Шах и мат.

Шах и мат.
— Ну и что ты опять схватилась за эту коробку?- Играть хочу! Темноволосая невысокая девушка смотрела на своего седовласого отца. Когда-то и его волосы были такими же густыми и темными и в глазах блестела искра молодости.Он лежал на диване, переключая каналы, и не мог оторвать глаз от телевизора. Тусклый свет от двух лампочек в люстре давал тяжелый полумрак. Не отрывая глаз от отца, нащупав рукой выключатель на стене, девушка включила свет поярче. У нее в руках была деревянная коробка — шахматная доска, которую она практически постоянно таскала лет с десяти.- Не хочу играть, ты бестолковая и невнимательная, ты вечно проигрываешь!- Зато, стоит мне хоть раз у тебя выиграть, ты надуваешь щеки, закатываешь глаза и, притворяешься, что у тебя упало давление, складываешь фигуры в коробку и бежишь пить кофе. Однако это не мешает тебе дальше смотреть в твой ящик!

— Так и есть! Давление упало, не могу сосредоточиться на игре.- Вот, что ты врешь-то мне, а? Я же знаю! Я ведь в тебя пошла, все-таки. Я тоже не люблю проигрывать. Как-то в поезде играли мы с Дианой в карты, так эта коза выиграла у меня! Я бросила в нее всю колоду и обиделась. Вот ты такой же, как я, так что не нужно мне говорить о том, что ты не можешь сосредоточиться. Все ты можешь! Ты смотришь телевизор, играешь, вообще не смотришь на доску и выигрываешь, еще и меня отвлекаешь тем, что показываешь, что там происходит. Тебе совершенно не интересно со мной играть!- И что ты предлагаешь? Ну, выключу я телевизор и что? Ты от этого выиграешь?- Может, и не выиграю. Но не буду смотреть на твои глаза, которые смотрят куда-то в бок и в упор не видят, что я сижу рядом.- И что, молча сидеть будем?- Почему молча? Поговорим! Отец сел поудобнее, продолжая держать пульт в руках, выпрямил спину, понимая, что дочь просто так не отстанет от него.- Поговорим. Опять Эльбрус, опять горы.- Тебе же самому это нравится!- Надоела ты уже!- Вот ты странный. Сам молчишь, ну да, бывает, вставишь слово, а говорю-то в основном я! В итоге, что мы имеем? Я опять рассказываю тебе что-то, отвлекаюсь на это. Ты ведь мне опять поставишь детский мат, а я опять рот открыв, останусь.

— А ты его и не закрываешь! Это все твоя невнимательность!- Вся в тебя, папуль, вся в тебя! Девушка села рядом, раскрыла коробку и высыпала фигуры на диван. Начала выстраивать их на доске, как обычно ставя белые фигуры перед отцом. Черные приносят ей удачу, думала она. Вероятно, удача думала по-другому. Отец продолжал смотреть телевизор, не отрывая глаз от экрана.- Выключи, говорю тебе! А то маме крикну, она тебя неделю не пустит к телевизору.- Она может. Ведьмы! Он выключил и недовольно и показательно бросил пульт в ее сторону.- Давай только тут без кислого выражения лица.- Найди уже себе кого-нибудь, и играй с ним. — Нашла я одного… говорила же, вроде? Представляешь, ну это ясно-понятно, что в нашем маленьком городе мало хороших шахматистов. Так вот, нашла я в интернете одного. Начали с ним общаться, говорю ему, как работы меньше будет, начнем играть с тобою. На что он согласился. Так вот, я ему буквально неделю назад пишу. Давай, говорю, встретимся, поиграем. А он мне: «Я ж в другой стране, только через скайп». Ну, ты знаешь, что это такое, с сестрой через него общаемся.

