Клуб любителей книги Глава 9

КАТЬКА

Весть о моих заграничных сватах облетела город с головокружительной быстротой.

Дело было в конце 90-х, а тогда муж-иностранец был пределом мечтаний всех русских барышень на выданье.

Я, конечно, попросила бабу Нюру держать язык за зубами, но и сама прекрасно осознавала, что это невыполнимо. Скажите на милость, чем же пенсионерке развлекаться, как не сплетнями?  Да бедолагу просто разорвало, если бы она не рассказала каждому встречному, как лихо отплясывала с заезжим венгром краковяк. 

— Верзила Алка отхватила себе в женихи импортного буржуя! У его матери вместо шляпы мельничное колесо на голове, а пить баба совсем не умеет — отключилась после третьей рюмки настойки. Теперь дочь Людки-библиотекарши будет жить в Венгрии среди мадьяр. У них там одних собак три десятка!

Я только выпила очередную таблетку анальгина, когда на пороге библиотеки показались запыхавшиеся члены «Клуба любителей книги» в полном составе и в неурочное время.

— Рассказывай! — всем скопом насели на меня дамы,— как твоя Алка сумела отхватить заграничного жениха?

— На соревнованиях познакомились! — кротко пояснила я.— Вит — баскетболист. Играет за какой-то венгерский клуб.

Дамы недоуменно переглянулись.

— И что, во всей Европе не нашлось девки, краше твоей Алки? 

Я обиделась за дочь. Моя Алла не Шэрон Стоун или Клаудиа Шифер, но тоже неплоха. Нос и рот на месте, хорошие светло-русые волосы и серые  глаза под черными стрельчатыми бровями. Приятная, милая девочка, только выше сантиметров на 20, чем положено среднестатистической русской барышне. Но раз это не смутило Вита и его родителей, то какие претензии к внешности моей дочери могут иметь  дамочки Емска?

— Знать, не нашлось! — сухо отрезала я.

— А, правда, что он долларовый миллионер?

— В Венгрии ходят венгерские форинты! — буркнула я, морщась от ноющей боли в висках.—  Карсаи мне свой кошелек не показывали, и деньгами не хвастались!

Но дамы не унимались.

— А баба Нюра всем рассказывает, что у них поместья и виноградники!

— Предприятие по выпуску навигационных приборов!

Вот ведь болтливая старуха! И когда только успела столько разведать?

— Тогда она знает больше, чем я! И сроду бы не подумала, что Анна Никаноровна способна запомнить, а главное, правильно употребить такое длинное слово! — поразилась я.

Анна Михайловна укоризненно вздернула брови.

— В навигации она разбирается, так как лет десять работала политкомиссаром в Волжском  пароходстве! Помните,  баба Нюра рассказывала об этом на встрече ветеранов в больнице!

Никто из нас на встрече не был, но мы поверили ей на слово. Анна Никаноровна за свою столетнюю жизнь могла побывать, где угодно. Я не удивлюсь, если выяснится, что она с Белкой и Стрелкой в космос летала, поддерживала их, так сказать, идейно. Вот только какое это  имело отношение к Карсаям?

Оказалось, никакого! Просто наши дамы, в большинстве своем имевшие дочерей на выданье, теперь здорово переживали, что когда-то не отдали своих детей в спортивную школу.

— И как нам раньше-то  в голову не пришло, что на этих соревнованиях иностранцы бывают! Умная ты, Людочка!

— Если даже двухметровая Алка богача себе оторвала… ведь не накраситься к лицу, не одеться, ничего не умеет! Бегает, как пацан какой!

Я онемела, и поэтому не смогла достойно ответить этим зажравшимся дурам. А вот когда спустя пару часов весть донеслась до музея, и на пороге появилась в сопровождении Димы Клара Федоровна, ответ был не только сочинен, но и прошел до окончательного варианта через несколько версий.

Но госпожа Петрова не стала задавать мне вопросов, и тем более, слушать мои ответы — для неё и так было всё ясно.

