Сад земных наслаждений Глава 5

ХЕЛЕН.

На борту «Королевы Анны» было все необходимое для приятного времяпрепровождения — и огромный ресторан, больше похожий на приемную королевского дворца, и зрительный зал для просмотра кинофильмов, и несколько бассейнов, уж не говоря про танцевальную площадку с узорным паркетом. Находилось  здесь и помещение для гольфа и тенниса, часовня для желающих помолиться, и даже зимний сад, где пели настоящие птицы. Помимо этого лайнер гордился своими запасами столового серебра и декорированными лакированными панелями красного и эбенового дерева, а ещё позолоченной обшивкой внутренних помещений.

В ресторане по вечерам собиралась прелюбопытная публика. Здесь были все — от шулеров до лопающихся от денег набобов. Сегодня всю эту блистающую стразами и настоящими бриллиантами толпу за столиками развлекал фокусник. Мистер Орвил воистину творил чудеса — доставал из цилиндра кроликов, разбивал и тот час собирал часы, показывал карточные фокусы, распиливал на две части ассистентку, и из небытия добывал сигареты и портсигары. Публика была настроена добродушно, ему аплодировали и вызывали на «бис», и никому не было дела до двух молодых людей, покинувших ресторан в разгар представления.

Одетая в парчовое вечернее платье в стиле Мадлен Вионне и меховой палантин Хелен задумчиво щурилась на лунную дорожку на черной глади океана. Рядом, облокотившись на леер, созерцал ночь и Эдвин.

Вот уже два дня, как продолжалось плавание, а жених и невеста до сих пор не находили в себе мужества поговорить откровенно. Напряженность между ними росла, и измученный неопределенностью Кентсом решил, что будет правильнее самому вызвать девушку на откровенность.

— Хелен? Ты не хочешь мне ничего сказать?

— Не хочу,  — растерянно вздохнула Хелен после продолжительной паузы,- но ты прав, я должна объясниться. Хотя сказать мне особенно нечего.

И это было правдой! Как объяснить человеку, которого любишь и уважаешь всем сердцем, что ты его предала, стоило только появиться на горизонте обаятельному волоките-янки? Похоже, Эдвин то же это хорошо понимал, судя по нервно мнущим сигарету пальцам.

— И все же? Что произошло?

Девушка невесело рассмеялась, не отводя взгляда от черного зеркала океана:

— Не знаю.

— А поточнее?

— Ты же видел во Фрейзер-холле его спортивные кубки и призы? Может, у него есть ещё такая же комната, в которую не водят экскурсий, но там все полки уставлены макетами разбитых женских сердец — как не пошло это звучит! И там как раз оставалось свободное место…

— Хелен!

Девушка прикусила губу, зябко кутаясь в меха. Несмотря на относительно теплый вечер, её знобило и от стыда, и от боли, и от жалости к Эдвину, а больше от неловкости всей этой непереносимой ситуации.

— Я не могу найти другого объяснения случившемуся, — устало пояснила она, с тоской пряча глаза от взгляда жениха, — но понимаю, что теперь мне нужно вернуть тебе слово.

Кентсом все-таки чиркнул зажигалкой, не смотря на то, что обычно избегал курить в её присутствии, но этот разговор стоил ему таких усилий, что он не смог удержаться.

— После чего «случившегося»? — его голос прозвучал вроде бы спокойно, но Хелен съежилась, заслышав непривычные железные нотки

— Я больше не могу тебе ничего сказать! — в отчаянии воскликнула она.

Видимо, её возглас ответил на все вопросы джентльмена, потому что после нескольких глубоких затяжек сигаретой, он перевел разговор на другое:

— Что ты собираешься делать дальше?

Действительно, что? Пока она была его невестой, весь её дальнейший жизненный путь просматривался вплоть до самой смерти! Но Хелен уже думала об этом.

— Я хотела бы устроиться на работу.

Эдвин тяжело перевел дыхание.

