открой глаза и смотри

Открой глаза и смотри. Это свет. Свет нового дня, посланного тебе. 498 земных секунд он летел к тебе от твоей звезды. Звезды, созданной из одного вещества с тобой. Вещество, когда-то ставшее звездой, светит. Вещество, ставшее тобой, поглощает. Ты рождён поглощать. 

Было сказано: Жизнь была свет человеков. Свет во тьме светит, и тьма не объяла его.
Кончилась тьма, и свет заполняет всё. Он вокруг. И в тебе. Это утро. Утро нового дня. Просыпающиеся клетки твоего тела уже жаждут жить. Жить ради тебя. Но кто ты?
Эти черты, отражённые в зеркале, настолько привычны, что стали неосязаемы, непонятны, неподходящие для ответов. Вроде, всё в порядке. Но и каждое утро до этого был этот же силуэт, но только этим утром вопросы остры, а изменений всё нет, значит, в порядке не всё. Так кто же ты? Лишь внимательно присмотревшись, ты увидишь в зрачках существа, отражённого пред тобой, крохотное отражение себя, смотрящего в отражение пред собой, в зрачках которого крохотное отображение существа, смотрящего на него, и видящего в его зрачках отражение себя, смотрящего в отражение существа перед собой. Так кто же из них ты?
Актёр, который играет актёра, который играет актёра, который играет актёра, который играет актёра, который..? Но и это не ты. Ты просто один из них.
Вода. Струится через пальцы, прыгает по раковине, и исчезает, стремясь к центру Земли. Промежуток между способностью противодействовать гравитации, двигаясь и воспаряя, и движением к центру Земли – и есть жизнь.
Ведь сказано: Движение – это жизнь.
Замри и почувствуй. Ощути. Вода. Прикосновение её к твоему лицу не столько делает чище, сколько даёт это ощущение. Омовение, и вот ты чист. Обновлён. Обнулён. Открыт. Чистый лист. Ты готов.
Вкус воды. Как же ты мог забыть его? Ведь это самое простое, что может быть на свете, но и самое настоящее. Истинное. Искреннее. Изначальное. В этих городах, где настоящее подменили ярким, где вечное заменили быстрым, а ценное – дорогим, ты стал другим существом. Ты забыл его. Простое совершенство. Вкус детства. Вкус начала начал. Вкус воды.
Поклонись и испей. Вот её капли. Сладкие. Неявные, но всеобъемлющие. Вкусные. Неверно сказать, что вода пьётся. Она воссоединяется с твоими клетками, также в значительной мере состоящими из воды, ровно настолько, насколько это нужно этим клеткам. Это не поглощение. Это встреча частей, воссоединение сущностей. Это обряд. Возвращение.
Но было сказано: Не все вернутся в дома свои.
Новый день накатывает извне. Через стеклопакеты, через вибрацию пола. Он появляется с шумом. С шипением чайника, с плеском воды, с разноголосым гулом города. Входит в тебя. Становится тобой. Проникает. Так ты становишься частью этого дня. Твоя звезда посылала свет 498 секунд назад, неделю назад, и миллионы лет до этого. Но этот день наступает только сейчас. Он необычен. Он таков же, как и вчера, неделю назад и тысячи лет до этого. Но и не таков. Посмотри за окно: несть им числа. Они едут. Они идут. Спешат. Почему?
Потому что им надо. Они вынуждены. Либо должны.
И было сказано: Могли идти налегке, но взяли излишне, погибнут.
Так и днём раньше. Неделю назад. И тысячу лет до. Рождались, стремились, гибли. И скажешь: обычный день. Извечный, и таков же, как и вчера. Но это необычный день.
Посмотри и узри: Среди них нет тебя.
Это истинно новый день. День, в котором ты можешь нечто изменить. Нельзя изменить вчера, неделю назад и миллионы лет до. Но сегодня ты можешь. Не когда-нибудь, не потом, не завтра. Сейчас.
Открой глаза и смотри. Вот новый день. Твой день.
Ибо было сказано: По вере вашей да будет вам.
Встань и иди. Это новый день. Люди, спешащие в нём. Машины, гудящие на людей. Стёкла витрин, отражающие потоки машин, плывущие мимо людей. Смотри. Все они хотят быть здесь. Они спешат. Но спешат, чтоб перестать быть здесь. Почему? Закрой глаза, вспомни: дед, которого ты так ясно помнишь, который помнил своего деда, того, который ясно помнил своего деда, помнящего своих дедов, каждый из которых прекрасно помнил своих дедов… Кто из них сказал это? «Наступят времена. И каждый станет сам. И никто не будет один, но каждый будет один». Но было сказано больше.