— Вот,— закричала она, ворвавшись ко мне в подсобку, где я, пардон, поправляла колготки,— теперь ты видишь, чистоплюйка, насколько я была права на конкурсе песни, пробив первое место для Катьки?

Я так и застыла со вздернутым подолом.

— Чего? — и тут же смущенно откашлявшись, сама себя поправила, возвращая юбку на место.— О чем вы говорите, Клара Федоровна?

— Ну, как же,— дама оживленно подскакивала рядом,— ведь теперь моя Катька поедет за границу, и уж если твоей долговязой Алке удалось отхватить себе богатого иностранца, то уж моей-то красавице Катюше, тем более, сам Бог велел встретить своего принца. Богатого и знаменитого!

У меня сложилось смутное ощущение, что я все это уже когда-то слышала. Может, в другой жизни? Но чем дальше неизвестно чему радовалась Петрова, тем яснее мне становилось, что так далеко заглядывать не надо. Это был фильм-сказка гениального А. Роу «Морозко» с моей любимой актрисой Инной Чуриковой в главной роли. Помните, мать Марфушеньки говорит своему деду, мол, Настьке Морозко жениха крестьянина дал, а моей Марфушеньке-душеньке барина-боярина припасет, или что-то в этом роде.  Смысл нашего разговора с Петровой был именно таков.

Я  порадовалась её энтузиазму и вернулась к работе.

Достали они меня все!  Вот так и вижу забитые потенциальными женихами аэропорты мира и отдельно,  дожидающихся самолетов из России принцев с табличками в руках: «Встречаем невест из Емска»!

 К концу дня подтянулась и Роза Сергеевна. Она, правда, не стала доставать меня разными глупостями, но все же нашла нужным поздравить.

— Я рада за Аллочку! Поздравьте её от меня! И вас поздравляю!

— Спасибо,— тяжело вздохнула я,— хотя… Дочь уедет куда-то к черту на кулички! Одна, среди чужих людей, за границей! Да и как  там ещё приживется?

— Вам, Людочка, не понравились родители жениха?

Я задумалась. Если честно, то Карсаи мне пришлись по душе, не смотря на такую гигантскую разницу в положении. Но какие они у себя дома?

— Мне показалось, что эти венгры — неплохие люди, но как знать, как сложится у Алки жизнь? А вдруг она трижды пожалеет, что вышла замуж за  Вита?

Роза Сергеевна тяжело вздохнула.

— Лучше трижды пожалеть, что ты что-то сделал, чем ни о чем не жалея, тянуть свои дни в вакуумной пустоте! И не понятно, зачем ты пришел в этот мир, кому нужен? Этот мальчик — Вит ведь не виноват, что родился в другой стране и в состоятельной семье? Главное, чтобы Аллочку любил!

Она была права, хотя в тот момент мне было тяжело осознать всю мудрость её слов. Тут и собственная неудачная жизнь, и безденежье, и висящий над моей головой топор грядущего одиночества. Очень трудно расставаться с единственной дочерью!

Тогда я ещё не знала, что пройдет несколько лет, и я каждый день буду общаться с дочерью и внуками  по скайпу. 

Но тогда  казалось, что меня ждет смерть от тоски и одиночества.

Правда, у Артема — моего брата была своя точка зрения на этот вопрос.

Мы с ним вместе выправляли гостевые визы на посещение Венгрии, когда брат коварно завел иезуитский  разговор:

— Тебе будет одиноко без дочери в твоем захудалом Емске!

— Да уж! – смахнула я слезу.

— Так почему бы тебе не пожить какое-то время с мамой?

Я подавилась возмущением, но Артем упрямо гнул свою линию.

— А что, у тебя места навалом — двухкомнатная квартира! А мы с Леной теснимся в двух комнатах нашей «трешки» с  детьми и собакой! И вообще, она ведь не только моя мать, почему бы тебе об этом не вспомнить? А то даже со сватами её не познакомила!

Мать, к тому времени, уже два месяца со мной не разговаривала, громко вещая всякому, кому приходилось её слышать, что дочери и внучки у неё больше нет!