— Какая работа с твоими легкими? Да и что ты умеешь делать?

— Можно окончить курсы стенографии, и я умею печатать на машинке.

— Сейчас кризис. Многие квалифицированные секретари не могут найти работу. Да и… это весьма низкий заработок, дорогая.

Хелен робко глянула на угрюмого мужчину.

— Но мне ведь нужно чем-то заниматься. Я не могу сидеть на шее у родителей — они сами едва сводят концы с концами.

— А мистер Фрейзер разве не возьмет на себя заботу о твоем будущем?

Теперь уже девушку забила самая настоящая дрожь. Она не могла спокойно даже слышать это имя!

— Эдвин, не надо быть жестоким, мне и так больно. Я… не говори мне больше ничего об этом человеке.

— Фрейзер тебя обидел?

— Нет! Он просто обо мне забыл, как только взошло солнце. Как будто я перестала существовать. Наверное, это нормально и в этом нет ничего особенного, а я, болтаясь по бесконечным санаториям, отстала от жизни?

— Это ненормально, — отрезал герцог, выкидывая окурок за борт, — но раз тебя больше ничего не связывает с янки, то может, ты торопишься, возвращая мне слово?

Хелен растерялась, озадаченно покосившись на собеседника.

— Ты считаешь, что после такого предательства с моей стороны у нас может что-нибудь получиться?

Кентсом долго смотрел на черную зябь океанских волн, как будто не замечая отчаянного выражения лица собеседницы. Из открытых окон ресторана раздавались взрывы смеха, звуки музыки, под ногами легко вибрировала палуба, но здесь, среди пустых шезлонгов, было странно тихо. Может потому, что напряженная пауза стала так важна для собеседников?

— Нет людей, которые бы не ошибались, — наконец, сдержанно вздохнул он,- все дело в том, осознают ли они свои ошибки, раскаиваются ли в них? Я думаю, что нельзя спешить в столь серьезном вопросе. Возможно, разорвав помолвку, мы навсегда потеряем возможность стать счастливыми.

И Эдвин медленно повернулся к девушке.

— Ты дорожишь нашими отношениями?

— Конечно, дорожу, — Хелен настолько разволновалась, что у неё выступили слезы на глазах,- но я не хочу сделать тебя несчастным. А вдруг мы не сможем преодолеть случившегося?

— Не знаю,- честно признался он,- возможно… Но на то и дается помолвка, чтобы проверить чувства. Должно пройти время, чтобы мы во всем разобрались. Давай, не будем пороть горячку и принимать необдуманные решения. Пусть пока все остается как есть!

Хелен немного помолчала, обдумывая его предложение.

— Наверное, так будет лучше, -  пробормотала она.

— А теперь мы прокутим мой выигрыш в Париже, а потом вернемся домой.

Не смотря на бодрость в голосе собеседника, у девушки это предложение не вызвало особого энтузиазма.

— Я буду чувствовать себя неловко, транжиря твои деньги!

Кентсом хмуро хмыкнул, вновь открывая портсигар:

— Мы собирались заказать тебе новый гардероб. И, как бы ни сложились наши отношения в будущем, мне будет приятно видеть любимую девушку элегантно и модно одетой.

— О, Эдвин, — долго сдерживаемые слезы теперь потекли потоком по её щекам,- ты так благороден!

И Хелен сделала то, что делала всегда, когда ей бывало плохо. Она разрыдалась, с размаху уткнувшись носом в грудь Эдвина, и умиротворенно замерла, почувствовав его ласковую руку на голове.

— Всё, малышка, всё… Успокойся. Мы с тобой так много пережили — и твою болезнь, и санатории, и сомнения врачей, и все же победили. Так неужели нас разлучит какой-то нахальный янки?

— Я виновата, я так виновата, — всхлипнула она, с заметным облегчением вдыхая знакомый запах вечернего смокинга.

