Студенчество в колхозах СССР

И для чего я пишу эти строки? А просто так, ни по чему, и не к чему, просто захотелось вспомнить свою юность во всех подробностях моих приключений! Мемуары, так сказать!

А самые яркие приключения студенческой юности, были, конечно, в «колхозах»! Великолепное, яркое, наполненное жизнелюбским существованием юности, ненадолгое путешествие в другую реальность. Как так? Ведь вся же страна жила одними интересами. Да ладно там тень на плетень наводить!

Вспомню самый лучший в мире «колхоз», куда я собиралась отъехать со всем интернационалом из союзных республик. Целую неделю мы все, человек тридцать, являлись к парадной Альма Матер в ожидании автобуса за нами из этого рая на земле. Однако, таких мест на карте края оказалось множество, и моя «проверенная» публика изменчиво рассаживалась по поданным им автобусам в самые разные колхозы. Надо сказать, что выбранные автобусы никого из убывавших, впоследствии таки не обманули в их надеждах на отдых в трудовом лагере.

Напоследок со мной осталось двое самых мне преданных калмычек, кто верил мне, что я их никогда не брошу на произвол колхозной судьбы. И тогда пришёл, наконец, наш автобус из того самого легендарного места в горах Кавказа! Вау! Оказалось, что с нами едут все самые везде опоздавшие недотёпы, набился полный автобус и ещё желающие своим ходом за нами вслед отправились. Да чего там, уже давно ходили легенды, про это селение, что там на кухне не воруют! Не принято там пищу воровать!

Да чего там, обычный колхоз, там только на бортовых машинах возили далеко в горы, яблоки собирать. Да, кругом горный лес, и яблоневый сад, прекрасный в своих склонившихся в землю ветках. До садов машины шли через горные речки вброд, иногда и не проходили, застревали, так и пешком можно было до яблоневого сада дойти.

А в комнате нас было человек пятнадцать девок, среди которых были и местные, с Краснодарского края. Да как-то и сговорились мы, пойти на горы посмотреть и далеко в лес забраться. И отправились с утра в лес, вместо сбора яблок, бросив ведра в кучку. Зашли в лес и стайкой пошли настоящий дикий лес смотреть! А грибов-то, грибов, видимо-невидимо. А чтобы мы там все вместе в тех грибах понимали? Да ничего не знаем всей своей могучей интернациональной кучкой. Да мухоморы все нам это кажутся, а как иначе, если это не мухоморы? Налазившись и нагулявшись, «народ» решил вспомнить дорогу назад. Но тут уж я «раздрая» народам не позволила, а то всё равно мне придется за всё отвечать, и повела девок за собой. Навстречу нам попались грибники с полными корзинами грибов. Жалуются, что столько прошли, а хороших грибов так и не нашли. Конечно, пошли расспросы, что за грибы, как их готовить, пока один из грибников не показал мне самый лучший гриб, цесарский! А я рассмотрела гриб и указала направление движения, где этих грибов видимо-невидимо, и так, что негде и ногу поставить. Грибники испугались, что им заблудиться совершенно не хочется ни за какие грибы… Тогда я мужика ткнула в горную тропу и приказала не сходить ни на шаг от этого прекрасного ориентира. Грибной народ качнулся к дорожке, понял направление движения, и отправился вприпрыжку. А среди моего контингента началась паника. А уж не заблудились ли мы все и уже давно?! Ну что мне оставалось, только подыграть им, конечно, а где же это наша дорога к нашим покинутым вёдрам? Сама это я испугалась, а это мне голос бригадира с им найденными нашими вёдрами послышался издалека. Тут мне стало «совсем дурно», я заявила, что дальше и не могу идти, так я устала, аж улеглась в мягкую прошлогоднюю листву и показала просвет направления движения, где вопил перепуганный наш бригадир. Представляю себе состояние этого бригадира, нашедшего вёдра в куче и ни одного человека при них. Это же где их теперь искать, этих непуганых городских дур, заблудившихся в лесистых горах? А тут на него всё это бабьё из лесу вываливается в паническом бегстве от чего-то им неведомого и докладывает, что по большой нужде в лесок ходили часика на два. Ладно, пронесло на сей раз мимо меня. А грибов-то хочется? А каковы эти грибы на вкус? Додумались, наконец-то, что нужно грибы эти самим собрать, а кухарки на кухне их и приготовят. Вот мозгов-то хватило?! Так и сделали. Парни насобирали в горах грибов видимо-невидимо и в обед огромнеший груз в всех вёдрах привезли на кухню, обалдевшим от количества грибов кухаркам. Мне кажется, что там ела грибы в тот счастливый день вся деревня, начиная с детворы и кончая всеми местными мужиками, это же цесарские грибы! К возврату студентов стояли огромные сковороды с жареными грибами, ешь до отвала! Незабываемое ощущение счастья!