— Если бы Карсаи познакомились с нашей мамой, никакой бы свадьбы не было! — нервно возразила я.— И никто тебя не заставлял съезжаться с матушкой в одну квартиру! В гости, сколько угодно пусть приезжает, но у нас очень плохое качество медицинских услуг, и в больнице вечно нет кардиолога, да и прочих специалистов! Так что либо терпи, либо разъезжайся, но на мою голову эту проблему не сбрасывай, она и так пухнет!

И было от чего пухнуть! Чтобы посетить свадьбу собственной дочери мне пришлось искать, у кого взять денег взаймы.

Я всегда жила в долг. Так уж получалось, что денег катастрофически не хватало, поэтому я шла по давно заведенной схеме — получала зарплату, раздавала долги, а потом занимала снова. Мне всегда и безо всяких проблем давали, потому, что я очень трепетно относилась к своим займам и всегда расплачивалась вовремя.

Но в этот раз мне требовались, конечно, другие суммы, но когда я разбежалась по старым знакомым с просьбами, мне везде твердо отказали.

— Да вот, только что мебель новую купили!

— Решила зубы вставить!

— Знаешь, мы решили в отпуск в Турцию съездить!

И я прекрасно понимала, что это отговорки, и эти люди знали, что я догадываюсь об этом, но долги — дело добровольное. Иногда по ехидным улыбкам, проскальзывающим по накрашенным губам моих состоятельных приятельниц, я понимала, что это мелкая месть моей Алке за столь завидного жениха. Неужели они считали, что если я не приеду в Венгрию, то и свадьба расстроится? Не знаю! Но боюсь, что именно такая глупость посещала их головы.

Из старых приятельниц одолжила мне денег только Клара Федоровна, но только половину суммы.

— Сама знаешь, Людочка, я для Кати деньги откладываю!

Вот здесь у меня претензий не было — Катька как раз поступала в музыкальное училище. Нужно было позаботиться о жилье, и её, к тому же,  ждал конкурс в Люксембурге.

Деньги я получила совсем из другого источника, откуда и не ожидала. Мне их дала моя суровая начальница — Фрида Марковна Гольдберг.

— Я слышала, вы деньги на поездку в Венгрию ищете? — как-то простучала она костылем по полу моей библиотеки.—  Вот, возьмите!

И мне на конторку легла аккуратно перетянутая резинкой пачка долларов.

— Отдадите, когда сможете!

Я оторопело смотрела то на деньги, то на застывшее в вечно брюзгливом выражении лицо начальницы. Подобная щедрость была выше моего понимания, хотя я, тихо поблагодарив, взяла доллары.

— Да,— задумчиво протянула Фрида Марковна, рассеянно разглядывая выставку за моей спиной,— время идет! Всё меняется! Помните Кирилла Федоровича Смышникова?

Я кивнула головой, моментально уловив её мысль.

Кирилл Федорович всю жизнь проработал в нашей средней школе учителем литературы и русского языка, а его жена была в той же школе учителем географии. Педагог он был великолепный, и до сих пор в городе проживают бывшие ученики, с благодарностью вспоминающие его интересные уроки. Пара жила скромно и тихо. Единственной их отрадой был сын,  закончивший факультет журналистики ЛГУ. Этот паренек с какой-то оказией оказался в Нидерландах,  и стал, так называемым,  «невозвращенцем».

Что тут началось в Емске,  не поддается описанию!  Кирилла Федоровича немедленно исключили из партии и уволили с работы, и он дорабатывал до пенсии в кочегарке той же школы, и то на полулегальном положении. Его жена отличалась слабым здоровьем, и, не в силах выдержать свалившегося на их головы позора и поношения,  умерла от инфаркта.

Смышников остался один. Его одиноко гуляющую фигуру можно было часто увидеть на аллеях нашего парка. О чем думал этот человек, каково ему было? Он никогда  не рассказывал и ни на что никому не жаловался.