Инстинктивно Хелен сознавала, что несмотря на все уверения Эдвина, их отношения не будут прежними, и всё же судорожно уцепилась даже за иллюзию возврата к тем блаженным временам, когда в её жизни ещё не появился Фрейзер.

— Это я виноват, что не предупредил, какими безответственными подонками бывают мужчины, — Эдвин покровительственным жестом поправил её растрепавшиеся волосы. — Вытри слезы, успокойся, и давай забудем об этом инциденте. Послезавтра мы будем в Париже, и думаю, что тебе нужно сделать всё, чтобы стать самой элегантной девушкой предстоящего сезона.

Кентсом прекрасно знал свою невесту. У Хелен была обычная для женщин слабость — модные тряпки. Она никогда не уставала от примерок, бесконечно прикидывая на себя фасоны платьев, и буквально с экстатическим наслаждением перебирала аксессуары — шляпки, перчатки, сумки, туфли, платки и шарфы.

Спустя несколько минут она, уютно устроившись в теплых объятиях жениха, вслух рассуждала о том, чтобы она хотела купить и какие дома мод посетить — Ланвэн», «Шанель», «Огюстабернар», «Марсель Роша», «Молине», «Жак Хейм», «Люсьен Лелонг». Не то чтобы Хелен отличалась таким легкомыслием, но так ей проще было скрыть свою растерянность и тревогу, и она бормотала имена французских кутюрье, потому что не знала, что ещё сказать. Грустно улыбающийся Кентсом вполуха слушал невесту, пока его внимание внезапно не зацепили следующие слова:

— А потом мне надо будет заказать несколько практичных твидовых костюмов, и шесть белых строгих блузок. А ещё несколько шерстяных платьев серых тонов, обязательно с белым отложным воротничком.

— А это тебе зачем, любовь моя?

Хелен удивленно подняла на него ещё хранящие следы слез лихорадочно блестящие глаза:

— Но, Эдвин, эти платья нужны для работы. Я видела, как одевается твоя секретарша — мисс Ворт. Элегантно и просто, и именно в такие практичные туалеты… с белым воротничком.

Кентсом недоуменно замер, неизвестно почему почувствовав тревогу.

— Но, дорогая, раз мы решили не разрывать помолвку, то зачем тебе устраиваться на работу? Я вполне состоятельный джентльмен, — невесело пошутил он.

Хелен мягко, но решительно выкрутилась из его объятий.

— Дело даже не в том, что я решила заработать себе на жизнь, — смущенно пояснила она, и тут же противоречиво добавила,- хотя и в этом тоже. Но в тот вечер…

Она болезненно поморщилась, не желая объяснять — в какой именно, но Кентсом понятливо качнул головой.

— Так что же ещё произошло в тот злосчастный вечер?

— Я познакомилась с очень милым джентльменом -  мистером Лайонелом Фрейзером!

Брови герцога удивленно поползли вверх.

— Это тот самый закоренелый марксист, которого упоминали пожилые американские леди? Я так понял, что у старого джентльмена не все в порядке с головой.

Но его собеседница живо и даже возмущенно возразила:

— Нет, это не правда. Лайонел — умный человек, просто он очень несчастен, потому что лишен поддержки собственной семьи.

— Не мудрено, — скупо улыбнулся её горячности Эдвин. — В семье миллионеров редко приветствуют появление красных революционеров. Но чем он смог тебя-то заинтересовать?

— Его убеждения — личное дело старого джентльмена. Хотя он многое пояснил, и я с ним была даже согласна. Дело не в этом. Лайонел растолковал мне, что общество приложило немало усилий к тому, чтобы я стала здорова. И я так же обязана принести пользу обществу, чтобы оправдать свое с таким трудом отвоеванное существование.

Кентсом удивленно рассмеялся.  У него даже немного поднялось настроение — впервые за этот кошмарный вечер.