Но, как всегда, счастье длится недолго. Пришла назавтра сверху команда запретить это грибное счастье. Ну да ладно, нам ли жить в печали? Запретили и ладно. Хрен с вами. Забудьте про организованный сбор грибов. Только одна наша комната затаилась. Да тут же рядышком у одной из нас есть бабушка, в Геленджике живёт, а старую электроплитку со сковородкой чего внучке не даст попользоваться? И начались новые времена! Ну, меня днем отправляли на сбор грибов, а вечером разносился по бараку незабываемый запах жареных цезарей, вау! Не забуду этот вкус лакомства, и не променяю ни на один вкус жареных грибов. Даже белых.

Как дальше проходил вечер? А ежевечерним обходом начальства для подсчёта, отлова и наказания всех отлучившихся. А чтобы к местным не захаживали в гости студенты. После всего плотного ужина перед сном девичья комната полным составом шествовала в туалет через довольно-таки большой машинный двор с многочисленными бараками по краям двора, а во всем дворе освещен был только сам туалет. Однажды студентки возвращались строем в свой барак, а на подходе этот марширующий строй девок рассматривал местный парнишка. Это я потом уже догадалась, что он выбирал, кого бы из девок ему бы намазать зубной пастой, ну такой вот инфантилизм, познакомиться так захотел, что ли? И так как все марширующие девицы ему показались опасно высокими, то и выбрал самое маленькое и злющее, а именно меня. Любую бы ударил по лицу и обошлось бы всё только слезами обиженной. А тут ответка пришла мгновенно, и руками и ногами, А под конец ещё и дрын у меня откуда-то взялся. Короче, когда добежала я с дрыном метров за сто до местных парней, они мне вежливо объяснили, что этот совершенно незнакомый им дурак уже теперь очень далеко. Да ладно!

Следующая картина, зарево за окном часов в семь вечера. Выскочили все на улицу, горит соседняя лачуга, а в дверях веранды ещё шевелится и кричит догорающий труп. А этот облил себя бензином на глазах у жены и поджёг себя алкоголик вместе с домиком, с перепою. А по двору мечется его жена, тоже пьяная и орёт-убивается, что в охваченном пламенем домике остались её малые детушки. Кто-то из студентов схватил стул и полез разбивать единственное окошко в лачугу. Хорошо, что откуда-то примчалась её соседка унимать пьяную бабу. И сообщила, что в пьяной лачуге эти детишки давно уже не живут, с времени запоя их родителей. А потом детки ещё пару дней лазали по пепелищу, отыскивая обломки от своего папы, а то когда санитары труп увозили, что-то могло от папы отвалиться, вроде пяточки. Фраза шестилетнего мальчишки, что он от своего папы пяточку нашел, потом стояла в студенческих ушах.

Тогда стало понятно, почему власти пресекали всякие контакты местного населения с приезжими. Случай этот имел только одно последствие, что в два дня обнаружил местный участковый моего обидчика с «зубной пастой», и мне представилась возможность его отругать. Оказывается, на него чуть уголовное дело участковый с перепугу от случая самосожжения чуть было не завел, но обошлось, парнишка пообещал, что больше не будет незнакомых девок в темноте зубной пастой по лицу бить. И ещё участковый, под смех окружающих, мне высказал своё осуждение за мою, якобы агрессивность в нападении на дурака.