И было сказано: И каждый возведёт себе тюрьму сам.
Посмотри на людей, на их день. Сам этот день не их. И они не свои. Они идут, спешат. Во имя себя, ради себя, к себе. Но несут не себе. Бегут не ради себя. Спешат не во имя своё. А вынуждены или должны.
И было сказано: Лучшая тюрьма – без стен.
В этой тюрьме всё – чьё-то. Но сам никто не свой. И здесь говорят: всё есть чьё-то, чтоб стало твоим – надо спешить. И все спешат. Ради себя, во имя себя, к себе. Но никто не успевает сделать что-то себе. И здесь говорят: смотри, никто не успевает что-то сделать себе, надо спешить ещё больше. И спешат больше. Но никто не посмотрел на часы. Они опоздали. Разделили день, нарекли ему 12 частей. Стрелка бежит по кругу, и кажется всем, что будет так и завтра, и через месяц, и через тысячу лет. Но никто не помнит, что есть начало, и есть конец. Они опоздали.
И сказано было: Много званых, да мало избранных.
Посмотри на небо. Может ли оно что-то сказать тебе? Раскрой ладони. Возьми. Это опавший лист, летящий к тебе. Что он может сказать? Что он видел? Что пережил? И каков голос его? Он умер, но говорит. Он говорит тебе о смерти. Говорит о времени, о жизни, и об освобождении. Пойми его – и наделишь смыслом его прошедшие жизнь и смерть. Ибо смысл в том, что каждая жизнь должна что-то сказать.
И было сказано: Всё вокруг хочет сказать, но не всем услышать.
Пробудись. Живи эту жизнь так, чтоб ею сказать. Плохое ли, хорошее – нет в том разницы. Искренность. Она отменяет эти понятия, и много других. Потому что настоящее не нуждается в искусственном. Не порождает долг, и не требует объяснений. Избавляет от слов.
Ибо было сказано: Дела ваши скажут за вас.
Проснись и живи. Это дело, которое дано тебе, сделай своим. Или вырасти, или построй сам. Посеяно пусть будет то, что желаешь собрать. Хочешь зла – сей зло, хочешь дружбы – дружбу, ищешь правды – сей правду. Самому тебе то и нести.
Ибо сказано: Какой мерой мерите, такой и вам отмерят.
Что сделал, построил и вырастил – твоё навсегда. Но ничто не будет твоим, пока ты сам не свой. А не свои люди, потому что должны. Чтоб не быть должным, нужно платить. Платить за всё самому. А это тяжело. Но отменить плату – это перестать жить. Потому что жизнь имеет цену. А какую цену жизни ставишь, такая и жизнь.
Но было сказано: Каждому дано по силам его.
Остановись на миг. Что это? Снежинка коснулась щеки твоей. Она красива, но жар твой растопил её, и не успел ты её рассмотреть. Она совершенна в своей симметрии, в своём равновесии. А равновесие – это весы. Но у весов две чаши. Это первая снежинка. Первый поцелуй ледяной вечности. Близок вечный холод и вечная тишина. Пойми.
Посмотри на небо. Что сулит оно? Не можешь купить зонт – искать тебе чужую крышу. Взгляни на них. На людей, которые идут, едут и работают для тебя. И для которых трудишься ты.
Замри и почувствуй. Это было. Было уже. Прожито. Прочувствовано. Говорят: «дежа вю». Но это не так. Это будущее в одном миге твоём соединилось с тем, что было и есть. Так будущее стало существовать сейчас. Стало определено твоим настоящим. И ты вспомнил.
Было сказано: Слышащий да услышит.
Это знание. Тех, кто имел голос. Тех, кто нёс слово. Вспомни. Предание, данное тебе. Донесённое до тебя. Вспомни. Дед, который помнит деда, который помнил деда, помнящего своих дедов. Кто из них сказал так?
И было сказано: Люди будут ехать в железных коробках. И будут слышать голос. И голос будет им говорить. И увидят слова на ладонях своих. И будут делать так, как говорит голос.
Люди перед тобой спешат. Для чего? Ты должен спешить для них, и они спешат для тебя. У вас есть цели. Есть цели, но есть ли смысл? Если нет смысла – то всё это ни для кого. Подари же им свободу. Пусть спешат для тебя, лишь если желают этого. Если же ты хочешь ради – то живи так. И да смогут все дать от себя и себе. И быть тому. Чем обладаешь ты и чем они? Всё, чем обладаешь – делает несвободным. Дай в дар им всё, что они захотят унести. Хорошее ли, плохое – пусть берут. Временное – тяготит и тебя, а вечное – не по силам никому забрать всё. Ибо неисчерпаемо настоящее. И не убудет тебе.
