Наоборот, Анатолий, Берлюкова пустынь названа была по имени Берлюка, так как в заброшенном на тот момент монастыре укрывалась его шайка.
… Этот человек, характерной наружностью и всем своим поведением напоминал дикого зверя. Круглый год он не снимал с себя овчинного тулупа, вывернутого наизнанку, а шею в холода обкладывал мхом, за что в народе прозван был Берлюком или Бирюком. Днём он вместе с нищими и убогими стоял возле Стромынской дороги, прося милостыню. Вечером же Берлюк полностью «отрабатывал» своё прозвище, силой отнимая у проходивших и проезжавших всё, что только можно.
И вот, однажды, за ограбление и убийство богатого купца злодей был схвачен и брошен в острог.
Через некоторое время к нему стал наведываться юноша – торговец. Молодой человек сумел войти в доверие к разбойнику и даже пообещал помочь Берлюку бежать из тюрьмы, при условии, что тот отдаст ему все свои сокровища. Долго думал старик над этим предложением. Не найдя другого выхода спасти себе жизнь, он решился открыть место, где хранилось награбленное, взяв предварительно с молодого человека слово не нарушать своего обещания. Вскоре юноша со своими братьями, под видом сборщиков лечебных кореньев появились на Николаевской церковной земле. Клад был зарыт в пещере, и когда стало темнеть, братья приступили к работе. Деньги выгребали лопатами. Предание говорит, что долго ещё на том месте люди находили золотые и серебряные монеты. О дальнейшей судьбе Берлюка история умалчивает, но как бы то ни было, с той поры церковная Николаевская земля навеки была прозвана Берлюковою (Берлюковскою)… www.bogorodsk-noginsk.ru/stena/nbp.html
А дыба- это часть моей работы,
И коли смерти предавал людей,
Так не имел к тому своей охоты.
Немало люда всякого прошло,
Через мои мозолистые руки,
Кому-то казнь- возмездие за зло,
А кто — безвинно принял свои муки.
… Этот человек, характерной наружностью и всем своим поведением напоминал дикого зверя. Круглый год он не снимал с себя овчинного тулупа, вывернутого наизнанку, а шею в холода обкладывал мхом, за что в народе прозван был Берлюком или Бирюком. Днём он вместе с нищими и убогими стоял возле Стромынской дороги, прося милостыню. Вечером же Берлюк полностью «отрабатывал» своё прозвище, силой отнимая у проходивших и проезжавших всё, что только можно.
И вот, однажды, за ограбление и убийство богатого купца злодей был схвачен и брошен в острог.
Через некоторое время к нему стал наведываться юноша – торговец. Молодой человек сумел войти в доверие к разбойнику и даже пообещал помочь Берлюку бежать из тюрьмы, при условии, что тот отдаст ему все свои сокровища. Долго думал старик над этим предложением. Не найдя другого выхода спасти себе жизнь, он решился открыть место, где хранилось награбленное, взяв предварительно с молодого человека слово не нарушать своего обещания. Вскоре юноша со своими братьями, под видом сборщиков лечебных кореньев появились на Николаевской церковной земле. Клад был зарыт в пещере, и когда стало темнеть, братья приступили к работе. Деньги выгребали лопатами. Предание говорит, что долго ещё на том месте люди находили золотые и серебряные монеты. О дальнейшей судьбе Берлюка история умалчивает, но как бы то ни было, с той поры церковная Николаевская земля навеки была прозвана Берлюковою (Берлюковскою)…
www.bogorodsk-noginsk.ru/stena/nbp.html
Где нет дорог, в глуши лесной,
Жил на кордоне позабытом,
Старик-лесник с своей женой.
Лет сорок в городе он не был,
И телевизор не смотрел,
Леса, река, луга и небо,
Вот человеческий удел.
Сын всё ж в столицу перебрался,
Всё приглашал их погостить,
И, как дед долго не держался,
Решился внуков навестить.
Сложил в рюкзак медку лесного,
Копчёной рыбки прихватил,
Творог, от собственной коровы,
И пиво сыну (сам варил).