Да ладно, вспомню-ка я и следующую свою поездку в колхоз. А было это уже со всем пятым курсом института. Ехали все на одном поезде, в посёлок Мирный Темрюкского района. Двухэтажные капитальные бараки находились недалеко от берега Чёрного моря, но купание на пляже как-то сразу никому не понравилось из-за обилия огромных медуз, и в таком количестве, что в воду зайти не было никакой возможности. Место это находилось неподалеку от Керченского пролива и, как только студенты обустроились в капитальных бараках, то на выходных вся компания разно-национальных девиц возжелала увидеть Керчь во всем её великолепии вместе с какой-то лестницей Митридата. А поскольку вся эта разношерстная компания интернационала своею внешностью вызывала везде удивление у местного населения, то без моего присутствия никто никак не желал обойтись в этом путешествии через пролив. Да и отправились через паром в Керчь, за каким-то чёртом. Вот, а там такие пивняки! И так я угостилась и ещё с собой захватила на лестницу Митридата! Ну и на фиг бы мне она сдалась, эта лестница? Эта развалина? Так и осталось про Керчь у меня одно воспоминание, что пиво там было неплохое!

А дальше наше колхозное существование было весьма неприятным. Оказалось, что банный комплекс этого посёлка был лишен элементарных правил гигиены. Ну. Это кому как, а мне при посещении бани в предбаннике как-то сразу расхотелось раздеваться, а ещё и там купаться, и осталась я со своею собственной любимой грязью из брезгливости к подобным антисанитарным водным процедурам. Впоследствии мне пришлось и наслушаться от своих чистоплотных подруг всяческих жутких рассказов о разнообразной инфекции, что им удалось в этой колхозной помывочной подцепить. Но у меня были совершенно другие заботы! Да и местная кухарня оказалась ещё много хуже той, антисанитарной помывочной! Ага, скажете, что не бывает такого? Да элементарные помои, что и свиньям страшно подать! На второй неделе, я не только уходила подальше от вони поданной студентам мразной продукции местных воровок, варивших кухонные тряпки вместо мяса. Но и стала радоваться консервированным килькам в томатном соусе! Ох, любимая консерва, после того не могла смотреть на рыбные консервы лет десять. А куда деваться? Жаловаться «на помои- свинье — бесполезно». А куда запятая? Да так оно и было -то там на самом деле, что людей от свиней и не отличали. А что не едят, так в отходах больше свиньям на откорм еды достанется. А что, эти приезжие студенты, тоже что-ли как бы люди? Не может быть, наверняка же никакие и не люди, если из совершенно другого мира, ещё и учатся там где-то чему-то!

На эту тему вечерком я нашла себе друзей из местных ребят под гитару и с местным настоящим виноградным винцом, благо что туалет был рядышком с бараком расположен. А это у меня, от одного упоминания об их местной столовой, изо всех отверстий начиналось извержение, от туалета нельзя далеко отходить. Ребята отнеслись к моей беде с сочувствием и рассказали, что у них всё это же самое начинается от их местной легендарной столовки. Все ребята тщательно избегают принятия оттуда какой-либо пищи хуже, чем им яду принять. Только из дома каждый берет с собой еду на работу. А одному вспомнилось, как он приехал совсем парнишкой из Сибири, и пришлось ему питаться этим жутким варевом из колхозной столовой, долго потом ему пришлось лечиться, пока его родители не приехали, так совсем исхудал, бедгяжка. А сам председатель колхоза убить готов любого за клевету на его возлюбленных воровок-кухарок… Продолжения сей речи мне не удалось дослушать, так как возле барака началось нечто совсем экстраординарное! А наши студенты начали загонять всех студенток обратно в барак! Сильно удивившись такой дискриминации, я подошла послушать, о чем там речь шла. Оказывается, назревает какая-то драка! Да ладно. К чести армянского народа, только одна студентка, по национальности армянка, подняла весь этот шум, остальные студентки послушно удалились, как овцы. Ну, тут меня пробрало, и устроила я цирк! Поскольку оба благородные защитники дам-с неровно ко мне дышали, то я устроила с ними натуральную драку! Так, а что мне оставалось делать, если у моих местных друзей в карманах не только ножи, но и велосипедные цепи. Да, мало чего там потом останется от этих высокообразованных студиозов, если же эти парни за моею спиной сдуру пойдут в бой. Если же я не уловила информацию, то уж моим новым друзьям всем мгновенно стало известным, что студенты «наших бьют».

