Тридцать три

Тридцать три

Штеффену Требсу и Михаэлю Руддеку

— моим немецким камрадам

«Кто убьет какого-либо человека,

тот предан будет смерти.»

(Лев. 24:17)

II

1

Очнувшись в поезде, я отцепил от берета значок легиона, который забыл снять во Франции.

Теперь я ничем не рисковал: половина России ходила в камуфляжной форме и носила тяжелые солдатские берцы. Я полностью входил в образ своего нынешнего соотечественника. Хотя возвращение в отечество радости не несло.

Вообще я витал в каком-то тумане.

Точнее, в полубытие между прошлым, которое уже умерло, и будущим, которое у меня вряд ли было.

То, что происходило там: захваты заложников, точная стрельба из винтовки, препирательства с однополчанами… и даже большая влажная грудь Миллы – все это спряталось за рубежами нескольких границ.

В памяти остался лишь последний вечер в квартире, которая служила нам отделением казармы. Мой ближайший начальник, вредный украинец Лой, напоследок расчувствовался. Мы пили горилку, присланную ему с родины, закусывали салом, обнимались и хором «спiвали» песни; расстались братьями и даже плакали в последние минуты на пороге.

Хохляцкая горiлка оказалась коварной. Вышел на улицу я бодрым, как огурчик, но на вокзале меня развезло до такой степени, что проводница отказывалась пускать в вагон. И если бы не Штеффен, который пришел провожать меня в чистой форме, при полном параде, и наорал на нее по-немецки, то я бы остался на Балканах еще на сутки.

Когда я прибыл в свой нелюбимый родной город, когда спрыгнул с подножки на перрон и едва не подвернул ногу, поскольку вокзал полуторамиллионной столицы субъекта РФ не имел человеческих платформ и незаконопослушные пассажиры мочились на уровне глаз отъезжающих… Когда я опять увидел и вдохнул все это, а потом прошел через залы ожидания на привокзальную площадь, где толпились цыгане и прочие отбросы человечества, то понял, что Штеффен прав.

Что мне нужно срочно сделать необходимые дела, распрощаться со всем и возвращаться в тот город, где меня, по крайней мере, обещала ждать Милла.

Ведь здесь меня никто не ждал.

Письма и звонки из легиона на родину были запрещены, за этим строго следили, но каждый, кто хотел, по-всякому изворачивался и имел связь с домом не хуже, чем если бы просто где-то шабашничал.

В самом начале своей полузаконной снайперской деятельности я звонил жене с телефона Штеффена. Она разговаривала со мной довольно сдержанно, сама потом ни разу не сделала дозвона, хотя номер у нее, конечно, сохранился.

И это говорило о том, что тут меня не ждут, моему возвращению не будут рады, моему отъезду не огорчатся.

С сыном душевную близость я утерял с момента, когда начались проблемы с работой. Впрочем, особо близким он не был мне никогда, поскольку рос каким-то женоподобным и, как мне казалось, у него никогда даже не было девушки.

Что же касалось жены, то охлаждение между нами тоже началось давно. Сейчас я не сомневался, что она нашла себе кого-то для утешения, предполагал, что своим появлением ее стесню.

И, конечно, мне стоило освободить ее от себя как можно скорее.

Приехав на такси к дому и поднявшись на свой этаж я достал из потайного кармана ключ и сунул в скважину.

И тут же с детским удивлением обнаружил, что он не подходит. Подумав, что за это время я что-то перепутал, попробовал другой. Но ни один из замков не принял ни одного из моих ключей.

Поставив сумку с пропылившимся гражданским костюмом на пол, я позвонил в дверь. Сначала аккуратно, потом длинным звонком.

Дверь открылась внезапно, на пороге возник толстый мужчина в бархатном халате и поясе с кистями.

В первый момент я подумал, что ошибся этажом или даже подъездом, но тут же увидел в передней полочку для телефона с непростым креплением, над которой я в свое время провозился часа два.

— Чего надо? – мужик был немногословен. – Ошибся адресом?

— Нет, — ответил я. — Я тут живу.

— Нет, это я тут живу, — беззлобно возразил он.

Я понял все; понял, чего мне хочется.

Рука была готова нанести удар, нога предчувствовала, как наступит рифленой подошвой ботинка на лицо упавшего, а ухо готовилось услышать хруст переломанных носовых хрящей.

Но я сдержался.

Драка не могла ничему помочь, но могла осложнить мне все, что еще могло быть впереди.

Я подумал об обещаниях Штеффена и о словах Миллы.

А, кроме того, я почти ожидал увидеть тут нечто подобное. И увидев, даже как-то успокоился: я обнаружил все ожидаемое, ничего большего уже не ожидалось.