Ибо сказано было: Богат лишь дарующий.
Вглядись в отражение своих отражений. Вспомни знание. То знание, что передал тебе дед через своего деда, помнящего своих дедов.
И было сказано: Голос скажет им: Будьте одни. Возведите стены себе. Крепкие стены. Отдайте детей своих чужим. Отдайте жён на попрание. Укрепите запасы свои. Возьмите неживое. Яркое, то, что вам нравится. И дайте неживому имена. И слово станет быть. Неживое станет живым. И возведите так мир себе. И нарекайте словом так, как нравится вам. И станьте господином мира своего. И будьте в нём.
Слышишь ли ты это? Беги. Голос этот не твой. Вспомнил ли ты? Понял ли, или познал? Беги. Найди место, где сам будешь свой, и там услышишь себя. Услышишь то, что говорит тебе твой голос. И поймёшь, для чего рождён.
Ибо было сказано: Каждый ищет себе господина.
И каждый найдёт его. Но не всем дано найти в себе. Ибо ноша тяжела. Но это твой день. Необычный день. Стрелка бежит по кругу, и кажется всем, что будет так и завтра, и через месяц, и через тысячу лет. Но никто не помнит: нет одинаковых дней. И твой день будет завтра другим.
Ибо было сказано: Не дано войти в одну реку дважды.
Кончается этот день. Кончается бег. Люди спешат к себе, зная, как мало у них на себя. Надеясь завтра прислушаться к себе, уделить больше себе, или забыв об этом. Но завтра повторят уже прошедший день. И так и останутся проживать один и тот же день. День, которого нет.
И было сказано: Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов.
Встань и иди. Ты свободен. Нет нужды спешить тому, кто успел. Всё, чем ты обладаешь – твоё. Вот твой автомобиль, неплотно закрыто окно, белый прямоугольник на тёмной панели. Это снег. Продолговатый рисунок, похожий на конверт. Похожий на послание. Послание – тебе. Прочти. Оно без слов, и нужно успеть прочесть его. 90 секунд, пока климат-контроль отогревает лобовое стекло. Что в нём? Послание тает, но даже в мельчайшем его кусочке содержится всё, о чём говорит это письмо. Потому что ничто не содержит так много, как пустота. Пустотой кончается и этот день.
И было сказано: Всё станет ничем, ибо всё – и есть ничто.
Ночь. Ты входишь в неё один. Это твоя ночь. Ты всегда любил её, ибо сказано: ночь скрывает. Ты всегда хотел скрыть. Не задумываясь – что. Но ведь и не было у тебя ничего. Так почему ты любил ночь?
И было сказано: Более всего стремятся скрыть пустоту.
Ты смотришь в зеркало. Проводишь по волосам. Вроде, в порядке. Нет пустоты. Но нельзя узреть то чего нет. Она внутри.
В зеркале – лучший набор того, чем обладаешь. И отражение твоих отражений говорит тебе: кого выберешь сегодня? Кем будешь? Ведь больше всего ты боишься быть никем. И ты скажешь в зеркало: нет, я не никто, вот он я! Но сказал ты это — никому.
Пора. Сидя в такси, ты смотришь в стекло. Близкий и манящий холодный водоворот ночного города. Твоего города. Видишь людей? Они идут, едут, бегут. Они спешат воздать что-то себе. Наконец-то себе. Но никто не знает – как. И они ищут.
И было сказано: Всё, что живёт — ищет.
Города отобрали у них очаг. Но древняя память зовёт их. Город холоден, но полон огней. И словно бабочки, теперь тянутся они к этим огням. Но никто уже не помнит – зачем.
И сказано было: Нет глупости в тех, кто стремился к свету, но и не является злом то, что оплавило им крылья.
И все хотят быть свободными, и жить. Но возводят стены. Чтобы укрыться. Возводят ограды. Чтобы отгородить. Спешат перестать спешить. Чтобы остановиться. Чтобы не быть здесь. Остановиться – это перестать жить. Не быть. Так всё спешит умереть.
Но было сказано: Лишь кто тонет, избавляется от всего лишнего.
Сними с себя лишнее и ты. Ты на месте. Все здесь. Средства защиты от холода – в гардероб. Одеяния одного из своих отражений – с собой. Этот место, где сгорают. Ищущие и мятущие. Мёртвые и живые. У этого места много названий, но все они – дом ночи. Ты входишь в ночной клуб.
