Тель-авивская соната

«О, этот город… Город палачей,

Царей, богов, пекарен и давилен.

В нем правы все. Он так жестоковыен,

Так горд и независим, как ничей.»

(«ГОРОД-НЕДОТРОГА» о Иерусалиме, Виталий Мамай)

Я — в Тель-Авив! Прости мне эту блажь!

Обожжены жарою выше меры,

Сидеть в берлоге с кондиционером

И пить послеобеденный купаж –

Не лучше ли, чем ехать в Тель-Авив

В свой выходной, под солнцем плавя шины

В разгар невыносимого хамсина,

Рюкзак с водой в дорогу прихватив?

Но Тель-Авив, особенно дневной,

С домами тесными, «периода мандата»,

И с Яффским портом, встроенным когда-то

В легенду Андромеды, — якорь мой!

К театрам первым, в тень библиотек,

К домам, где родилась литература, -

Сюда не туристического тура

Стремились поселенцы. Новый век

Влетал в окно, топорщил парус штор,

Рождал иврита перепев гортанный,

Под плеск и говор моря неустанный,

И — розой полз на каменный забор!

В твоих аптеках, барах, кабачках,

Жила душа хмельного Тель-Авива,

Что похотью «марсельскою» кружила

Во взглядах проституток и в стихах...

Там, вдалеке, живёт высотный центр –

Гламур, богатство, биржи и алмазы,

А здесь — на эмигрантскую заразу

Заплачен шекель и отпущен цент...

Давай закажем ледяной абсент

К обеду с припортовою барбуньей,

Оставим tip бармену и певунье

За ягодиц вихляющий акцент.

А темнокожий шумный эмигрант

Уже собой заполнил переулки

И продаёт фалафели и булки,

И кажет на там-таме свой талант.

Прощай, мой Тель-Авив! Закончен день.

Звучит во мне рыбацкая соната.

И пахнет розой, что цвела когда-то,

К часовой башне прислонивши тень.