Наколдуй мне, милая свет-кукушечка...

Cоберу в лукошко лучей поутречку,
с кашей гурьевской пылкой сварю обед,
горстку зёрнышек лихо склюют курочки,
может на фитилёк забежит сосед,

жил, грешил чуть, чтил труд праведный,
не заметил как стукнуло пятьдесят,
не нажил палат и дворцов каменных,
только без счёту, честно растил гусят,

мерял нивы отважно в степях монгольских,
в пыль стоптал башмаки в донских,
русскости бы в черемухах польских
и зарыться в душистые лепестки,

встанешь утром, бывало, ломит кости,
ноет чашечка и в голове звенит,
торопиться не надо на белом погосте
возлагать мне нечет на теплый гранит,

поживу еще, погляжу на журавликов
и согрею выдохом отроков синичьих,
наловлю еще для налима равликов
и берез насажаю, в веселый ситчик,

я взведу курок, пусть летает порох,
отведу от рябчиков грустный взгляд,
погляжу на сияние пушков ольховых,
и сережек кленовых дружный отряд,

замолчи покуда, заткнись, кукушка,
сколько ты мне отмеряла, шестьдесят?
островком безлесым моя макушка,
но навскидку точен и зорок взгляд,

сжалься, свет ты моя кукушечка,
наколдуй мне годиков семьдесят,
окропила скупая мою подушечку,
нет в гнезде пока кудрявых галчат,

мне жена не метала косых воротов,
и «льняной» не латала густых прорех,
я сурово махал для нее бы молотом,
пусть бранит и разделывает «под орех»,

пусть сияет вёдро над коромыслицем,
пощипать бы душеньку гусляром,
пожурчать о добром с моей быстрицей
и поспорить с плёсовым комаром,

пробежаться, брат, от истока к устьицу,
вспомнить «морзе» и наш полковой язык,
выпить беленькой и затянуть здравицу,
подержаться за выпуклый твой кадык.

2018 г.