Музыка. Столетие за столетием технологическое развитие человечества позволило последовательно увеличить уровень её подачи. Качество звука, громкость — практически уже перестали иметь предел. Эта громкость, близкая к летальной, уже не оставляет иного выбора — ты погружаешься в тысячу вспышек, улыбок, касаний, ритмов и звуков. Один. Будучи абсолютно один.
Но было сказано: И в толпе полно одиноких.
Остановись и посмотри вокруг. Так было всегда: вне зависимости от того, кто и что будет окружать тебя — ты проведёшь эту ночь сам с собой. Ты чувствуешь этот ритм? Замри и почувствуй. Вспомни. Это первобытный транс, возвращающий тебя к неолитовым пещерам предков. Это обряд, извечный во веки веков. Не чтоб вернуться, а чтобы уйти. Выключить свет в себе, забыть всё. И так было всегда.
И всегда догадывался ты, что один. И чтоб не быть одному, всегда ты искал её. В этом шуме и этом огне. Но умел лишь продолжить звериный ритм дальше. Чувствуя, что что-то не так. И ты боялся. Но шёл к ней, и брал её. И брал что-то тяжёлое – то, что кажется лёгким, и селил это в уста свои, в чрево своё, и туманился разум твой. Хотел продолжать быть одиноким. Боялся. Боялся вдруг начать чувствовать.
Ибо сказано: Чувствовать – это открыться, а открыться – стать уязвимым.
Очнись и узри: Это новая ночь. И сегодня не будет так. Всё, что тянуло тебя, ты отдал. И не стало страха. И стало легко. Ибо свобода – это отсутствие страха.
И ты поймёшь, что не здесь место твоё. Выйди или останься – нет разницы в том.
Ибо сказано: Ищущий – да обрящет.
Смотри. Смотри день или век — и ты увидишь её. Узнаешь. И она увидит тебя. Она увидит силу. Силу, которая приходит со свободой. Не зная, откуда сила твоя, но и не спрашивая, она поймёт. Люди преклоняются перед силой, ищут её и идут за ней. И она пойдёт за тобой. Не говори ничего. Слова возводят рамки, а большому в них тесно. Пусть между вами сегодня возникнет большое. Безграничное.
Введи её в дом свой, и скажи: «Бери, это твоё. Ибо не нужно мне то, что ни для чего. А если найдёшь ты слова, чтоб сказать, для чего это, то останься здесь, и раздели эту жизнь. Ибо мне нужен смысл».
Вслушайся и услышь. Ты услышишь, как тихо капли текут по щекам её. Эти капли – последнее, что осталось в нас от древнего океана, частью которого мы были когда-то. И сними эти капли осторожно ладонью своей. И укрой грудью своей глаза её. Ибо с каждой такой каплей этого океана в нас становится меньше.
И увидишь ты в каплях её, что много в ней нужды. Много стен и оград. Что много спешки, а мало времени, и мало что для себя. Посмотри ей в глаза, и спроси: «почему?»
И она захочет сказать тебе так:
«Смотри. Что, если не тюрьма это, если лишены природы живущие здесь? Чистого воздуха, пения птиц, касания трав. Что это, если не тюрьма, если приставлены к нелюбимой работе? Вынуждены отдать чужим детей своих, не имея времени помимо труда? Труда, от которого не взрастает ничего, не делает свет лучше, и не даёт плодов… Труда не для себя, не себе, не ради детей своих… Что это, если каждый ест то, что вредно ему, пьёт то, что вредно ему, и дышит тем, что убивает его? Что это, если каждый из идущих мимо боится? И здесь говорят: видишь, страшно вокруг? И мне страшно. Нам нужны стены».
И скажешь ты: Не бойся. Есть много, что крепче стен. И мы крепче.
И скажет она: Но если буря налетит и разметает всё, что строили мы?
И скажешь: Поставим не стены, а паруса.
И снова потекут капли её. И в них ты не увидишь больше нужду, а увидишь себя, и поймёшь, что это отражение – единственный настоящий ты, и поймёшь, что такие же капли и у тебя, а, значит, вы оба – части одного океана, а точнее – и есть один океан. Возьми её руку. И не говори слов.
И живи так день, месяц и век. Ибо всё это одно, когда время перестаёт бежать. А время перестаёт бежать в тех, кто счастлив. Потому что много дней, и каждый из них разный, и каждый из них – целая жизнь, а может, и вечность.
И сказано будет тобой: Счастье – это познать.
Так передастся знание внукам твоим.