Не говоря ни слова, я оттеснил незнакомца, вошел в квартиру, затащил свою сумку и закрыл за собой дверь.

И только после этого крикнул, зная, что сегодня суббота и жена должна быть дома:

— Таня!

Легкие шаги послышались сразу и у меня сжалось сердце.

Кажется, я до сих пор любил свою жену. Было бы гораздо лучше, если бы я ее разлюбил, но этого до сих пор не получалось.

Она выскользнула из спальни.

Тоже в халате, каком при мне не имелось — шелковом и блестящем — жена выглядела на удивление хорошо.

Хотя на самом деле удивляться поводов не было; от хряка с кистями веяло такими деньгами, что их наверняка хватало на все.

— Ах… — она поднесла ладони к щекам. – Саша… Ты… вернулся.

— Да. Я вернулся.

Жена молчала.

Толстяк, бросив несколько взглядов то на нее, то на меня, молча удалился в комнату, которая нам служила гостиной, и плотно закрыл за собой дверь.

Вряд ли он боялся, что я полезу в драку. Скорее всего, просто слишком хорошо относился к моей жене и не хотел присутствовать при наших разборках.

Я вдруг подумал, что он подходит ей лучше, чем подходил я.

— Александр, — жена заговорила, ее голос дрожал. – С тобой не было связи, я не могла сообщить. Я развелась с тобой почти сразу после твоего отъезда. И вышла замуж за Виталия. Он успешный бизнесмен…

Она всхлипнула и сказала с неожиданным надрывом:

— Мне надоело жить с нищим майором! Мне сорок лет и я хочу пожить по-человечески! Я давно собиралась…

— Таня, успокойся, — жестко перебил я. – Не надо мне ничего доказывать, я сам все понимаю.

Я в самом деле понимал все.

В частности, то, что в одностороннем порядке разводят только с умершим или осужденным. Сам для себя я, конечно, и был осужденным на смерть, но тем не менее ее Виталию незаконный развод наверняка обошелся в немалую сумму.

Закрыв лицо руками, жена отвернулась к стене.

Плечи под блестящим халатом вздрагивали.

Мне стало жалко ее точно так же, как Миллу, которая сидела на краю кровати и рассказывала про своего убитого мужа.

Но я был нужен ей, а жене – уже нет.

Впрочем, вероятно, всерьез я не был нужен ей никогда.

Да и Милле был нужен иллюзорно, для заполнения пустоты.

И сама Милла вряд ли была нужна мне так, как была нужна жена.

Я вытер вспотевший лоб.

Рассуждать о чем бы то ни было не было смысла.

Ничего не подлежало исправлению.

И если рассуждать досконально, то окончательным был вывод о том, что мне вообще не стоило появляться на свет.

Я наклонился к своей сумке, раздернул молнию, расстегнул внутренний карман, извлек деньги.

Выпрямившись, положил их на полочку рядом с телефоном – две пачки по 100 евро и одну по 50.

Заработанное пОтом и нервами наперекор Моисеевым заповедям выглядело как-то несерьезно.

— Это что? – спросила жена.

— Это деньги.

Я хотел добавить, что получил их за убийство тридцать одного человека и спасение жизней двухсот или трехсот, но удержался от подробностей.

Жена жила в ином измерении, да и мне самому та жизнь уже казалась нереальной.

— Я могу позвонить за границу? – спросил я, словно находился не в своей квартире, где еще был прописан. – Потом заплатишь из этих денег.

Жена кивнула; кажется, она опасалась говорить.

Достав из кармана бумажник, я нашел нужную записку, развернул, натыкал нужный номер.

Это казалось странным, но наш город не остался в стороне от современных систем связи.

Меньше, чем через минуту, я услышал в трубке голос, который был мне знаком:

Slušam! Ko je to?

— Это я, Милла, — я перевел дыхание. – Я, Александр. То есть Микаэль.

Кажется, она не ожидала моего звонка.

Не ожидала так скоро или ни ожидала вообще.

— Ты где находишься, Александр? – спросила она, придя в себя. – Во Франции?

— Пока в России.

Я помолчал, искоса взглянул на жену.

Она поймала мой взгляд, взметнула халатом, ушла на кухню.

Я смотрел вслед, смотрел на ее красивые икры и думал, что Виталию повезло.

— Милла, — заговорил я, когда закрылась кухонная дверь. – Ты согласна выйти за меня замуж?

Женщина молчала.

— Не сейчас, конечно. Когда я вернусь. Через неделю или около того, улажу тут дела.

— Да, согласна, — ответила Милла. — Biću tvoja žena. Я буду твоей женой.

— Хорошо, жди, — сказал я и повесил трубку.

