сверху я как-то не заметила людей, занимающихся уборкой ячменя на одном из ближайших полей, но они меня ещё в воздухе приметили. И теперь, забросив работу, все столпились неподалёку от дороги, угрожающе направив в мою сторону бронзовые кинжалы и короткие дротики с острыми железными наконечниками.

Не двигаясь с места, они смотрели на меня, а я тоже смотрела на них. Смотрела с интересом, ибо местных фракийцев видела впервые…

Женщин тут не оказалось, одни мужчины, причём самого разного возраста, но все рослые, голубоглазые, с длинными светлыми волосами, собранными, впрочем, на макушках одним хитрым узлом. Одеждой фракийцам служили длинные, почти до колен белые льняные хитоны (а может, это были туники, я в этом вопросе не особенно разбиралась), ступни ног у всех были обвёрнуты кусками выделанных шкур (скорее всего, оленьих), закреплённых сверху для надёжности  узкими кожаными ремешками.

В общем, люди как люди, но мне почему-то было весьма непривычно видеть их здесь, в мире, сплошь заселённым совершенно иными и куда более разнообразными внешне носителями разума…

— Мир! – сказала я, подняв в приветственном жесте обе руки и демонстрируя поселянам свои открытые ладони. – Я пришла к вам с миром!

— Прочь, мерзкое лесное отродье! – закричал с ненавистью один из фракийцев, среднего возраста мужчина, и выразительно погрозил мне зажатым в правой руке дротиком, наконечник которого был смазан сильным быстродействующим ядом (это я сразу уловила). — Улетай, откуда прилетела, крылатая полуночная тварь.

У него, единственного из всех присутствующих, имелась густая окладистая борода, окрашенная, почему-то, в синий цвет, а обнажённые мускулистые руки сплошь покрывала разноцветная замысловатая татуировка. И, судя по тому, с каким почтение относились к бородатому аборигену остальные присутствующие, он был тут самым, что ни на есть, главным. Так что, ежели я планировала завязать с местным населением дружеские отношения, этого бородача не стоило сильно уж доводить…

Впрочем, он и так уже довёл себя, как говорится, «почти до точки кипения» и вот-вот намеревался метнуть в меня свой смертоносный дротик.

С огромным риском, не для моей… скорее, для собственной жизни…

— У меня нет крыльев! – как можно более миролюбиво, и, вместе с тем, несколько обижено проговорила я. Потом, повернувшись вполоборота, наглядно продемонстрировала всем полное отсутствие за спиной хоть чего-либо, напоминающего крылья. – Так что – никакая я не крылатая тварь! Тем более, не лесное отродье… это уже явный перебор будет…

— Кто же ты тогда, ежели способна летать даже без наличия крыльев?!

Ненависти в голосе бородатого чуток поубавилось, но недоверие там ещё оставалось.

— Я – вестница Софраты, — пояснила я, и, помолчав немного, добавила: — Вы ведь тоже её чтите, не правда ли?

— Ты лжёшь! – гневно и, в то же время, испуганно прокричал бородач, так и не опустив дротик. – У Софраты нет вестников… много лет уже их там не появлялось… а значит, ты лжёшь!!

— Она не лжёт! — послышался откуда-то сверху звонкий, но явно мужской голос.

И я, и столпившиеся на окраине поля фракийцы, дружно задрали вверх головы… и я с удивлением увидела молодого крылатого юношу, парившего невысоко над нами. Встретившись со мной взглядом, юноша улыбнулся и, сложив за спиной широкие перепончатые крылья, резко спикировал вниз, приземлившись как раз между мною и всё ещё испуганными поселянами, сбившимися в кучу и грозно ощетинившимися дротиками и кинжалами.

— Эта девушка и в самом деле является вестницей и избранницей Софраты! – торжественно объявил юноша, поворачиваясь к поселянам и именно к ним обращаясь. – Так что постарайтесь отнестись к ней со всеми почестями, подобающими её высокому положению!

И все соплеменники юноши, отбросив в сторону дротики и кинжалы, дружно упали на колени, почему-то закрыв при этом  лица ладонями

То есть, это я первоначально подумала, что крылатый юноша тоже относится к фракийцам, но, приглядевшись более внимательно, поняла, что никакой он им не соплеменник. Более того, он и не человек вовсе….

Кроме крыльев, растущих почему-то не со спины (как у фей или вил), а из района подмышек, у юноши имелся ещё и хвост, гибкий, приплюснутый с обеих сторон и сплошь покрытый мелкой золотистой чешуёй. И, если верхняя половина туловища была у него вполне человеческой (с хорошо выраженной рельефной мускулатурой), то нижнюю часть тела сплошь покрывали блестящие золочёные пластины, очень напоминающие (формой, но не размерами) чешую хвоста.

Одежды на странном этом юноше не было никакой, но золотистая чешуя в области бёдер и поясницы была довольно длинной и наподобие юбочки опоясывала чресла юноши, скрывая, таким образом, самые интимные места.

«Это дракон! – внезапно поняла я. – Вернее, один из мужчин-драконов… мне о них поведала Горска Майка во время нашей недавней встречи в лесу. И не только поведала, а даже сообщила по секрету, что один из этих драконов частенько к ней наведывается… а уж любовник из него просто отменный!»

Не этого ли юношу имела в виду Хозяйка леса?

Юноша-дракон (а на более зрелого мужчину он никак не тянул) и в самом деле был изумительно красив какой-то особенной нечеловеческой красотой. Его большие глаза, которые не портили даже вертикальные зрачки, излучали странный чарующий свет… и мне большого труда стоило отвести взгляд, когда этот юноша наконец-таки обернулся в мою сторону и многообещающе мне улыбнулся.

— Почему эти люди закрыли лица руками? – спросила я юношу, по-прежнему избегая встретиться с ним взглядом.

— А почему ты не хочешь даже взглянуть на меня? – вопросом на вопрос ответил юноша и вновь улыбнулся. – Я тебе так сильно не нравлюсь… или…

Не договорив, он замолчал, не переставая улыбаться.

А я вспомнила Горску Майку и недавние её откровения… и это, как не странно, тотчас же отрезвило меня. Уже безо всякого смущения взглянула я юноше-дракону в глаза… и он каким-то образом ощутил, почувствовал произошедшую во мне перемену.

— Прошу прощения, Избранница священной Софраты! – проговорил он почтительно и с какой-то даже робостью в голосе. – Я не должен был себя так дерзко…

— Ты не ответил на мой вопрос! – перебила я юношу. – Почему они закрыли лица?

— Они не смеют даже взглянуть в твою сторону, — всё с тем же почтением в голосе пояснил юноша-дракон. – До тех пор, пока ты не простишь их, они так и будут стоять на коленях, прикрывая лица ладонями!

— Скажи им, что я всех простила! – негромко произнесла я, но юноша-дракон лишь отрицательно качнул головой.

— Ты сама должна объявить им это, вестница Софраты!

— Я прощаю вас! – сказала я громко. – Можете встать!

Тотчас же все фракийцы поднялись, кроме того, бородатого, который угрожал мне дротиком.

— Как его зовут? – шёпотом спросила я у юноши-дракона.

— Искар, — ответил он удивлённо и, как мне показалось, несколько смущённо. – Зачем тебе его имя?

Ничего на это не отвечая, я подошла к стоящему на коленях Искару и положила ему руку на плечо, отметив при этом, что он вздрогнул и весь как-то напрягся.

— Софрата не сердится на тебя, Искар!

— А ты? – прошептал Искар, всё ещё крепко прижимая к лицу широкие натруженные ладони. – Ты сама?

— Я тоже не сержусь! – сказала я, убирая с плеча Искара руку и делая шаг назад. – Так что можешь встать!

Искар встал и, по-прежнему избегая встретиться со мной взглядом, низко мне поклонился.

— Добро пожаловать в наше селение, Избранная!

Глава 6

Селение неожиданно оказалось значительно большим по размерам, нежели то казалось мне сверху. И это несмотря на окружающую его со всех сторон внушительного вида ограду, состоящую из вкопанных глубоко в землю толстых древесных стволов. Стволы эти, гладко обтёсанные и заостренные в верхней части, наподобие карандашей, были расположены впритык друг к другу, так  плотно, что между ними даже узеньких щелей не оставалось. И только в одном месте сплошная эта ограда обрывалась, уступая место массивным двустворчатым воротам, распахнутым только днём. Вечером же они наглухо закрывались, да ещё и охранялись несколькими вооружёнными воинами. Воины в полном вооружении размещались также на четырёх деревянных вышках, расположенных сразу же за бревенчатым частоколом… причём, на вышках воины, постоянно сменяясь, несли дежурство даже в дневное время…

И это была далеко не лишняя предосторожность в опасном и непредсказуемом этом месте.

А за оградой располагались дома, также состоящие их вкопанных вертикально брёвен. Для сохранения тепла и большей устойчивости брёвна эти были переплетены между собой гибкими длинными прутьями, так что издалека каждый такой дом напоминал огромную плетёную корзину без ручек.

Окон в домах, разумеется, не было никаких, лишь несколько узких вертикальных щелей, которые на ночь затыкали, пропускали внутри немного солнечного света. Зато в каждом доме имелась, сложенная из камней печь, правда, без трубы. Дым просто поднимался вверх, а потом выходил наружу через небольшие округлые отверстия в самой верхней части здания.

К тыльной части каждого из обширных этих строений примыкали гораздо меньшие по размеру подсобные помещения: клети, навесы, загоны для скота и прочее. Всего этого была так много, что часто промежутки между соседними домами представляли собой лишь довольно узенькие тропинки.

И тут было много женщин… гораздо больше, нежели мужчин. Юноша-дракон сопровождающий меня во время экскурсии по посёлку и отвечающий на все мои вопросы, шёпотом сообщил, что мужчины довольно часто погибают в стычках с воинами враждебных племён или же в ожесточённых схватках с разнообразной лесной и речной нечистью. Именно так фракийцы именовали огулом всех местных магических существ, кроме фей и, разумеется, самих драконов-мужчин. К этим последним люди относились, не просто весьма дружественно, но и с огромным даже пиететом.

Впрочем, на мой вопрос о причинах этого, юноша-дракон ничего не ответил. Он просто перевёл разговор на другое… а именно, принялся восторженно расхваливать красоту здешних женщин, не уступающим в этом отношении, по его словам, даже феям…

Женщины поселения и в самом деле были в большинстве своём довольно привлекательны: высокие, светловолосые, с неизменно тонкими талиями и голубыми, под цвет неба, глазами. Особенно красивы были юные девушки… впрочем, даже среди женщин более зрелого возраста я не заметила ни толстух, ни, тем более, сутулых или кривобоких. Дряхлых старух и стариков тут тоже нигде не было видно… впрочем, возможно, я им была просто неинтересна или их специально от меня прятали…

Зато вокруг шныряло много детворы самого разного возраста, начиная с почти грудных. Правда, хоть взрослые не прогоняли детей и, вообще, относились к ним более, чем благожелательно, подходить ко мне близко детишки явно не решались. Да и сами взрослые тоже предпочитали наблюдать за мной издали..

А потом впереди я заметила нечто странное и до боли знакомое, и, подойдя ближе, с изумлением обнаружила в самом центре поселения миниатюрную… Софрату.

Да, это была уменьшенная раз в десять каменная копия Софраты, исключительно точная её копия. И юноша-дракон тут же сообщил мне, что подобные копии имеются в каждом из поселений, и именно на них происходят ежедневные ритуальные жертвоприношения единственному своему божеству…. И только раз в год все племена, прекратив на это время любые враждебные действия, отправляют своих представителей с ценными дарами к настоящей Софрате…

Несколько человек в длинных белых одеяниях уже поджидали меня у самого подножия мини-Софраты, и я поняла, что это местные жрецы. Также я поняла, чего именно они от меня ожидают, и потому сразу же, без промедления, взошла на этот своеобразный алтарь. И опустившись на колени, прижала обе ладони к гладкой каменистой поверхности.

— Ты слышишь меня, Софрата? – шёпотом произнесла я. – Я здесь, в одном из поселений… можешь ли ты меня слышать?

И, что удивительно, Софрата мне тотчас же ответила. Та, настоящая Софрата… и, разумеется, не словами…

«Я ощущаю каждую из моих копий, — послышалось у меня в голове. – Именно таким образом я пытаюсь защитить эти поселения от всех бед и несчастий, которые выпадают на их нелёгкую долю!»

Поднявшись и выпрямившись, я осмотрелась вокруг.

Кажется, всё поселение собралось здесь… и все чего-то от меня терпеливо ожидали… чуда какого-то особенного, что ли? Как будто мало им было того, что я по воздуху сюда прилетела…

«Если ты всё ещё слышишь меня, Софрата, тогда яви знак! – мысленно проговорила я. – Хоть какой знак… но чтобы это было нечто особенное…»

И тотчас же вокруг этого своеобразного алтаря вспыхнула яркая семицветная радуга, а все присутствующие дружно пали ниц.

Кроме юноши-дракона. Он просто опустился на одно колена и низко наклонил голову в знак почтения. Вот только я не поняла кому: Сафрате или мне лично, как её представительнице.

— А теперь расходитесь, люди! – сказала я громко. – Мне нужно побыть тут одной!

Все разошлись на удивление быстро. Остались только жрецы, но я и их прочь отослала. Не хватало только выслушивать длиннющие славословия в свой адрес.

Юноша-дракон тоже пожелал уйти вместе со всеми, но его-то я задержала. А так, как взобраться на копию Софраты он наотрез отказывался, пришлось мне самой с неё спуститься.

— И дальше что? – поинтересовался юноша-дракон, с каким-то любопытством на меня поглядывая. – Что дальше делать собираешься, Избранная?

Вместо ответа я лишь пожала плечами.

Ничего я не собиралась делать, совсем даже ничего. Посетила селение, познакомилась с бытом местных жителей… пора и домой возвращаться!

Словно прочитав мои мысли (а может, так оно и было?) юноша-дракон печально вздохнул.

— Хочешь улететь?

— Вернуться! – поправила я его. – А ты чего загрустил?

— Да я ничего! – юноша-дракон снова вздохнул. — Только познакомились и вот…

Тут он замолчал, недоговорив.

— А мы ведь и не познакомились даже! Я – Иммарад!

— Фракийское имя… — машинально отозвалась я.

— Фракийское! – юноша согласно кивнул головой. – Местные жители так меня прозвали… а я не против! А тебя как зовут?

— Избранная! – сказала я, удивлённо посмотрев на Иммарада. – Или ты сомневаешься?

— Я просто хотел узнать твоё настоящее имя, — пояснил, несколько смутившись, Иммарад. – Ведь было оно у тебя прежде, разве не так?

— Моё настоящее имя?

Теперь пришёл мой черёд смутиться.

Разумеется, у меня было имя… должно было быть, но я…

Оказывается, я напрочь успела позабыть его!

А действительно, как же меня звали раньше? И где я жила… и каким образом смогла тут очутиться?

Ничего из этого я не помнила,  всё было, как в тумане, густом и совершенно непроницаемом…

Но ведь у меня должно было быть прошлое?! Хоть какое! И имя… и всё остальное…

Я помнила всё о нашем мире, всё, кроме…

…кроме того, что касалось меня самой…

И как-то не задумывалась об этом… а вот теперь…

Охваченная паникой, я вновь метнулась к миниатюрной Софрате, быстренько взобралась на плоскую её вершину.

«Кто я?! – мысленно обратилась я к Софрате настоящей. – Почему ничего о себе не знаю? Ни своего имени, ни того, что было со мной раньше…. Вообще, ничего!»

И Софрата ответила мне. Тоже мысленно.

И успокаивающе.

«Ты – Избранная! – гласил этот ответ. – А у Избранных не бывает прошлого! Лишь настоящее и будущее, вот удел Избранной… и это единственное её имя!»

И я тотчас же успокоилась, приняв как должное всё, сказанное Софратой. И соскользнув с каменного этого алтаря, вновь подошла к Иммараду, с целью продолжить наш разговор. У меня ещё много вопросов к нему оставалось…

Но Иммараду, кажется, совсем не до меня сейчас было. Напряжённо и внимательно всматривался он в небо, которое уже не казалось, как ранее, голубым и безоблачным. Весь западный край небосвода покрывали сейчас чёрные зловещие тучи… и тучи эти быстро приближались, грозясь вот-вот заслонить собой солнце…

— Что, дождь будет? – спросила я Иммарада.

— Не дождь! – по-прежнему не отрывая взгляда от клубящихся туч, отозвался Иммарад. – Это халы!

— Кто? – не поняла я.

— Сейчас все поля градом побьют, мерзкие мстительные твари!

И, расправив крылья, Иммарад рванул ввысь, навстречу быстро приближающемуся грозовому фронту.

Некоторое время я просто смотрела ему вслед, не обращая внимания на тот переполох, который поднялся в поселении, а потом, естественно, обратила на это внимание. Просто не могла не обратить…

.Люди метались в панике, но даже паника эта была какой-то организованной, что ли…

Во-первых, с улиц исчезла детвора… всех детишек быстренько по домам разогнали. Во-вторых, со всех сторон донёсся до моего слуха громкий ритмичный бой больших барабанов, а чуть позже к ним присоединились и высокие пронзительные вопли каких-то примитивных духовых инструментов.

Жрецы в белых одеяниях вновь приблизились к каменному алтарю, но взойти на него покамест не решались, опасливо поглядывая в мою сторону. С собой они привели четырёх подростков довольно странного вида: с крупными, не по возрасту, головами (наголо обритыми, кстати) и крошечными крылышками, жалко точащими из-под подмышек.

Дабы не мешать жрецам, я чуть отодвинулась в сторону и вновь принялась внимательно всматриваться в предгрозовое небо, пытаясь определить там местонахождения Иммарада, но так его нигде и не смогла обнаружить. А потом среди клубящихся туч блеснула первая молния и чудовищной силы громовой разряд, казалось, потряс землю.

И вот уже молнии засверкали одна за другой, а громовые раскаты просто слились в единый ужасающий гул. И видно было, как вдали, над лесом, упала сверху сплошная белёсая пелена… ливень там уже хлестал вовсю и он быстро приближался…

— Помоги нам, о, могущественная Софрата! – с трудом, из-за непрерывных громовых раскатов, услышала я за своей спиной пронзительные выкрики жрецов и тут же обернулась.

Уж не для кровавого ли жертвоприношения привели сюда жрецы этих несчастных подростков?

Но оказалось, что излишне башковитые и недоразвито крылатые подростки эти попросту спят в самом центре каменного мини-плато, взявшись за руки и почти соприкасаясь головами. А жрецы, стоя вокруг них, синхронно поднимают вверх густо татуированные руки и всё повторяют и повторяют одну единственную фразу:

— Помоги нам, о, могущественная Софрата!

А тучи уже клубились над самой моей головой… и вот первые дождевые капли вперемешку с градинами густой барабанной дробью прошлись по земле, но почему-то, обошли стороной меня, и каменный алтарь со стоящими на нём жрецами и спящими подростками в самом его центре…

А потом на землю свалился Иммарад, весь обожжённый, дымящийся, с пробитыми во многих местах кожистыми крыльями.

— Иммарад! — воскликнула я, подбегая и склоняясь над неподвижным телом юноши-дракона. – Ты жив?!

Глаза Иммарада чуть приоткрылись и некоторое время он молча смотрел на меня, то ли узнавая, то ли не узнавая…

— Хал было слишком много… — прошептал он слабым прерывистым голосом. – Я не справился, а другие драконы вряд ли подоспеют вовремя!