90-е годы пинком распахнули «железный занавес», и первым, кто выехал в Европу из нашего городка, оказался Кирилл Федорович. Он уехал к сыну и, прожив в Нидерландах несколько лет, вернулся, чтобы продать дом. И вот только тут пораженный  Емск узрел чудо — Смышников помолодел лет на десять! Оказывается, в Нидерландах по-настоящему уважительное отношение к ветеранам войны — прекрасное и абсолютно бесплатное медицинское обслуживание, социальные льготы, высокая пенсия. Наши пенсионеры только рты раскрыли, услышав об этом. Задумались тогда многие. Оказывается, и Фрида Марковна, наверное, впервые  в своей жизни усомнилась в правильности «линии партии».

Только вот, я думаю иногда, что вряд ли старику заменили все эти блага европейской цивилизации смерть горячо любимой жены, потерю интересной работы и долгие годы остракизма со стороны общества! Не слишком ли велика цена, которую заставил Смышниковых заплатить их обожаемый сын  за возможность жить на Западе?

Но кто знает, может,  именно история Кирилла Федоровича подвигла мою начальницу  доброжелательно сказать:

— Плохо, когда такие способные дети, как твоя Алла покидают страну! Но главное, чтобы девочка чувствовала себя счастливой! Со мной в тюрьме сидела одна мадьярка — Ивонна, тоже  Карсай, так та, наоборот, покинула Венгрию при Хорти и нашла в СССР вторую  родину!

Могу представить, как та неизвестная Ивонна раскаивалась в своей эмиграции! Но, надеюсь, Венгрия окажется  к моей девочке более доброжелательной, чем когда-то СССР к несчастной женщине.

Спустя несколько дней оказалось, что вопрос денег в связи со свадьбой дочери интересовал не только меня.

Тем утром я затеялась с уборкой. Был понедельник — мой единственный выходной день, и  приходилось торопиться, чтобы управиться со всеми скопившимися за неделю делами по хозяйству.

 В дверь позвонили. Я открыла  и удивленно замерла.  На пороге стоял бывший супруг со второй половиной.

 Я не видела его года четыре, и за это время он отнюдь не помолодел. Виктор приобрел грустно свисающий через ремень брюк животик, багровые щеки и пробивающуюся лысину, а его «роковая» любовь Галина, солидно прибавив в весе,  теперь напоминала солидную грушу на по-прежнему тонких, как у кузнечика ножках.

— Чем обязана? – холодно осведомилась я.

Но супруг только добродушно буркнул:

— Не бузи, Людка! Впусти в дом-то, неудобно на лестнице говорить!

— Мы по делу! — тявкнула сопровождающая его «мопсиха».

Я посторонилась, гадая, что этой курьезной парочке от меня нужно. В Емске продолжала жить мать Галины, которая любила при моем случайном приближении, кричать во все горло, как хорошо её дочь живет замужем, где-то в Саратовской области.  Мне было известно, что у пары уже родился совместный сын, и что Виктор усыновил и первого ребенка Галины.

Экс-супруг по-хозяйски прошел в зал, по дороге заглянув на кухню и в спальню.

— Вижу, не много ты без меня нажила! — самодовольно заявил он.— Все эти вещи ещё мы с тобой покупали!

Неужели у них вновь ко мне, какие-то имущественные претензии?

— И что? Ты получил  в свое время стол, телевизор и диван! — угрюмо напомнила я.— А квартиру я приватизировала, и все документы сделала на свое имя, так что зря вы пришли!

— А мы не из-за квартиры! — злобно заверещала преемница.— Нам деньги нужны!

Виктор было цыкнул на неё, но та и не подумала отступать.

— А что? Пусть платит, как положено!

У меня тревожно екнуло сердце. Это ещё что такое?

— За что я должна платить?

Мой бывший, наверное, задумывал разыграть целый спектакль, но благоверная его грубо обломала, поэтому пришлось прямо высказать свои претензии.

— Алка, говорят, собралась замуж за венгра?

— Допустим!

— Тогда платите, иначе я не дам согласия!

У меня голова пошла кругом — я совсем ничего не поняла.