Да, и впоследствии долго местные мужики смеялись, вспоминая эту битву маленького «Давида» с двумя Голиафами! На этом весёлом зрелище и разошлись местные парни по домам.

А потом мне удалось восстановить картину произошедшего «конфликта». Это значит, пока я там маялась на улице со своею «медвежьей болезнью», в гости в эту же интернациональную мою комнату пожаловал пьяненький местный парнишка с бутылкой настоящей водки! Так его девчонки-студентки сами и пригласили, он только комнаты попутал и, вместо соседней, где его ждали с распростертыми объятьями, этот дурень заперся в соседнюю незнакомую комнату в интернациональный контингент. Мне неведомо, что там творилось в тот момент, мне довелось только выслушивать все, что думал этот многонациональный союз всех девчонок Кавказа. Обалдеть. Лучше спать лечь, чем такую истерику выслушивать.

А наутро продолжилась эта же самая эпопея! Оказалось, что до нашего курса, каждый год в этом колхозе происходили регулярные боевые действия местных парней против студентов, или там студентов против местных. В результате этих боев в прошлом году студент первого курса художественного отделения университета остался без одного глаза, случайно выбили велосипедной цепью. Ну да, художник остался без одного глаза, нормально так. Интернационал и на сей раз оказался заводилой! Ну не должно же быть так, чтобы глаза художникам выбивались! Собрались студенты по-утру всей своей массой и потопали с вещами обратно по направлению «домой» с того колхозу. Весёлое зрелище? А так и было. Только ещё более мерзкое зрелище представлял из себя сам председатель этого колхоза, однорукий участник Второй Мировой войны! Его больше всего почему-то возмутило, что на сей раз драки-то и не было! Вот беда какая! А надо было подраться с местными парнями этим худосочным студентам, а то как в войну были мужчины, что с проклятой немчурой в бой шли? Да, надо было ему со студентами драку такую же устроить, как в ВОВ.

Студенческий народ молча шагал по направлению к Альма матер, не обращая внимания на однорукого инвалида по уму. Но далеко ушагать студенчеству так и не удалось. Из крайкома партии «прискакали» за два часа на «волгах»,
вместе с комфортабельными автобусами, на помощь стихийной самоэвакуации взбунтовавшихся студентов, сами руководители партийного движения всего советского народу проповеди читать.

Однако ж. по прибытии крайкомовцев в чисто поле пришлось с чего-то разбредшийся по дороге контингент уныло бредущих студентов собирать и уговаривать усесться в автобусы. Не знаю, что там у них происходило, так как я гордо ото всех держала дистанцию. А то, у меня штаны спадают от бескормицы, а тут на дороге попались мне весьма удобные кустики для моей «медвежьей болезни». Наверняка опять меня приняли за предводителя, так как вся крайкомовкая делегация хором меня принялась о чем-то уговаривать о посадке народа в автобусы… Ой, а меня так до кустиков припёрло! Еле от крайкомовкой партийности взрослых теток и дядек отбрехалась и бегом до тех кустов. Возможно, по звукам из кустов и догадались крайкомовцы как-то без меня организовать посадку народа в автобусы…