Он умолк на мгновение и прошептал совсем уже невнятно:

— Помоги нам,  Избранная! Останови хал!

Я не знала, кто такие халы, и каким образом их можно остановить, но в потемневших от боли и отчаяния глазах Иммарада была такая надежда на моё всемогущество, что я, просто не смогла ему оказать. И потому, ни мгновения не раздумывая, рванула вверх, в самую середину клубящихся этих туч…

И сразу же увидела хал.

Трудно даже описать их внешность, ибо она непостоянна и изменчива. То чёрный ветер, то кошмарное змееподобное чудовище… но чаще всего халы принимали облик довольно привлекательных женщин с драконьими крыльями за спиной.

И их на самом деле было много… несколько десятков…

Но я являлась Избранницей Софраты… а это, не только уравновешивало шансы, но и давало мне некоторый тактический перевес, несмотря на огромное численное превосходство хал…

И всё же битва получилась жестокой… и молнии, которые метали в меня халы, хоть изредка, но достигали цели… и каждый раз тело моё невольно содрогалось от жгучей и почти невыносимой боли....

Но мои молнии… они просто убивали…

И всё же их было слишком много, а я уже начинала терять силы. Магические, в первую очередь…

И вдруг я заметила рядом с собой четырёх этих подростков, тоже метающих в хал ослепительные молнии, причём, подростки эти выглядели довольно странно: они были какими-то полупрозрачными. Да и крылышками своими совершенно не пользовались, просто скользили по воздуху, словно тени…

И, тем не менее, помощь их пришлась весьма кстати!

Оставшиеся в живых халы бросились наутёк, уводя с собой грозовую тучу. А одна из хал чуть замешкалась… и я, оказавшись совсем рядом, уже взмахнула рукой, готовясь послать в неё губительную молнию. Но тут хала неожиданно обернулась, и я…

Я узнала её…

Даже, не то, чтобы узнала, просто лицо халы словно напомнила мне кого-то другого… кого-то, хорошо знакомого в прошлом, но потом напрочь позабытого. И я невольно опустила разящую руку, давая хале возможность свободно отступить…

Но она этой возможностью почему-то не воспользовалась…

— Ну, что же ты?! – закричала хала злым, срывающимся голосом. – Давай, убивай… ты же так любишь убивать! Одной больше, одной меньше… давай, чего же ты замешкалась?!

Но я просто смотрела на неё, пытаясь вспомнить… тщетно пытаясь. И, поняв это, хала повернулась и, превратившись в стремительный чёрный вихрь, нырнула в самый край быстро отодвигающейся тучи, слившись с ней в единое целое.

Туча убралась, и с ясного безоблачного неба вновь пролило на землю живительные свои лучи тёплое ласковое солнышко. И я, отведя, наконец-таки, взгляд от быстро удаляющейся в западном направлении тучи, взглянула вниз, на такое крохотное отсюда сверху селение. Трудно было рассмотреть там хоть что-либо, но всё же видно было, как ликующие жители, столпившись на улицах, приветственно размахивают руками и, кажется, что-то кричат мне, неслышное что-то. А вот четырёх призрачных подростков я так нигде и не заметила… вернее, успела лишь рассмотреть неподалёку от себя их смутные очертания … а потом и очертания эти исчезли, словно растворившись в воздухе…

*     *     *

Опустившись на землю возле каменного алтаря, я с удивлением обнаружила, что подростки, столь деятельно помогавшие мне в битве, по-прежнему спят, соединив раскинутые в стороны руки и почти соприкасаясь между собой бритыми макушками, а жрецы, опустившись на колени, тщетно пытаются их, то ли привести в чувства, то ли просто разбудить. Потом восторженный рёв толпы отвлёк меня, и, обернувшись, я некоторое время лишь с интересом рассматривала обезумевших от радости и огромного ко мне уважения жителей селения. Потом, подняв руку, я заставила их замолчать.

— Где Иммарад? – прозвучал в наступившей тишине мой нетерпеливый вопрос. – Он жив?

Бесцеремонно расталкивая  в стороны сбившихся в кучу соплеменников, из толпы выбрался уже знакомый мне Искар и низко мне поклонился.

— Иммарад жив, Избранная! – проговорил он почтительно, но не раболепно, что мне даже понравилось. – Если желаешь, я провожу тебя к его жилищу!

— Желаю! – сказала я. – И очень даже желаю! Проводи! Но так, чтоб никто за нами не увязался!

Искар лишь молча кивнул и мы пошли, а молчаливая толпа тотчас же расступилась, пропуская нас.

Но вслед за нами никто не пошёл.

Мы шли по прямой и довольно широкой центральной улице селения, а потом Искар свернул куда-то в переулок… потом он ещё раз свернул… и вот, наконец, мы остановились перед входом в одно из жилищ. Я не сказала «перед дверью», потому что двери, как таковой, не было. Был только вход, а на ночь он, наверное, чем-то закрывался…

— Иммарад внутри, Избранная! – сказал Искар, указывая на вход. – Войди, он тоже будет рад тебя видеть!

— А ты? – спросила я, уже подходя к входу. – Ты со мной не пойдёшь?

Искар ответил не сразу. Некоторое время он лишь молча смотрел себе под ноги, как бы размышляя.

— Если ты прикажешь, то я войду туда, — нехотя, как бы через силу, проговорил он. – Но по собственной воле никогда…

— Тогда не иди! – сказала я и вошла внутрь.

Внутри царил полумрак, и я не сразу смогла разглядеть Иммарада, лежащего у самой стены на каком-то не слишком широком тюфяке. Возле него стояла на коленях девушка с кувшином в руке… и о чём-то они негромко беседовали. Вернее, спорили… и тут Иммарад, наконец-таки, заметил меня, остановившуюся у самого входа.

— Я даже не сомневался, что ты их победишь, Избранная! – весело воскликнул он и, добавил, обращаясь уже к девушке. — Посмотри, Бендида, кто к нам пришёл!

Девушка обернулась, испуганно вскрикнула и едва не уронила кувшин. Хорошо ещё, что Иммарад успел подхватить его правой рукой. Левой же он удерживал девушку за запястье, не давая ей, таким образом, вскочить и убежать.

— Здравствуй, Бендида! – проговорила я как можно более ласково и подошла  чуть ближе. – Как Иммарад себя чувствует?

— Ему уже лучше, Избранная! – прошептала девушка, поворачиваясь в мою сторону и несмело мне улыбаясь. – Только вот молоко пить отказывается!

У неё было круглое задорное личико и целая россыпь веснушек на вздёрнутом носике. И улыбка очень ей шла…

— Милая, да я уже два кувшина молока выдул! – с притворным ужасом воскликнул Иммарад. – Теперь бы винца сладенького…

— Винцо для здоровых! – вроде и строго, но, вместе с тем, ласково возразила Бендида. – А для больных – молочко!

— Да я уже здоров! – Иммарад вскочил на ноги и тут же, пошатнувшись, вновь опустился на тюфяк. – Голова только немного кружится!

— Вот видишь! Так что, пей!

— Да пью я, пью!

Иммарад нехотя поднес кувшин ко рту… и в это время в дом вбежали те четверо подростков, что сражались вместе со мной с халами. Галдя и перебивая друг друга, они сразу же обступили сидящего на тюфяке Иммарада.

— Папа, папа, мы их победили! – закричал один из них, самый старший. Потом он, оглянулся, увидел меня и замолчал, внезапно оробев.

— Вы мне очень помогли! – сказала я и, желая подбодрить мальчика, приветливо ему улыбнулась. – И отлично сражались… вот только странно как-то… Вы же в это время на алтаре спали…

— А мы всегда так с халами сражаемся, — прошептал самый младший из подростков, на вид – лет десять-одиннадцать, не больше. – Во сне. Мы по-другому не умеем…

— Ладно, идите! – сказал Иммарад подросткам, передавая им кувшин. – Вот, молоко только допейте за меня!

При этом он опасливо покосился на Бендиду, отошедшую чуть ранее в сторону. Но та ничего не сказав, лишь укоризненно покачала головой.

Когда подростки, покончив с молоком, выбежали из жилища, весело галдя и толкаясь, Иммарад всё же поднялся и, подойдя к Бендиде, крепко её обнял.

— Да я и вправду уже здоров! – проговорил он, целуя девушку в шею. – Благодаря тебе!

Иммарад и в самом деле выглядел вполне здоровым… а я только сейчас вспомнила, что раненым драконам-мужчинам лучше всего помогает именно молоко.

Хоть любят они больше густое сладкое вино…

Иммарад, ещё раз поцеловав Бендиду, на этот раз в губы, подошёл ко мне. А Бендида торопливо вышла из дому, прихватив по пути опустевший кувшин.

— Вы тут живёте? – спросила я, просто, чтобы не молчать.

— Я тут живу, — правильно поняв мой вопрос, ответил Иммарад. – Один. Бендида с родителями пока проживает. До замужества…

В последних его словах я ощутила некую, еле заметную нотку грусти, но так и не поняла её причину. А может, и поняла…

— Ты не хочешь, чтобы Бендида жила с тобой? – напрямую спросила я.

Иммарад ответил не сразу, некоторое время он лишь молча на меня смотрел.

— Хочу! – коротко сказал он и вновь замолчал.

— Тогда что мешает? – я решила до конца выяснить этот вопрос. – Она не хочет?

И вновь Иммарад ответил лишь после довольно-таки продолжительного молчания.

— Она – человек! – проговорил он глухо и почти неразборчиво. – А я… я ведь не человек!

— И что? – сказала я. – Ты ничуть не хуже! Или ты… или у тебя…

Н договорив, я замолчала, но Иммарад вновь на удивление правильно угадал то, что я так и не смогла договорить.

— У меня имеется всё то, что и ваших мужчин, — сказал он, невесело улыбаясь. – Змеевиты – наглядное тому подтверждение!

— Змеевиты? – не поняла я.

— Мальчики, которые сюда забегали, — пояснил Иммарад. – Мои сыновья. Вернее, мои и человеческих женщин…

— Бендиды? – спросила я наугад, но Иммарад лишь отрицательно мотнул головой.

— Бендида ещё совсем девочка, — хрипло проговорил он, глядя куда-то в сторону. — И я её слишком люблю, чтобы…

Тут он вновь замолчал, не договорив, но я тоже стояла молча, не зная даже что и ответить на такое откровение.

— А вот её отец меня почти ненавидит! – сказал Иммарад, невесело улыбаясь при этом. – Да ты его знаешь! Это Искар, тот, который обозвал тебя лгуньей при первой вашей встрече! Помнишь его?

— Помню! – сказала я, потом, вспомнив Горску Майку, добавила: — Мне о тебе Хозяйка леса много чего рассказывала. Часто у неё бываешь?

— Иногда, — как-то рассеянно и думая о чём-то своём, проговорил Иммарад. – Когда совсем уж невмоготу становится….

Тут он замолчал и как-то странно на меня взглянул.

— А если я к тебе в гости заскочу, — проговорил он, вроде и шутливо, но, одновременно, с каким-то явственно ощутимым напряжением в голосе. — Примешь меня?

— Гостям всегда рада! – в тон ему ответила я. – Вот только угощать нечем!

— А хочешь, я тебя угощу? – Иммарад метнулся куда-то в дальний угол комнаты и в скором времени вернулся, держа в одной руке пузатый глиняный кувшин, во второй же – увесистый копчёный окорок, по всей видимости, свиной. Поставив кувшин на стол у стены, принялся бронзовым ножом нарезать мясо на широкой деревянной доске.

— Сам я мясо не ем, — приговаривал он при этом, — но для гостей держу! Вот только не часто у меня гости бывают Вернее, не так часто, как хотелось бы…

— А сам ты что ешь? – поинтересовалась я, с отвращением наблюдая за его поспешными действиями.

— Белый хлеб люблю, — признался Аммарад. – Особенно с молоком. Ну… или с вином, — добавил он после недолгого молчания. – Это ещё вкуснее…

— Ну и для кого ты тогда столько мясо нарезаешь? — проговорила я., отворачиваясь от стола, ибо смотреть на всё это было уже совершенно невмоготу. – Ты что, не знаешь, что Избранные его не едят? Что они, вообще, ничем не питаются, кроме лунного света…

Но, кажется, Аммарад и в самом деле не знал этого. Во всяком случае, он уставился на меня так, будто я сообщила ему, что в пищу употребляю исключительно песок, камнями потом его закусывая.

— Ты шутишь, надеюсь?

— Конечно, шучу! – засмеялась я. – Не нужен мне лунный свет! И солнечный тоже! Мне, вообще, ничего не нужно…

— То есть, как это, вообще, ничего? – всё никак не мог поверить Аммарад. – Так не бывает!

— Как видишь, бывает! – сказала я, подходя к двери, ибо запах мяса уже достиг моего обоняния, и меня даже замутило от неприятного этого запаха. – Вот и думай, кто из нас меньше похож на людей: ты, обожающий вино и белый хлеб, или я, которая вообще ни в какой пище не нуждается!

И, не дожидаясь ответа, я вышла наружу. Потом, не обращая внимания на глазеющих на меня со всех сторон жителей поселения, рванула вверх и крылатые сандалии сами понесли меня домой. К Софрате.

Я и в самом деле не принимала никакой пищи и даже не представляла, каким образом питалась ранее, пока не стала Избранной (да и питалась ли вообще?). Энергией, необходимой для жизни, меня поддерживала Софрата и я была ей за это весьма признательна… а больше мне ничего и не требовалось.

Как и самой Софрате…

Но теперь она была явно недовольна мною, и я ощутила это, как только мои босые ноги коснулись её магической поверхности. Сандалии я сняла чуть ранее, даже не сняла, а просто убрала за ненадобностью, а вот тунику оставила. Не знаю почему, но после посещения фракийского селения, я стала чувствовать себя как-то неловко, оставаясь совершенно обнажённой.

«Зачем ты вмешалась в то, во что тебе нельзя было вмешиваться никоем образом, — услышала я обвиняющий глас Софраты. – Это была не твоя битва, совсем даже не твоя!»

— Да, но ведь я защищала селение! – попробовала я оправдываться. – Твоим именем защищала, ибо ты сама подтвердила мне тогда, что все человеческие поселения находятся под твоей защитой! Что именно ты – единственная их охранительница от всех бед и несчастий, выпадающих на их нелёгкую долю! Это истинные твои слова Софрата, а значит, я просто исполняла твою волю…

«А когда фракийцы воюют между собой? – тотчас же возразила Софрата. – Когда они нападают на вражеские селения с целью грабежа и убийства… чью сторону мне тогда принять?»

Этого я не знала… я, вообще, как-то не подумала об этом. Ну, ладно… люди, они сами разберутся со своими проблемами, но когда поселение атакуют монстры, наподобие хал…

«Для защиты от хал в каждом из селений имеется свой дракон! – с каким-то даже гневом возразила мне Софрата. – И змеевиты, его сыновья! Они прекрасно справляются с этим нашествием, но при этом не убивают хал, как это делала сегодня ты!»

— Да, но ведь фракийцы – твои дети! – сделала я последнюю попытку оправдаться. – Я защищала твоих детей, только и всего!

«Халы – тоже мои дети! – донёсся до меня негодующий возглас Софраты. – Ты погубила сегодня слишком много моих детей, Избранная!»

— И что?! – с каким-то даже вызовом воскликнула я. – Ты хочешь отречься от меня… изгнать прочь?! Я уже не Избранная больше?!

«Я ничем не смогу защитить теперь тебя от Ламяты! – после долгого молчания отозвалась, наконец-таки, Софрата. – Она тоже моё порождение, но ненавидит меня и я не в силах добиться от неё подчинения! Теперь, когда ты уничтожила столько её подруг, она постарается отомстить…»

— Мне? – спросила я.

«Нам! – сказала Софрата. – Погубив тебя, она сделает больно мне!»

Некоторое время я молчала, осознавая только что услышанное.

— Ламята, кто она такая?

«Пока ты здесь – ты в безопасности, — вместо ответа, сообщила мне Софрата. – Но ты ведь не захочешь вечно тут оставаться… и, чем дальше ты от меня окажешься, тем слабее будет моя защита!»

— Кто такая Ламята? – повторила я. – Просто расскажи мне о ней! Всё, что знаешь!

Я с нетерпением ждала ответа, но Софрата так ничего мне и не ответила, и тогда я почувствовала, что с меня на сегодня довольно. Я устала, я сильно проголодалась… и потому, растянувшись на каменном основании, просто уснула, хоть до вечера было ещё довольно далеко. Благо, что тут, на Софрате, я могла никого не опасаться, даже зловещую эту Ламяту…

О которой пока не знала ничего совершенно.

Глава 7

А утром меня разбудили феи. Около десятка их столпилось на плато, и вид у всех был весьма перепуганный.

— Ламята! – наперебой защебетали феи, завидев, что я открыла глаза. — Она вернулась!

Всё ещё ничего не понимая, я села и обвела недоуменным взглядом обступивших меня фей.

Ламята… какая Ламята?..

Потом мне припомнилось вчерашнее.

— Ламята вернулась! – повторила одна из фей, та, что стояла ко мне чуть ближе остальных.

— Вернулась? – переспросила я, стараясь скрыть от фей полную свою неосведомлённость в данном вопросе. – Откуда, интересно, она вернулась, и как давно её тут не было?

— Более тридцати лет назад драконы-мужчины всех ближайших селений объединились и сообща смогли прогнать Ламяту, — торопливо, перебивая одна одну, принялись сообщать мне феи. – Куда именно, этого мы не знаем, но Иммарад как-то рассказывал, что они преследовали Ламяту вплоть до самого берега моря, в солёных водах которого она потом и скрылась. Мы надеялись, что это навсегда… но вот она вновь воротилась в наши края!

Феи умолкли, и я тоже молча смотрела на них, ожидая продолжения.

— Она упала утренним туманом на берег реки! – вновь все разом заговорили феи. – Самым обычным туманом… и мы ничего не заподозрили! А потом… потом было уже слишком поздно…

И феи опять замолчали. Тоже все разом.

— Она убила кого-либо из ваших? – похолодев от какого-то недоброго предчувствия, спросила я. – Да не молчите же вы! Сколько фей она загубила?! Одну? Две? Сколько?

— Тут все, что остались… — прошептала одна из фей, низко опустив голову.

— Все, что остались? – машинально переспросила я, с какой-то даже растерянностью разглядывая дрожащих перепуганных фей. – Но ведь… ведь вас было так много… возможно, ваши подруги просто разлетелись от страха в разные стороны… разлетелись, чтобы потом…

Не договорив, я замолчала… но феи тоже молчали, глядя на меня, не с осуждением даже, с какой-то робкой надеждой…

Надеждой на чудо…

И это несмотря на то, что именно я была единственной виновницей столь неожиданно нагрянувшего к ним бедствия! Что именно из-за мщения… мщения за убиенных мною хал, чудовищная Ламята вновь посетила эти края… и теперь она будет убивать и убивать, надеясь этим выманить меня из единственно безопасного места… выманить рано или поздно…

Бешенный гнев, охвативший меня, напрочь заглушил страх.

— Где она?! – закричала я, вскакивая и подбегая к самому краю плато. – В какой стороне мне её искать?!

«Она сейчас направляется к ближайшему человеческому поселению. Тому самому, которое ты вчера так неудачно посетила! – донёсся до меня как всегда бесстрастный и рассудительный голос Софраты. – Не вздумай туда лететь, ты ничем не сможешь помочь обречённым на смерть! Ты просто погубишь себя и вновь оставишь меня без Избранной! А Ламята, уничтожив это единственное поселение, вновь покинет наши края, утолив жажду крови и вдоволь насытившись местью. Так будет, ибо я предвижу именно такое развитие событий!»