Вероятно, в таких случаях полагалось что-то говорить о любви.

Но мне казалось, что этих слов не нужно.

Не нужно вообще ничего, кроме как мне самому скорее разделаться тут со всем, что меня держит, и снова оказаться далеко отсюда.

И вдруг я сообразил, что был в том городе как наемный военнослужащий, а сейчас собираюсь ехать как гражданское лицо и под другим именем. К тому же я мало что понимал в визовой политике современной Европы, но краем уха слышал про какую-то Шенгенскую визу, которую туристы ждали месяцами. Насчет туризма я тоже не имел уверенности, ведь в тех местах до сих пор стояли «Голубые каски», то есть шла почти война. И, возможно, для поездки в частном порядке мне требовалось приглашение от Миллы как гражданки.

Подумав, что новый муж моей жены не разорится, я достал другую бумажку и набрал номер Штеффена.

— Камрад, это я, Михаэль, то есть Алекс, — сказал я, когда бывший напарник принял вызов. – Я из России, ты можешь говорить?

— Могу, камрад, только недолго, извини, — ответил Штеффен.

То, что он не рассыпался в радостных восклицаниях, а ответил по-деловому, меня обнадежило.

Все оставалось серьезным, стоило надеяться, что мои серьезные проблемы разрешатся всерьез.

Ein Moment! – крикнул Штеффен кому-то мимо телефона. — Idi u pakao!

— Штеффен, я развелся с женой, хочу уехать из России, жениться на Милле, она согласна. Но я не знаю процедуры. Может быть, нужно приглашение от нее, еще что-то.

— Я тоже не знаю, камрад, — ответил тот. – Но разузнаваю и тебе перезвоню. На этот номер?

— Нет. Это номер моей жены. То есть бывший мой домашний, но это уже не мой дом. Я куплю новый телефон и тебе перезвоню сам. Abgemacht?

— Подожди, еще три слова. Я уже кое-что узнавал для тебя. Приедешь, я устрою тебя работать в полицию.

— В полицию?! Гражданина чужой страны?

— Это неважно, мы обойдем все. В этом городе очень слабые силы, нет ни одного снайпера, террористов много, а голубые каски не могут сидят тут до скончания веков. Постараюсь это сделать. Aber ты захвати с собой офицерские документы. Tschuess!

Попрощавшись чисто по-немецки, напарник дал отбой.

Я понял, что работы у него с моим отъездом не убавилось.

Но я еще меньше был уверен в том, что опять хочу кого-то убивать.

— Таня! – крикнул я в воздух. – Я ухожу.

— Куда ты пойдешь? – спросила жена, появившись из кухни.

— Куда-нибудь. В этом городе есть гостиницы. И, наверное, съемные квартиры тоже не исчезли.

Мне вдруг захотелось уйти отсюда как можно скорее и никогда больше не возвращаться.

— Но…

— Да, кстати… Дай мне, пожалуйста, все мои старые документы. Офицерское удостоверение, грамоты, медали…

— Я…

Жена замолчала.

— Если ты, конечно, все это не выбросила, когда со мной развелась.

— За кого ты меня принимаешь?

Ее лицо исказила мучительная гримаса.

— Просто я не помню, куда их спрятала. Ты понимаешь, не хотела, чтобы они мне попадались на глаза. Потому что…

Она отвернулась.

Я увидел ее шею, тонкую в вырезе шелка.

И подумал, что, видимо, она меня когда-то любила, если напоминание о моей персоне до сих пор приносит ей боль.

— Хорошо, — сказал я. – Найдешь, позвонишь мне, я их заберу.

— Куда я тебе позвоню?

— Ах да, конечно… — я вздохнул, подумав, что окончательно выбился из колеи. – Я куплю телефон, перезвоню сам. Твой мобильный не поменялся?

— Нет, — она взглянула мне в глаза. – Мобильный не поменялся.

— Хорошо, тогда я пошел.

— Подожди, — остановила жена. – Забери деньги, они мне не нужны.

— Я зарабатывал их для тебя.

— Мне они не нужны, у меня сейчас достаточно. К тому же половина квартиры принадлежит тебе, я ее наверное, буду продавать?

— Не надо ничего продавать, — сказал я. – Квартиру я оставляю тебе, мне тоже мало что нужно. Но ладно я возьму одну пачку сотен.

— А…

— Твой Василий…

— Виталий.

-…Виталий может иметь хоть сколько денег, но он не обязан совершенно бесплатно воспитывать нашего с тобой сына.

— Но все равно…

— А пачку пятидесяток возьми и купи что-нибудь себе, — перебил я. – Потому что…

Я хотел сказать, что я до сих пор ее люблю.

Но это показалось лишним.

