Рождество

Снег шёл целую неделю, днём и ночью. То казался белой густой пеленой – таким был мелким и густым, то старательно ронял крупные белые хлопья. Как бы то ни было, небольшой городок за эти дни превратился в зимнее царство. Под окнами вместо кустов оказались огромные сугробы, на которые бросали бело-голубые тени заснеженные деревья- великаны. Даже вечнозелёные ели и сосны спрятались в толстые тулупы из снега. Дома как-то скукожились, в нахлобученных белых шапках как будто присели в сугробах, превратились в маленькие домишки, к которым от широкой расчищенной дороги тянулись, словно тоненькие нити, дорожки.

Приближалось Рождество. В окнах домов радостно светились огоньки ёлок, вкусно пахло сдобой и пирогами, жареным мясом, укропом от ядреных огурцов, квашеной капустой. Ночь была тиха, морозна, таинственна. На тёмно- голубом небе высыпали звёзды, сияющие так ярко и остро, будто их начистили к празднику. Месяц в своём сверкающем круге казался огромным серебряным ёлочным шаром с маленькой свечкой внутри.

В каждом доме на столах, подоконниках были приготовлены «дары» тем, кто придёт колядовать, Христа славить. Ведь недаром этот святой вечер зовут в народе Щедриком! С первыми звёздами безлюдные улицы словно ожили – тут и там слышались детские голоса, вспархивал тихий смех, слышался скрип снега и стук открываемых дверей и калиток.

В домике, где жили мать-старушка с дочерью, тоже ждали детвору, заранее приготовив угощение. На большом столе, покрытом яркой скатертью, были разложены кучками яблоки, конфеты, пряники, пачки вафель и печенья. Возле каждой такой кучки лежали деньги, потому что хозяйки считали, что дети потом могут в соседнем магазине сами купить, что им хочется. Детвора любила заходить в этот дом – собак во дворе не было, одаривали щедро, предлагали горячего чайку, благодарили за колядки. Только хозяйкам было немного обидно, что дети как-то легкомысленно, не серьёзно относились к такому торжественному обряду, колядки были незатейливыми. Ну, да что поделать, значит, в семье никто не объяснил смысл и значение великого праздника.

Но однажды случилось необычное. Седьмого января, ещё стояли потёмки, рано утром кто-то постучал в калитку, потом в окно. Сыпал мелкий снежок, ветерок его «закручивал», начиналась метелица, и поэтому вошедший гость-мальчишка был весь запорошен снегом. Стащив с головы старенькую шапку из кроличьего меха и истово перекрестившись, гость объявил: «Я к вам Христа славить пришёл». Рукава куртки были ему коротковаты, виднелись покрасневшие запястья. На остреньком покрасневшем носу криво сидели очки в железной оправе, которые тут же запотели от тепла.

Хозяйки только вздохнули, услышав уже в который раз про козу-дерезу, приехавшую из Москвы за тысячью рублями, чтобы уехать назад. Дочь старушки, открыв на столе угощение, сказала: « И где же здесь о нашем Спасителе? Как эта коза надоела!» Мальчишка не пальцами, а как-то всем кулаком поправил очки, вздохнул и серьёзно спросил: «А вы слушать будете?» Одна из хозяек так же серьёзно ответила: «Конечно!»

Гость отложил на табуретку шапку, расстегнул куртку, переступил с ноги на ногу. Хозяйки переглянулись. Они вдруг увидели, что мальчик как будто подтянулся в росте, распрямились худенькие плечи, и глаза за стёклышками очков словно протаяли и оказались двумя голубыми озерцами. Кашлянув и выставив одну ногу вперёд, чуть приподняв голову, он сообщил: «Рождён в Вифлееме младенец святой»… Он сказал это убедительно, с силой и даже какой-то страстью.

По мере того, как перед глазами слушательниц разворачивалась вся история рождения Спасителя нашего – от появления Девы Марии в пещере, Вифлеемской звезды над ней в момент рождения Христа, прихода с дарами волхвов, злодейств царя Ирода и его страшной смерти – они с удивлением смотрели на рассказчика. Он то прищуривал один глаз, склонив к плечу голову, то отступал назад и взглядывал исподлобья, гневно сверкали глаза за стёклами очков, сжимались кулаки… Наконец, когда он вздохнул и замолчал, старушка промолвила: «Воитель!» А её дочь спросила: «Кто же тебя научил?» — и одобрительно кивнула головой, услышав в ответ: «Моя бабушка!» Сказано это было просто, с тихой гордостью. Получив щедрые подарки и себе, и бабушке, гость ушёл, а мать и дочь ещё долго сидели и разговаривали о том, какую добрую искру зажгла бабушка в сердце внука.