— Предвидишь… надо же! – горько рассмеялась я. – Тогда останови её… сама останови! Не убивай, если этого не желаешь, а просто верни вновь туда, откуда она к нам заявилась! Или всего твоего могущества недостаточно для этого?!

Ответ Софраты пришёл почти сразу же… и был он более чем красноречив.

«Я не вмешиваюсь в эти мелочные разборки! – донёсся до меня её бесстрастный голос. – Мне нет до них никакого дела, ибо так было всегда, и так будет до скончания времени!»

— Не будет! – закричала я… и крылатые сандалии вновь появились у меня на ногах. – Если не ты, то я  сама постараюсь остановить это чудовище!

Я попыталась взлететь… но не смогла даже оторваться от площадки. А потом и магические сандалии исчезли с моих ног, так, словно их и не было вовсе…

«Ты слишком многое о себе возомнила! – с гневом громыхнула Софрата у меня под ногами. – Твоя магическая сила – это моя сила, подаренная тебе… и я временно лишаю тебя этой силы! До тех самых пор, пока ты не образумишься, и не будешь делать то, что я тебе советую!»

— Ты не советуешь! – крикнула я, глядя себе под ноги. – Ты повелеваешь, а это далеко не одно и то же!

И, соскочив с каменного выступа, я молча направилась в сторону поселения… Двадцать километров… далековато всё же…

«Вернись! – послышался в моей голове отчаянный зов Софраты. – Ты погибнешь там!»

Но я даже не замедлила шаг.

А потом меня догнали феи. И вновь обступили со всех сторон.

— Вернитесь на Софрату! – приказала я им. – Там вы будете в безопасности, а тут… Я не смогу даже защитить вас сейчас…я даже себя защитить не смогу…

— Мы знаем, — сказала одна из фей. – Софрата забрала твою магическую силу. За непослушание…

Я ничего не ответила, да и что было отвечать…

И тут случилось неожиданное.

— Возьми мою силу! – предложила мне фея. – Не всю, часть, иначе мне придётся умереть. А какую-то часть я смогу тебе уделить… это немного, но лучше, чем ничего!

— И я! И у меня! – послышались возгласы остальных фей… и я почувствовала вдруг, как магия вновь наполняет моё тело. Впрочем, это было довольно слабая защитная магия… и ничего кроме…

— Я благодарю вас всех! – прошептала я, судорожно сглатывая какой-то тугой солёный комок, подкатившийся к горлу. – А теперь… теперь улетайте, прошу вас! На Софрату!

Феи улетели, но тут, как бы на смену им, вокруг меня опустились сверху вилы. Где-то около трёх десятков.

— Мы тоже хотим передать тебе часть своей магии! – торопливо произнесла самая рослая из вил. – Ибо Ламята – наш враг! Злейший наш враг!

— Возьми и мою магию! – предложила Горска Майка, неожиданно появляясь из лесной чащи. – Столько, сколько понадобится!

— И мою! – прохрипел, выглядывая из-за соседней горы, врыколак, уродливый великан с одних глазом во лбу. Вообще-то, к людям он относился крайне враждебно, но со мной почему-то подружился. И даже, не то, чтобы подружился… просто я старалась поддерживать с ним нормальные добрососедские отношения.

Никому не отказывая, я принимала со всех сторон предлагаемую мне магию, самую разную: добрую и злую, сильную и не очень, оборонительную и агрессивно-наступательную. Сейчас мне вся она могла пригодиться… и даже когда, высунувшийся из воды караконджул, тоже предложил мне свои магические услуги, я охотно их приняла. Вообще-то, караконджул – ночной дух и исчезает с первым криком петуха, но тут, у нас, петухи (равно, как и куры) не водились, и потому местного караконджула легко можно было встретить и днём, хоть предпочитал он, естественно, тёмное время суток, а в светлое прятался в воде или в глубоких пещерах.

Даже кролики-оборотни и те решили поделиться со мной своими слабенькими магическими задатками… и я, чтобы не обижать их отказом, охотно на это согласилась.

А потом случилось неожиданное…

Собранных воедино этих разнообразных магических сил было у меня уже более, чем достаточно… когда я вдруг ощутила, что всё это лишнее и совершенно мне ненужное! Вот же она магия, вокруг меня: в земле, в деревьях, в речной воде! Да тут просто неисчерпаемые кладези магии, настолько мощной, что даже магия Софраты значительно уступала ей в этом отношении! Вот она, магия… только черпай её отовсюду… но вся беда в том, что никто из здешних магических существ, не только не мог воспользоваться, но даже не чувствовал неисчерпаемую магию земных недр…

Все они брали магию лишь от Софраты или магических центров, ей подобных… а сами эти центры, откуда же они получили изначально свои магические свойства?..

Я раньше думала, что источник всей окружающей эту обширную местность магии – Софрата. И эта, параллельная нашей магическая реальность, сделалась таковой, получая необходимую для жизнедеятельности энергию именно от Софраты…

Или от других магических центров…

Ничего подобного!

Каким-то невероятным образом, магия была заложена в самой земной коре этого мира, а может, и не в коре даже, а где-то глубоко под ней. Но, как бы там ни было, именно планетарная магия и породила Софрату и её могущественных собратьев. А уж потом, благодаря этим мощным магическим центрам, черпающим магическую силу у природы, и развились в этом мире самые разнообразные мифические, с нашей точки зрения, существа…

Но я сейчас, подобно Софрате, могла получать эту природную магию напрямую, черпать её, как говорится, полными горстями прямо из рук матушки-природы! И я черпала… и это было что-то новое, ранее неведомое мне… и магия земли сама вливалась в меня, наполняя и тело, и душу ощущением невиданного мною ранее могущества!

Это был совершенно иной уровень магии, который даже сравнивать нельзя было с теми крохами, которыми каждую ночь потчевала меня Софрата!

Нет, я не сердилась на неё, я даже в чём-то понимала это каменное плато. Магия – штука опасная и мир рухнет, ежели все здешние обитатели получат к ней свободный доступ. Это было бы почище угрозы всемирной ядерной катастрофы в том, бывшем моём мире…

Свободный доступ к магии могли получать лишь магические центры, охватывающие равномерно всю поверхность планеты, даже водную…

Лишь магические центры… и я!

И ещё Ламята…

Не знаю, каким образом, но она тоже научилась обходиться без помощи Софраты. Вот почему все боятся её и нет даже у Софраты никаких мер воздействия против этой безжалостной гадины… вот почему Софрата всеми силами пыталась защитить меня, не пустить в самоубийственную авантюру…

Но я была уже другой… не той, что прежде…

На теле моём вдруг сами по себе возникли блестящие сверхпрочные доспехи, в руке – острый меч, весь, до краёв наполненный магией… и мне уже не нужно было, как прежде, что-то наподобие крылатых сандалий, чтобы подняться в воздух. Теперь я могла передвигаться по воздуху вполне самостоятельно.

Но это было бы слишком долго, и я просто перенесла себя к поселению. В мгновение ока…

И поняла, что едва не опоздала!

Ламята уже приближалась к селению, сжигая по пути поля и пастбища. Вместе с животными и людьми, к несчастью там оказавшимися…

Спасти их я уже не могла, и потому все силы сосредоточила на спасении самого поселения.

Я стояла на пути Ламяты, а она подходила всё ближе и ближе. И, чем ближе она подходила, тем страшнее и кошмарнее выглядела.

Она была, не просто огромной… она была чудовищно огромной, эта кошмарного вида трёхголовая ящерица, вся покрытая сверхпрочной чешуёй ядовито-жёлтого цвета. Головы Ламяты по виду напоминали собачьи, но каждая из этих голов была величиной со среднего размера грузовик, а зубастые пасти таковы, что могли втянуть в себя одним глотком, не только меня, но ещё и пятерых таких, как я…

А ещё у Ламяты были крылья, огромные, перепончатые и тоже ядовито-жёлтого цвета.

Если бы я использовала лишь магию, дарованную мне Софратой, либо ту, которой великодушно одарили меня населяющие окрестности магические существа, смерть моя была бы быстрой и лёгкой. Или, наоборот, долгой и мучительной, если бы только этого возжелала сама Ламята…

Но мне теперь не нужно было использовать постороннюю магию, я черпала силы напрямую из всего, что меня окружало… и Ламята отлично была обо всём этом осведомлена.

Ведь и она проделывала нечто подобное…

Ламята остановилась, когда между нами оставалась метров сто, не более, и некоторое время просто рассматривала меня своими огромными выпученными глазами (которых у неё имелось ровно шесть). Потом широко раскрылись три зубастые пасти, и меня тотчас же обдало горячим смрадным воздухом, который, впрочем, я почти сразу же, освежила, убрав оттуда все неприятные и зловонные запахи и наполнив взамен нежным ароматом цветущей магнолии.

— Ты думаешь устоять против меня, человек?! – оглушительно громыхнули три могучие глотки. – Я раздавлю тебя, ничтожный червяк, раздавлю одной своей лапой и отправлю зловонные твои останки в тот ущербный мир, из которого ты сюда заявилась!

Я поняла, что Латяте многое обо мне известно. Возможно, даже больше, чем мне самой, ибо память моя всё ещё оставалась частично стёртой. Либо частично блокированной, что, впрочем, почти одно и то же.

Но дело даже не в этом…

А в том, что я и в самом деле могла проиграть в смертельном этом поединке! И даже обязана была в нём проиграть, слишком уж несоразмерными по мощи являлись наши с ней магические составляющие…

Меч в руке сразу же показался мне безвредной детской игрушкой, а сверхпрочные доспехи на теле – хрупкими и легко пробиваемыми яичными скорлупками…

В пору было испугаться и отступить, но я вовремя осознала, что все мои страхи и треволнения – лишь происки коварной Ламяты. Каким-то невероятным образом удалось ей проникнуть в мой мозг и, не только подробно всё выяснить обо мне, но и едва не заставить меня обратиться в паническое бегство.

Поняв это, я как-то сразу успокоилась и успешно закрыла свой внутренний мир от проникновения в него Ламяты. Более того, мне каким-то образом удалось ответно проникнуть в скрытое подсознание этого кошмарного монстра…

Увиденное меня несколько смутило, ибо это было вовсе не то, что я ожидала там обнаружить…

Я ожидала отыскать в подсознании своей противницы лишь сплошной чёрный сгусток злобы и ненависти, но внезапно обнаружила там мятущуюся и раздираемую мучительными противоречиями душу Ламяты. Злоба и ненависть там тоже присутствовали, и в огромном даже количестве…. но имелось в душе этого злобного и мстительного чудовища и нечто другое,… тоска какая-то непонятная… смутное какое-то беспокойство и даже сожаление о чём-то несбывшемся… впрочем, я так и не успела окончательно разобраться, о чём именно Ламята так горько сожалела…

Обнаружив моё присутствие в себе, она мгновенно закрылась. То есть, проделала то же самое, что и я несколькими мгновениями ранее.

Что ж, как в чём другом, но в этом мы и в самом деле оказались достойными противниками! Я поняла это сразу, но Ламята всё никак не желала сего признавать.

— Ты что о себе возомнила, наглая выскочка?! – вновь взревела она и вновь окатила меня нежнейшим изысканным ароматом, но на этот раз, ароматом цветущей майской сирени (уж я постаралась!). – Думаешь выстоять против меня?! Беги прочь, я не стану тебя преследовать!

Кажется, начиная осознавать истинную мою мощь, Ламята уже готова была на ничью… но эта ничья никак меня не устраивала…

— Лучше ты уходи! – выкрикнула я в ответ и погрозила Ламяте мечом. – Убирайся в морскую пучину, которую ты столь неосмотрительно покинула! И я тоже обещаю не преследовать тебя, хоть ты и погубила моих подруг-фей!

— Я убила фей в отместку за хал! – злобно прорычала Ламята. – Ты первой начала эту бойню, но закончу её именно я! И лишь тогда, когда сама того пожелаю!

Как в чём, а в этом кошмарная тварь была совершенно права! Смерть фей была именно на моей совести…

Как и смерть хал перед этим…

Но теперь я должна была защитить хотя бы селение, спасти его жителей от неминуемой, казалось бы, гибели! Спаси угрюмого недоверчивого Искара и его нежную юную дочь Бендиду… спасти дракона-юношу Иммарада… впрочем, он-то и сам спасётся, и, возможно, сможет спасти от гибели Бендиду разом со своими сыновьями-змеевитами…

Но что же тогда станется со всеми остальными жителями селения?

И, как бы отвечая на незаданный мой вопрос, рядом со мной приземлился Иммарад.

— Все жители уже покинули селение, — торопливо сообщил он мне. – Они бежали прочь, унося с собой всё, что могли унести. Остальное, разумеется, погибнет… и животные тоже, ибо они намного замедлили бы паническое это бегство…

— Вот даже как?

Огромное было желание оглянуться, чтобы и самой удостовериться в правдивости сказанного юношей-драконом, но я так и не обернулась. Во-первых, и без этого знала, что Иммарад мне не соврал (да и с чего бы ему сообщать мне неправду?), во-вторых, нельзя было ни на мгновение покидать Ламяту без пристального своего внимания.

Впрочем, чудовище пока выжидало. Может, потому, что была совершенно уверена в неизбежном моём поражении… либо Ламята надеялась, что Иммарад всё же уговорит меня отступить без боя…

Но это были всего лишь мои предположения. Вторично подсознание Ламяты мне было уже не открыть.

Как и ей не влезть вновь в мою голову!

— Они хотели перед бегством всё поджечь, — добавил Иммарад, опасливо поглядывая на Ламяту, — но слишком торопились. Впрочем, Ламята и сама отлично с этим справится… к тому же, пока она будет заниматься уничтожением посёлка, у людей появится больше шансов на спасение…

Я поняла, что Иммараду не очень верится в то, что мне по силам остановить чудовище, и он даже не особенно скрывал от меня это своё сомнение

.Что ж, возможно он был прав, и мне действительно не выстоять в смертельном этом поединке…

— Но Ламята, покончив с селением, всё равно бросится в погоню! – не спросила даже, просто констатировала я непреложный сей факт. – Или, не обращая внимания на оставленное селение, бросится сразу же после того, как покончит со мной! Что ей пустые дома… и куда, кстати, устремились сейчас все жители? Надеются достичь соседнего селения?

Но Иммарад лишь отрицательно мотнул головой.

— Понимаю, — сказала я. – Ламята может придти и туда… и ваши поселяне просто не хотят подвергать своих соседей подобному риску?

— Соседнее селение – злейший наш враг! – криво усмехнувшись, проговорил Иммарад. – И наши жители с большим удовольствием направили бы туда Ламяту… и ещё большее удовольствие получат завтра жители вражеского селения, узнав о постигшем нас великом несчастье. Боюсь, что тех, кто спасётся  сегодня от злобы Ламяты, постигнет участь пленников и рабов, ибо все ближайшие поселения пожелают принять участие в захватывающей этой охоте на человека. Девушек и молодых женщин, разумеется, разберут по жребию, детей тоже оставят в живых… что же касается остальных… особенно мужчин и юношей…

Не договорив, он замолчал, а мне невольно подумалось, что в охоте этой с не меньшим удовольствием примут участие и прочие лесные обитатели, те же, к примеру, кролики-оборотни. Для них, что мужчины, что женщины, что дети… всё едино! Все пойдут в общий котёл. Одна надежда, что уцелевшие мужчины смогут хоть как-то защитить женщин и детей хотя бы от этих ночных упырей…

Последние слова я произнесла вслух, и Иммарад посмотрел на меня с некоторым даже недоумением.

— Мужчины, скорее всего, погибнут в бою, — пояснил он. — Ибо смерть от вражеского меча куда более почётная для воина участь, нежели влачить после жалкое существование в качестве раба либо окончить жизнь на жертвенном алтаре Софраты…

Он замолчал, и я тоже молчала, не зная даже, что и ответить на такое. Я и раньше подозревала, что Софрате приносятся в жертву не одних только домашние и дикие животные, а вот теперь окончательно в этом убедилась. И Софрата не запрещает подобные кровавые жертвы, наоборот даже, она их, кажется, с удовольствием принимает!

Но сейчас было не время размышлять обо всём этом, тем более, возмущаться жестокими традициями фракийцев… и потому я продолжала молчать…

И молчала, застыв наподобие каменного изваяния, зловещая Ламята, горой возвышаясь над окружающей местностью. Чудовище явно не торопилась начинать схватку…

А может она всё же немножечко опасается моей магии?

И тут я вспомнила, о чём ещё хотела спросить Иммарада. Хотела, да всё никак не решалась…

— Скажи, жители меня обвиняют в том, что произошло? – не глядя на юношу-дракона, медленно проговорила я. – Именно меня? Только правду скажи!

— Виноват я! – чуть помедлив, отозвался Иммарад. – Только я, и никто иной! Это я безрассудно воззвал к тебе о помощи… не надо было мне этого делать. Но, не буду врать, тебя они тоже проклинают…

Он замолчал… и тут вновь взревели все три собачьи головы Ламяты, выдыхая на этот раз, не только смрад и зловоние, но и самое настоящее пламя.

— Последний раз предлагаю тебе, пришлая из ниоткуда! Уйти с миром, и пусть стыд и раскаяние за смерть сгинувших по твоей вине фей и жителей этого селения будут для тебя достаточным наказанием! Остальные селения я не трону, даю слово!

— Уходи! – грустно проговорил Аммарад и вновь опасливо покосился на Ламяту. – Нам ты ничем уже не сможешь помочь, а вот сама непременно  погибнешь!

— А ты что сейчас будешь делать? – спросила я. – Попытаешься оказать помощь людям?

И вновь Аммарад чуть помедлил с ответом.

— Я попытаюсь спасти Бендиду! – наконец-таки проговорил он, мрачно и даже с каким-то вызовом. – Поселяне изгнали меня… они меня и раньше недолюбливали, но после всего произошедшего… Но Бендиду я постараюсь спасти, даже против её желания!

— А твои сыновья? – вспомнила я. – Что будет с ними?

— Мои сыновья?

Аммарад как-то безразлично пожал плечами.

— Мои сыновья достаточно взрослые и сами о себе позаботятся! Тем более, что Ламята их не тронет… у них с халами всегда были лишь честные равные поединки. Без смертей…

И, сорвавшись с места, юноша-дракон стремительно взмыл ввысь.

— Последуй его примеру, безмозглая! – вновь взревела Ламята в три огромных пасти. – Уступи мне дорогу… больше от тебя ничего не требуется!

Я ничего не ответила, да и что было отвечать! Я просто готовилась к бою…

К бою, в котором у меня немного было шансов одолеть грозного своего противника.

Если они, вообще, у меня имелись, эти шансы…

— Ты – ничто, и звать тебя – никак! – вновь проревела Ламята. – И ты возомнила, что можешь сравниться со мной, пришлая из ниоткуда и потерявшая даже собственное имя!

Как она меня?!

— У меня есть имя! –  протестующее и, в то же время, торжественно воскликнула я. – Я – Избранная! Избранная самой Софратой!

Но, прокричав это, я вдруг почувствовала, что не только и не испугала Ламяту этим своим громким заявлением, но и изрядно её насмешила. Это как стоя на татами перед соперником с красным поясом, с гордостью объявить ему, что не так давно свой зелёный пояс на синий сменила…

Стоп, а что всё это значит: татами, пояса какие-то разноцветные… откуда это моё смутное воспоминание?

Наверное, из той, прошлой моей жизни? Жизни, о которой я совсем ничего не помню.