— На что ты не дашь согласия? На свадьбу, что ли? Так Алка совершеннолетняя.

— Нет,— в два голоса ехидно протянули вторые родители дочери,— мы не дадим согласия на её выезд из страны!

Интересно, у кого крыша съехала? У меня или у них?

— Так она уже три недели как в Венгрии, к свадьбе готовится!

Парочка недоуменно переглянулась.

— Мы не дадим согласие на получение Алкой нового гражданства! — неуверенно протянул  Виктор, с сомнением поглядывая на свою Галину.

Я хмуро рассмеялась.

— Да кто у вас будет спрашивать это самое согласие? Они подадут документы в Венгрии, и она получит гражданство на основе вступления в брак с гражданином этой страны. Вы-то тут при чем?

Незваные гости занервничали.

— Я знаю точно, что должен дать ей согласие! — завелся Виктор.— Не знаю толком на что, но должен! И пусть она мне заплатит пять тысяч долларов, чтобы его получить!

Я с тоской посмотрела на ведро с половой тряпкой — мне ещё столько нужно было сделать сегодня, и вот, возись тут с парочкой чокнутых клоунов!

— А сена свежего вам с Галиной не надо? — сладко осведомилась я.— Или коня картонного?

— Без денег мы не уйдем! — мрачно просверлила меня взглядом «разлучница».

— Да я и выгонять не собираюсь, за меня это милиция сделает!

— Ох, и сука ты, Людка,— осуждающе почмокал губами бывший муж,— как я только с тобой десять лет прожил?! Ведь себе же хуже сделаешь! Не дадите сегодня пять тысяч,  завтра согласие будет стоить десять. Это я так, по-родственному, мало прошу!

Внезапно мне стало смешно.

— Ты, придурок,— неуважительно обратилась я к бывшему главе семьи,— как я могу тебе дать деньги, когда ты не можешь даже внятно объяснить, за что именно мы должны заплатить?

И эти  двое вновь переглянулись.

— Ты же смотрела этот фильм! За что там платили мужику? — с претензией обратился Виктор к супруге.

Ох, и надоели же мне эти горе-шантажисты! Пока «мопсиха» морщила лоб, вспоминая, в их переговоры вмешалась я:

— У меня времени мало! Рожайте быстрее!

Но Галина только волком глянула на меня, продолжая, раздумывать, и тогда я зашла с другой стороны:

— Вы о каком фильме говорите? Может, я его видела и помогу вам вымогать деньги?

— «Интердевочка»! — буркнул Виктор.— Там проститутку за рубеж не пускали, пока она отцу денег не заплатит!

Я смеялась до тех пор, пока не почувствовала, что  дальше уже истерика начнется!

— Всё,— сказала я «родственникам»,— хватит ваньку валять! Можете спокойно спать вместе со своим согласием в обнимку, никто у вас сей ценный документ не востребует! В РФ сей закон канул в Лету вместе с шестой статьей  Конституции СССР!  

— И что нам делать? — растерялся горе-отец.— Нам сильно деньги нужны!

— Обратись в международный трибунал в Гааге! А от меня отвянь, мне уборку надо закончить!

— Но нам сказали, что Алка теперь богатая, неужели ей жалко пяти тысяч долларов для отца?

Я вышла в прихожую и красноречиво распахнула дверь:

— Нужны деньги — сосватай свою Галину за иностранца, и не давай развода до тех пор, пока он не заплатит! А от моей дочери отстань! Не даст она тебе даже полушки! Я не позволю!

— Ох, и сволочь ты!

— Уж такая уродилась!

«Родственнички» убрели, возмущенно ворча и жалуясь всем встречным соседям  на «Людку — жадную стерву». Оказывается, они потратили кучу денег на билеты до Емска, чтобы сделать свой гешефт, а ещё предстояло ехать обратно, а на это тоже деньги нужны! И вообще, таких алчных и плохих людей, как мы с Алкой свет не ещё видывал!

Я даже не стала дослушивать до конца весь этот бред, и,  возмущаясь и посмеиваясь одновременно,  вернулась к мытью полов.