Папа в роли отца

 Как-то раз сидели мы с од­ним моим давним знакомым у меня дома. Сгущались сумерки, по подоконнику назойливо стучал дождь. Все разговоры, казалось, бы­ли уже переговорены. В перестук дождя вплеталась ти­хая мелодия Вивальди. Грустная тень пробежала по лицу моего собеседника, он откинулся в кресло, сказал:

– Хотите, я вам одну историю расскажу?

– Да, пожалуйста,– ответила я.

– Тогда слушайте. Случилось это давно. Если быть точным – сорок лет назад. В одном городе, разумеется, столичном, жил артист. Был он неплохим артистом, таких много. Снимался иногда в эпизодах в кино, мечтал о большой роли. Время было славное, о мно­гом тогда начали говорить открыто. На сценах ставились интересные пьесы, выходили смелые книги.
Полным-полно стало мемуаров. Кино тоже не осталось в стороне. Надеюсь, вы видели «Тишину», «Грешного ангела»… Извините, кажется, я отвлёкся, – мой собеседник отложил сигарету, – но чтобы охарактеризовать то время, скажу, что тогда много читали стихов. У людей появилась надежда, вера в свои силы. Ну, и мой артист… Он видел себя уже если не Жаном Маре, то Михаилом Ульяновым. А его всё не замечали да не замечали. И вдруг… В жизни, на мой взгляд, многое случается вдруг… Его пригласили на пробы. Фильм был простенький, про отца, который во время войны потерял сына и, в конце концов, нашёл его.

Артист удачно прошёл пробы. Потом начались съёмки. Как часто бывает в кино, начали снимать с конца. А там эпизод был – небольшой, но очень важ­ный для фильма – встреча отца с сыном. Несколько дней бились над ним – ничего не выходит. Мальчиш­ка, который играл сына, и артист целуются, обни­маются, говорят друг с другом, а всё равно как чужие. Дошло до того, что режиссёр сказал ар­тисту:

– Нужно вам, батюшка, научиться стать отцом. А не выйдет – придётся расстаться.

Ну, сами понимаете, в тридцать лет впервые получить роль и тут же её потерять – это уж слишком. Артист долго ломал голову, как ему быть, а затем отпросился у режиссёра на два дня в отпуск.

Дело в том, что в одной небольшой деревушке у ар­тиста рос сын. Вот он и решил потренировать на нём свои отцовские чувства. В деревне встретили его пона­чалу довольно-таки прохладно. Мать мальчика – стат­ная, ещё молодая, поначалу даже в хату его не впустила. Однако на то он и был артист: разыграл такую покаянную сцену, так клялся в любви, просил… Но больше всего сердце женщины тронуло его отноше­ние к сыну. И тот от отца не отходил.

Артист возился с мальчиком и всё прислушивался к себе, когда же, каким образом заговорит в нём его отцовское чувство. Очень уж хотелось ему запомнить его, чтобы на киносъёмках сыграть получше. Но про­шёл день, другой на исходе, а чувства он так и не уло­вил. Тогда артист предложил матери мальчика:

– Давай я его с собой возьму. Ненадолго. Может, и в кино сниму.

Это предложение, с одной стороны, матери было приятно, а с другой – боязно. И ещё всё ждала, что вместе с сыном и её позовёт. Но и не дождавшись, всё-таки дала согласие.

Артист привёз сына в город, повёл к режиссеру. Тот покрутил мальчишку, в глаза заглянул. Потом махнул рукой: «Ладно, пробуй».

Спрятали мальчика среди грязных ящиков. Артист идёт к нему, протягивает руки, убеждает себя: «Это мой сын, мой родной сын, я его люблю… Он похож на меня… Такой же беленький, тонкий...» Затем переклю­чает свои мысли на мать мальчика. Ему вспоминается синее небо, белые руки, синие глаза, шёпот, поцелуи, тихий стон...

Мальчик, беспокойно озираясь, выглядывает из-за ящиков, артист тянет к нему руки:

– Сынок! Сынок!

Он кричит в отчаянии, сознавая, что всё рушится…. Режиссер настораживается от этого крика, машет оператору:

– Снимай!

Мальчишка вскидывает на артиста синие недовер­чивые глаза. Сегодня, когда они вышли из поезда, отец категорически запретил называть его «папкой», а сей­час сам зовёт его, протягивает к нему руки. Мальчиш­ка делает шаг назад, замирает. Голос отца всё отчаян­нее и громче. И мальчишка срывает­ся с ящиков:

– Па-ап-ка!

Через несколько минут их окружают, хвалят, а ар­тист никак не может оторвать от себя мальчишку. Кру­гом начинают смеяться:

– Во! Заигрался! В роль вошёл!..

Режиссёр хлопает мальчика по плечу, говорит:

– Силён, парень. Вырастешь – большим актёром будешь.

– Ну, вот и вся история, – мой собеседник подхо­дит к окну, глядит сквозь него на тёмную улицу.

– Скажите, – спрашиваю я, – чем же закончилась эта история? Остался ли мальчик с отцом? Стал ли актёром?

– Так уж получилось, – вздохнул старый артист, – тот фильм не принёс отцу славы, а вот маль­чика заметили, начали приглашать на разные роли. Потом он вырос. Стал артистом. И вот спустя двадцать лет судьба свела их в одном театре. Сейчас они играют в одном спектакле. Отец – отца, сын – сына.

Мой знакомый взял шляпу, зонт, распрощался.

Я смотрела сквозь окно, как он медленно шёл под дождём, и думала, что иногда человеку нужно выска­зать свою боль. И ещё – каково это, играть роль отца и не быть отцом сыну.

Мой собеседник скрылся из виду. Я задёрнула штору. Дождь полил сильнее. Капли сердито били по окну, уже не вплетаясь, а разрушая чарующие звуки Ви­вальди.