Долой приворот

Дело было давно. Происходило на моих глазах. Пишу от скуки.
Было это в начале 90-х, в заштатном городке. В нашей теплой кампании был один парень, был он старше всех, около 30-и лет, имел в анамнезе распавшийся брак, в активе пожилых крепких родителей, исправное хозяйство из подворья в городе, фазенды и пчел. И все бы ничего, но доминирующей темой его головы были не родители, не хозяйство и даже не выпивка и друзья-товарищи… точнее, и выпивка, и друзья присутствовали (куда ж без них?), но все же голова нашего Феликса была забита… колдовскими кознями и происками его врагов, а особенно донимал он всех нас темой приворота и порчи, наведенных на него одной из общих знакомых в отместку за какие-то его перед нею прегрешения.
Кстати, надо заметить, что та самая знакомая (Пани Заяц, сотрудница его матери) таки созналась много позже, что действительно шаманила ему чего-то там, так что Феликс, по всей вероятности, убивался не зря. Но сейчас история о другом…
История о том, как наш Феликс с этой своей бедой боролся, а точнее лишь об одном из эпизодов противостояния нашего героя ведьмовским проискам своей вредительницы, ибо описать их все не хватит ни сайта, ни моей памяти.

Итак: время на дворе стояло такое, когда газеты и журналы еще не пестрели объявлениями типа «сниму порчу, верну мужа, вылечу простатит наложением рук» и т.п., народ знал лишь, что там-то живет «бабка», там-то «дедка», еще пара/тройка бабок-дедок по деревням и Джуна в Армении. Так же обстояли дела и у нас. И вот наш Феликс методом проб и ошибок помыкался изрядно по всем, кого угодливо советовала ему досужая молва, и остановил свой выбор на звезде местных ведовских таблоидов бабке Переудихе, сделавшись со временем ее постоянным клиентом. 
О-о-о… чего только стоила (а стоила она банки меда и трех десятков яиц) процедура вождения Феликса по полю, ночью в новолуние, с чтением заговоров на его ментальную неуязвимость и неприступность… Засим была дана ему то ли молитва, то ли заговор, нацарапанный на клочке бумаги, который он показывал нам издали, чтобы никто кроме него не мог рассмотреть заветных слов и, пусть даже невольно, сглазить либо еще как-то испортить пользительный эффект. Бабка Переудиха (!) настоятельно советовала Феликсу читать этот заговор/молитву две недели кряду через каждые три часа после заката, закрывшись дома, в одиночку, на все замки и засовы и запивать это дело святой водой без малейшей примеси водки… А чего стоил рассказ Феликса про то, как он наплевал-таки на бабкины рекомендации ради того, чтоб доставить мед с фазенды домой, хотя солнце уже село… Как он нагрузил прицеп флягами и погнал… И как по пути его начали обгонять его же фляги, которые по неизвестной причине посыпались из прицепа… Т.е., по здравому размышлению, чтобы фляги с прицепа не скакали, их надо по уму принайтовливать, думая при этом о них же, а не о небесных кренделях и тому подобных всяких порчах, но это по здравому… Феликс же после этого случая окончательно уверовал в Переудиху и ее профессионализм, стал таскаться к ней с регулярностью и пылом новообращенного и сверять с ее советами и рекомендациями почти каждый свой чих и пук.
И вот то ли Переудиха дала маху и, исчерпав весь традиционный (и оказавшийся бесполезным) арсенал приемов, решила применить столь редкий и оригинальный ход, то ли (а скорее всего так оно и было) сам Феликс достал Переудиху, как больной зуб, но в один «прекрасный» день она, как всегда настоятельно, порекомендовала ему следующее…

***************
— Валька, привет! Приходи вечером к Феликсу, всех наших зовет.
— Чего ему?
— Не знаю. Просил, чтоб были, надо, мол, ему.
— Ладно…

Вечером того же дня я, Художник и Мефодий сидели у Феликса на кухне, ломая голову, покуда он накрывал на стол. Выпили по первой… Феликс многозначительно молчал, всем своим видом показывая, что дело серьезное и подготовиться к разговору о нем нужно обстоятельно. После часа такой «подготовки» он все еще не был уверен в том, что между ним и аудиторией наладилась необходимая связь и желаемый настрой достигнут, и предложил нам спуститься в химлабораторию на нулевой этаж, в помещение, где выкачивался и хранился мед во флягах, а также находился самогонный аппарат, работающий в автономном режиме. И вот, когда мы наконец расселись кто где и уже не могли более сдерживать свой нетерпеливый интерес, Феликс изрек:
— Друзья, мне нужна ваша помощь!
— ????
— Я ездил вчера к Переудихе, и она нашла для меня верное средство!
— ????
— Она сказала: для того чтобы я вылечился от всего и сразу, необходимо найти девственницу…
— Охххх..!
— И чтоб эта девственница в полночь при полнолунии, читая «Живые в помощи», меня трижды через дорогу, взявши за х**, перевела.