Взяв с полочки пачку сотенных, я положил на оставшееся связку никому не нужных ключей и, не оборачиваясь вышел вон.

2

Я ушел из своего прежнего дома, в первом попавшемся салоне связи купил телефон и СИМ-карту, в соседнем ларьке раздобыл газету с объявлениями и уже после обеда принял душ в довольно чистой съемной квартиры.

Чтобы обеспечить себя продуктами на несколько дней, я зашел в ближайший супермаркет.

У входа, около стола, на котором покупатели выкладывают продукты из корзинок, стояла хорошенькая татарочка лет двадцати в коричневом деловом костюме с золотыми кантами и черно-бело-желтым логотипом на маленькой груди. Над ней покачивалось блестящее надувное сердце с надписью «Nescafe Gold».

В Европе от «Нескафе» отказался бы последний из диких албанцев, такую бурду могли пить только в России.

Но девчонка была столь хороша, на ее крепких аккуратных ножках так непривычно сияли матовые колготки телесного цвета, что я вдруг подумал, что и моя жизнь кончена не до конца.

Хотя бы потому, что где-то далеко меня ждет Милла.

Девчонка на меня даже не взглянула; для нее я был старым худым козлом, но я вспоминал о ней дня два и чувствовал, что еще жив.

3

Штеффену я позвонил тем же вечером, жене – через два дня.

Я не забыл о ней – как раз наоборот, думал о ней больше, чем следовало, и опасался звонить.

— Куда ты пропал? – спросила она. – Твои документы и все прочее я нашла почти сразу, как ты ушел.

— Долго не мог собраться купить новый телефон, — соврал я. – Значит, все у тебя?

— Да, все. Приходи вечером, заберешь.

— Нет, Таня, — возразил я. – К тебе я больше не приду. Я все-таки не железный. И боюсь, что если еще раз увижу твоего Аркадия…

— Виталия, — поправила жена. – Неужели трудно запомнить?

— Ну Виталия, — согласился я. – Какая разница? Я опасаюсь, что если к тебе приду, то твой Виталий останется без гениталий.

Жена молчала.

— А мне не нужны проблемы с полицией. Я уеду отсюда навсегда и никогда больше не вернусь.

Я вдруг понял, что мне даже в голову не пришло повидаться с сыном, но это было в порядке вещей.

Мы давно стали чужими.

— Тогда давай встретимся в городе. Завтра днем, я смогу освободиться.

— Ты работаешь все там же, у Гостиного Двора? – уточнил я.

— Да, все там же. Это тоже не изменилось.

— Тогда давай в четырнадцать часов в парке Луначарского, около деревянного театра, где пел Шаляпин.

Я не знал, почему мне в голову пришло это место, в тех краях имелось достаточное количество точек рандеву.

Возможно, старый театр пришел в голову потому, что когда я только-только демобилизовался из армии, мы вернулись мой родной город, поселились в старой родительской квартире, которая ждала с тех пор, как я уехал учиться в Ленинград – когда я надеялся на счастливую жизнь на «гражданке», около этого театра мы с нею как-то раз поцеловались.

— Театра уже нет, — сказала жена. – Пока тебя не было, его снесли, ничего не построили, там теперь просто пустырь.

— Тогда давай у Гостиного Двора, — предложил я. – У выхода, который на том месте, где когда-то был общественный туалет на трамвайном кольце.

Жена хотела сказать что-то еще, но я не стал слушать, попрощался и дал отбой.

***************************************************

ВЫ ПРОЧИТАЛИ БЕСПЛАТНЫЙ ФРАГМЕНТ КНИГИ

***************************************************

Библейские заповеди запрещают убивать. Но является ли убийцей человек, который обезвреживает террориста, но спасает при этом десятки жизней заложников, вовлеченных в экстремальную ситуацию? Снайпер-антитеррорист живет над заповедям, поскольку охраняет мир, даже если не носит голубую каску. Но он тоже человек, ему хочется покоя и любви, он ищет их, хоть и не всегда находит. Эта книга не основана на реальных событиях, место и действие достаточно условны, но проблемы не становятся менее острыми

******************************************

2015-2019 г.г.

© Виктор Улин 2007 г. — фотография

© Виктор Улин 2019 г.

© Виктор Улин 2019 г. — дизайн обложки.

90 страниц

Ссылка на произведение на www.litres.ru:
https://www.litres.ru/viktor-ulin/33/

 

Прочли стихотворение или рассказ???

Поставьте оценку произведению и напишите комментарий.

И ОБЯЗАТЕЛЬНО нажмите значок "Одноклассников" ниже!

 

+1
07:06
572
RSS
Нет комментариев. Ваш будет первым!