— Уступи мне дорогу и можешь убираться к своей каменной заступнице! – уже не злобно, а как-то издевательски прорычала Ламята. – Последний раз тебе предлагаю такую милость!

Она всё ещё надеялась, что я струшу! Или даже не струшу, просто проявлю разумную предусмотрительность…

Но, вместо этого я взмахнула мечом и, поднявшись в воздух, первая обрушила на неё свой удар!

Глава 8

Это была жестокая битва! Жестокая и беспощадная…

И я её проиграла!

Не сразу, разумеется! Некоторое время мы сражались на равных… а потом я начала даже одолевать, а Ламята всё пятилась и пятилась… и вот-вот она должна была обратиться в паническое бегство… то есть, это я так почему-то решила…

Но оказалось, что это было обманное отступление и, притупив, таким образом, мою бдительность, трёхглавое чудовище нанесло неожиданный удар, ставший фатальным.

Для меня, разумеется.

Наверное, не последнюю роль в этом сыграл магический опыт этой гигантской трёхголовой ящерицы, опыт, исчисляющийся не десятилетиями даже… столетиями…

В то время, как я была в этом деле совершеннейшем новичком-дилетантом, к тому же, излишне самоуверенным и весьма возомнившим о себе.

Но, так или иначе, Ламята смогла каким-то непонятным образом изолировать меня от природной магии, подпитывающей постоянно мои силы, да так ловко изолировать, что я сперва даже не почувствовала этого. А потому, в пылу битвы позволила себе почти полностью израсходовать весь, остававшийся ещё магический запас, и вот тогда-то…

Вот тогда-то Ламята и нанесла мне последний, чудовищный по силе удар… и теперь я…

…теперь я возлежала на земле, истекая кровью и окружив себя в последнем волевом усилии магическим защитным куполом

Этот купол был единственным, что у меня ещё оставалось… и Ламята давно уже могла броситься в погоню за фракийцами, но она явно не торопилась, решив сперва окончательно со мной разделаться.

Ей для этого даже предпринимать ничего не нужно было, всего лишь немного выждать. Чем больше я слабела, тем, истончаясь, всё менее прочной становилась моя магическая защита… и Ламята прекрасно обо всём этом была осведомлена. Тем более, что доспехов на мне уже не осталось, и лишь превратившаяся в окровавленные лохмотья туника прикрывала местами изувеченное моё тело…

Горой нависая над всё истончающимся защитным куполом, Ламята терпеливо ждала своего часа.

Шесть огромных выпуклых глаз смотрели на меня в упор, три собачьих пасти щерились в злобных усмешках, обнажив длинные и острые как бритвы, изогнутые клыки. С раздвоенных, как у змей, трёх чёрных языков каплями срывалась вниз ядовитая слюна, медленно стекая по постепенно истончавшееся магической защите… и там, куда она стекала, мгновенно жухла трава, рассыпались в пыль выступающие из земли древесные корни… и даже в камешках образовывались круглые дымящиеся отверстия…

А Ламята просто ждала… ждала той единственной капли, которая первой пробьёт моё защитное поле, проникая внутрь…

И тогда…

Что будет тогда, об этом я старалась не думать. Я знала что умру, и умру не сразу. Умирать я буду долго и мучительно… и как жаль, что даже сейчас я не могла вспомнить своего прошлого! Ведь было же у меня прошлое… должно было быть!

Стараясь не смотреть в свирепые, жаждущие мести глаза Ламяты, я, хоть и с трудом превеликим, смогла всё же чуть поворотить голову в сторону… и теперь перед моим затуманенным взором смутно замаячила бревенчатая ограда покинутого людьми селения.

Единственно по моей вине покинутого!

Впрочем, стремясь расквитаться со мной, Ламята не торопилась устраивать погоню за разбежавшимися в панике жителями. Так, может, и обойдётся… и, предав меня долгой мучительной казни, Ламята всё же утолит до конца свою неуемную жажду мести? И повернёт назад, оставив фракийцев в покое…

В это время на землю неподалёку от меня опустилась девушка. Красивая, черноволосая и… такая знакомая! Где-то я её уже встречала ранее, вот только где?..

А потом я вспомнила! Это была хала.

Та самая, которую я пощадила вчера… но ведь я встречалась с нею и ранее…

Вот только где и когда?

А черноволосая девушка сразу же принялась кричать мне что-то… что-то совершенно неслышное, ибо Ламята тотчас же заглушила слова девушки негодующим своим рычанием.

И всё же я их услышала… не слухом, разумеется, а просто открыв перед этими словами в последнем магическом усилии помутившееся своё сознание…

«Я – Василка! – тотчас же раздался во мне взволнованный голос девушки. – Ты должна вспомнить меня, Лерка! Вспомнить нашу поездку сюда, к Софрате! Это очень важно!»

Она назвала меня Леркой, но это мне ни о чём не говорило. Ещё она просила меня вспомнить какую-то совместную нашу поездку… но была ли у нас с ней такая поездка?

Этого я не знала, вернее, совершенно даже не помнила…

«Вспомни! – продолжал звучать в моей голове взволнованный голос девушки, назвавшей себя Василкой. – Вспомни, что я тогда сказала тебе… что ты мне ответила! Вспомни!»

И я вспомнила…

Мы ехали вдвоём сюда, к Сафрате… вернее, не сюда, а к Софрате того, бывшего моего мира. Василка вела машину, я сидела рядом с ней, и мы…

…мы разговаривали…

О чём мы разговаривали тогда?

Я всё старалась это вспомнить, и всё никак не могла…

А потом вдруг вспомнила!

— Я – дочь этого мифического Василиска, — сказала Василка, внимательно следя за дорогой. – Что, не веришь?

Очередная мутная капля ядовитой слюны не скатилась вниз по пологому куполу защитного поля, как предыдущая. Она застыла на вершине, прямо над моей головой… а потом к ней добавилась ещё одна капля… и ещё…

И не было сил просто отклонить голову в сторону, чтобы избежать губительного яда… да и стоило ли это делать, продлевая агонию…

И как жаль, что я не могу просто умереть… умереть быстро и безболезненно… даже на это у меня уже не осталось магических сил…

— Ты – хала! – оглушительно взревела Ламята, обращаясь, естественно, не ко мне, а к стоящей рядом с моим защитным куполом Василке. – Как же ты смеешь защищать её, эту убийцу твоих подруг-хал?!

— Я не хала! – выкрикнула в ответ Василка, — Я – дочь Василиска, короля змей! И ты должна оказать мне почести, соответствующие моему сану!

— Я не подчиняюсь королю змей! – ещё оглушительнее взревела Ламята. – И не ты, не твой отец Василиск, не сможете отнять у меня законную мою добычу!

Не отвечая ей ничего, Василка вновь обратилась ко мне. Напрямую, через подсознании…

«Я сказала тогда, что я – дочь Василиска! Вспомни, что ты ответила мне на это! Вспомни, это очень важно!»

Мутная ядовитая капля уже успела просочиться внутрь купола, и теперь она висела, раскачиваясь, над самой моей головой…

И вот-вот готова была сорваться вниз…

А мне даже руку поднять было тяжело, чтобы хоть глаза защитить от яда!

«Вспомни, Лерка! Постарайся вспомнить!»

— Молчи!

Ламята взмахнула хвостом… и Василка упала, как подкошенная. И осталась лежать неподвижно, лицом вниз и широко раскинув в стороны руки…

Но я, наконец-таки, вспомнила, что ответила ей тогда…

— Верю! – сказала я. – А я тогда… тогда папочка мой – серебристый Дракон!

Страшный громоподобный рёв раздался над самой моей головой… но рёв этот издавала вовсе не Ламята. Наоборот даже, в какой-то нерешительности она подалась назад… а потом между мной и Ламятой возник прямо из ничего огромный крылатый дракон, весь в серебряной чешуе..

— Она — моя дочь! – проревел грозно дракон, изрыгая из пасти пламя вперемешку с дымом – Не смей трогать мою дочь, Ламята!

В это самое время над неподвижным телом Василки возникло ещё одно чудовище в сплошной чёрной чешуе. Оно отдалённо напоминала некоего огромного петуха с хвостом змеи и кожистыми крыльями дракона. Впрочем, голова у чудовища была, скорее, орлиной, как и огромные когтистые лапы.

И ярко-красная корона на голове…

Я поняла, что это и есть Василиск, поняла это ещё до того, как он пронзительно зашипел, обращаясь к Ламяте:

— Ты посмела прикоснуться к моей дочери?!

И тут ядовитая капля, наконец-таки, сорвалась вниз и ударила мне в руку, которую я успела всё же поднять, защищая ею лицо.

Удар яда был подобен пулевому удару, а боль от него оказалась настолько нестерпимой, что я пронзительно закричала и невольно отдёрнула от лица руку. И потому только, яд, насквозь пронзивший мою ладонь, не попал на лицо, а разбрызгался по груди и животу, огнём обжигая кожу и жадно впитываясь в кровь, делая её ядовитой.

А сверху уже летела следующая смертоносная капля… летела мне прямо в лицо…

И не было сил, чтобы хоть как-то уклониться от этой капли… а на вершине защитного магического купала уже собиралась, готовясь проникнуть внутрь, третья смертоносная порция  яда…

Но тут что-то произошло… странное что-то…

Ядовитая капля словно застыла в воздухе, так и не достигнув моего лица. Вернее, она продолжила движение… но двигалась теперь так медленно, что не составляла большого труда просто отклонить голову в сторону…

Но и этого не понадобилось!

Капля яда вдруг принялась двигаться в обратном направлении: снизу вверх…

А потом и вовсе исчезла!

И, одновременно с этим, исчезла жгучая боль в груди и в повреждённой ядом ладони. И я почувствовала вдруг, как начала вливаться в меня новая магическая сила.

Сила окружающей природы, соединённая воедино с силой Софраты, пришедшей, наконец-таки, мне на помощь.

Магические доспехи так и не возникли повторно на моём теле… но в них уже не было особенной необходимости. Магическая сила переполняла меня… переполняла и требовала выхода!

Когда я поднялась с земли, Ламята обеспокоенно оборотила в мою сторону левую голову. Остальные головы мерзкой твари продолжали внимательно следить за Драконом и Василиском, которые, впрочем, пока не двигались с места…

Кажется, смертоносный взгляд Василиска действовал не на всех. Василиск смотрел в упор на Ламяту, и две головы Ламяты тоже смотрела на него в упор… но в каменное изваяние трёхголовая тварь пока не спешила превращаться. Что же касается меня, то я всё же не стала рисковать и в глаза Василиску не посмотрела.

Я пристально смотрела на Ламяту… и вот, наконец, все три головы чудовища оборотились в мою сторону.

— Требуется моя помощь? – оглушительно проревел серебристый Дракон.

— Тебе помочь? –  с пронзительным шипением осведомился Василиск.

— Нет! – сказала я. – Это мой бой!

— Это мой бой! – рявкнула Ламята в три здоровенных глотки. И тут же начала стремительно увеличиваться в размерах.

Не расти, а именно увеличиваться.

Вот уже её размеры стали вполне сопоставимы с девятиэтажным жилым домом… и даже уже с двенадцатиэтажным… а Ламята всё росла и росла…

Не мешая ей в этом, я просто терпеливо ждала. А когда Ламята, оглушительно захохотав, взмахнула передней лапой, чтобы просто прихлопнуть меня, как муху, я мгновенно оказалась выше её на добрых два десятка метров.

Уж чего-чего, а этого Ламята никак не ожидала.

— Ну, что? – осведомилась я и даже сама удивилась тому, каким оглушительно-громоподобным сделался мой голос. – Дальше будем соревноваться или с тебя хватить?

Но Ламята упорно не желала признавать себя побеждённой. Широко разинув все три зубастые пасти (размеры каждой из них не уступали теперь трёхэтажному особняку), она выдохнула в мою сторону пламя, способное разом испепелить не менее гектара спелого хвойного леса. Впрочем, магическое пламя летело теперь не на лес, а прямо мне в лицо…

Испугать она меня этим хотела, что ли?

Взмахнув рукой, я перехватила пламя и направила его на левое крыло Ламяты. И крыло это тотчас же вспыхнуло, чернея и обугливаясь… и как Ламята не пыталась сбить пламя с крыла, оно погасло тогда лишь, когда от кожистого крыла чудовища остались лишь тонкие обгорелые кости. Впрочем, и они тут же принялись крошиться и рассыпаться в пыль…

— Ты… — прохрипела Ламята, сразу же уменьшаясь в размерах почти наполовину. — Ты…

— Я!

Вторично взмахнув рукой, я направила магическое пламя (теперь уже своё собственное) на правое крыло чудовища. Уменьшенное в размерах, крыло это сгорела очень быстро и практически без остатка.

А Ламята ещё уменьшилась. Где-то, до величины пятиэтажного дома.

Это было ещё очень много… но только не в сравнении со мной.

С высоты своего роста я видела Софрату и даже удивилась, какое же оно крохотное, это плато. Я могла достичь его, сделав всего несколько шагов, а, наступив, раскрошить в самый мелкий щебень…

Стоп! О чём это я?! Да и мои ли это мысли?

Наклонившись, я схватила Ламяту за шиворот, поднесла к самому своему лицу…

Какая же она маленькая в сравнении со мной, мерзкая эта тварь! И даже пламя, которое всё ещё пытались выдыхать три оскалённые пасти… да разве ж это пламя?..

— Не смей! – рявкнула я и все три собачьи головы Ламяты жалобно заскулили. – Не смей пытаться вновь влезть в мои мысли, мерзкая гадина!

Ламята уже уменьшилась до первоначальных своих размеров, и держать её за шиворот, даже двумя пальцами, было не очень удобно. И тогда я просто сжала Ламяту в кулаке… так дети сжимают в кулачках невиданного ранее жучка или прочее диковинное насекомое. С целью, похвастаться потом им перед приятелями или…

Или показать родителям…

Ламяту я никому показывать не собиралась.

Сверкнув серебряной чешуёй, на мою свободную ладонь опустился сотворённый мною ранее дракон. Именно сотворённый мною, хоть и искренне считал меня своей родной дочерью.

Был он сейчас каким-то полупрозрачным ибо магия, потраченное на его создание, начинала  заканчиваться.

Дракон сидел на моей ладони, расправив блестящие крылья, похожий в этот момент на какую-то странную экзотическую стрекозу. С каждым мгновением он становился всё более и более прозрачным… и мне было его очень жаль.

Всё-таки отец, хоть и придуманный!

И пытался защитить меня, как свою настоящую дочь!

Но я просто не знала, чем ему можно помочь…

И тут меня вдруг осенило!

Поднеся ладонь ко рту, и я осторожно дохнула на ставшего почти прозрачным дракона.

— Живи! – прошептала я при этом… и дракон тотчас же вновь обрёл насыщенный серебряный цвет. А потом взмахнул крыльями и, сорвавшись с моей ладони, умчался прочь. Правда, перед этим сделал прощальный круг над моей головой.

Проводив его взглядом, я вздохнула и огляделась по сторонам.

Как странно и непривычно озирать окрестности с высоты стометрового небоскрёба! Особенно, ежели этим небоскрёбом ты сама и являешься.

Я даже море вдали видела… море, которое в нашем мире называют Чёрным. И хоть умом я понимала, что море это расположено слишком далеко, и я просто не могла его разглядеть отсюда… но, тем не менее, я его воочию наблюдала. Как узкую синюю полоску на самом горизонте…

.Наверное, в этом магическом мире немного иные представления о пропорции…

Ламята завозилась в моём кулаке… а я, признаться, едва о ней не позабыла.

И что же мне теперь с ней делать?

Это злобное чудовище убила фей, едва не лишила жизни меня самую… да и жителей поселения она бы всё равно не пощадила!

Кстати, как они там?

Обернувшись, я смогла рассмотреть вдали чёрные движущиеся точки… словно муравьи неспешно ползут по тропе. Но это были люди… и они возвращались в своё покинутое селение.

Это просто здорово… но что же мне с Ламятой делать?

Отпустить её я никак не могла. Это ничего, что сейчас Ламята по сравнению со мной не больше жука майского… но ведь я не собиралась всю жизнь торчать тут этакой верстой коломенской. И угрожать Ламяте, требуя, чтобы она враз переменилась… да она что угодно сейчас пообещать может!

Но вот потом…

Оставалось убить… и я даже не сомневалась, что легко с этим справлюсь. То есть, физически легко справлюсь, но вот что касается моральной составляющей…

Не знаю, почему, но мне очень не хотелось убивать Ламяту. Более того, я почему-то знала, что это будет ошибкой.

Большой, непоправимой даже ошибкой!

Я осторожно разжала кулак и с удивлением обнаружила в нём, не ящерицу с тремя собачьими головами, а прекрасную черноволосую женщину. То есть, сверху, до пояса, это была обнажённая женщина, а ниже – длинный змеиный хвост…

— Ну, что смотришь?! – злобно выкрикнула женщина-змея. – Давай, убивай! Или ты просто растягиваешь удовольствие?!

Это была, разумеется, всё та же коварная Ламята… но как же она изменилась! И ежели трёхглавое чудовище я всё же могла попытаться уничтожить, то эту, наполовину женщину, наполовину змею, вряд ли…

Что это: некая извращённая женская солидарность? Или что-то весьма её напоминающее?

— Давай же, ну! – с каким-то даже беспокойством выкрикнула Ламята. – Чего медлишь?!

Что-то она очень уж бурно смерти своей жаждет? К чему бы это?

К чему бы Ламяте этакая склонность к почти суициду??

И тут я услышала голос Софраты. Впервые, с тех пор, как, вопреки её запрету, отправилась защищать фракийское поселение.

«Ты правильно делаешь, что сомневаешься, — поведала мне Софрата. – Ламяту нельзя уничтожить, уж больно тесные связи у неё с окружающей магией. Она просто раствориться в этой земной магии… временно раствориться, а потом, вновь собравшись с силами, выпадет в пойме реки смертоносным туманом, как выпала уже сегодня. И всё начнётся по-новому…»

Так вот почему Ламята так истово жаждала смерти! И ничуточки её не страшилась.

Я вновь сжала кулак, несмотря на протестующие вопли Ламяты.

Итак, что же мне с ней делать?

Убивать нельзя, отпускать – тем более… замкнутый какой-то круг получается!

А что, ежели… ежели мне её…

Я вновь задумчиво посмотрела вдаль, на слабо синеющую на самом горизонте узкую морскую полоску.

И тотчас же невольно припомнились слова фей о том, как Иммарад вместе с другими драконами-мужчинами загнали это чудовище в морские глубины… на несколько десятков лет туда его заточили…

Поднеся кулак с зажатой в нём Ламятой к губам, я прошептала, негромко. Но внятно:

— Я отправляю тебя, Ламята, на самое морское дно, и да пребудешь ты там ровно тысячу лет, питаясь рыбой, моллюсками и придонным илом! И да покоришься ты этому моему решению, ибо именно мне, победившей тебя в равном магическом бою, решать твою дальнейшую судьбу!

И, не слушая больше истошного визга этой коварное твари, я зашвырнула её в море. На самую середину… и теперь Ламяте придётся отбыть там весь установленный мною срок. Ибо я её действительно победила, а правила для побеждённых в магическом мире устанавливаются победителями. И исполняются беспрекословно… ибо исполнение это гарантируется всей магией планеты…

Что ж, теперь самое время возвращаться к истинным своим размерам.

Это было похоже на очень быстрый спуск с очень крутой горы… несколько мгновений, и вот уже я с некоторым недоумением рассматриваю сразу же увеличившиеся в размерах вершины далёких гор.

