МАСТЕР-КЛАСС АННЫ ДАНИЛОВОЙ. В.НАБОКОВ "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА". ЧАСТЬ ВТОРАЯ

МАСТЕР-КЛАСС АННЫ ДАНИЛОВОЙ. В.НАБОКОВ "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА". ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Начало рецензии читайте здесь: http://pisateli-za-dobro.com/articles/520-master-klass-anny-danilovoi-v-nabokov-vozvraschenie-chorba-chast-pervaja.html

Опережая события, скажу, просто необходимо сказать, что этот рассказ о любви. Но само это слово «любовь» вы не найдете на страницах, пронизанных любовью, больше того, вы случайно наткнетесь на это слово в совершенно другом, просто-таки абсурдном, гротескном, горьком контексте…

Набоков, описывая глубокие и высокие чувства своего героя, старается обходить это слово, и рассказывая о его переживаниях и тоске, сначала как бы мельком, словно это нечто обычное, само собой разумеющееся, констатирует факт — Чорб не остался, чтобы похоронить свою жену.

«, — и внезапно, не дождавшись похорон, поехал обратно в Германию через все те места, где в течение свадебного путешествия они побывали вдвоем».

Быть может, это (его решение незамедлительно уехать до похорон) было внезапно даже для него самого, не говоря уже о тех, кто был рядом с ним. Но он так потрясен, ошеломлен, раздавлен, да просто убит смертью любимой (кстати говоря, многие авторы как раз и применили бы эти слова, чтобы донести до читателя всю его боль: потрясен… и т.д.), что он не хочет, не может смириться с ее смертью настолько, чтобы к тому же еще и быть свидетелем того, как она исчезнет с лица земли, не говоря уже о том, чтобы допустить эту страшную картинку навсегда быть впечатанной в его память.

И тут Набоков обращается к приему удивительному (для меня), когда нанизывает, словно драгоценности, те маленькие и неприметные для других (но только не для Чорба!) мелочи, картинки, которые необыкновенно важны для Чорба.

«В Швейцарии, где они провели зиму и где доцветали теперь яблони, он ничего не узнал, кроме гостиниц; зато в Шварцвальде, по которому они прошли еще осенью, холодноватая весна не мешала воспоминанию. И так же, как на южном пляже, он старался найти тот единственный, круглый, черный, с правильным белым пояском, камушек, который она показывала ему накануне последней прогулки, — точно так же он отыскивал по пути все то, что отметила она возгласом: особенный очерк скалы, домишко, крытый серебристо-серыми чешуйками, черную ель и мостик над белым потоком…»

Для него, полумертвого от горя, важен даже камушек, на который она обратила его внимание накануне последней совместной прогулки. Вот эта пронзительная деталь делает Чорба в наших глазах человеком в высшей степени чувствительного, ранимого, тонкого. (Хотя, согласитесь, описывая своего героя, другой автор, именно так и написал бы: товарищ такой-то был человеком в высшей степени чувствительным… и т.д.)

И вот как Набоков передает болезненное состояние Чорба, который во всех этих фрагментах его недавнего путешествия с женой, подсознательно ищет какой-то знак, который указывал бы на рок, на неминуемость трагедии: «, и то, что было, пожалуй, роковым прообразом, — лучевой размах паутины в телеграфных проволоках, унизанных бисером тумана».

Чтобы восстановить в памяти образ своей любимой, он, описывая ее, какой она была еще совсем недавно (живой-живой-живой !!!), как бы бессознательно отмечает именно эти детали, задерживается на моментах, свидетельствующих о ее жизненной энергии: «Она сопровождала его: быстро ступали ее высокие сапожки, — и все двигались, двигались руки, то срывая листик с куста, то мимоходом поглаживая скалистую стену, — легкие, смеющиеся руки, которые не знали покоя».

Слегка, акварельно, он помогает нам все-таки увидеть ее, избегая громоздкого и неуместного ее описания: « Он видел ее маленькое лицо, сплошь в темных веснушках, и глаза, широкие, бледновато-зеленые, цвета стеклянных осколков, выглаженных волнами».

И в какой-то момент нам становится совершенно ясным, почему он не остался на похороны и зачем ему понадобилось пройти весь путь, где они были вместе. Его цель — обессмертить ее образ, сохранить его в своем сердце таким, каким он ее знал.

