Девочка у моря

Моей жене Светлане

— с любовью

21

Небо было толстым и сероватым, облака висели ниже обычного и сливались с горизонтом, в воздухе пахло сыростью. Но не привычной соленой влагой курортного побережья, а совершенно другой — пресной и дождевой. Хотя за многие отпуска, проведенные в Турции, Звонцов попадал под дождь всего однажды, да и то не в Аланье, а в Белеке.

Саша стояла у края моря, он — за ее спиной, как вошло в привычку. Профессору казалось, будто своим телом он защищает девочку от чего-то недоброго, угрожающего ей с суши.

Она молчала, глядя поверх волн — более грустная, чем обычно. Точнее, какая была в первые дни и какой перестала быть в последние.

— Ты что печалишься, Сашенька? — спросил он, опустив руки ей на плечи.

Это тоже незаметно стало привычным.

— Бабуля изругала?

— Нет, у бабули полный ренессанс.

Саша невесело усмехнулась.

— Вчера в столовке познакомилась с какой-то старой грымзой. Из вновь прибывших, привезла внука и два чемодана российских газет. Теперь бабуля их читает вдоль и поперек и задом наперед, и на том свете от счастья!

— Ну так в чем же дело? Погода гнетет?

Не отвечая, она прижалась к нему спиной и обхватила отведенными руками, словно индийскую колонну счастья.

— Не грусти! Это же Турция, а не какой-нибудь Таиланд, где если уж зарядит, так на целую неделю. Тут дождь ненадолго, поверь. За то люблю эти места. Сейчас закапает, побрызжет полчаса, максимум до послезавтрака, потом опять будет солнце.

Саша молча потерлась щекой о его запястье.

— А после дождичка в небесах просторней…

— тихо добавил Звонцов.

И нежно сжал ее косточки — гораздо более тонкие на ощупь, нежели казались на вид.

У него на секунду поплыла голова. Мир вздрогнул и сдвинулся в сторону, волны побежали назад. На берегу моря стояли уже не профессор с девочкой, а двое обычных людей — немного грустных, но очень счастливых, поскольку имевших все лучшее впереди.

И он пропел…. точнее прошептал еще две с половиной строчки из песни, которая так и называлась — называлась «Счастливый жребий»:

— …голубей вода, зеленее медь.

В городском саду — флейты да валторны,

Капельмейстеру хочется взлететь…

— А кто такие валторны? — спросила девочка. — Тоже моллюски? Или птицы, раз в саду?

— Нет, это такие духовые инструменты. Вроде труб, только свернуты кольцом и на концах пошире. Музыканты в фуражках на помосте, капельмейстер – ну, дирижер — машет руками, как крыльями, и все играют вальс. Нежно-нежно: «бум-ква-ква, бум-ква-ква…» А кругом цветет черемуха и дамы в легких платьях… Ты еще многого не знаешь, но все поправимо.

Не говоря ни слова, Саша отпустила его спину. Сняла со своих плеч его руки, развела и положила себе на живот.

Звонцов вздрогнул от неожиданности, не зная, как поступить.

— Что ты… делаешь?.. — не сразу выдавил он.

— Греюсь, — невозмутимо ответила она.

— А ты что — замерзла?

Стекляшка ее была горячей и сама по себе вжималась в его ладонь. Возможности высвободиться, не привлекая постороннего внимания, не имелось.

— С вами тепло, — после паузы пояснила Саша.

И нехотя ослабила хватку.

— Ну и к чему ты откалываешь такие фортели? — сказал он, облегченно вздохнув. — Какой бес в тебя опять вселился?

Проклиная себя за недостаточно быструю реакцию и за то, что ладони запомнили прикосновения ее тела.

— Вы же сами сказали лечиться, — девочка пожала плечами. — Вот я и лечусь…

— Ты выбрала неправильное лекарство. Я имел в виду совсем другое.

— А мне нравится это, — ответила девочка. — Оно помогает и еще как.

— Зачем ты прицепила эту штуку? — сказал Звонцов строгим тоном, посмотрев на свою ладонь. – Чуть без руки не оставила. Ты же не папуаска, да и они носят в носу, а не в пупке!

— Я и не папуаска вовсе, — Сашин голос звучал, как обычно. — Я чумичка с каракатицей в лапе. То есть наоборот — каракатица с чумичкой на голове. Ну, в общем, сами решайте, кто — запуталась уже.

Звонцов понял, что девочка — в сознании которой, как видно, оставили неизгладимый след два вновь узнанных слова… — переключилась на другие мысли. Вероятно, ему стоило развернуться и уйти, пока дело не зашло дальше — но он уже не мог расстаться с ней просто так.

— А вам что — не нравится?

— Ты нравишься, — сказал он, не в силах кривить душой. — Твоя стекляшка — нет. Зачем себя уродуешь, ты и без нее хороша.