Весьма далёких… а ведь казалось, что до них всего два шага ступить…

И заостренный частокол поселения вновь обрёл нормальную свою величину. Но почему тогда смотреть на него мне приходиться из довольно глубокой ямы. Почти по шею я в этой яме находилась…

Интересно, что это за ямина такая непонятная?

«Это же мой след! – наконец-таки догадалась я. – Но как же мне из него теперь выбраться?»

Впрочем, не успела я только подумать об этом, как уже стояла возле гигантского своего отпечатка, глубоко вдавленного в почву. А неподалёку от меня стоял Иммарад и восхищённо на меня взирал.

— О, высочайшая… — начал, было, он, но я нетерпеливым жестом руки заставила юношу-дракона замолчать.

— Если под словом «высочайшая» ты имел в виду недавние мои размеры, — насмешливо проговорила я, — то всё это в прошлом! Какая же я теперь высочайшая, ежели даже ты выше меня почти на голову?!

— Да я вовсе не это имел в виду… — начал, было, оправдываться Иммарад, но почти сразу лицо его озарилась открытой дружелюбной улыбкой. – Я понял? Ты просто не любишь восхваления и славословия!

— Терпеть не могу! – призналась я. – Тем более, в свой адрес! Кстати, как там жители… скоро прибудут?

— Уже на подходе! – юноша-дракон вновь дружелюбно мне улыбнулся. – И очень жаждут вознести тебе подобающие почести! Жертвоприношение совершить… ну, и всё такое прочее…

— Жертвоприношение? – сразу же насторожилась я. – Надеюсь, не человеческое?

Ничего на это не отвечая, Иммарад как-то растерянно на меня взглянул.

— Я жду ответа! – тоном, не предвещающим ничего хорошего, проговорила я. – Итак…

— У наших произошла стычка с воинами соседнего племени, — нехотя признался Иммарад. – К счастью, с их стороны это был всего небольшой авангард, неожиданно на нас наткнувшийся… разведка, одним словом. Нельзя было допустить, чтобы они вернулись с точными сведениями о нашем местонахождении… сама понимаешь…

— Понимаю, — сказала я. – И очень хорошо даже понимаю! Поэтому не осуждаю ваших воинов, ибо выбора у них не было никакого. Итак, произошла стычка… и что далее…

— Мы потеряли пятерых… убитыми пятерых! И столько же было раненых…

Иммарад тяжело вздохнул, а я невольно отметила, как легко и непринуждённо произносит юноша-дракон эти слова: «мы», «наши». Словно и впрямь считает себя полноправным членом человеческого племени…

А может, так оно и есть?

— Скажи, ты тоже принимал участие в этой стычке?

— Нет, что ты! – Иммарад протестующее мотнул головой. – Драконы-мужчины не воюют с людьми! Никогда не воюют, даже с воинами  вражеских племён!

— А между собой?

— Между собой – тем более! – Иммарад с некоторым даже недоумением на меня взглянул. – Мы ведь – единое целое… и потом, нам так часто приходится объединять силы для отпора тем или иным зловредным чудовищам! Чудовищам, представляющих опасность, как для самих драконов, так и для людей…

— Понятно! – с немалым облегчением произнесла я. – Итак, ваши потери – пять плюс пять! А каковы были потери противника? Наверное, раза в два больше?

И вновь Иммарад несколько замедлил с ответом.

— Их всего пятеро и было, — смущённо признался он. – Троих мы уничтожили, двоих тяжело ранили. И вот теперь…

Не договорив, он вновь замолчал.

— И вот теперь эти двое несчастных предназначены для ритуального убийства, так?

— Не для убийства, — торопливо поправил меня юноша-дракон. – Для жертвоприношение!

— А в чём разница?

Некоторое время мы оба молчали. Я смотрела на Иммарада, он же упорно не желал встречаться со мной взглядом.

— В чём разница? – повторила я. – Ведь нет никакой разницы, если они всё равно умрут на жертвенном алтаре?!

— Зачем им умирать? – Иммарад вторично взглянул на меня с недоумением. – Они – отличные воины, эти двое! Именно они убили четырёх наших… четырёх из пяти! А ещё двоих тяжело ранили! А таких доблестных воинов нельзя приносить в жертву Софрате… никак нельзя! Да и обычных людей тоже…

— Правда?! – обрадовалась я. – А я, было, подумала ненароком…

Продолжать я не стала.

Иммарад тоже молчал, и некоторое время мы лишь молча рассматривали друг дружку.

— Ничего не понимаю! – произнесла я, наконец. – Убивать их вы не собираетесь, отпускать, по всей видимости, тоже… Или всё же отпустите с миром?

— Нет! – мотнул головой Иммарад. – Отпускать врагов с миром… этому никак не бывать!

— Тогда, значит, за выкуп? – догадалась я, вернее сделала такую попытку.

И опять неудачную, ибо Иммарад вновь отрицательно мотнул головой.

— Никакого выкупа не будет! У нас так не принято.

— Понимаю! – сказала я. – Вы просто сделаете этих двоих своими рабами!

Наконец-то я угадала.

— Именно! – кивнул головой Иммарад. – А рабы – не люди… так, что их можно приносить после в жертву…

Некоторое время я лишь мрачно смотрела на Иммарада, и он тоже молча на меня взирал.

— Понимаю, — мягко проговорил юноша-дракон после довольно-таки продолжительного молчания. – И тоже не одобряю! Но такова давняя устоявшееся традиция… и не нам с тобой её изменять…

— Не надо говорить за нас обоих, Иммарад! – произнесла я… и в голосе моём юноша-дракон почувствовал нечто такое, отчего невольно вздрогнул и низко опустил голову.

— Прости мою неслыханную дерзость, о, Высочайшая! – еле слышно пробормотал он.

— Прощаю! – сказала я всё тем же повелительным тоном.

— Благодарю тебя, о, Высочайшая из Высочайших!

Вот даже как!

Но, как бы там ни было,  я не стала возражать против столь пышного своего титула, ибо и в самом деле была гораздо выше того же Иммарада. В магическом смысле, разумеется…

— А теперь выслушай моё высочайшее повеление, юноша-дракон! Выслушай и передай его потом всем жителям селения!

— Я передам, о, Высочайшай! – не поднимая головы, прошептал Иммарад. – Слово в слово передам!

Он замолчал, но я тоже некоторое время молчала. Молчала, потому как не знала ещё, каковым будет это моё высочайшее повеление.

Те двое воинов из вражеского племени, наверное, были далеко не ангелами… и уж, во всяком случае, они не стали безвинными жертвами вероломного нападения со стороны злобного врага, жаждущего крови. Они знали на что шли… а шли они именно убивать, причём, убивать растерянных, обезумевших от горя людей, оказавшихся, к тому же, в весьма незавидном положении…

Они были отличными воинами, эти двое… и, в то же время, они, безо всякого сомнения, были ещё и очень жестокими по отношению ко всем своим прошлым жертвам. И попавших в плен, обессиленных, избитых, тяжело раненых противников, без раздумий и малейших угрызений совести, тотчас же превращали в рабов.

Чтобы использовать после в качестве расходного материала для будущих жертвоприношений…

Во славу Софраты…

Софраты и прочих, подобных ей магических центров, если где-то ещё в этой реальности имеются на планете человеческие племена, в то или иное время оказавшиеся тут…

Магические центры сообща держат под общим контролем всё на этой планете… и не опрометчиво ли мне в одиночку пытаться противостоять их совместной магической мощи? Или это победа над Ламятой так вскружила мне голову?

— Что мне передать жителям, о. Высочайшая? – послышался негромкий голос Иммарада и я обернулась к нему почти с удивлением.

Надо же, почти позабыла о своём громком заявлении… а юноша-дракон его по-прежнему терпеливо ожидает!

— Передай жителям, что рабы тоже остаются людьми! – негромко, но властно проговорила я. – Их нельзя приносить в жертву!

Полностью уничтожить рабство и перейти, таким образом, к местному феодализму, я всё же не решилась.

— Ты всё запомнил, Иммарад?

— Всё, Высочайшая! – юноша-змей низко мне поклонился. – Разреши удалиться… или…

— Или что? – тут же осведомилась я.

— Или, может, тебе будет приятно самой объявить твоё мудрое повеление?

— Боишься, что тебе не поверят?

— Не боюсь! – Иммарад почти обиженно мотнул головой. – Просто жители… просто они жаждут вновь тебя лицезреть. Они так восхваляют тебя за своё спасение, а потому…

— Они и ранее уже восхваляли меня! – прервала я юношу-дракона. – Восхваляли… потом проклинали… и вот теперь опять начали восхвалять… Знаешь, что я больше всего ценю в людях?

Иммарад ничего не ответил, да я и не ждала ответа.

— Постоянства! – сказала я, и, помолчав, добавила: — Именно, постоянство! А теперь… теперь можешь  уйти!

— Уйти? – несколько огорчённо проговорил Иммарад, жалобно на меня поглядывая. – А что, улететь нельзя?

— Можно! – милостиво разрешила я. – Улетай! И передавай от меня большущий привет Бендиде! Она отличная девушка, так что постарайся не обижать её!

— Я никому не позволю её обидеть, — с напряжением и какой-то внутренней болью прошептал юноша-дракон и взмыл в воздух.

А я, даже не глядя ему вслед, произнесла всего несколько слов. Мысленно. И после этого…

…после этого тотчас же очутилась на Софрате…

Глава 9

— Здравствуй, Софрата! – прошептала я, опускаясь на колени и прикладывая обе ладони к прохладному гладкому каменному основанию плато. – Я вернулась!

Ответа не последовало, а это значило, что Софрата на меня всё ещё сердится.

— Я просто не могла иначе, понимаешь?

И вновь никакого ответа.

А потом я поняла, что за моей спиной кто-то стоит, и резко обернулась.

Василка! Она смотрела на меня и дружески мне улыбалась.

— Привет, подруга!

— Привет! – сказала я, усаживаясь на плато. – Спасибо за помощь!

— Не за что! – думая о чём-то своём, отозвалась Василка.

Она всё ещё продолжала стоять. И смотрела на меня сверху вниз, чего я и прежде не любила. А теперь, когда на весь окружающий мир свысока нагляделась…

— Садись! – предложила я, похлопывая ладонью по камню. – В ногах, как говорится, правды нет!

— Нигде правды нет! – проговорила Василка мрачно, но всё же села. Не там, где я показывала, чуть дальше.

А я только сейчас заметила, что на девушке такая же лёгкая туника, как и на мне самой. И даже цвет похожий: нежно-васильковый. А вот во что была одета Василка, когда ко мне в самый критический момент боя подбежала… этого я так и не вспомнила…

— Как твой отец? – спросила я. Не потому, что это меня хоть каким-то образом интересовало, просто, чтобы не молчать далее.

— Отец? – Василка удивлённо на меня взглянула. – Какой отец?

Издевается она, что ли?

— Василиск! – буркнула я. – Ты же сама мне в этом признавалась!

— Да я просто пошутила тогда! – теперь Василка смотрела на меня смущённо и несколько даже виновато. — Как и ты в ответ о своём папочке, серебристом драконе…

— Подожди! – от неожиданности я даже привстала. – Так выходит, что тот василиск, что явился на мою защиту, такой же фантом, как и придуманный мною серебряный дракон?

Некоторое время я молча смотрела на Василку… она тоже молча на меня смотрела… а потом мы обе весело и с явным облегчением расхохотались.

— Фантомы… — всё ещё смеясь, повторила я. – И надо же, смогли испугать Ламяту!

— Ну, не совсем фантомы, — поправила меня Василка. – Вполне реальные магические существа… правда, недолговечные! Какие-то полчаса… и всё…

— Нет, своему папочку Дракону я всё же смогла сохранить жизнь! – похвасталась я. – Интересно только, куда он после этого направился?

— Наверное, на север, — предположила Василка. – Или северо-восток, туда, где Карпаты.

— Карпаты? – удивилась я. – В этом мире тоже есть Карпаты?

— А почему бы им не быть? – в свою очередь удивилась Василка. – Только они тут не называются Карпатами.

— А как они тут называются?

Ответить Василка не успела, ибо в это самое время в воздухе послышалось нежное пение крыльев, а потом на плато, одна за другой, опустились феи. Те самые, что и пробудили меня сегодняшним утром…

И их по-прежнему было не более десятка. Точнее, всего девять…

Некоторое время я смотрела на фей, а они смотрели на меня… и это наше взаимное разглядывание длилось довольно-таки продолжительное время…

— Мы так рады твоей победе, о, Высочайшая! – прощебетала, наконец-таки, одна из фей.

— Избранная! – поправила я фею, но та лишь отрицательно качнула головой.

— Высочайшая не может быть Избранной! – вступила в разговор ещё одна фея. – Но Избранная может стать Высочайшей… и ты – тому пример!

— Вот даже как? – пробормотала я, всё ещё не до конца осмысливая произошедшее со мной за эти несколько часов.

«Это правда! – подала, наконец-таки, голос, игнорировавшая меня доселе Софрата. – Ты могла бы стать настоящей Избранной… да ты ею уже почти стала. И если бы не это досадное обстоятельство…»

Не договорив, Софрата замолчала. И феи тоже молчали, хоть, наверное, слышали всё то, что сообщила мне сейчас Софрата.

Молчала и Василка, хоть я и не сомневалась даже: она тоже слышала голос Софраты. Раньше ведь она его понимала.

В те времена, когда сама была Избранной…

Такой же, как я…

Интересно, по какой причине она перестала ею быть?

«Значит ли это, что ты прогоняешь меня?» – вновь обратилась я к Софрате. Мысленно, разумеется, ибо очень хорошо осознавала, что прочитать мои мысли ни у фей, ни у Василки сейчас уже не получится.

«Я не прогоняю тебя, бывшая Избранная! – с какой-то даже грустью отозвалась Софрата. – Я просто расстаюсь с тобой, расстаюсь с болью в своём каменном сердце… ибо ты сделалась почти равной нам по магическому могуществу…»

Вот даже как, ни больше, ни меньше!

Некоторое время я просто молча сидела в окружении фей… сидела и пыталась осмыслить только что услышанное. Потом медленно вытянула правую руку ладонью вверх… и на ладони у меня тотчас же возникла тонкая короткая дудочка.

Которая почти сразу же превратилась в укороченную флейту-пикколо, а та, в свою очередь, в изящную поперёчную флейту с шестнадцатью клапанами…

Именно эту флейте я и поднесла к губам…

И из флейты полила музыка, нежная, завораживающая…

Магическая, в самом прямом смысле этого слова…

Я играла, как никогда раньше, ибо теперь это была не просто игра. Это было, наверное, полное безумие с моей стороны, но мне так хотелось, чтобы безумие это претворилось в жизнь!

И потому я всё продолжала и продолжала играть…

Я играла, а феи в немом благоговении впитывали магическую эту музыку, впитывали всем своим существом.

И их было уже куда больше, чем девять…

А из пустоты, прямо из прозрачного горного воздуха всё продолжали и продолжали возникать феи…

Феи, погибшие по моей вине и вновь воскрешённые мною с помощью дивной магической музыки

Потом флейта внезапно замолчала, сама, без моего участия. А через мгновение и вовсе исчезла из моих рук.

И я поняла, что все погибшие феи вновь успешно возвращены к жизни.

— Всё! – сказала я, обращаясь к феям. – Концерт, как говорится, окончен! Можете разлетаться!

Но ни одна из фей так и не сдвинулась с места.

— Благодарим тебя, о, Высочайшая! – нестройным хором прощебетали они и, все разом упав на колени, склонились передо мной в общем нижайшем поклоне.

Этого мне только не хватало! Может ещё алтарь вздумают воздвигнуть в мою честь? С последующими жертвоприношениями…

— А ну, встаньте! – возмущённо заорала я, вскакивая на ноги. – Встаньте немедленно!

Феи, разумеется, встали. Вернее, вскочили, испуганно и с явным недоумением посматривая на меня.

Мол, что мы, собственно, не так сделали? На колени опустились перед Высочайшей… так перед Высочайшей и принято на колени опускаться, поклоны низкие ей отбивать…

— Не надо отбивать передо мною никаких поклонов! – уже не сдерживаясь, рявкнула я. на фей. – И вообще… кыш отсюда, дурочки бестолковые!

Фей как ветром сдуло, а я тотчас же пожалела об этой своей несдержанности. Они просто отблагодарить меня хотели, по-своему отблагодарить, а я…

А я на них наорала…

«Ты всё правильно сделала, — тотчас же успокоила меня Софрата. – И доказала тем самым своё безусловное право быть равной среди всех нас!»

Я поняла, что под словами «всех нас» Софрата имела в виду себя и схожие с ней по значению магические центры.

Неужели я стала теперь равной им по силе?

Ну, или почти равной…

И не значит ли это, что я превратилась в некий своеобразные магический центр? Вот только умеющий активно передвигаться…

Покамест умеющий…

От одной только этой мысли у меня по спине пробежал холодок.

А что, если и Софрата, и все, подобные ей, тоже были когда-то простыми разумными существами с ярко выраженными магическими свойствами? Не людьми, разумеется… в то далёкое время, когда они появились, возможно, и динозавров ещё не было в нашей реальности…

А может, и в обеих…

И что же случилось потом?

Я уже знала, что случилось потом… не знаю откуда пришло ко мне это знание, но я всё это уже знала!

Как могущественные эти существо, всё повышая и повышая уровень своей магической силы, открыли, наконец, то, что и мне открылось сегодня. А именно, неисчерпаемую возможность поглощать магическую мощь напрямую из недр планеты. И вообще, из всего, что их окружало…

Только это не могло длиться бесконечно… и планета, в конце концов, стала защищаться от слишком могущественных своих обитателей. Защищаться, чтобы выжить…

Главная угроза в нашей реальности – ядерное и термоядерное оружие, которого скопилось излишне много. Но наша планета не в состоянии сама его уничтожить, даже ради собственной безопасности.

Не в состоянии, потому как не обладает, ни разумом, ни магией…

Тут имелось и то, и другое. И даже в избытке…

Но планета, развивающаяся параллельно нашей, обладала, кроме могучего интеллекта, ещё и изрядной долей гуманности. А может, рациональности… а ещё практичностью это можно назвать…

Зло она претворила во благо. То, что угрожало планете неизбежной гибелью, стало теперь главным гарантом её благополучия. Такие могучие, такие всесильные и такие послушные теперь существа, ставшие естественной частью планеты…

Слившиеся с ней в единый планетарный разум, хоть некоторые остатки былой индивидуальности планета им милостиво оставила.

Также остались частично в их изменённом сознании и воспоминания о тех, давно прошедших временах, когда мерялись они между собой магическим могуществом, даже вели жестокие поединки между собой:

И всё черпали и черпали из недр планеты магическую силу, и каждому хотелось превзойти в могуществе всех остальных.

А в идеале: просто уничтожить их всех!

Я попыталась представить себе всю трагическую масштабность бушевавших тогда на планете магических войн и даже содрогнулась внутренне, представив себе такое. Нечто, сродни всеобщей ядерной катастрофы… и что, в сравнении с этим всепланетным бедствием мой недавний поединок с Ламятой! Так, детская потасовка в песочнице: она меня по щеке совочком, а я её в ответ ведёрком по голове! Ей больше досталось, она заплакала и убежала… а значит, победа за мной! Вся песочница теперь в полном моём распоряжении…

Тогда тут происходило нечто совершенно иное! И даже прорывающиеся время от времени в наш мир отголоски этих магических планетарных сражений приводили и у нас к вполне масштабным катастрофам: в первую очередь, к массовым вымираниям животного мира…

Эта же планета напрямую двигалась к гибели, но покорно сносила все свои неурядицы…

Она просто терпеливо ждала…

Ждала своего часа.