Ещё шматок свиного сала,
Варенья, банок пять иль шесть,
Бутыль большую самогона,
А фруктов, ягод уж не счесть.
И вот, с Казанского вокзала,
Дедок выходит с рюкзаком,
И убедился моментально-
Ему сей город незнаком!
Он помнит, как в семидесятых,
Последний раз он тут бывал,
Тогда всё скромно было, чинно,
Теперь: стекло, бетон, металл…
Куда идти? Как добираться?
Безумный мир! Ужасный век!
К кому он может обратиться?
Но он- советский человек!
В Союзе каждый знал прекрасно,
Пенсионер и пионер,
Чтоб указать тебе дорогу,
Есть постовой милиционер.
Вон — на углу стоит, весь в чёрном,
А на плече блестит погон,
На поясе висит дубинка,
И кобура: он иль не он?
Старик подходит робким шагом,
Пригладил прядь своих седин,
И тихо говорит:«Товарищ...»
-«Я -не товарищ — господин».
Дед перетрусил не на шутку:
«Однако, странно стало тут,
Скорее надо извиниться,
А то в кутузку загребут»
«Простите старого, ей Богу,
Я ведь простой пенсионер,
Так не судите меня строго,
Но… Господин милиционер...»
На деда, сверху вниз взирая,
Как на какой-нибудь предмет,
Патрульный бросил:" ПОЛИЦЕЙСКИЙ!
Я-ПОЛИЦЕЙСКИЙ! Понял, дед?"
Старик взглянул на чёрный китель,
Припомнил старое кино,
И говорит :" Послушай, милый!
А немцы в городе давно?" ;)
Как мудрецы все говорят:
«Им душу грей любви словами,
И многое они простят».
Тому мы тьму примеров знаем,
Недавно случай был один,
Его мне рассказал в трамвае,
Один знакомый гражданин.
Иван проснулся утром поздно,
Башка трещит, во рту «сушняк»,
Вчера «надрался» он серьёзно,
Да, и к тому же, натощак.
Не в первый раз он напивался,
Но зная нрав жены крутой,
Он сразу выйти побоялся,
Лежит в кровати чуть живой.
Но, сфокусировавши зренье,
И волю всю собрав в кулак,
Он не увидел с изумленьем,
Обычный утром кавардак.
Костюм почищен и поглажен,
Цветочки в вазочке стоят,
И, словно в залах Эрмитажа,
Духов приятный аромат.
А на двери листочек узкий,
Приколотый, как к платью брошь:
" Мой милый! На плите закуска,
А пиво в баре ты найдёшь."
Иван остолбенел, как в коме:
" К моей ли я жене попал?",
Но, видя, что в своём он доме,
Сынишку в комнату позвал.
" Ты, сын, поведай без утайки,
Что тут вчера я вытворял?"
Присев на стул в трусах и майке,
Его он грозно вопрошал.
«Да, вроде было, как обычно:
Пришёл домой навеселе,
С пустой бутылкою „Столичной“,
Уселся прямо на столе.
Ругал начальство, Трампа, НАТО,
Грозился Думу разогнать,
Но мамка, жёстким взяв захватом,
Отволокла тебя в кровать.
Штаны, пиджак с тебя срывала,
Кляня попутно день и час,
Когда своё согласие дала,
Пойти с таким козлиной в ЗАГС.
А ты завыл вдруг дико, жутко,
Как воет ветер к Ноябрю:
»Пошла отсюда, проститутка!
Я лишь жену свою люблю!"
Задумался отец семейства,
Хлебнул пивка с картошкой фри:
" Хоть выпить, право не злодейство,
Но вот ведь… Чёрт меня возьми!"
Иван наш бросил напиваться,
Теперь отличный семьянин,
Стал даже спортом заниматься — Пример достойный для мужчин.
И ведь, подумать на мгновенье,
Как нам немного надо дать,
Чтобы надолго настроенье,
Любимой женщине поднять.