Сон в зимнюю ночь

День, выдавшийся накануне, окончательно вымотал меня своей бестолковой суетливостью. И потому досмотрев очередную серию «Шерлока», спать  я лег раньше обычного. Сновидения, посетившие мое утомленное тело, явились не чем иным, как продолжением дневных событий. И оттого факт, сработавшей во дворе автосигнализации, и прервавшей мой тягостный сон, принес скорее облегчение, чем раздражение. Заправив ноги в тапки, я отправился на кухню, закрыть балконную дверь. 

«Опять Барсик умудрился открыть холодильник, — подумал я, увидев полоску света, — Как бы научить его закры…». Додумать эту мысль я не успел, так как за приоткрытой дверцей холодильника, кто-то чавкал и урчал. Сделав шаг назад, я заглянул в спальную. Кот мирно посапывал в своей корзинке. Не на шутку испугавшись, я взял с туалетного столика аэрозольный дезодорант, и выставив его вперед, медленно двинулся на кухню. 

— И че у тя с хавчиком такой напряг? – раздался звонкий мальчишеский голос из холодильника.

— А ну, шпана выходи, — грозно, как мне показалось, выкрикнул я.

— Мужик, вот что ты шумишь, в натуре? Соседей перебудить хочешь? – хамил подросток.

Я обошел холодильник, и уже изготовился ухватить наглеца за ухо, но от неожиданности не только замер, но и потерял дар человеческой речи. В лучах, хранителя охлажденных продуктов, передо мной предстала, абсолютно обнаженная девушка. Но причиной случившейся со мной немоты явились не столько открывшиеся прелести, сколько дисгармония ее облика. Высокие монгольские скулы, раскосые зеленые глаза, внушительных размеров горбатый нос, рыжие взлохмаченные волосы и бархатистая кожа, цвета горького шоколада, кого угодно заставит забыть алфавит. 
Незваную гостью мой вид, с дезодорантом в руке и отвисшей челюстью, казалось ничуть не смутил:

— Слышь, дядя, у тя «Чинзано» имеется? 

— Что? – медленно прихожу в себя. 

— Ну, как-то не прикалывает оливки без запивона лопать.

Речевая функция постепенно восстанавливается, но сознание отстает, и я лепечу невпопад:

— А почему Вы голая?  

— Можно подумать ты во фраке, — беззастенчиво разглядывает меня девица, — хотя…такое тело можно и не прятать в шмотки.

Лишь сейчас сообразив, что на мне из одежды только тапки, я прикрывшись дезодорантом ретируюсь в ванную. Схватив два халата, медленно бреду на кухню, с надеждой, что мне это все приснилось. Холодильник и правда закрыт, да и чавканье прекратилось. «Фу ты — нуты. Привидеться же такое!».
 
Вдруг раздается щелчок выключателя, и мой глюк получает продолжение. Кухонный стол накрыт белоснежной накрахмаленной скатертью. В хрустальных бокалах пузыриться «Мадам Клико», по глади фарфоровых тарелок разлетелись аппетитные канопе, с черной икоркой, а в ладье – рыбнице пристроился носатый осетр.
 
— Вы осетра никогда не видели, Игорь? – слышу я опять знакомый мальчишеский голос, назвавший меня по имени.

— Отчего же, видал, и даже имел удовольствие откушать. Но откуда вам мое имя…не припомню, чтобы мы встречались  — мямлю я, страшась оторвать глаза от стола.
 
— Тогда предлагаю тост. За знакомство!

— Вы бы одели…вот, а потом можно и знакомиться – я, не глядя, протягиваю в сторону голоса халат.

— А я уже…

Вдруг осетр заерзал в блюде, и ободряюще мне подмигнул. Я зажмурился и встряхнул головой. Помогло отчасти. Рыбина мигать перестала, зато поменяла свое местоположение, и приподнимая ребристую башку, стала тыкать носом в сторону девушки. Я нерешительно посмотрел в указанном направлении, и ахнул. За столом сидела дама, в элегантном шелковом платье, золотистые волны прически венчала кремовая широкополая шляпка, отороченная вуалькой, а ножки кокетливо постукивали туфельками, на алых лабутенах. 

— Присаживайтесь, — дама по- хозяйски похлопала по месту рядом с собой.