— Какие сложные умозаключения, дорогая. Честно говоря, я мало что понял, но все-таки у меня свое мнение по этому вопросу — долгое время, уплачивая за твое лечение немалые деньги, мы давали работу целой армии врачей, медсестер и прочему персоналу санаториев. Мы ничего никому не должны.

-Да-да, конечно, — поспешно согласилась Хелен,- я полностью согласна с твоими доводами, но можно ведь на это всё посмотреть и с другой стороны.

— С какой, дорогая?

— Господь избрал меня из многих, которые имея такие же каверны в легких, давно уже покоились на кладбище. Значит, так было нужно! Я бы хотела отблагодарить Создателя, поработав в какой-нибудь организации, облегчающей жизнь людей.

В руках у герцога вновь оказался портсигар, но достав из него сигарету, он не стал её закуривать, а просто поднес к носу и понюхал, задумчиво вглядываясь в океан. Теперь он понял причину своей тревоги. И хотя от этого ему не стало легче, зато теперь Эдвин знал, что делать, чтобы удержать под жестким контролем, вновь пытающуюся вырваться из-под опеки любимую девушку.

Но действовать нужно было крайне осторожно, поэтому джентльмен не стал пороть горячку.

— Я могу это понять,- неохотно согласился он,- но давай договоримся, что я сам найду тебе работу, и при первых же признаках кашля ты моментально о ней забудешь.

— Эдвин, — Хелен вновь расцвела виноватой улыбкой,- я не достойна такой заботы. Ты совсем меня избаловал.

— Я люблю тебя, дорогая. И твое здоровье — моя самая большая забота.

Хелен вновь кинулась в объятия жениха и замерла, уткнувшись носом в рубашку.

— Я больше никогда, никогда тебя не огорчу, обещаю!

— Я верю в это…

ЛОНДОН.

 Эдвин обдумывал проблему трудоустройства невесты с той же тщательностью, с которой относился ко всем делам, начиная с выбора клюшек для гольфа, кончая контрактами для своих заводов. Он любил девушку с тех пор, как она стала забавным и нескладным подростком, и поэтому чувствовал потребность её постоянно защищать. Один раз он оставил Хелен без должной опеки и что? Этот проклятый Фрейзер обидел её, надругавшись над наивностью доверчивой девушки! А если она опять столкнется с людской подлостью, разочаруется и на почве упадка духа вновь заболеет туберкулезом? При одних только мыслях о подобном исходе дела Эдвина окатывала волна ужаса.

По прибытии в Лондон, он немедля отправился с визитом к графине Эйрли — величественной старой леди, близкой к королевскому дому, и одновременно приходящейся ему теткой по матери.

Когда в 1918 году Англия занималась созданием воздушного флота, король решил, что один из его сыновей должен освоить новый род службы. И его младший отпрыск — принц Альберт был направлен командовать молодежным соединением Королевской морской авиационной службы. Он всерьёз заинтересовался романтической профессией и именно на этой почве они и сошлись с юным Эдвином, тогда ещё маркизом Берри — двадцатилетним военным летчиком. Именно он сопровождал его высочество в полете во Францию, когда тот наблюдал за действиями Королевских Воздушных Сил против немецкой армии. Мужественное поведение британских пилотов утвердило юного принца в его решении освоить новую специальность, и с тех пор их с Кентсомом связывали теплые приязненные отношения. Они не раз совершали совместные вылеты уже после окончания войны, и искренне, а не в угоду моде, любили небо и полеты.

Когда Георг V, королева Мария и их наследник Эдуард увлеклись филантропической деятельностью и стали наносить визиты в рабочие кварталы Лондона, принцу Альберту было предложено возглавить "Общество промышленного благосостояния", занимавшегося устройством рабочих столовых и центров здоровья. И вскоре у Альберта родилась идея организовать совместные летние лагеря для молодёжи из рабочих районов и учащихся привилегированных частных школ. Он обратился за содействием к своим друзьям, среди которых был и  Эдвин.