— Ну да. Видимо, не судьба.- Видимо, судьба с тобой играть.Доска готова. Двое сосредоточенно сидят напротив друг друга. Белые ходят первыми. Отец делает первый ход, выставляя пешку на две клетки вперед. Сделав ход, ему ничего не остается кроме как наблюдать за дочерью, которая сосредоточенно смотрит на доску. Он не торопит ее, смотрит на нее, понимая, что давно не обращал внимания, и что дочь уже не просто взрослая, а давно уже замужем. И что ее присутствие рядом сейчас, это для них действительно редкие моменты побыть вместе. Ведь живя не с родителями, она навещает их всего лишь пару раз в неделю.- Ну и? В турнире тебе явно не участвовать. Соперник твой заснет, пока будет ждать тебя.- Ничего не заснет!- Заснет, заснет! Первый ход, а ты думаешь, будто новое чего придумаешь.- А вот ипридумаю! Наполненная решением она схватила фигуру коня, поставила ее, перепрыгнув фигуры, и, довольная собой, смотрела на ход, сделанныйконем.- Ну да, ради этого стоило ждать столько времени!- Ну, пап.Отец, недолго думая сделал свой ход. Будто дразня, тоже схватил коня и поставил его вперед, весело проговорив:- Конь на с3. А ты долго думаешь и сомневаешься! Ничего не ответив ему на это, она вновь уставилась на доску, обдумывая свой гениальный, как ей казалось, ход. Схватив пешку, она выдвинула ее вперед.- Ну да, на сей раз быстрее.Она продолжала молчать, понимая, что теперь отцу не мешает телевизор, и он намерен побыстрее закончить игру, чтобы заняться любимым делом. Более ничего не говоря, с ухмылкой на лице, он берет пешку и забирает ей её пешку.- Я же говорю, ты не видишь!- Вижу я все!- А чего тогда отдаешь?- Это начало игры, нормально все.- Ну, конечно.- И вообще, это ты виноват!- Опять я виноват!- Ну да! Я чувствую, как ты пилишь меня взглядом, мне неудобно сидеть в тишине.

— То телевизор тебе мешает, то в тишине сидеть не можешь. Ходи! Она, молча, схватила коня и забрала его пешку, и, довольно улыбаясь, смотрела на отца.- Я смотрю, ты внимателен!- Я смотрю, ты внимательна! Он взял коня и переместил его.- Ты слишком сосредоточен в игре.- А что мне с тобой в поддавки играть что ли? Играй, давай!- Я не могу так! Не хочу сидеть молча. Мне это мешает. Знаю, что нам делать! Ты будешь мне рассказывать о своем детстве. Я ведь совершенно ничего о нем не знаю. Ты не рассказывал.- Так и ты не спрашивала. Рассказывать-то нечего. Да и не помню я ничего.- Такого быть не может! Помнишь! Должен помнить! Ведь у каждого есть моменты в жизни, светлые моменты, которые невозможно забыть.- Наверно, есть.- Ну, так что?- А что ты хочешь услышать?- Всего понемногу, ну или многу. Рассказывай все, что помнишь. О бабушке расскажи.- Предлагаю так! Забираешь у меня одну фигуру. Я тебе что-нибудь рассказываю. Если нет, то и рассказывать не стану.- Хорошо. Я согласна.- Согласна она! Чувствую, молча, просидим.Согласившись, она сдвинула пешку вперед на две клетки.Он недолго думал, чтобы сделать ход, и тоже выдвинул пешку на две клетки вперед.В свою очередь она начала делать ходы быстрее, уж сильно хотелось забрать фигуру у отца, чтобы он рассказал ей что-нибудь. Взяв коня, поставила его на новое место.- Может, ты уже начнешь что-нибудь рассказывать?- Забери фигуру.- Ну, пап, ну хоть что-нибудь просто начни. Ну, пожалуйста. Вот договоришь, а потом я ничего не скажу пока фигуру не возьму.