Секунды три мы, с отвалившимися сундуками, безмолвно внимали Феликсу, а потом пороняли рюмки и попадали следом сами в диком приступе гомерического хохота — не помогли никакие Феликсовы приготовления и попытки настроить нас на строго-магический лад, т.к. про столь уникальную терапию каждый из нас слышал впервые и свой общий восторг оригинальностью метода мы выражали еще минут пять.
Когда всеобщее ликование немного улеглось, Феликс окинул нас строгим взглядом и сказал, что прикалываться тут нечего, что способ верный (сама Переудиха рекомендует!), что вся загвоздка именно в том, что чудодейственная сила молитвы соединится с симпатическими эманациями девственной души и через ее руку откроется целебный канал волшебной силы и потечет упомянутая сила напрямую… в этом месте буря ликования возобновилась, а Феликс, видя, что нашему восхищению от находчивости Переудихи нет конца, перекрывая наш хохот заявил, что мы, как его друзья, просто обязаны помочь ему и найти девицу, которая: а) является нетронутой; и б) при этом согласится водить его за… енто самое, среди ночи, через дорогу. И, как только это свершится, наш Феликс тут же воспрянет духом и телом, а все пакости и безрадостные последствия вражеской ворожбы вернутся обратно к зловредной Пани Заяц, от которой собственно и пришли…

Художник на все это сказал, что он человек занятой и ему с нами глупостями заниматься некогда, выпил стакан на посошок и, заев его медом, вернулся к своим малеваниям; Мефодий икал и повизгивал, завалившись между флягами и периодически восклицал нечто вроде: «Ой, Валька, хорошо, что ты уже замужем, а то не миновать бы тебе, по дружбе, участия в лечебной ворожбе…»; а я сперва тупо пялилась на Феликса, размышляя при этом, что ТАК испортить голову, как в случае с ним, невозможно, даже если бы Переудиха объединилась с Пани Заяц и они колдовали бы вместе, не покладая рук. Потом принялась доказывать (войдите в положение, на восьмом стакане даже профессор принимается читать лекцию пню), что такое невозможно в принципе, что девственность помимо физиологии еще и состояние души, и что девственница, взявшаяся за… кгм… такое — вовсе никакая не девственница, да и потом — ну где? Где, скажи на милость, ты собрался искать девственницу?.. И каааак? Как ты собираешься ее на это уговаривать?!
Однако ж все мои аргументы пропали втуне, ибо вера в силу и авторитет Переудихи была непоколебима и творила такие чудеса, что девственницу Феликс таки нашел.
Не прошло и недели, как он предупредил меня и Мефодия, что искомая дама найдена и уговорена; что полнолуние в самый раз и что вся процедура состоится не далее чем нынешней ночью, что он и девица отойдут подальше от машины и все быстренько провернут… На мой вопрос — а чего собственно мы? — он сказал, что время нынче неспокойное, что машину посреди улицы оставлять ему никак, а значит мы будем ее стеречь, покуда они с этим делом не управятся. Т.е. стеречь будет Мефодий, а я буду с ним, а то мало ли чего, вдруг там какая (!) заминка выйдет…

И заминка таки вышла!
Когда полночь наконец-то наступила и Феликс со своей кандидаткой на роль девы-спасительницы удалился в темный переулок, мы с Мефодием могли уже больше не сдерживаться и реготали так, что в окрестных дворах проснулись наверно все собаки. Однако ж умереть от смеха сразу нам не довелось — они вернулись и Феликс проорал, что в переулке ни зги не видно, и если перевести его, соответствуя рекомендации, пусть и в спотыкач, но можно, то прочесть молитву — ну просто никак. Девственница при этом, учитывая торжественность момента, материлась шепотом. Мы с Мефодием, прервав ржач, недоумевали — как же им теперь выкручиваться, и перешли на ультравизг, когда Феликс объявил — едем на Ленина, под фонарь!..

Представьте себе, что вы житель маленького, забытого Богом городишки… городишки, где все одно и то же и ничего интересного из года в год. Но это в других городишках! А в нашем живем мы: Феликс, Художник, Мефодий, я, Пани Заяц и Переудиха. И казалось бы, этого хватит с лихвой, так на беду мирного обывателя приблудилась еще и разбитная девственница, не способная отказать в помощи, пусть и весьма специфического характера. И вот: плетется себе мирный обыватель с припозднившихся посиделок, наслаждается тишиной и полнолунием, радуется, что яркий свет луны помогает ему не спотыкаться впотьмах, пока не вышел на центральную улицу, потом он на эту центральную улицу таки выходит и видит… 
Мы-то в машине по инструкции были далеко, но представить себе крайнее изумление и восторг припозднившегося выпивохи от созерцания столь невиданной процедуры фантазии хватило с избытком.

А знаете, что самое интересное? Что подействовало! Дела у Феликса выправились. Дела, но не голова. Да и не было, если поразмыслить, у его головы ни малейшего шанса после таких перипетий, поэтому он продолжал доставать нас всех и дальше разными порчами, корчами и всякими другими хворями магического происхождения, покуда не довел нас до ручки и я однажды при нем не посетовала вслух на невозможность сменить личину и, будучи неузнанной, наговорить ему ТАКОЙ способ избавления от всех бед, перед которым поблекла бы даже нехилая изворотливость Переудихи.
Но это уже совсем другая история.