Ропотамо

Опять это лето, восторги, приволье,
оранжевым бабочки ночи зажгли,
у мыса уютно устроилось море
на теплой шершавой ладошке Земли…

Вы видели, когда-нибудь, как тихо несущая хрустальные воды река вдруг взрывается неведомой силой и неистово бросается в объятия моря, недавно спокойного, в своей тихой задумчивости, теперь мятежного, в своих неведомых порывах. Река становится солёной от поцелуя. Она и море сливаются в едином союзе, — не об этом ли мечтал Бог, создавая все сущее.

Мы спустились с небольшого плато к подножию балканских гор и, утопая в зыбком, усыпанном домиками моллюсков песке, двинулись вдоль устья реки, мирно несущей прохладные воды, сияющей алмазными гранями. Обернувшись назад, мы увидели, как в золотистой призме скрестились шпаги солнечных лучей, играя над луковичным куполом маленького храма на горе. В одной из таких церквушек в IVвеке епископ Никита Ремесианский окрестил фракийское племя и перевел с латыни Библию, с тех пор торжествует на болгарской земле христианство. На белом холсте полудня сверкают витражи стрекозьих крылышек и полосато-рыжие труженицы Земли гостят попеременно в царственных чертогах медуницы, нежных маков, прозрачно-изумрудной прелести листвы, на островках полынных. Здесь море подступает к берегу не близко, чутко оберегая свои владения.

                                         Оно всё дышит, у подножья скал,
                                         вздымается, одаривая златом,
                                         зовёт настойчиво и тысячи зеркал
                                         перебирают белые агаты…

На ярко-бирюзовом полотне — изящный скальный профиль, мастерски отточенный ветром: тонкий нос, изгиб прямого лба, взгляд, вечно устремленный на восток, — созерцателя и златоуста здешних мест, благодарного слушателя стройной симфонии ветра, мелодичного хора легкокрылых цариц летней ночи, мари райских птиц.

Блеснула искрометно спинкою морская дева, спрятавшись от тритона в расщелине прибрежных скал. Внезапно набежавшая тучка волшебно вплела в ее русые косы сусальные пряди, снопы серебристых брызг покрыли вуалью нежный облик её. Оставив на мгновение золотую прялку, поднялась она из серебряной пещеры на поверхность, чтобы помочь аргонавтам миновать плавучие скалы.

Мы не чувствуем ног и мучительна жажда, но что это в сравнении с огромным, до краев переполняющим нас счастьем венчания с летом, с этой шепчущей нам свои тайны рекой, с этими снежными лилиями – принцессами  песчаных дюн. Звенят полуденные колокольчики, танцует в хрустальных заводях форель, жужжат виолы синих птах и мы, невольные свидетели сакральной тайны, останавливаемся, с трепетом глядя в лучистые голубые глаза любящего своих ненаглядных детей Бога.

                                                                                                     Там где у моря мудрой черепахой

                                                                                                     лежит ласкаемое бризом плато,

                                                                                                     два странника, быть может ты и я,

                                                                                                     оденутся в шелка огнистого заката,

                                                                                                     их ложем станет неостывшая земля.

                                                                                                     Друг другу скажут то, что не успели,

                                                                                                     влюблённые с ушедшей Атлантиды,

                                                                                                     их пологом  глубины  или мели,

                                                                                                     альковом небо в сетке звёзд эфемериды,

                                                                                                     Набросок лиц оставит тень на скалах,

                                                                                                     заполнит тишь ущелья смех, «монетой»,

                                                                                                     «чертята»  закружат в глазах усталых

                                                                                                     весёлый  хоровод с лимонным светом,

                                                                                                     Они как мы, два странника, забредших

                                                                                                     с наивным сердцем в уголок земельный,

                                                                                                     расщедрившийся вечно красным летом

                                                                                                     и бирюзы прохладой беспредельной,

                                                                                                     Там змейкой серебристой Ропотамо

                                                                                                     стремится «кармово» в объятия моря,

                                                                                                     а мы бредём с тобой, отчаянно-упрямо,

                                                                                                     с губами сжатыми, и белыми от соли.

8 марта, 2019 г.