— Он молча переставил пешку.Отец не ожидал, что она начнет от него требовать рассказы, он начал копошиться в своей памяти, чтобы найти для нее что-то интересное. Да и не умел он больно-то рассказывать, но мысль эта его, все же, раззадорила. Он нехотя начал говорить.- Ну, мать замуж вышла в 1947 году, а в 1949 родился я. Поначалу жили в одной деревне, где-то до 54 года. А потом продали дом, купили другой по соседству в деревне. Это уже наш дом, где ты в детстве бывала.- Жаль, только не любила бывать там, когда маленькой была. Сейчас бы многое отдала, чтобы вернуть это время.- Да. Раньше, когда я еще маленький был, все по-другому там было. Дом с соломенной крышей, вместо дверей — шторы. Помню, зимой холодно было очень, спасала печка. Помнишь, и ты на ней лежала. Так вот, и я там грелся, когда маленький был. Мы в этом доме — уже три брата — вместе жили. Помню, как носились по комнатам, а мать разгоняла по углам. Но никогда не ругала. Всегда только улыбалась. Помню запах ее блинов поутру. Знаешь, как будто и сейчас их чую. Летом проснешься, братья спят, а из соседней комнаты запах доносится. Встаю, на цыпочках иду, лишь бы те не проснулись. А то проснутся, нападут на мои блины и мне меньше достанется. Запах, лето и блины, скошенная трава… эх, хорошо было в то время! Наконец, у нее было достаточно времени, чтобы подумать над ходом.Отец слегка затих и заулыбался, она понимала, что он вернулся в прошлое впервые за долгое время. Немного подождав, она отвлекла его, сделав свойдолгожданный ход, поставив своего слона перед его ранее выставленной пешкой.- Что это ты удумала?- Ничего особого, играю, как могу. Ты давай, ходиуже.Рассказывая, он отвлекся от игры, и, почесывая подбородок, решился на ход, взяв слона. И вновь она оказалась под его наблюдением. Задумавшись, она все же решила забрать у него фигуру, чтобы он продолжил рассказывать. Ход конем, и в плен взята пешка.- Вот, забрала, — и повертела у него перед носом пешкой. — Рассказывай!- Ну, хорошо, раз обещал. Вот тебе легко сказать: «Рассказывай». А я и вспомнить-то толком ничего не могу.Она довольно смотрела на растерянного отца.- Так, что же? Ну, про деда ты знаешь. В 1938 году призвали его на службу, в 1947 только вернулся. Вот тогда они и поженились с матерью. С войны он больным вернулся, я его толком и не помню. 1952-ом умер от менингита. Был контужен. Мать говорила, что его постоянно после войны мучили головные боли. Танкистом был, когда служил. А когда в деревню вернулся, трактористом работал. Рассказывала даже, что находили его без сознания, лежал у своего трактора. Мучился жутко. Жаль его, но не помню ничего о нем. Знаю, где-то под столицей похоронили, но так и не нашел его. Он умер, мать осталась в положении младшим братом. Родила одна, и воспитывала нас одна. Благодарен ей за это очень, сильная женщина была. Подняла на ноги троих мужиков и все хозяйство держала. Никогда нас не делила на лучших, внимание всем одинаково уделяла. Ну, я старшим был, и, бывало, получал за всех. Хотя и не делал-то ничего особого. Ну, мальчишки же.Она внимательно его слушала. Ей было жаль время, которое они проводили вместе, молча, жаль того, что за столько лет она только сейчас поняла, что не знает о жизни отца, о его детстве.

— Что-то я заговорился. Мой ведь ход.Рассмотрев все быстро, он забрал слоном коня и довольный смотрел на нее, будто доказывая, что владеет ситуацией всецело. С гордой ухмылкой она схватила ферзя и поставила его на место слона, захватив его.- Рассказывай дальше.- Вот, что-то отвлекся.- А ты от рассказов не отвлекайся. Я слушаю.- Слушает она, — недовольно пробухтел он.Не нравилось ему, что она забирает его фигуры.- Я-то расскажу, да прежде твою невнимательность накажу. Посидишь, подумаешь.В ответ конем забрал ферзя. Она раскрыла глаза и покраснела от злости. Понимая, что и сказать ему ничего не может. Лишь огрызаясь, сказала:- Жду рассказ.Она села, уставившись на доску, сложив руки у рта, щипая губы. Он продолжил говорить.- Ну, а в школу пешком ходили, километров пять, наверно, до соседней деревни, где первый наш дом был. Каждый день туда и обратно. Если повезет, может, кто и добросит на повозке. А так постоянно пешочком и в дождь, и в снег. Помню, как тракторист один с почты ехал, крикнул: — Пошли, докину, только по пути на ферму заедем.Знакомый был, имени не помню. Отказал ему, подумал, долго будет. А сам, глупый, через сугробы побрел. Весь уставший, промокший еле добрел до дому, а трактор-то уже стоял у того во дворе. Вот обидно было! Сил не было, еле дополз и рухнул в постель. Мать слова не сказала, мокрые носки сняла с ног и укрыла.Он рассказывал и начал получать от этого удовольствие, ему стало приятно вспоминать хоть что-то из детства.- Ну что там, ходить-то будешь?- Ты рассказывай, я слушаю. Не отвлекайся на меня.- Ладно, пока ты думаешь.