«Ему казалось, что если он соберет все мелочи, которые они вместе заметили, если он воссоздаст это близкое прошлое, — ее образ станет бессмертным и ему заменит ее навсегда».

Вот так Набоков написал о любви. Только ему свойственным способом, талантом, видением человеческих чувств.

Конечно, мы должны понимать, что каждый автор понимает и передает чувства по-своему. Но моя задача обратить ваше внимание на то, как можно, избегая каких-то клише, очевидных фразеологических оборотов, которые так и просятся, метафор, чередующихся определений, донести до читателя степень любви и трагедии героя.

Здесь хотелось бы заметить, что все-таки такой прием, на мой взгляд, характерен в малой форме, в рассказе, эскизе, зарисовке… Конечно, было бы роскошно таким вот образом описывать чувства героев в романе, но все-таки роман — это такой простор для писателя, где он может, не скупясь на более подробные описания, позволить себе свободу и во временном пространстве, что спокойно опишет возвращение Чорба с более рельефными картинками, голосами, запахами, красками.

В этом смысле рассказ — как бы сжатый (как zip, rar) роман, в который надо уметь вложить все то, о чем хочется рассказать. Это может быть рассказ-зарисовка, эскиз, где автору важно, как художнику-импрессионисту, просто передать впечатление и где нет, как такового, сюжета. Но тогда там должно быть настроение, краски, свежесть ветра или аромат цветов (грубый пример). Или же рассказ все-таки написан для того, чтобы рассказать какую-то яркую историю, где есть крепкий сюжет, интересный.

Вот здесь не могу не остановиться на одном, на мой взгляд, «дешевом» приеме, которым пользуются многие авторы (особенно начинающие, стремящиеся придать своему произведению глубину и драматизм). Я имею в виду, когда рассказ, начало которого не предвещает трагедии и где вяло описывается нечто (какая-то жизненная ситуация) и в конце вдруг — бабах! — «и умер». Вот это да. Вот это трагедия! И теперь рассказ, пусть даже он написал ну совсем плохо, все начинают воспринимать, как драму, пытаются найти в нем что-то глубокое.

Вот здесь надо бы понимать, что начало и движение к финалу — к смерти — все-таки должны по качеству написания и восприятия быть на уровне как эмоций, так и самой прозы. Не следует спекулировать на теме смерти.

Ну и, раз уж я затронула тему «спекуляции», то есть, способов, направленных на то, чтобы придать слабому произведению несуществующую значимость, не могу не упомянуть привлечение к процессу чтения музыкального сопровождения.

Несколько раз я замечала на встречах с начинающими литераторами, когда автор, читая свои произведения, не может обходиться без музыкального сопровождения. Ему просто, как воздух, нужна музыка, причем, очень красивая. Вот тогда как бы и произведение воспринимается лучше, проникает в самое сердце.

Считаю такой способ чистой спекуляцией (речь не идет, безусловно, о настоящих мастерах слова, профессионалах, выступающих на сцене, к примеру), поскольку даже если на фоне прекрасной музыки прочесть любую газетную статью (утрирую, конечно), если не список фамилий в телефонной книге, то и здесь музыка сделает свое дело и волшебным образом сделает текст одухотвореннее. Считаю, что надо найти такие прозаические инструменты, наполнив рассказ поэзией, романтикой или глубокими переживаниями (в зависимости от того, конечно, о чем идет речь) чтобы рассказ сам зазвучал, как музыка.

Я немного отвлеклась от нашего рассказа. Однако, тема смерти и в нем присутствует, и подана нам весьма деликатно, с одной стороны, с другой — по силе восприятия, как подлинная трагедия.

Продолжение следует.

+4
10:32
957
RSS
10:37
+1
В первом предложении опечатка, не поставила пробел… (Но само...).
Комментарий удален
21:13
Спасибо, Нина! Уж вышла третья часть!
Комментарий удален
08:39
Первая часть мастер-класса находится здесь: pisateli-za-dobro.com/users/8/content/articles
Тогда еще технически не было определено место постоянной рубрики.
10:35
Уважаемая Анна!
А нельзя ли в таком же стиле разобрать какой-нибудь рассказ А.П.Чехова?