А отвезли на тех шикарных автобусах нас совсем недалеко, тут же, рядом оказался колхоз, оказавшийся готовым принять студентов на сельхозработы. И бараки там были, хотя более ветхие, но более приспособленные для жилья, комнаты на три-четыре человека. Даже умывальники были в отдельной комнате. Неприхотливый студенческий народ обрадовался таким роскошным условиям проживания, и кухня там тоже оказалась приемлемой, не совершенно воровской, как предыдущая. По аналогии с предыдущим банным «комплексом», моей персоне так и не захотелось ни единого разу пройтись в местную баню. Однако ж, меня терпели в комнате, по прибытии с виноградника начиналась у меня помывочная, есть ведро и тазик для мытья полов. Каждый вечер в комнате происходила моя помывка, после чего полы в комнате мною начисто вымывались. Понятно, что при таком раскладе никаких дежурств по комнате не было. Так как мыться холодной водой не было других желающих, зря запретили купаться в стоящем во дворе летнем душе. Зато стираться можно было сколько душе угодно! Как-то в выходной, пока народ гуляет, читала я на койке книжку. Вдруг дикий крик доносится из помывочной: «Казбеееек! Казбеек!» вроде как и не меня звали, но как точно чувствую, что это мой интернациональный контингент взывает о помощи. Иду смотреть, а там в помывочной дикая картина, кран сорвало и на орущую курицу хлещет струя воды! Рукой струю перекрыла в раковину и прошу курицу подать мне сорванный кран. Мгновенно мокрая курица нашла и подала, осталось вкрутить на место и идти дочитывать книжку. А имя «Казбек» не зря упоминалось, это не к добру. Как-то вечерком, заметно стало, что никто из бараку никуда не стремиться к местной молодёжи вечером на танцы! Часам к десяти опять поднялся крик по Казбеку. А это они вдвоем с Зурабом окровавленные явились с танцплощадки! Процесс возвращения выглядел весьма странно, местный тракторист с огромным трудом тащил эту, дерущуюся между собой парочку по дороге с танцплощадки. Ну, и ему тоже в битве досталось. Что там произошло? А эти два кавказских джентльмена не сошлись в вопросах этики. Кто-то из боевой пары кавказцев сказал нелестный эпитет в адрес местной дамы, а второй за это дал другу в рыло и пошел бой! Тракторист всё безобразие поволок по асфальтовой дороге до их бараку, а то если бы асфальта-то и не было, то до дому бы «приехали» два комочка грязищи. Никто бы с этими борцами и не разбирался, подумаешь, местному трактористу чуток досталось от студенческой «этики»! Однако ж тем временем на танцплощадке развивались совсем фантастические события. Какой-то алкаш стал истерически выкрикивать:-« наших бьют!» А кто бить может наших? И кто эти наши? А там, невдалеке от танцплощадки, были ещё бараки со студентами. И танцплощадка отправилась именно туда спасать «наших». Кто там и кого спасал, неведомо. Только со слов очевидцев, были выломанные вместе с косяками двери, окна. Правда, травм ни у кого не обнаружилось впоследствии, только скорая помощь вывезла в районную больницу нескольких коматозников в бессознательном состоянии. Травмы сразу у них обнаружить не удалось, но, судя по их арефлекторному состоянию, это были точно трупы. Только на третьи сутки интенсивной реанимации эти трупы проспались и сознались, что нашли себе место среди студентов в бараке для беспробудного пьянства. Удобно же, что их там никто не ищет.

Картину побоища так никто из нас и не успел осмотреть, так как нашему прославившемуся «в боях» контингенту через сутки после этого легендарного побоища опять были поданы автобусы и опять нас перевезли в новый кирпичный барак станицы Голубицкой. Прекрасное место оказалась эта станица на берегу Азовского моря. Можно было искупаться в остывающей осенней водичке, хотя прибрежный песочек пляжа сильно раздражал. Да и столовая была себе вполне ничего! Там был огромный лагерь для студентов, но только для первокурсников. Только для тех, кто поступил в этот год. И больше никого в тот лагерь не пропускали. Да и наш, прославившийся в боях коллектив в тот лагерь привозили только в столовую и так, чтобы остальные обитатели лагеря нас и не увидели. Почему? А кто там у них был руководителями, у этих студентов-первокурсников? Так наши же, бывшие преподаватели, мы же их давно знали, как облупленных! Но получилось так, что они нас нет, совсем не знали, хотя подозревали в нас нечто нехорошее.