Планеты умеют ждать… а эта необычная планета, кроме безграничного терпения, обладала ещё разумом и магией.

И потому ведала то, чего с горделивой самоуверенностью эти новые вершители магического мира так и не смогли усвоить. И даже, не то, чтобы не смогли, просто  не пожелали принять… отринули за ненадобностью.

Ибо существовал некий верхний предел индивидуальной магии… предел, который никому не дано было превзойти безнаказанно.

Это, как превышение критической массы ядерного заряда, за которой следует неизбежная цепная реакция, приводящая к взрыву.

А наказанием за превышение магического предела являлась лишение подвижности, вернее, полная дальнейшая неподвижность. Причём, как и процесс ядерного распада, это тоже был совершенно необратимый процесс…

Я представила себе, как свалился наземь первый магический исполин… как понял он, наконец-таки, что с ним произошло… и вот бы предупредить остальных, как-то предостеречь их! Поведать о грядущей опасности, вовремя остановить…

Как бы, не так!

Даже когда свалился, намертво прикованный к земле, предпоследний из магических гигантов, и тогда все поверженные лишь молчаливо и злорадно выжидали, когда же он грохнется, самый последний из них, всё ещё передвигающийся по планете? Ибо он не должен был остаться победителем в их многовековом магическом споре, ежели они сами этот спор проиграли! Уж лучше проиграть всем, нежели допустить подобное!

Все и проиграли… зато выиграла планета.

Впрочем, и поверженные исполины тоже остались в выигрыше… потому как планета, оставшись в живых, сохранила жизнь и им тоже…

Жизнь и дальнейшее существование…

Ежели только подобное неподвижное состояние можно назвать жизнью!

Ежели только объединение в один коллективный разум можно назвать индивидуальным существованием каждого из них!

Ежели только не помнить о том, кем ты был прежде!

И кем, вообще, мог стать…

Может быть, поэтому магическим центрам так нужны избранные? Как воспоминание о той былой жизни… как слабый её суррогат…

Вновь опустившись на колени, я вторично прижала ладони к каменной поверхности Софраты.

«Что мне делать, Софрата? – мысленно спросила я у неё. – Что мне теперь делать?»

«Это ты должна решить сама… — таков был ответ Софраты. – Я не могу тебе больше, ни приказывать, ни советовать!»

«Я действительно стала равной вам? – таковым был мой следующий вопрос. – Ну, или почти равной…»

«Ты и в самом деле хочешь стать равной нам… стать одной из нас? – вопросом на вопрос ответила Софрата. – Ты действительно этого хочешь?»

Это был вопрос, на который у меня не было ответа. Пока не было…

Хотела ли я стать равной Софрате и ей подобным? И что это означало: стать равной Софрате?

Неподвижность?

Тогда не хочу!

Безмерная магическая сила?

А что мне с ней потом делать? Да и, вообще, той силы, что у меня уже есть – более чем достаточно!

«Ты не удержишься в рамках дозволенного! – грустно констатировала Софрата. – Не сможешь удержаться. Это так трудно, когда впереди ждёт тебя поистине всемогущество! Я помню… я прошла через всё это когда-то…»

— Ты жалеешь о том времени, Софрата? – проговорила я вслух… и лишь после этого поняла, что не надо было, вообще, задавать этого вопроса. Впрочем, Софрата на него так и не ответила…

Тогда я задала следующий вопрос.

— Что со мной будет, если я не смогу удержаться от искушения? Стану такой, как ты или просто погибну?

«Просто погибнешь, — проговорила Софрата… даже с сожалением каким-то проговорила. – Планете не нужны новые потрясения, и она тебя просто уничтожит. С нашей помощью, ибо мы все примем в этом участие… и я тоже, хоть и очень этого не хочу!»

— Я тоже не хочу этого Софрата! – прошептала я, поднимаясь с колен. – И потому просто возвращаюсь в свой мир! А для начала верну себе память…

И память тотчас же воротилась ко мне. Вся, в полном объёме.

Я вспомнила Ирку, глупенькую свою подружку, и тотчас же забеспокоилась: как она там?

Впрочем, проверить это не составило для меня теперь большого труда.

Ирка моя находилась в тюряге. Вернее, в предварительном заключении под стражу, как главная подозреваемая в причастности к таинственному исчезновению двух человек: меня и Никиты…

Странно, почему только двух? А как же…

Повернувшись, я посмотрела на Василку, всё ещё находящуюся на плато.

— А меня не существует в том мире, — пояснила Василка. – Просто не существует…

— Но ты же была там! – возразила я. – Встречалась с нами в Святом Власе… на машине потом вместе ехали да Смядова…

— И что?

Если это и был вопрос, то ответа на него у меня не было. Но мне даже интересно стала: кем она всё же является, Василка?

Могу я хоть для этого использовать свои возросшие магические способности?! Так хотя бы, как в недалёком прошлом использовала способности компьютерные…

Я тут же попробовала «пробить по своим магическим данным» хоть что-либо о прошлом Василки, но так ничего про неё и не обнаружила. Но если она действительно родилась в нашем мире, а лишь позже попала сюда, то это значит…

Некоторое время я лишь молча смотрела на Василку… и она тоже молча на меня смотрела…

— Ты ведь человек, Василка! – не спросила даже, просто сказала я. – Человек из моего мира… такой же, как и я! Вопрос лишь в том, как ты смогла оказаться в этом мире. Когда это произошло, Василка?

— Более двухсот лет назад, — сказала, чуть помедлив. Василка. – Мне тогда всего шесть лет было…

Не договорив, она замолчала… но я и так уже знала всё то, что хотела рассказать мне Василка. Хотела… но потом почему-то предоставила мне возможность самой обо всём догадаться…

В то далёкое время земли нынешней Болгарии уже несколько столетий находились под властью Османской империи, и эта власть была не просто чужеродной…

Она была чудовищнее монголо-татарского ига на Руси, ибо на Руси всё же существовали собственные княжества, хоть и полностью зависимые от Золотой Орды. Турки же не оставили болгарам даже этой призрачной независимости…

Они грабили, унижали, угоняли в рабство, жестоко пресекая при этом малейшие попытки сопротивления.

Ответом на это было, так называемое, «гайдучество», отдалённо напоминающее наше казачество. Впрочем, отличий между ними тоже хватало.

Всё более усиливающийся крепостной гнёт в Московской державе вызвал в виде протеста массовый побег озлобленных и обездоленных людей на южные «ничейные» земли, опасные для жизни своей непосредственной близостью к татарским улусам. И казакам ничего другого не оставалось, как браться за оружие, с боем утверждая своё право тут жить…

Но никогда казаки, донские, яицкие, волжские, не забывали своего родства с северными российскими территориями, откуда они получали не только непрерывный приток свежих сил, но и (часто негласно) провиант и оружие, взамен обязательств чинить всяческое препятствие опустошительным татарским набегам на Русь. И казаки всегда первыми встречали неприятеля, а часто и сами вторгались в татарские улусы, чиня там разорение и смертоубийство…

Нечто подобное делали и запорожские казаки, хотя их взаимоотношения с властями Речи Посполитой были куда более сложными и противоречивыми.

Положение гайдуков было совершенно иным.

Им некуда было бежать, кроме как в соседние страны. Оставалось лишь, или покорно склониться перед чужеземным игом, или же, скрываясь в лесах и гористой местности, вести с поработителями мелкую и затяжную партизанскую войну, где на близкую победу рассчитывать никак не приходилось.

Турецкие власти именовали гайдуков разбойниками, но местное болгарское население так не считала. Разбойники грабили всех, гайдуки – только турок и их приспешников, а часть награбленного отдавали простым людям, которые, в благодарность за это, оказывали гайдукам всяческую помощь. В основном, снабжали их полезной информацией, а случалось, укрывали у себя раненых или просто обессилевших членов гайдуцких небольших отрядов… и горе было тому болгарину, который выдавал скрывающегося в селении гайдука…

Неприятности со стороны гайдуков грозили любому местному жителю, активно сотрудничающему с ненавистной турецкой властью. Таких в народе называли «отлюдами», а гайдуки их, ежели и не убивали, то частенько грабили. Впрочем, никогда они не зарились на женские вещи, особенно на девичье приданное. По понятиям гайдуков, ограбить девицу, какой бы сволочью не являлся её отец, это всё равно, что ограбить церковь…

Впрочем, турецкие власти тоже не церемонились с разбойниками, как они называли гайдуков. Убитым в бою отрезали головы и выставляли их потом в людных местах для всеобщего устрашения. Захваченных в плен живыми сажали на кол, предварительно предлагая помилование, после принятия ислама. Но гайдуки предпочитали мученическую смерть предательству, что ещё более добавляло им любви и уважения со стороны соплеменников и единоверцев.

Василка родилась именно в это жестокое время. Родилась в небольшой деревушке неподалёку от Софраты, а отцом её был легендарный гайдук, предводитель отряда, скрывавшегося в лесистых окрестностях Софраты.  Никто не знал настоящего имени этого человека, гайдуки звали его – Волк, и турецкие купцы невольно вздрагивали, услышав это имя.

Отряд Волка грабил турецкие караваны, убивая лишь в случае оказания сопротивления. Награбленное золото гайдуки прятали где-то в окрестностях Софраты, прочее же награбленное имущество просто раздавали соседним крестьянам, получая от них взамен продовольствие, укрытие в холодные зимние месяцы и самую разностороннюю полезную информацию.

Женщин в отряде не было, но девушки из окрестных деревень охотно дарили гайдукам свою любовь… и даже сурового и молчаливого Волка пленила своей красотой и грацией юная дочь одного из местных жителей.

Разумеется, тут не было никакого насилия, хоть отец девушки был далеко не в восторге от их связи, несмотря на богатые подарки, на которые не скупился легендарный предводитель гайдуков. Но девушка тоже полюбила Волка… и её отцу пришлось смириться с выбором дочери…

А через год у неё родилась девочка, которую назвали Василкой.

Василка – дочь Волка…

Он любил её, маленькую свою дочь, суровый предводитель гайдуков, очень любил. И часто навещал, не задумываясь, что частыми этими посещениями может накликать на семью своей возлюбленной большую беду. Много раз говорил он ей, что скоро бросит своё опасное занятие, и тогда они уедут. Уедут втроём, с дочерью… далеко уедут… и будут жить там счастливо и безбедно, ибо денег у него теперь вполне достаточно для счастливой и безбедной жизни…

А потом и настал тот страшный день… самый страшный день в жизни шестилетней Василки, до этого часа видевшей вокруг себя лишь всеобщую любовь и материнскую ласку.

Накануне вечером семью маленькой Василки в последний раз навестил Волк. Впрочем, она была уже не такой маленькой и хорошо понимала, что этот высокий широкоплечий мужчина со шрамом через всю щеку, её родной отец. Она всегда радовалась его приходу, но в тот последний раз Волк был чем-то сильно озабочен и, кажется, даже расстроен. Он подхватил с пола подбежавшую Василку, поднял её и крепко прижал к груди. А потом, вновь опустив девочку на пол, сам тоже опустился на колени и долго смотрел на дочь… так долго и внимательно, что она даже заплакала, сама не понимая, почему. Тогда, словно опомнившись, Волк засуетился и, отстегнув от пояса, подарил Василке самый настоящий кинжал вместе с ножнами. Впрочем, кинжал этот был настолько большим и тяжёлым, что девочка с трудом смогла его удержать… и мать немедленно отняла у Василки этот кинжал, пообещав вернуть его чуть позже. Потом Василку, несмотря на все её протесты, оправили спать, а напоследок девочка успела заметить, как отец что-то горячо втолковывает матери и, кажется, даже умоляет её о чём-то, а мать, отрицательно качая головой, тоже что-то пытается доказать отцу.

— О чём они спорят? – спросила Василка у бабушки, когда та стала укладывать внучку спать.

— Ни о чём! – рассеянно проговорила бабушка. – О своём, о взрослом. А ты спи… а я тебе песню спою. Колыбельную…

Бабушка принялась петь, негромко, вполголоса…так было всегда, но на этот раз Василка каким-то образом смогла понять, что бабушка тоже чем-то сильно взволнована и просто не хочет, чтобы внучка это заметила.

А потом Василка крепко уснула, и разбудили её лишь страшные крики и вопли, доносящиеся откуда-то, со стороны улицы.

Ничего толком не понимая, Василка села в кроватке. Вокруг было ещё совсем темно, а крики доносились уже со всех сторон. Потом послышался отдалённый звук выстрела… и девочке стало совсем не по себе.

— Мама! – проговорила она, задрожав всем телом, и испугано озираясь по сторонам. – Ты где, мамочка?!

Мать всегда спала рядом с дочерью, но на этот раз её не было в комнате… а потом Василка почувствовала вдруг слабый запах дыма…

— Мамочка! – закричала она, вскакивая с кровати. – Мне страшно!

Она выбежала в соседнюю комнату и увидела огонь. Горела дальняя стена комнаты и в тусклых мятущихся отблесках пламени Василка вдруг заметила дедушку, лежащего поперёк комнаты лицом вниз.

— Дедушка!

Василка бросилась к дедушке и ухватила его за плечо. Принялась изо всех сил его тормошить.

— Вставай, дедушка!

Дедушка даже не пошевелился, и только тут Василка смогла разглядеть широкую кровавую рану у него на затылке.

— Дедушка!

Всхлипнув, Василка бросилась к выходу и уже возле самого порога наткнулась на тело бабушки, лежащее поперек.

— Бабушка, вставай!

Она уже понимала детским своим умишком, что бабушка тоже мертва… но всё никак не хотела поверить в это…

А потом в комнату неожиданно ввалился страшный чужой человек в чалме и с окровавленной саблей в руке. За поясом у него торчал пистолет, а свободную руку он протянул в сторону Василки и что-то властно прокричал ей на незнакомом языке.

А ещё у этого страшного человека было совершенно чёрное лицо… и Василке вдруг поняла, что перед ней сам Дрекавак – основной злодей наивных детских страшилок. Именно им ещё вчера вечером пугала Василку соседняя девочка Снежана, старшая за неё на полтора года. Пугала и, одновременно с этим, весело хохотала над явным испугом подружки.

И вот теперь этот страшный Дрекавак всё же заявился сюда! И убил дедушку с бабушкой… а сейчас убьёт и её самую. А может даже, живьём проглотит…

Попятившись, Василка упала, а страшный человек, перешагнув через тело бабушки, подошёл к девочке вплотную. И низко над ней наклонился.

Чтобы не видеть его страшного чёрного лица, Василка крепко зажмурилась. А дом уже пылал вовсю… и становилось так жарко вокруг… и так трудно было дышать…

— Идём! Сгоришь! – коверкая слова, проговорил Дрекавак по-болгарски, и, не дожидаясь ответа, ухватил Василку за руку и потащил за собой.

Она не сопротивлялась, но и глаз не открывала. Поняла только, что очутилась на улице, потому как вдруг стало прохладно и даже почти холодно, тем более, что была Василка сейчас в одной лишь тонкой ночной рубашонке.

И, конечно же, босиком.

Мужчина с чёрным лицом неожиданно отпустил её руку и даже отошёл чуть в сторону, и тогда Василка осмелилась немножечко приоткрыть глаза.

Вокруг пылали дома, отовсюду доносились жалобные вопли и угрожающие крики на незнакомом языке. Вдали суматошно мелькали какие-то тени, метались, падали… а потом в той же стороне послышалось несколько отрывистых выстрелов…

Мужчина с чёрным лицом что-то быстро и невнятно пробормотал, и Василка, наконец-таки, поняла, кто перед ней. Это был турок… а значит, сейчас он зарубит её своей страшной саблей. Или просто увезёт с собой куда-нибудь на чужбину. И она уже никогда не сможет вернуться домой, никогда не увидит больше мамы…

— Мама! – прошептала Василка и заплакала. — Мамочка!

Ухватив её за плечо, мужчина повернул девочку лицом к ближайшему кустарнику. Потом указал на него рукой.

— Туда бежать! – проговорил он, с трудом выговаривая очевидно чужие для него болгарские слова. – Там прятаться! Сидеть молча!

После этого он почти грубо подтолкнул Василку в сторону кустарника… и она побежала, не переставая при этом жалобно скулить. Но мать она уже не звала, а забравшись в кустарник, даже плакать перестала, боясь этим себя обнаружить…

— Что было потом? – спросила я, когда Василка, наконец-таки, прервала грустное своё повествование и надолго замолчала.

— Потом настало утро, — сказала Василка. – Страшное утро…

Утром Василка ещё долго не осмеливалась покинуть своё убежище, хоть вокруг уже всё стихло, и слышно было лишь, как потрескивает пламя в догорающих домах. А потом девочка всё же выбралась наружу, в первую очередь, из-за того, что очень сильно продрогла.

Она тихонечко подошла к тому, что ещё вчера являлось для неё родным домом, тёплым и уютным. Сейчас это было лишь чёрное страшное пепелище, которое ещё дымилось… и Василке внезапно подумалось, что дедушке и бабушке там, под этими обугленными развалинами, очень и очень плохо…

— Дедушка! – прошептала она жалким срывающимся голосом. – Бабушка!

Почему-то она не плакала сейчас, не могла плакать. Она просто стояла перед дымящимся пепелищем и просто смотрела на него.

— Василка! – послышался вдруг позади девочки такой родной, знакомый такой голос. – Девочка моя!

Василка обернулась, а мама уже бежала к ней, широко раскинув руки… и Василка тоже побежала навстречу маме, но почти сразу же споткнулась и упала. И только сейчас заплакала.

— Девочка моя! – прошептала мать, поднимая Василку и крепко её к себе прижимая. – Прости меня, маленькая! Прости меня за всё!

Мама была как-то странно одета. Вернее, одета по-мужски, совсем как папа…

И даже кинжал висел у неё на поясе. Тот самый, подаренный вчера Василке.

Впрочем, сейчас Василка не претендовала на кинжал. Мама вернулась к ней… и это само по себе было прекрасно!

— Мамочка! – всхлипывая, шептала Василка, прижимаясь зарёванным личиком к тёплому маминому плечу. – Ты пришла, мамочка!

— Я пришла, доченька! – мать тоже плакала, вернее, слёзы просто бежали у неё из глаз… сами по себе бежали, а мать даже не пыталась вытереть их ладонью. – И мы больше никогда не расстанемся, обещаю тебе!

Мать замолчала, и Василка тоже молчала, продолжая тесно прижиматься к плечу матери. И так они стояли некоторое время… вернее, стояла мать и держала на руках Василку.

— Мамочка, а дедушка с бабушкой там остались! – прошептала Василка на ухо матери. – Я хотела их разбудить, но они так и не встали…

Мать ничего не ответила, но Василка почувствовала вдруг, как судорожно вздрогнули, напряглись мамины плечи.

— Мамочка, а они насовсем умерли? Или только на время?

— Они теперь на небе, доченька! – сдавленным и каким-то незнакомым голосом произнесла мать. – Там, где боженька! И смотрят на тебя сверху.

Василка подняла голову вверх и посмотрела на небо. Там медленно плыли сплошные серые тучи, и может потому Василка так и не смогла рассмотреть за тучами дедушку с бабушкой.

— Мне холодно, мамочка! – тут же пожаловалась она.

— Сейчас! – осторожно спуская Василку на землю, засуетилась мать. – Сейчас, доченька! Посиди тут минуточку… я сейчас…

Василке очень не хотелось отпускать мать (вдруг снова потеряется!), но перечить она не стала. Села на какой-то подвернувшийся камень и принялась терпеливо ожидать.