Он задумался, пытаясь найти что-то еще. Для него это были теплые воспоминания, отголоски прошлого, о которых он забыл. Хотя в них и не было ничего такого сверхъестественного, но они были для него дороги.
— Помню, однажды осенью я дома один был, мать на ферме дояркой работала. Братья в школе. А я гулять пошел с местными мальчишками, на речку пошли, раков удумали искать. Ну, ты знаешь, место там есть одно, мелко там и камни большие близ соседней деревни, там еще ручей в реку впадает. Вот там бегали по камням, прыгали. И я, видать, не заметил, как ключ обронил. Домой идти, а чувствую, что нет его. Мальчишки ушли, а я все хожу, смотрю в воде. Помню, примерно, где обронил, там и ищу. Ворошу воду руками, а она ледяная. Уже темнеть начало,

понимаю, что братья вернулись, и что мать уже пришла, а возвращаться боюсь. Думаю, попадет от нее. Она сама пришла, у мальчишек узнала, где, и пришла. Стоит, смотрит, спросила, ответил. Она молча разулась и по колено в воду вошла, и, нагнувшись, руками щупала все дно. Так и нашла. Жалко ее было, вода холодная, а она ходит там. Так и не сказала мне ничего. Хоть раз бы отругала.
Она продолжала сидеть, держа руки уже у виска, казалось, что от напряжения у нее лопнут глаза.
— Ходи, говорю!
Сходив нерешительно конем, она замерла в ожидании, будто сама не понимала, что делает. Как сказал как-то ее учитель по шахматам, женщина: как вышло — сама не знаю, как выиграла — не понимаю. Нерешительно, но все же она произнесла:
— Шах.
— Как шах?
Отец склонился над доской и начал разглядывать все фигуры.
— И вправду. Подбираешься по тихой, чертенок!
Он переставил короля на безопасное место. И начал смотреть на дочь, слегка приподнимая уголки губ.
— Пап, ну ты рассказывай. Мне так легче думается.
Отец улыбнулся и, дав ей возможность подумать, начал говорить.

— Бывало, и впроголодь сидели, но мать никогда куска хлеба лишнего сама не ела, все нам. Ради нас жила. Все для нас делала. Ведь она только нас на ноги и поставила. Я помогал ей, как мог, никогда ей слова против не говорил. Да, тяжело жили, но жаловаться не хотелось. И она никогда не жаловалась, железная она была, все терпела.Он замолчал, прикрыв рот рукой от улыбки, смотрел на дочь.- Ну что, ходить будешь?- Ну, пап, еще немного. Подумать же нужно.- Ладно, уж. Еще вот помню, тулуп у отца был огромный, из овчины. Мы втроем в него влезали и по дому бегали. Большой такой и теплый. И пахло от него бараном. Спали, помню, под ним. Мать укрывала им, когда холодно было.- Пап.- Что?- Шах и мат! Он улыбнулся, пока она не видела. Затем сделал каменное лицо и смотрел на доску.- Как это? Не может быть такого!- Вот же, вот смотри: и так, и так ты не можешь ходить.Она радовалась победе, отец смотрел на нее с улыбкой и теплом.- За это, ты мне всю ночь должен что-то рассказывать.- Сейчас! Вот еще! Плутовка, отвлекла меня, шулер! Пока я не видел, намухлевала, небось.- Да нет же!- Историй на сегодня хватит! Устал я, голова болит, давление, наверно, упало, кофе нужно попить.

Посмеявшись над тем, как он вскочил с дивана и побежал на кухню, она осталась сидеть на месте, собирая все фигуры обратно в коробку. На душе у нее было радостно больше за то, что он ей рассказал, а уж потом за победу.
Ход игры в рассказе: 1.e4-Kf6 2.Kc3-d5 3. exd5-Kxd5 4. Kge2-c5 5. d4-Kc6 6. g3-Cg4 7. Cg2-Kxd4 8. Cxd5-Фxd5 9. Kxd5-Kf3+ 10. Kpf1-Ch3# — черные поставили мат.