Один воскресный день

В мае 2014 года в наш город, вместе с опьянёнными весной шальными степными ветрами, незаметно, «тихой змеёй», вползала война. Сперва, на улицах появились вооруженные люди в камуфляжах, на утопающих в зелени каштанов бульварах, по-хозяйски расположились бронетранспортёры, мостовые «перерезали» блокпосты, а по ночам, с воем сирен, по шахтным поселкам стали носиться «скорые». Всё это происходило под аккомпанемент хлопков одиночных выстрелов и замысловатых арий автоматных очередей, ставших неотъемлемой частью городского колорита. Вскоре, разнообразие музыкального сопровождения обеспечили сольные ночные концерты, в исполнении разнокалиберной полевой артиллерии…

Активные боевые действия сразу начались в районе аэродрома. За несколько дней полностью было разрушено здание аэропорта и прилегающие к нему дачные домики поселка Пески. В наш старый, «спальный» район тоже«стало прилетать!»
Раньше про фосфорные бомбы мы знали только из телерепортажей. Известно было, что американцы такие боеприпасы ещё во Вьетнаме применяли, затем, уже ближе к нашему времени, в Сараево использовали, а теперь довелось и нам с этим «достижением» цивилизации познакомиться воочию…
Заканчивался учебный год. В школе, где работала жена, организовали дежурства. В ночное время и по выходным кто-то из учителей постоянно оставался в здании на случай прилёта такого «подарка» и возникновения пожара.
Супруга была уже на пенсии, работала всего на полставки в библиотеке и вполне могла бы не дежурить, но как откажешь родной школе, где проработала без малого сорок лет!
В один из воскресных дней вместе с ней нести вахту отправился и я.
Утром приняли дежурство, прошлись по пустым коридорам, заглянули в классы, проверили окна. В спортзале, вспомнив детство, покидали оранжевый мячик в баскетбольную корзину, покрутили обруч. Время приближалось к обеду. После «физзарядки» возникло желание чего-то «перекусить».
Только собрались попить чайку, как тут, как назло, отключили электричество. Вышел на улицу, в киоск за лимонадом, смотрю, а на школьном дворе кто-то копается. Оказалось завхоз это наш – Тамара Ивановна.
– Чего дома-то не сидится начальнику? – спрашиваю.
– Да скучно дома. Мужа с внучкой вчера в Запорожье к сестре отправила, а одной что делать? Ландышей вот накопала. Разрослись у меня в палисаднике, дай, думаю, в школу отнесу, рассажу. Все-таки работа, хоть немного развеюсь.
Завхоз жила ту же, совсем неподалёку, можно сказать, рядом, метров пятьсот: от старого заброшенного террикона – первая улица.
– А мы вот с женой только надумали «чайком побаловаться», а тут «свет вырубили»…
– Так, давайте, ко мне в гости! Пошли! Я вас медом свежим угощу, майским. Из Красного Лимана на прошлой неделе муж привёз, а за школой мы и из моего окна понаблюдать можем, отлично всё видно!..
За чаем с сырниками время побежало быстрее. Тамара интересно, с увлечением, рассказывала о том, как на зимних каникулах в Петербург к дочери ездила. Какие там места красивые, исторические: Кунстка́мера, Эрмитаж, Казанский собор.
– А ещё мы на Карповке побывали, на могиле праведного Иоанна Кронштадтского помолились. Кстати, я бы хотела что-то почитать из его книг. Есть ли его сочинения в нашей школьной библиотеке? – обратилась она к жене.
–Да из недавнего поступления что-то было. «Моя жизнь во Христе», точно знаю, что есть, а может, ещё что-то найду, – ответила супруга, – а то, давай прямо сейчас сходим, сама посмотришь!
– А что? Давай! Прошлую ночь не спала – бессонница мучила. Всё за своих переживаю: как они там, на новом месте устроились? А так, если опять тоска накатит, будет мне, что почитать…
Когда возвращались через футбольную площадку обратно в школу, на поселок уже надвигались сумерки. В весеннем воздухе витали ароматы цветущей акации, сладко пахла липа, на небо выбрались первые робкие звезды, неподалёку, на шахтном пруду заквакали лягушки. Тамару Ивановну мы оставили в библиотеке, а сами опять пошли на обход. Служба, есть служба! Электричество то включали, то снова выключали. Надо было заготовить на ночь свечки, приспособить под подсвечники баночки с песком.
Внезапно, сразу в нескольких, рядом расположенных дворах частного сектора, протяжно завыли собаки.
– Плохой признак!
Из опыта знали: животные всегда безошибочно предчувствуют начало бомбардировок! И точно: прежде прозвучало несколько громких хлопков с нашей стороны, тут же, сразу, прилетела«ответка» и началось!
Бетонные стены старого здания школы тяжело задрожали, послышался звон вылетевших из окон второго этажа стёкол. Как будто тысяча фейерверков праздничного салюта одновременно разорвались над головой. Мы тут же бросились в подвал, где с началом войны было оборудовано бомбоубежище. За первым залпом последовали другие. Били куда-то совсем рядом, наверное, по расположенному вблизи нас террикону, где по слухам размещались зенитно-ракетные комплексы.
Через некоторое время, сюда, к нам в подвал, начали сходиться жители близлежащих домов. Напуганные, обеспокоенные лица, тревога и страх в глазах. У некоторых в руках сумочки с вещами, документами. Несколько пожилых мужчин помогли спуститься по ступенькам женщине с коляской. Упала и, жалобно звякнув, разбилась бутылочка с молоком. Плакал маленький ребенок, нервно мяукал принесённый кем-то пушистый домашний кот. Кто-то передал мамаше плачущего малыша пластиковую бутылку с минералкой:
– Дайте ему попить, может, успокоится.
– В отечественную всё детство в подвалах провела, видно и старость также в подвалах провести придётся! – запричитала сгорбленная старушка, укутываясь в шаль, – подсветите мне, – и тут же устало опустилась на валявшийся у стены ящик.
Подошедшие несколько позже жители поселка, наши предположения подтвердили: обстреливали действительно террикон, но снаряды ложились рядом, прямо вдоль жилой улицы Гагарина.
Глухие разрывы периодически доносились в подвал еще примерно полчаса. Люди, молча, с тревогой прислушивались к вою снарядов, не имея понятия о том, что происходит там, наверху. Об этом можно было только догадываться по интенсивности стрельбы и утробным, сотрясающим землю, стонам артиллерии.
Обстрел закончился так же внезапно, как и начался. Несколько мужчин, первыми рискнувшие выйти из укрытия, через несколько минут вернулись и доложили, что небо чистое – беспилотники, корригирующие огонь, ушли и можно спокойно подниматься наверх. Люди потянулись к выходу.
Мы с женой тоже вышли осмотреться: не попали ли на здание «зажигалки», не дымится ли где кровля. Надо было побеспокоиться, чем закрыть разбитые окна.
Недалеко от входа заметили Тамару Ивановну…
Только недавно, полная сил и энергии женщина, застыла в оцепенении и неподвижно стояла, прислонившись спиной к толстому серебристому тополю, тому самому, что сама когда-то, будучи ученицей этой школы, посадила здесь у крылечка. Её взгляд был устремлён в сторону своего дома. Ещё час назад радовавшее глаз свежевыбеленными стенами жилище, превратилась в груду развалин. Крышу снесло, фасад наполовину завалился внутрь, над стенами змейкой вился белый фосфорный дым. По щекам онемевшей от ужаса женщины текли слёзы. В руках она с благоговением, сжимала объёмистый фолиант, с обложки которого на неё милостивым взглядом смотрел праведный Иоанн Кронштадтский…