Мать вернулась на удивление быстро, и в руках у неё был целый ворох детской одежды. Самой разнообразной…

— Вот… — проговорила она, опускаясь перед Василкой на колени. – Сейчас ты оденешься и согреешься!

— Это не моя одежда! – заявила вдруг Василка. – Это чужая! Зачем ты взяла чужую одежду?

Мать ответила не сразу. Некоторое время она лишь растерянно мяла в руках тёплые детские штанишки, явно, мальчишечьи.

— Я взяла чужую, потому что твоя одежда сгорела! – проговорила, наконец, мать, почти силой натягивая на Василку штанишки. – Мы потом всё отдадим этим детям, я обещаю!

— Ладно! – сказала Василка, поднимая руки, чтобы матери было удобнее стащить с неё грязную порванную во многих местах ночную рубашонку. – Но я сама буду им всё отдавать, договорились?

— Договорились! – сказала мать и почему-то сдавленно всхлипнула.

Когда мать закончила одевать и обувать Василку, уже совсем рассвело. Но тучи по-прежнему полностью заслоняли небо… и по-прежнему вокруг стояла полная тишина.

— Нам надо идти, доченька! – сказала мать, вновь подхватывая Василку на руки.

— Тебе тяжело, мамочка! — запротестовала, было, Василка, но мать лишь ускорила шаг, направляясь к ближайшей роще.

— Тут недалеко, доченька! Считай, что мы уже пришли!

Она поставила Василку на землю и та неожиданно увидела неподалёку от себя лошадь. Оседланную и привязанную к дереву.

А ещё к седлу были прикреплены две кожаные кобуры с пистолетами.

— Мы поедем на лошади?! – обрадовалась Василка.

— Поедем, доченька! – мать осторожно усадила Василку, потом, отвязав повод, вставила ногу в стремя и птицей взлетела в седло – В лес поедем, к Софрате. Там папа нас будет ждать!

Мама хорошо держалась в седле… и в этом целиком была папина заслуга. Часто, приезжая, он брал с собой осёдланную лошадь, а потом они с мамой надолго куда-то уезжали. Дедушка с бабушкой не приветствовали этих их поездок, но предпочитали помалкивать.

Почему-то мать не выбрала для поездки проходящую неподалёку удобную дорогу, ведущую прямиком к Софрате, а решила добираться туда окружными перелесками, хоть это значительно замедляло движение. А ещё она время от времени останавливала лошадь и внимательно осматривалась по сторонам.

— Мама, а мы не опоздаем к папе? – нетерпеливо говорила в таких случаях Василка.

— Не опоздаем, доченька! – неизменно отвечала мать, и они снова трогались в путь.

Василка знала, где расположена Софрата (да и кто из местных не был об этом осведомлён), но сама там ни разу ещё не была. Почему-то Софрата представлялась ей прекрасным каменным дворцом, в самой середине которого и живёт папа. А в скором времени и мама с Василкой тоже поселятся в этом дворце…

Впереди уже виднелся лес, в глубине которого и была расположена эта таинственная Софрата. И мама, облегчённо вздохнув, выехала, наконец-таки, на открытый участок местности и пустила лошадь в галоп… но, когда до леса оставалось совсем немного, позади них послышались чьи-то громкие крики, а потом ещё и прогремело несколько выстрелов.

— Не успели! – не проговорила даже, простонала мать, лихорадочно охаживая лошадь плетью. – Давай же милая, поднажми!

Крики позади них раздавались уже значительно громче, а когда Василка исхитрилась чуть провернуть голову и посмотреть назад, она с ужасом обнаружила несколько всадников, постепенно их настигающих.

— Мама, там позади…

Не договорив, Василка замолчала, вовремя осознав, что мама и так всё знает и теперь изо всех сил пытается достичь леса.

Вот уже пошли довольно густые кустарники, но до основного леса было ещё не так и близко. А возбуждённые крики за спиной слышались уже совсем рядом, но почему-то преследователи больше не стреляли.

— Слушай, доченька! – прокричала мать, наклоняясь к самому уху Василки. – Видишь тот горный кряж, который возвышается над лесом! Если идти по направлению к нему, никуда не сворачивая, то попадёшь на Софрату, она как раз перед ним! Поняла меня?!

— Поняла, мамочка! – жалобно отозвалась Василка. – А зачем ты мне всё это говоришь?!

— Потому, что я люблю тебя, доченька!

И в следующее мгновение Василка, выброшенная мамой из седла, приземлилась точнёхонько в густой зелёный куст, а мать, подняв коня на дыбы и, одновременно с этим, развернув его, поскакала навстречу преследующим их всадникам… и в руке у неё уже посверкивал один из пистолетов.

Преследователи тоже заметили пистолет в руке у матери, потому как, резко осадив коней, сделали несколько беспорядочных выстрелов. Но мама всё продолжала скакать в их сторону, а потом и она выстрелила… и один из всадников тотчас же свалился с лошади, нелепо взмахнув при этом обеими руками.

Но мама была одна, а этих нехороших всадников никак не менее десятка.

Василка наблюдала за всем происходящим из своего укрытия, и её маленькое сердечко сжималось от острой жалости к маме и от какого-то очень нехорошего предчувствия. И действительно, грянула сразу несколько выстрелов, и мама упала на землю вместе с лошадью… и лошадь, кажется, сильно придавила маме ногу. Во всяком случае, выбраться из-под лошади она никак не могла.

А преследователи, спешившись, уже подбегали к маме, радостно и возбуждённо вопя… а потом в руке у мамы вновь блеснут ствол пистолета, и они все отшатнулись испуганно. Но мама не стала почему-то в них стрелять, прижав пистолет к виску, она выстрелила себе в голову…

— Что было потом? – осторожно поинтересовалась я, потому что Василка вновь замолчала.

— Потом? – Василка вздохнула. – Когда я очнулась, мамы уже не было. Уезжая, они забрали с собой её тело, не знаю, с какой целью. Но меня не стали искать, наверное, не заметили даже, что преследуемый ими всадник был в седле не один. И я пошла, ориентируясь на кряж, пошла прямиком к Софрате. Я даже не плакала тогда, почему-то совершенно не могла плакать… а ещё я надеялась, что на Софрате меня ждёт папа. Кинжал, который мама сбросила в куст вместе со мной, был очень тяжёлым, но я всё равно несла его с собой… несла всю дорогу…

Я невольно перевела взгляд на кинжал, заткнутый за пояс Василки, и она, перехватив этот мой взгляд, подтверждающее кивнула.

— Тогда он был с ножнами, это я уже потом их потеряла…

Глава 10

— К Софрате я подошла вечером того же дня, — после недолгого молчания продолжила Василка невесёлое своё повествование. – Было очень страшно идти по лесу… за мной даже волки увязались, но почему-то не трогали, просто шли следом. Я сначала их очень боялась, хотела побежать, но так и не побежала. Словно знала, что бежать от волков нельзя, что они непременно кинутся вдогонку…

А потом навстречу Василке из самой лесной чащи выбрался огромный медведь, и девочка остановилась. Но не заплакала, не закричала… вместо этого с трудом вытащила из ножен папин кинжал и выставила его перед собой. Маленькие слабые ручонки с трудом удерживали тяжёлое оружие, но медведь почему-то так и не решился на нападение, а может даже его и не планировал. Более того, обойдя Василку по широкому кругу, он прогнал преследовавших её волков, а потом и сам внезапно исчез. Но Василка ещё долго испуганно озиралась, бредя напрямик по густому этому лесу, и всё старалась не потерять из вида далёкий горный кряж.

Очень хотелось крикнуть, позвать папу… но девочка так и не решилась на это. Она лишь продолжала и продолжала упорно брести в сторону таинственной Софраты.

Солнце уже почти село, но в лесу было ещё довольно светло, когда Василка, наконец-таки, достигла намеченной цели. И почему-то сразу поняла, что перед ней именно Софрата, хоть скалистое плато это совершенно не напоминало придуманный ранее девочкой каменный дворец. И папа не ждал её тут… на плато, вообще, никого не было, но когда Василка с трудом, но всё же сумела вскарабкаться наверх, она внезапно почувствовала себя в полнейшей безопасности. Холодно ей не было (мама хорошо постаралась, одевая дочку), но детские ножки, не привыкшие к столь значительным переходам, просто гудели от усталости. И потому, совершенно обессиленная, Василка просто опустилась на каменную эту «постель», и тотчас же уснула… да так крепко, что проснулась лишь утром…

— Но проснулась уже в параллельном мире, хоть и не сразу это поняла, — вздохнув, закончила грустное своё повествование Василка. – Вот так я и стала Избранной… и была ей довольно долгое время. До тех самых пор, пока…

Тут Василка как-то странно на меня взглянула и замолчала, так и не закончив фразы. Впрочем, мне тоже совсем не хотелось развивать далее щекотливую эту тему…

— И ты стала Избранной в шестилетнем возрасте? – спросила я.

Невесело усмехнувшись, Василка лишь отрицательно мотнула головой.

— Утром я проснулась уже двадцатилетней. Такой, как сейчас…

Она замолчала, и я тоже некоторое время молчала, осмысливая только что услышанное.

— За одну-единственную ночь ты стала взрослой?

— Это не было одной-единственной ночью! – Василка вновь усмехнулась, и вновь улыбка эта была весьма и весьма невесёлой. – Я проспала четырнадцать лет… и, когда проснулась, то хорошо понимала, что прошло уже четырнадцать лет. Я стало взрослой не только внешне, но и внутренне. У меня просто отняли детство… понимаешь, что это такое, когда у тебя отнимают детство? А впрочем, откуда тебя это знать!

Некоторое время мы вновь молчали обе, потом Василка заговорила первой.

— Я так никогда и не узнала, что должна чувствовать девочка в десять лет… как она будет ощущать себя в четырнадцать… в шестнадцать… Моё детство закончилось в шестилетнем возрасте, и, наверное, это произошло не тогда, когда я проснулась в новом для себя мире. Я стала взрослой, увидев смерть мама, когда она убила себя, чтобы защитить меня… чтобы меня никто не начал искать…

— Скажи, а что случилось с Волком… с твоим отцом… — тут же поправилась я.

— Не знаю! – Василка равнодушно пожала плечами. – Не думаю, что он просто нас бросил, он очень любил и меня, и маму. Наверное, у гайдуков в тот день тоже возникли немалые проблемы, и было вооружённое столкновение с турецким карательным отрядом. Но вот выжил ли кто из гайдуков после этого столкновения — ничего об этом не могу тебе сообщить…

— Но ты могла бы об этом хоть как-то разузнать, — заметила я. – Хотя бы спросить у Софраты…

— Зачем? – Василка вновь пожала плечами. – Прошло уже четырнадцать лет… причём, в обеих наших реальностях такое произошло. Что мне искать отца через четырнадцать лет, даже если он и смог уцелеть в тот страшный день…

Я ничего не ответила и почему-то вновь вспомнила Ирку. Прошло уже почти два месяца… неужели она до сих пор в тюряге парится?

И, ежели это так, то каким образом я могу помочь своей подруге?

Просто заявиться в ближайший полицейский участок и объявить, что вот, мол, я, живая и здоровая! Но ведь обязательно поинтересуются, где я пропадала столь долгое время… и что мне им на это ответить?

И, потом ведь, дело не только во мне. И даже, не столько во мне…

Ведь Ирку в первую очередь обвиняют не в моём исчезновении, а в том, что пропал этот гад Никита. Вдвоём они направились на Софрату, а вернулась лишь одна Ирка. И притом с какой-то нелепой, с точки зрения правоохранительных органов, историей о внезапном исчезновении своего спутника…

Нет, заявившись в полицию, я ничего путного этим не добьюсь! А ежели и добьюсь, то лишь своего задержания. Временно, для выяснения всех обстоятельств того, что же произошло возле Софраты почти два месяца назад…

Впрочем, задержать меня будет не так то и просто, ведь некоторые магические функции я смогу сохранить и в своём мире…

Или не смогу?

«Сможешь! – тут же успокоила меня Софрата. – Ты сможешь даже постоянно подпитываться ими в своём мире. Ведь там тоже существует магия… слабая, но она есть. Именно из-за её присутствия в вашем мире происходят некоторые непонятные явления, которые вы называете общим словом – «паранормальные». А ещё ты в любой момент сможешь получить необходимую энергию от ближайшего магического центра»

— От тебя? – вслух произнесла я.

«От любого ближайшего! Это наш тебе общий подарок!»

— Подарок за то, что ухожу?

Софрата ничего не ответила и тогда я вновь посмотрела на Василку.

— Почему Софрата предпочла тебе меня?

— Это неважно, — после секундного колебания, отозвалась Василка. – Теперь она вновь приглашает меня вернуться на роль Избранной!

— И ты согласишься?

— Я уже согласилась!- помолчав некоторое время, медленно проговорила Василка. – Мне просто некуда возвращаться. В отличие от тебя…

Что ж, как в чём, а в этом она безусловно права! Мне было куда возвращаться: у меня в той реальности осталась мама, которую я бесконечно люблю и которая, конечно же, тоже меня очень любит! И папа, который, хоть и живёт отдельно от нас, но наши с ним отношения просто великолепными остались…

И каково им сейчас там, после известия о моём бесследном исчезновении? И надо бы поскорее вернуться, чтобы их успокоить…

Но вот, как с Иркой быть?! Козла этого отпросить назад у вил… ежели он ещё жив, разумеется…

А впрочем, почему бы и нет?! Вилы… они не садистки какие-то и, наверное, этого общего своего «бой-френда» особо любовью не изнуряют. Тем более, что имеются у этих дам и специальные магические средства, многократно повышающие потенциальные способности их человеческих кавалеров…

Так что неизвестно, захочется ли самому Никите возвращаться из того чудесного рая с гуриями, который я ему сгоряча устроила?

Якобы, в виде наказания…

Всё так запуталось в этих двух моих реальностях, что я даже как-то растерялась…

А потом в голову пришло решение. Довольно неожиданное, но, на мой взгляд, единственно правильное.

Что ж, так и поступим!

— Ну, будем прощаться, что ли? – я протянула Василке руку. – Приятно было с тобой познакомиться!

— А уж как мне было приятно! – улыбнулась Василка, крепко пожимая мою руку. – Ты даже представить себе не можешь, как!

Если в этих словах Василки и прозвучала ирония, то я её просто не заметила.

— Вот, держи!

Я вытянула перед собой правую руку, и в ней вновь возникла флейта. Поперёчная, с шестнадцатью клапанами над отверстиями… впрочем, она теперь навсегда такой и останется…

— Побалуй фей музыкой… хоть время от времени…

Некоторое время Василка с каким-то недоумением смотрела на флейту, потом нерешительно её взяла.

— Но я же не умею играть!

— Умеешь! – я осторожно дотронулась самыми кончиками пальцев до висков стоящей передо мной девушки. – Уже умеешь!

— Уже умею! – согласно кивнула Василка, пряча флейту в обманчивую пустоту воздуха. – Что ещё скажешь на прощание?

— Что ещё?

Я задумалась.

Действительно, о чём ещё я позабыла сказать?

— Знаешь, я запретила человеческие жертвоприношения в ближайшем селении! – несколько нерешительно проговорила я. — Распространи этот запрет на все фракийские племена, поклоняющиеся Софрате, хорошо?

Не отвечая, Василка лишь молча кивнула.

— Или этот вопрос сама Софрата должна решать?

— Нет! – качнула головой Василка. – Этот вопрос я могу разрешить вполне самостоятельно!

— Ну, вот и лады!

Что ж, теперь действительно всё!

— Ты так и появишься в своём мире? – несколько недоуменно проговорила Василка. – В этой лёгкой тунике, в сандалиях с крыльями…

— Сандалии я хочу оставить тебе! – сказала я, скидывая с ног сандалии. – Хорошо, что напомнила» В них так классно летать…

— Значит, в тунике и босиком?

— А это не имеет значения! – с улыбкой проговорила я. – Никакого значения… совершенно даже никакого…

И закрыла глаза…

— Лерка, ты что, спишь?

Открыв глаза, я некоторое время лишь недоуменно рассматривала склонившуюся надо мной Ирку, потом с облегчением вздохнула.

Вокруг меня был прежний утренний пляж, на золотистый песок которого одна за другой лениво накатывались пенистые черноморские волны. А за спиной моей, как и ранее, располагался уютный курортный городок «Свети Влас», и горы, что его окружали, тоже были сплошь покрыты лесом…

Впрочем, это был совершенно другой лес, уютный и почти одомашненный…

А ещё было во всём этом что-то нереальное… неправильное что-то…

Но вот, что именно было неправильным, этого я никак не могла уловить…

— Проснулась! – с явным облегчением проговорила Ирка. – А я уж думала, что тебя солнечный удар хватил! Лежит, не движется… тормошу – ноль внимания! Хотела уже скорую вызывать…

— Какая тут тебе скорая! – пробормотала я, усаживаясь на лежаке. – А я и вправду немного придремала, кажется… и даже присниться успело что-то… Что-то такое, совершенно даже непонятное… каменное плато какое-то…

Нет, дело было вовсе не в чём-то каменном… дело было во мне самой! Что именно со мной не так?

— Плато какое-то каменное… — машинально повторила я.

Но Ирке всё  это было совершенно неинтересно.

— Посмотри влево! – прошептала она, наклоняясь к самому моему уху. – Только осторожно смотри, как бы, между прочим…

— Ну?! – буркнула я, всем телом поворачиваясь влево. – И на кого мне тут смотреть?

— Тише ты! – прошипела Ирка, усаживаясь на мой лежак и, одновременно с этим, крепко зажимая мне рот ладошкой. – Утренний наш знакомый… видишь его?

Совсем неподалёку от нас и в самом деле сидел на лежаке парень, который во время завтрака любезно объяснял мне значение слова… какого же слова?..

Оно вновь успело вылететь у меня из головы! Что-то, вроде «софо…» или «сафа…». «Сафари», что ли? Или нет, что-то, кажется, с «Араратом» связанное? Или, скорее, с «Евфратом»…

«Софрата» — тут же всплыло в памяти странное это слово… и я почему-то невольно связала его с той непонятной каменной площадкой из моего сна. Почему… и сама не знаю!

Не то, не то! Я что-то забыла… важное что-то! Жизненно необходимое даже!

А парень, заметив, что мы на него внимательно смотрим, вдруг поднялся и сразу же направился в нашу сторону.

— Идёт, идёт! – обрадовано зашептала Ирка. – Только куда он эту свою подевал… мымру эту черноволосую?

«Мымру черноволосую» — мысленно повторила я. А ведь я знала её, эту «мымру», очень хорошо даже знала! Её имя… имя её…

Нет, не вспомнила!

А парень, подойдя, остановился неподалёку от моего лежака.

— Я утром так и не представился! – почти виновато проговорил он. – Никита!

«Никита… Никита…» — вновь заворочалось что-то в моей ускользающей памяти. – Тоже весьма знакомое имя! Что же у нас с тобой было. Никита? А ведь было же что-то… вот только почему я об этом ничегошеньки не могу вспомнить?!

— Ирина! – прощебетала Ирка. – Можно просто – Иришка! А это подружка моя…

— Я помню! – перебил Ирку Никита. – Лерка, правильно?

— Валерия! – не слишком любезно поправила я.

Терпеть не могу своего имени! Ни полного, ни, тем более, сокращённого. Угораздило же родителей среди множества самых разнообразных имён выбрать именно это!

— Красивое имя! – сказал Никита, в упор меня разглядывая. – И Лерка, и Валерия… очень красиво звучат…

Вот так, ни больше, ни меньше!