— Ладно, сниму лично для вас, — девочка покладисто кивнула. — Могу прямо сейчас и в море выбросить.

— В море не надо, его без нас засоряют. К тому же эта вещь тебе, наверное, дорога как память. А я не истина в последней инстанции, просто так сказал.

— А я сама вам правда нравлюсь?

— Правда, — ответил Звонцов, ощущая странную невозможность лгать. — Неужели думаешь, что если бы не нравилась, я проводил с тобой все возможное время?

— А не нашли взрослую тетку с во-от такими…

Саша сделала округлый жест перед собой.

-…И не забурились с нею на две недели?

Он невольно кивнул, промычав что-то невразумительное.

— Но вы ведь говорили, что просто пожалели меня и решили помочь и все такое?

— Сначала просто пожалел, врать не буду. А потом…

— Что — «потом»?

— То. Потом ты мне понравилась.

— Сильно?

— Сильно. А с каждым днем все сильнее, несмотря на все твои выкрутасы. И…

Он хотел сказать «я уже не знаю, как буду жить без тебя через каких-то четыре дня…», но вовремя прикусил язык.

— А как я вам нравлюсь? — Саша обернулась и смотрела в упор.

Глаза ее не имели дна и затягивали в себя. Словно два медных карьера: он однажды стоял на краю такого недалеко от зауральского городка, куда ездил на литературный симпозиум, и перебарывал в себе желание ринуться вниз — в ошеломительную глубину, на добрых полкилометра, где огромные самосвалы казались спичечными… даже не коробками, а головками.

— Я же сказал — сильно! Вот так и еще сильнее!

Проклиная себя, он взял ее за плечи.

— Я не то хочу сказать…

Саша привстала на цыпочки.

— …Ничего не понимаете, что ли?..

Все тело ее выгнулось к нему.

-…Как дочка нравлюсь, или как недочка?

Коричневый купальник с лиловыми цветами побежалости ничего не скрывал, а лишь выставлял напоказ.

— Как…

Звонцов снял одну руку с Сашиного горячего плеча.

Она сама потянулась туда, куда стремилось все его тело.

Превозмогая себя, он пальцем нажал ей на нос.

— Как маленькая недотыкомка, которая задает оо-чень большие вопросы.

Жест, характерный для взрослого по отношению к ребенку, вернул в реальность. А соответствовавшие ему слова уже полностью отрезвили. Он посмотрел прямо в глаза-карьеры и сказал серьезно, как взрослой:

— Александра! Не вводи меня в грех!

— Не ввожу я вас никуда и не вывожу ниоткуда, даже не собиралась, — невозмутимо парировала девочка. – С чего вы взяли?

Он смотрел на нее, словно увидел впервые.

— А вот вы мне каждый день все сильнее не нравитесь!

— Это почему же? — в тон спросил Звонцов.

Момент ненужной близости был пройден, он полностью держал себя в руках.

— А потому, что я вас как первый день в столовке увидела, так вы мне сразу до того понравились, что сильнее уже и некуда!

— Даже так?

— Именно так. Я вас не с потолка выбрала!

— Так, выходит, это ты меня выбрала? — уточнил он, будто речь шла в самом деле о каком-то выборе, имевшем перспективы. — Мне кажется, здесь-то я к тебе подошел, заговорил и даже… запел.

— Ну да. Подошли и запели, потом заговорили. Но стала бы я с кем попало песни слушать! И разговаривать! А потом к кому не понравился насчет мобильника приставать! И все прочее тоже…

Саша лучисто улыбнулась, вытянулась, обхватила его шею и поцеловала.

Неожиданно — в губы.

— Ну ты… — пробормотал он, опустив ее обратно на песок.

-…Я, да…

— …Турок же смотрит!

— Ничего он не смотрит, — возразила девочка. — Турок еще булочек не допек. И вообще тут еще никого нет, кроме нас. А вот сланец мой в море унесло, надо догнать, пока на Кипр не уплыл!

Повернулась на одной ноге и весело поскакала навстречу пенистой волне.

А Звонцов смотрел ей вслед, и ему казалось, что из туч вдруг вырвалось солнце.

— Ну ты, профессор хренов!..- сказал он, кажется, вслух.

***************************************************

ВЫ ПРОЧИТАЛИ БЕСПЛАТНЫЙ ФРАГМЕНТ КНИГИ

***************************************************

Когда разумный профессор-филолог подошел к одинокой девочке, стоящей на краю турецкого пляжа, ни один из них не мог предполагать, что за десять дней пройдет целая жизнь, чистая и светлая, которая для обоих окажется ступенью к чему-то новому. Поскольку вела их единственная сила, способная двигать миры – любовь, хоть и не сразу осознанная в нужном качестве. Но за финальной точкой романа остается надежда, что у героев все действительно изменится к лучшему. 

2018 г.

© Виктор Улин 2018 г.

© Виктор Улин 2019 г. – дизайн обложки (оригинал частное фото).

204 страниц