МОРЕ

Город серый, мрачный, запылившийся, одинокий, страшно тихий. Пару лет назад в нем умер последний завод, который кормил жителей. Да, это были великие времена, и этим временам радовались все в округе. На том заводе изготавливали фарфоровые чашки и тарелки, сервизы и подарочные наборы. Буйство красок и орнаментов изделий передавалось людям. Поэтому когда они возвращались домой после рабочей смены, своими глазами они освещали серые улицы. И, казалось, что город живет и радуется.

Лариска Щипыкина никогда не работала на заводе. Она была бухгалтером крохотного детского садика. Этакая серая мышка, трудящаяся в малюсенькой комнатушке дома воспитания «Рябинушка». Все банально и понятно без слов. Ее офис был похож на кладовочку, где помещаются три-четыре кипы папок с отчетами, столик с креслицем, компьютер, и, собственно, сама Лариска. Да, видная дама была достаточно тучной, и представляла собой оригинальный атрибут декора бухгалтерской комнаты. Правда этот атрибут едва вмещался в свой кабинет. Но это обстоятельство барышню не расстраивало. Преданная работница с отличительным значком «за заслуги»  в принципе никогда не задумывалась над такими серьезными вещами, характеризующими слово ЖИЗНЬ и ее натуру.

Шли годы. А Лариска ежедневно приходила в свой бухгалтерский кабинет и считала на калькуляторе, писала отчетики, а с появлением компьютера играла в пасьянс. С этой высоко интеллектуальной игрой Лариску познакомила проворная нянька Анжелка. Которая не долго задержалась в детском саду и переехала в Германию еще два года назад, удачно выйдя замуж за папу-вдовца Вити Разгельмаха. Без Анжелки стало совсем скучно, и поэтому когда пасьянс надоедал, Лариска из закромов доставала вкусные печенюшки, промазанные вареной сгущенкой, заливала кипятком пакетик чая со вкусом экзотических фруктов, и мечтала о море. Далеком, бескрайнем, соленом море.

Небезызвестная бухгалтерша была завидной невестой на районе. У нее осталась квартирка от прежнего мужа, который спился и умер две зимы назад. Квартирка была неважной. Неряшливая хозяйка не промывала полы и держала в доме пахнущего стариной кота. Его шерсть крепко-накрепко пристала к бордовому ковру, ларискиной гордости, и никакой пылесос не справился бы с десятилетними залежами шерстяных волосков жирного кота Васи. Она назвала персидского кота с мраморным окрасом Васей просто потому, что не знала никаких громких имен.

Соседка по лестничной клетке, к примеру, своего кота назвала Рубенсом. А Валька из второго подъезда свою облезлую кошку назвала Галой, в честь музы Сальвадора Дали. А Зинаида Людвиговна своего попугая назвала аж Франкенштейном! Но превзошел всех Петр Ильич, который свою трех-килограммовую морскую свинку назвал Памелой Андерсон. Вообще, пятиэтажный кирпичный дом, в котором жила Лариска, был настоящим музеем культуры и животноводства. В свете последних событий и моды на экзотических питомцев, жители заводили себе все новых животных, называя именами, взятыми из глянцевых журналов. В первом подьезде у семьи Шендриковых жил бульдог Дольчегабан, который питал неожиданное пристрастие к кобелям с соседнего двора. Тетя Маша с третьего этажа холила и лелеяла крыску Пэрис Хилтон. Вера Ивановна в клетке держала индонезийскую карликовую курицу Леди Гагушу, а Ефремовы на балконе растили черного кабана Джордана. А Лариска долго не думала. Да и вспомнить-то, собственно, нечего было. В кладовых ее памяти не задержались даже русские знаменитые имена из живописи. Вася. Так гораздо проще. И в русских традициях.

Помимо кота от бывшего мужа у Лариски осталась дочь Катька. Катька была буйной, острой на язык девкой. Ее детство пронеслось по песочницам и дворам стремительно и к пятнадцати годам в ларискину квартирку не редко стучались всё новые катькины хахали. Катька постоянно пропадала ночами, а к семнадцати годам заслуженно ушла из дому к своему любимому мужу, на досуге забеременев от него. Лариска была рада за свою дочку, заполучившую кусок счастья. Ведь дочкин муж был слесарем первого разряда с двухкомнатной квартирой в наследство. Однако это наследство приходилось делить со свекровью. Но Катька не расстраивалась, поскольку расчитывала на свои силы и была уверена, что свекровь долго не проживет. И не ошиблась. А после двух лет совместной жизни с мужем-слесарем, Катька выжила из квартиры и бедного слесаря, оставив в нем на всякий случай звание мужа.

Лариска никогда не вмешивалась в дела дочери. И сама мимолетом пыталась найти себе жениха. Но все ее попытки оканчивались тем, что она включала телевизор, ставила свой любимый фильм и рисовала в воображении голливудскую историю о принце на белом лимузине, красивой жизни… А когда заканчивались семечки в железной эмалированной чашке, прихваченной с детского садика, она заливала пакетик чая с ароматом тропических фруктов и мечтала о море, зажевывая каждый глоток вкусного сладкого напитка толстым песочным печеньем с вареной сгущенкой. Гладкое, бескрайнее синее море… Лариска чертила в своих мечтаниях причудливые формы соленого моря. Моря, находящегося в далекой Африке, когда бьют солнечные лучи,  где на экзотических пальмах растут ароматные ананасы – самые сладкие фрукты всей ее жизни… Эх, море… Лариска видать пропустила урок биологии в третьем классе, когда рассказывали, что ананас растет на земле. Да, и Бог с ними, с ананасами. Ведь у Лариски все было по-своему. А после того, как она искупается в море, Лариска мечтала окунуться в ночную жизнь Нью-Йорка. Это было достаточно близко с Африкой и доехать до города-мечты можно было в считанные минуты.

Когда Лариска в выходные дни ездила на поливку и прополку шести соток за городом, с собой в автобус она брала кроссворд. И все местные бабы нарадоваться не могли на умную горожанку. В автобусе стоял шепот, переходящий в галдеж: «Ах, Лариска. Ах, умна баба. И с оброзованием, и бухгалтером работает, и дочь воспитала, и кроссворды-то отгадыват… Ох, Лариска. Ох, бедняжка. И мужа схоронила, и дочка разводится...» Кто жалел Лариску, кто нахваливал. А она, знай себе, отгадывает кроссворд. «Самое глубокое в мире море. Ага. Десять букв». Вписываем: «ч е р н о е м о р е». Как раз десять, подошло! Лариска приподнимала гордо голову. Она чувствовала, что знает исключительно много. Тем более про море...