— А Иришка? – обиженно и даже с какими-то нотками ревности в голосе поинтересовалась моя подруга.

— Тоже ничего! – сказал Никита, по-прежнему не сводя с меня внимательного и даже оценивающего какого-то взгляда.

— Пойду, искупаюсь! – ещё более обиженным тоном проговорила Ирка, вскакивая с лежака. – Ты со мной, Лерка?

«С тобой!» — хотела, было, сказать я, но, взглянув на Никиту, почему-то передумала.

— Я чуть позже…

— Ну, как знаешь!

И, окинув меня напоследок почти негодующим взглядом, Ирка побежала к морю. При этом ещё ухитрилась споткнуться и грохнуться на самом мелководье.

Некоторое время мы оба (и я, и Никита) лишь молча наблюдали за резвящейся в волнах прибоя Иркой, потом Никита почему-то вздохнул и перевёл взгляд на мои ноги. Я тоже посмотрела на свои ноги, но ничего интересного на них так и не обнаружила.

— Весёлая у тебя подружка! – прервал, наконец, взаимно затянувшееся молчание Никита. – Может, тоже искупаемся?

— Иди! – сказала я, по-прежнему внимательно рассматривая собственные ноги. – Мне что-то не хочется.

«Мне хочется вспомнить! – мысленно добавила я. – Вспомнить всё, что я так безнадёжно забыла! А может… может, и вспоминать-то нечего? Просто дежавю какое-то… и ничего кроме…»

И тут я вспомнила! Вспомнила всё! И то, где я была совсем недавно… и кем я там была!

И какой он гад, этот смазливый красавчик Никита!

А вот Василки тут быть никак не должно… ибо и прошлое может чуточку измениться…

— А может, всё-таки искупаемся? – повторил Никита, окидывая меня откровенным и довольно-таки похотливым взглядом.

— Может быть! – сказала я, насмешливо его разглядывая. – Только для начала я хочу немножечко изменить ситуацию. Ты как, не против?

— Не против чего? – не понял Никита.

— Не против вот этого!

И я щёлкнула пальцами. А перед этим закрыла глаза.

— Лерка, ты что, спишь?

Открыв глаза, я некоторое время лишь рассматривала склонившуюся надо мной Ирку.

Ну что ж, это в любом случае должно было сохраниться от прежнего моего пробуждения на утреннем пляже!

И действительно, вокруг меня был прежний утренний пляж, на золотистый песок которого одна за другой лениво накатывались пенистые черноморские волны. А за спиной моей, как и ранее, располагался уютный курортный городок «Свети Влас», и горы, что его окружали, тоже были сплошь покрыты лесом…

Всё правильно, это основа моего возвращения в прошлое! А далее полная импровизация!

— Проснулась! – с явным облегчением проговорила Ирка. – А я уж думала, что тебя солнечный удар хватил! Лежит, не движется… тормошу – ноль внимания! Хотела уже скорую вызывать…

Ну вот, опять полное повторение пройденного! Неужто и я буду отвечать точно по шаблону?

Ну, уж нет!

— А идём купаться! – заорала я, вскакивая с лежака и увлекая за собой Ирку. – В воду, как говорится! Вперёд!

— Да ты что?! – вяло отбрыкивалась Ирка, когда я её почти силком волокла к кромке прибоя. – Да я ж только что из воды! Да отпусти же ты меня… с ума, что ли, сошла?!

— Именно! – закричала я, толкая Ирку в морские волны и сама в них с головой окунаясь. – Именно с ума, и именно сошла!

Вот теперь всё будет нормально… прошлый сценарий кардинально изменён!

И нет тут никакой Василки… и не было её тут никогда! Не снилась мне ночью Софрата… и, вообще, единственное, чем мы с Иркой интересуемся, так это своим курортным сезоном!

И действительно, когда мы, наконец-таки, выбрались из воды и вновь очутились на лежаках, Ирка и думать забыла и о Василке, и о Софрате…

Но я-то о них не забыла! И как, интересно, могли сохраниться во мне прежние магические способности, если я никогда в параллельном мире не бывала и никакой магии там не получала?

А может… может, они и не сохранились во мне, эти способности?

Впрочем, это легко проверить!

Незаметно опустив руку, я слегка шевельнула пальцами.

«Мороженое! – мысленно приказала я неизвестно кому. – Эскимо на палочке… две порции!»

И тотчас же ощутила холодок мороженого в своей руке.

— Хочешь мороженое, Ирка? – не глядя, я протянула ей эскимо. – Держи!

— Ух, ты! – Ирка радостно ухватила мороженое. – Эскимо! Моё любимое! А ты где его взяла?

— Где взял, где взял… — отозвалась я словами старого бородатого анекдота. – Купил!

— Понятно! – сказала Ирка и занялась мороженым. Я тотчас же последовала её примеру. При этом мы, естественно, сели, каждая на своём лежаке.

— Гляди, гляди! – прошептала вдруг Ирка, внимательно куда-то вглядываясь. – Там красавчик один… да он с нас просто глаз не сводит!

Я оглянулась и едва мороженым не подавилась, узрев в «красавчике» всё того же Никиту.

Вот же привязался… и что мне сейчас из-за него ещё раз прошлое перекраивать?!

Но, поразмыслив хорошенько, я пришла к выводу, что ничего перекраивать больше не надо. Никита в любом случае тут будет ошиваться, а смотрит он на нас сейчас с таким видом, будто в первый раз в жизни увидел.

Впрочем, так оно и должно быть на самом деле…

— Идёт… сюда идёт! – взволнованно прошептала Ирка, торопливо заканчивая с эскимо. – Неужто мы ему так приглянулись?

— Приглянулись! – сказала я, даже не оборачиваясь в сторону приближающегося Никиты. – Особенно ты!

— Подкалывать обязательно?! – моментально надулась Ирка.

— А я и не подкалываю! – сказала я. – Губы вытри!

— Что?!

— Губы, говорю, вытри! От шоколада.

— А, спасибо!

Ирка торопливо вытерла губы тыльной стороной ладони и кокетливо улыбнулась кому-то, невидимому мне.

А впрочем, ясно кому!

— Привет, девочки! – раздался за моей спиной такой знакомый (и такой противный) голос. – Скучаете?

— Вот ещё! – томно и расслабленно, не проговорила даже, пропела Ирка. – С чего бы нам скучать?

— А вот я скучаю!

«Скучаешь! – мысленно хмыкнула я. – Это плётка по тебе скучает! Треххвостая!»

— Знаете, когда всё один да один…

— Это почему же вы всё один? – Ирка моя, как говорится, закручивала новый роман. – Вокруг столько симпатичных девчат…

— Двоих я уже вижу! И очень хочу познакомиться!

Вот же гад, ещё и комплиментами сыплет!

— Ирина! – вновь пропела Ирка. – Можно просто Иришка, если мы поближе познакомимся…

— Даже в этом не сомневаюсь!

Знакомство моей подруги с новым её воздыхателем разворачивалось по всем каноном банального курортного романа: неимоверно быстро и абсолютно незатейливо.

— А как вас прикажете величать, одинокий молодой человек?

«Никитой его зовут!» – чуть было не вырвалось у меня, но я своевременно сдержалась…

— Стас! – проговорил Никита, осторожно обходя мой лежак и присаживаясь рядом с Иркой, которая прямо-таки расцвела от такого соседства.

А я с растерянностью и, признаться, с некоторым недоумением уставилась на парня.

Это был Никита, я не могла в этом ошибиться… но, с другой стороны…

Уж не слишком ли сильно я перекроила прошлое?

А может, это и хорошо, что Никита из недавнего прошлого неожиданно превратился в Стаса? Может, Стас этот, в принципе, ничего себе парень?

Что ж, это можно легко проверить!

— А подругу твою как зовут? – обратился между тем Стас (или всё же Никита?) к Ирке, указывая на меня.

— Валерией её зовут! – несколько обижено отозвалась Ирка и посмотрела на меня с укоризной.

Опять, мол, мне всё дело портишь!

— Валерия… значит, Лерка?

— Валерия, значит Валерия! – сухо отозвалась я и, не в силах больше терпеть эту неопределённость, моментально «включила прослушку».

Итак, о чём ты сейчас думаешь, Стас? Или всё же, Никита?

«Классные тёлки! – донеслись до меня сокровенные мысли этого мерзавца. – Что та, что другая! Надо бы самому с ними чуток поразвлечься, но Ахмед давит! План не выполняем… впрочем, возможно, по дороге, я с ними ещё развлекусь малость…»

Вот так, не больше, не меньше! А я, дура, ещё в какое-то исправление верила! Сволочь… она и в Африке сволочь!

— Слушайте, а у меня предложение, девочки! – обратился вдруг Стас-Никита к нам обеим. – Не хотелось бы вам в Турцию нелегально сгонять? На экскурсию…

Вот так, прямо, как говорится, быка за рога!

— Как это, в Турцию? – растерянно проговорила Ирка, недоуменно уставившись на Никиту (буду его так называть, тем более, что именно это его настоящее имя). – У нас и визы-то нету!

— Ну, это легко устроить! Главное – было бы желание…

Ничего не отвечая Никите, Ирка вопросительно на меня взглянула. Как ты, мол?

— А в Англию нельзя нелегально сгонять? – спросила я, внимательно глядя на Никиту. – В Лондон, на экскурсию…

— Да ты что, Лерка?! – замахала на меня руками Ирка. – Зачем нам Лондон… придумала тоже…

— А Турция нам зачем?

Ирка ничего на это не ответила, а Никита почему-то заволновался.

— Можно и в Грецию… — тут же предложил он. – Немного сложнее, но, в принципе, вполне реально…

Ирка открыла, было, рот, но я её немножечко опередила.

— Мы подумаем! – сказала я, жестом приказав Ирке замять временно эту тему.

— Подумайте! – согласился Никита, и некоторое время мы сидели молча.

Все втроём.

Но молчание, оно тоже разным бывает…

Ирка не сводила с Никиты влюблённого взгляда, Никита о чём-то усиленно размышлял (впрочем, я не стала вторично влезать в его паршивые мысли!), я же…

Я усиленно обдумывала, как же мне на этот раз поступить с этим паршивым отморозком. Вновь его к вилам отправлять?.. нет, слишком уж лёгкое наказание! Устроить ему заворот кишок или ещё какие-либо внутренние неприятности… а что, неплохая, вроде идея!

Никита (он же – Стас) внезапно предложил Ирке искупаться, и эта дурёха с восторгом приняла предложение. И вот теперь я мрачно любовалась тем, как лихо они дурачатся на воде.

И какая счастливая при этом у Ирки физиономия…

Утопить его, что ли? Или сделать так, чтобы скотину эту полный паралич схватил! Прямо по выходу из воды…

А Никита, даже не подозревая о том, какие серьёзные неприятности его могут ожидать, продолжал усиленно обхаживать Ирку. Видимо решил всё же максимально форсировать события…

Значит и мне надо поспешать!

И вдруг, откуда-то из глубины души выплыло решение. На мой взгляд, единственно правильное.

Я сосредоточилась… и вот уже перед моим мысленным взором чёрный фургон, быстро продвигающийся по какой-то объездной дороге в сторону турецкой границе. Там, на границе, его уже ждут… а внутри фургона пятеро перепуганных зареванных девчушек, которых до того замордовали, что они даже плакать в открытую опасаются…

Ничего, девочки, ещё чуточку потерпите…

Ага, вот и болгарская полиция!

Сразу несколько машин с мигалками преграждают путь чёрному фургону. Растерянный водитель резко нажимает на тормоза… потом, выпрыгивая из кабины, пытается скрыться…

Но я ему этого, естественно, не позволила.

Дальнейшего я смотреть не стала. Девочки освобождены, Ахмет (а это был именно он) срочно доставлен в надлежащее учреждение и там (тоже с моей помощью, естественно) он мгновенно раскололся и выдал своего сообщника. Российского гражданина Никиту Л., и вот уже Никита Л. срочно объявлен в международный розыск.

Уже объявлен, потому как все предыдущие события ещё вчера вечером происходили…

А утром следующего дня (нынешнего дня) полиции стало точно известно о действительном местонахождении данного гражданина с явственно выраженными криминальными наклонностями.

Не будем уточнять, откуда им это стало известно, но только пьеса сия уже близилась к логическому своему завершению.

А пока что Ирка с Никитой (пардон, со Стасом), мокрые и весёлые, подошли к моему лежаку.

— Зря не пошла с нами! – чуть задыхаясь, сообщила Ирка. – Весело было!

Я ничего не ответила.

— Ну, так как, девочки? – спросил Стас (он же, Никита). – Это я насчёт экскурсии. В Турцию или в Грецию… куда пожелаете…

Я незаметно оглянулась.

Пятеро полицейских с фотографиями в руках  неторопливо обходили отдыхающих, внимательно при этом вглядываясь в лица всех  молодых рослых мужчин.

— Гляди, Ирка, полиция, — вполне равнодушно проговорила я. – Ищут кого-то…

Никита обернулся одновременно с Иркой и тотчас же бросился наутёк. Полицейские, естественно, следом…

— Чего это он? – простодушно удивилась Ирка. Потом заметила бегущих вслед за Никитой полицейских и добавила: — Чего это они?

Никита бежал на удивление  быстро… а может это страх придал ему такую приличную скорость. Он бы даже смог убежать, если бы…

Ну, правильно! Если бы не я…

Мысленно я дотянулась до этого гада и резко дёрнула его за ногу. Вернее, за обе ноги сразу…

А потом с явным наслаждение наблюдала, как обступили упавшего Никиту полицейские, как, завернув руки за спиной, надели наручники и рывком поставили на ноги.

«Мимо моего лежака его проведите!» — мысленно скомандовала я полицейским.

Послушались. И даже чуток замедлили движение, проходя мимо… так что мы с Никитой успели обменяться взглядами.

Во взгляде этого мерзавца я прочитала лишь горькое недоумение: мол, с чего бы такой прокол невероятный? Всё, вроде, так хорошо шло… и на тебе…

«Я тебя как-нибудь в тюрьме навещу! – мысленно сообщила я Никите. – Если не передумаю! И моли бога, чтобы я передумала! Или просто забыла об этом своём обещании!»

Услышать то он меня услышал (сразу же в лице переменился и вздрогнул), но вот понял ли, что это от меня было послание?

Может, и не понял…

— Куда это его? – жалобно проговорила Ирка, глядя вслед удаляющейся процессии.

— В тюрьму, — сказала я, глядя на Ирку. – Куда ж ещё!

Надо же, переживает!

— За что в тюрьму?

Так я тебе и сказала, за что!

— Не знаю! За наркоту, наверное…

— А нас с тобой допрашивать не будут? – немного запоздало встревожилась моя подруга. – Ведь мы с ним общались… многие это видели…

— Подумаешь, общались! И что с того?

Ирка ничего не ответила.

— Наука тебе будет! Впредь не бросайся на шею первому встречному!

— Это на чью шею я когда бросалась? – даже обиделась Ирка. – Болтаешь невесть что!

Надувшись (это у неё быстро!), Ирка растянулась на лежаке и напялила наушники. Сие означало, что полчаса тишины мне обеспечено…

Ну что ж, и на том спасибо!

Я тоже легла и, нацепив на нос солнцезащитные очки, закрыла глаза.

И принялась размышлять.

А поразмышлять мне было о чём! И ещё как было…

Итак, магические свойства мне всё же милостиво оставлены. Кем-то или чем-то, не имеет значение. Вопрос в другом…

В том, что же мне с ним теперь делать, с магическим своим могуществом?

Да всё, что угодно!

Я могу, к примеру, стать величайшей в мире целительницей! Или самой богатой женщиной в мире… и даже просто самым богатым в мире человеком! Могу самые сокровенные свои желания легко исполнять…

Вот только нет у меня сейчас никаких сокровенных желаний. И даже просто желаний нет…

Приносить пользу людям… блин, даже затошнило от одного этого словосочетания!

Ничего я никому не хочу приносить! Ни пользы, ни вреда… ничего! Живите, как знаете! Как раньше жили. Без меня!

Если только маме помочь со здоровьем… а то в последнее время она на головную боль частенько жаловаться стала…

Ну, и деньжат ей подбросить как-нибудь незаметно. Побольше чтобы…

Это, разумеется, будет польза…

А как насчёт любви? К маме, к папе, к Ирке, в конце концов…

Несколько растерянно я взглянула на Ирку.

— Ирка, я тебя люблю! – прошептала я… и даже сама ощутила всю неискренность, всю фальшивость сказанных мною слов.

Блин, да что же это такое?!

— Я люблю маму! – с каким-то даже вызовом произнесла я. – Я её очень сильно люблю! Я…

Не договорив, я замолчала.

Как говаривал старик Станиславский: «Не верю!»

Я тоже не верила себе, вернее, я себе просто врала.

Я не любила маму. И папу тоже не любила. Я, вообще, никого не любила!

Даже себя!

Некоторое время я просто лежала и старалась ни о чём не думать. Совсем ни о чём…

Вот только не получалось у меня не думать ни о чём. И никакая магия не могла мне помочь в этом…

«Приобретая что-то, всегда что-то теряешь!» — сказала я себе мысленно. А может, это и не я  себе сказала, может…

«Софрата! – позвала я. – Ты меня слышишь, Софрата?!»

Софрата не отозвалась, но я почему-то знала: она меня услышала.

«Я могу стать прежней?»

«Нет! – отозвалась Софрата. – Слишком поздно! Ты можешь просто исчезнуть… но ведь ты не хочешь этого?»

«Не хочу! – призналась я. – Пока не хочу!»

«Или вернуться в наш мир?»

«Тоже не лучший вариант!»

«Тогда постарайся приспособиться!»

«Подожди! – поняв, что разговор окончен и Софрате больше нечего мне сказать, мысленно выкрикнула я. – А как насчёт… как насчёт любви? Что-то со мной произошло такое… я не знаю, что именно… просто я… просто мне…»

Не договорив, я замолчала….

Некоторое время Софрата тоже молчала, как бы обдумывая.

«Ты ведь уже всё поняла? – наконец-таки расслышала я. – То, что мы поняли давным-давно. Всё имеет свою цену… и за всё надо платить!»

«Я буду платить! – вновь выкрикнула я мысленно. – За всё буду платить! Только верни мне любовь… просто назови цену!»

«Любовь – и есть цена!»

Софрата замолчала… и я больше не стала её тревожить. Я просто лежала на тёплом солнечном пляже, расположенном в прекрасном курортном городке Святы Влас, находящемся в замечательной курортной зоне Болгарского Причерноморья… я столько лет мечтала тут побывать… и вот, наконец, моя мечта осуществилась…

Но что мне теперь эта детская мечта?! Я могу побывать везде, где только пожелаю… мне для этого даже делать ничего не надо, просто пожелать…

Канары… Мальдивы… Гавайи…

Не хочу! Никуда не хочу!

И ничего не хочу! Даже жить…

А как насчёт любви?

— Я буду любить! – упрямо шептали мои губы. – Я научусь любить… это не так уж и сложно, повторно научиться любить! Я буду любить маму… в крайнем случае, я просто буду искусно притворяться любящей дочерью… и того молодого человека, которого я когда-нибудь всё же повстречаю,… его я тоже постараюсь полюбить, если только…

…если только вспомню, что же это такое – любить…

А дети… мои будущие дети?!

Перед ними мне тоже придётся притворяться любящей матерью? Всю жизни притворяться!

— Нет, я вспомню, что такое любовь… я обязательно вспомню!

Я шептала это, как клятву… и почти верила в то, что шептала…

Конец