А началось так, что одной нашей девице срочно понадобилось уехать домой по какой-то причине, сейчас и не упомню причину. Студентка как положено, обратилась ко всему «начальству» предупредила о своей серьёзной причине убытия, предупредила всё начальство нашего «бронебойного» отряда, да и время «колхознования» уже почти подошло к концу. Да заартачился наш самый главный начальник мол, де у него есть начальство всего лагеря, и они де её не отпускают. Девица его не послушалась и попыталась выехать из Голубицкой. Оказалось, что её уже по дороге поджидали вчетвером на своих жигулях наши «чёрные полковники» из «детского» лагеря. А как вчетвером можно обработать одну девицу-студентку?! А как она лила проливные слёзы, что её теперь выгонят из института за «недостойное поведение» в колхозе?! Тут и меня возбудило! Началось, а что со мной вы сделаете? Я на пятом курсе! Началась самореклама:-«Я завтра еду домой! Подскажите дорогу!» По всем коридорам барака специально долго бегала, искала попутчиков и соглядатаев, кто бы опять побежал с докладом к «черным полковникам». Ну да, мне же понятно, что не просто так на пути домой попались девчонке эти «ловцы приключений на свой зад», а это наш главный надсмотрщик им точно настучал! Ну, теперь иди, настучи на меня! Видимо, почуял какой-то подвох и затих молча. На моем пути меня никто не встречал, поэтому все происходившее дальше вспоминаю со слов очевидцев. А загудел барак, дешёвой выпивки оказалось в Голубицкой сверх меры. Вот тогда главный кляузник и понял, что он есть никто, как «начальник Чукотки». Так. Пока сами студенты желают себя вести прилично с ним, то он и себя человеком и чувствовал. Короче, поиздевались над ним так, что среди ночи побежал за пять километров в детский лагерь искать помощи и защиты опять от наших бывших преподавателей. Ладно, в гробу бы они этого дурака и видели, но чего с пьяных глаз, не иначе как сдуру, не сотворишь. И поехали на жигулях впятером разбираться с этими буйствующими ночью студентами. Приехали и пошли в полночь по бараку с ревизией, комсомольское собрание проводить. Фиг им кто открыл, кто уже спал, а тот, кто ещё веселился, так тем и в радость. Только в незапертой комнате самого главного начальника возлежал в сладком полночном сне двухметровый упитанный студент. Долго читали ему нотации впятером, никак не просыпался, пока кто-то в ухо ему не проорал: — «Который час?». Этот сел на кровати, взглянул на свои наручные часы, вежливо ответил :- «Девять!» и опять упал, заснув мертвецким сном.

Наши герои, усмирители студентов, не солоно хлебавши, уселись в свое знаменитое «жигули», оставив этого начальничка следить за здоровым сном своего полночного гостя в своей постели, и отправились отсыпаться восвояси… Только поутру эти деятели обнаружили свои пожёванные диски на жигулях. А не фиг было ночью по чужому бараку шастать, а тем временем им ниппеля-то на жигулях и скрутили. Ну, это же до какой степени надо быть пьяными, чтобы четырем здоровенным мужикам, каждый поболе центнеру весом, проехать на дисках пять километров? Да уж, обошлась им карательная экспедиция в «копеечку». Можно себе представить какими такими словами они проклинали этого недотепу, своего начальствующего в колхозе коллегу, что заставил их ночью заняться воспитанием пьянствующих пятикурсников. Как результат, эти ребята постановили единогласно выгнать опять вон куда подальше весь этот курс уже из третьего колхоза за один сезон. Так и пошла слава за курсом, что их умудрились из трех колхозов выгнать за драки. А вот самих тех драк так никто и не сумел потом упомнить.