— Да, я как – то… не по случаю одет.

— Не страшно, — нежно пропела она, — Здесь все свои. Правда, Ося? – обратилась она к осетру. Тот утвердительно кивнул, и упал носатой мордой обратно в блюдо.

— Тогда за знакомство, — осмелев, я поднял  бокал с шампанским.

— Как Вас зовут, я уже знаю. А меня Снегурочкой кличут.

Хмельное тепло уже успело докатиться до мозжечка, и приятными переливами разносилось по всему телу. Смысл, сказанного гостьей, потихоньку встраивался в ночной пазл.
 
— Значит Вы из… службы эскорта. Вас Серега… в смысле Сергей Трофимович зака…прислал… мне на днюху… ну, на день рождения?

— Точно из Эскорта. А я думала, ты меня не признаешь. Только я не с Сергей Трофимовичем. Я с Николаем Морозовичем в Эскорте. 
 
— Ну, да, — понимающе киваю я, закусывая икрой — сегодня с Сергеем, завтра с Николаем…

— И вовсе нет. Я теперь на постоянной основе там. У меня долгосрочные отношения. До 2068 года.

— А разве у вас так долго трудятся? – искренне удивляюсь я.

— Конечно. И я уже подумываю о продлении контракта, — серьезно заявляет Снегурочка.

Оценив юмор собеседницы, я решил поддержать тему:

— А что есть любители плотских развлечений с ровесницами Тутанхамона?

Гостья пристально смотрит мне в глаза, а потом начинает неожиданно хохотать. Я присоединяюсь к ней. Но ее веселье стихает так же быстро, как и началось.

— Значит не поверил?

— Во что не поверил?

— В то, что я Снегурочка.

— Ну, как не поверил? Поверил. Разные имена у людей встречаются. Вот например: одного человека назвали по инициалам Ленина. Имя у него Вил, а фамилия Липатов. У него родители шибко идейные были. А твои наверное очень фольклором увлекались…

— Я родителей не помню. Меня дедушка воспитывал, — Снегурочка снимает шляпку, и от этого становиться трогательно-беззащитной. 

— Уважаю. Настоящий мужик.

— Он не мужик. Он Угодник.

— В смысле угодник?

— Да ты его хорошо знаешь. Он очень знаменитый. Его портреты во всех домиках с куполами висят. А люди его постоянно о чем-то просят, и свечки перед ним жгут. Думают, что ему нравится запах воска. А у него на этот запах аллергия. Но дедушка у меня очень добрый и застенчивый. Он всем помогает, и никогда не жалуется. А чтоб от аллергии избавиться он раз в год катается на санях, по ночному небу.

— Ты хочешь сказать, что твой дедушка — Дед Мороз? Он же Святой Николай Угодник? – насмешливо спрашиваю я.

— Ну, наконец-то! 

— Допустим. А почему ты такая… смуглая, и с такими глазами, да еще и рыжая?
 
— То есть почему я негритянка, с азиатскими чертами лица и европеоидным цветом волос? О, это просто. Дедушка рассказывал, что у меня было несколько отцов. Я родилась во времена матриархата. Тогда миром правили женщины, и им разрешалось иметь несколько мужей.

— Складно, — похлопал я в ладоши, — но время позднее, и я думаю тебе пора домой.

— Конечно, пора. Только сначала ты напишешь письмо.
 
— Что у вас там с отчетностью строго.

— Никакой отчетности у нас нет. А письмо самому Деду Морозу выпало написать именно тебе, как… — тут она почему – то смешалась, — ну, в общем это большая честь…

— Погоди. Почему мне выпала честь писать письмо Деду Морозу?

— Потому… потому что ты миллионный человек… утративший веру в чудеса, — потупив глаза, закончила Снегурочка.

Слова девушки нагнали на меня столько грусти, что я неожиданно для самого себя запел: «Чер-ны-ый во-ро-н…». Высокие ноты были подхвачены соседским псом, за стенкой и Осей, в блюде. Последний, даже прослезился, уронив пару янтарных капель на скатерть. 

Снегурочка тоже шмыгнула носом, но тут же весело улыбнулась:

— Пиши. И вера в чудеса обязательно вернется…