А потом подошло время колхоза и на шестом курсе. Направили наш курс неподалёку, в огромный летний лагерь, где отбывали колхоз уже все пять остальных курсов. Так как лагерь находился совсем рядышком с городом, то начальствующие «субъекты строжайшего контроля» и не задерживались в лагере, отправлялись на ночь спать к своим семьям или там ещё куда. Если кто из начальства и появлялся, то только днем, и при том никому не докучал. И вечером студенты были предоставлены сами себе. Не было никаких драк с местными жителями, а наоборот, было взаимно приятное времяпрепровождение, да хоть до самого утра. Вино с самогонкой было дешёвым в каждом дворике, а уж «Вера Михайловна» была в местных магазинчиках в любое время! У местных парней можно было покататься на их велосипедах, а накатавшись, вступали в интереснейшие беседы, рассказы, что кому известно про эту местность. Как-то к полуночи уже дело шло, когда одному из местных знакомцев вздумалось указать на видневшийся в степи неподалеку лесочек. Оказалось, что это их старое кладбище, которое по ночам все обходят стороной. Там ночью появляется настоящее привидение, и кто увидел это привидение, всяк потом боится хоть слова сказать. Страшно-то как от незамысловатого рассказа, да ещё и ночью. А тут пошли от этих студенток гонорливые комментарии, а как бы с тем призраком познакомиться? И опять сколотилась сплоченная компания девиц, желающих ознакомиться с им неведомой силой привидения, человек так под тридцать. Вот эта компания и отправилась на прогулку на кладбище. А поскольку мне совершенно нечем было себя занять, то впереди всей компании отправилась на прогулку и я. По шагам за своей спиной я с удивлением обнаружила, что по дороге на кладбище все мои экстравагантные девицы рассосались где-то уже очень далеко по степи. И на подходе к кладбищу рядом со мной оставалась одна единственная калмычка, старше меня лет на двадцать. И она внезапно остановилась, что-то увидав впереди. Она же мне и показала впереди странные тени в темноте, что какие-то трясущиеся пляски выписывали с противоположной стороны кладбища. Тут мне ничего лучшего в голову не пришло, как стряхнуть с локтя свою подругу и направиться к теням и прокричать теням: «Здравствуйте!». В ответ на приветствие оказалось, что тени как-то отозвались по-людски, и прекратив свою пляску, ко мне приблизились два велосипедиста с неописуемой радостью. Оказывается, это два бухих местных мужика возвращались после работы домой откуда-то, а так как дорога шла мимо кладбища с дурной славой, то оттого их и трясло, сидя на своих велосипедах. А уж как они увидали с противоположной стороны кладбища ещё какие-то тени, то это было выше их человеческого разумения.

А как только, услышали мою человеческую речь, так только они и пришли в здравую память от своего мистического страха и перестали трястись на велосипедах. Конечно, осведомились у моей подошедшей подруги, а что нам двоим вдруг могло ночью понадобиться возле кладбища? Да это я им и ответила, что это такой вечерний променад у нас, у студенточек. Понятно, что ни у кого возражений не было, и вместе со спешившимися мужиками мы новой компанией отправились восвояси. Как же они нас благодарили по дороге, что именно мы их встретили возле кладбища, а не наводившее на всех ужас местное привидение.

Ну вот, вроде бы больше и нечего вспоминать, кроме что опять же эти мерзкие кухни. А поскольку большой город был неподалёку, то на сей раз я с этой обсиженной мухами вонючей кухней разобралась цивилизованно. Развели там себе антисанитарию полнейшую!

Да заметила я, что на сей раз наши девицы набрели на тыквенное поле. А семена в тех тыквах были такими крупными и вкусными, что девицы остановиться не могли, лакомились семенами сырой тыквы. Ну и славно, это дело очень полезное и нужное. А когда у полакомившихся девиц, набравших и про запас с собой семян тыквы, начался профузный понос «гвоздём», тогда и настал мой час отмщения к унавоженной мухами кухни. Конечно же, я героически вызвала скорую помощь с ближайшего телефона по признакам внезапно возникшей в посёлке холеры. И пострадавших стали вывозить в инфекционное отделение городской больницы. Где их и кормили, и обследовали целую неделю до окончания колхоза. Все пострадавшие в тыквенном «бою», остались очень довольны больничной кормежкой, и. в особенности, взятыми с них анализами...

На этом и продолжать мне уже нечего с моими «мемуарами». Это место «с привидениями» давно уже стало городом. На месте кладбища выстроены многоквартирные высотки. Давно уже там черта города и нет никакой степи.