Герцог не разделял идеалистических воззрений принца, но все-таки помог  привлечь на организацию лагерей средства богатых английских предпринимателей. Это был довольно смелый для той эпохи социальный эксперимент. Все боялись большевизации молодежи, поэтому вся затея находилась под строжайшим контролем со стороны королевской семьи.

Леди Маргарет, графиня Эйрли по просьбе королевы Марии курировала предварительную работу по отбору детей из семей британского истеблишмента для участия в столь опасном социальном опыте. Вот под её крыло герцог и решил определить свою невесту.

— Только вы, леди Маргарет, с вашим умом и тактичностью, — пояснил он старой даме,- сможете доказать Хелен, что роль жены и матери не менее ответственна и нужна обществу, чем роль секретарши, сиделки… не знаю, кем она себя ещё воображает!

Старая дама иронично глянула на племянника поверх очков. Она восседала за заваленным бумагами столом, решительной рукой правя какие-то списки. Эдвин всегда поражался таланту женщин викторианской эпохи выглядеть современно и в то же время сохранять колорит второй половины девятнадцатого века. Пышная прическа, строгая блузка, жесткий корсет отбрасывали во времена Парижской выставки, но облегчающая юбка и туфли на каблуках вполне соответствовали моде 30-х гг.

— Ох, Эдди! Зря ты носишься с этой девочкой, как с протухшим яйцом,- хмыкнула она,- Хелен не стеклянная — не разобьется. Да, была у неё эта мерзкая болячка, ну и что? Она способна постоять за себя. Девушка столько времени провела в больницах, что вполне могла бы помогать в уходе за больными. И глядишь, устав таскать горшки и слушать нытье пациентов, сама бы пришла к выводу, что носить фамильные бриллианты Кентсомов — более ответственное дело.

— Тетушка! — укоризненно призвал к порядку разошедшуюся даму племянник. — Я прошу вас взять на себя труд приглядеть за моей невестой, и при первых же признаках утомления или простуды сообщить мне. Неужели у вас не найдется, какой-нибудь работы?

— Дел невпроворот, ты и сам это знаешь. Только что она смыслит в организации лагерей для подростков?

— Любая работа, леди Маргарет. Хелен хорошо печатает на машинке, и может выполнять ваши мелкие поручения, только контролируйте состояние её здоровья.

Дама решительным жестом вернула очки на место и вновь уткнулась носом в свои бумаги.

— Ладно, приводи…, что-нибудь придумаем,- с досадой буркнула она.

Вот только не хватало ещё забивать голову «состоянием здоровья» невесты племянника! Вечно эта молодежь носится со всякой ерундой, да ещё обременяет своими проблемами посторонних! Но и отказать Эдвину она не смогла.

Знавшая девушку с детства леди Маргарет встретила её весьма лояльно. Ну, что поделаешь, если той достался сверх заботливый жених. Такой контроль — девочке не позавидуешь! Окинув взглядом её серое шерстяное платье с белым воротником от самой Коко Шанель, дама довольно фыркнула:

— Премило… Это надо же умудриться — отвалить такую кучу денег, чтобы выглядеть как продавщица с грошовым жалованием. Но у вас, современных девиц, сквозняк в голове и вечная дыра в кармане, которую не залатать даже упряжке миллионеров. Впрочем, тебе, милочка, пока далеко до очереди за бесплатным супом, и хватит средств даже на подобную серую ветошь, которой  мой водитель постеснялся бы вытирать автомобиль.

— Вы сама любезность, леди Маргарет! — натянуто улыбнулась Хелен.

— Ладно, не благодари, — отмахнулась та.-  Я тебя определю в помощницы к Гарольду Смоллу.

— Хорошо, мэм.

Девушка чувствовала себя неловко под насмешливым взглядом старой дамы, но, тем не менее, продолжала улыбаться даже, когда в кабинет патронессы заглянул маленький лысоватый джентльмен.

— Мистер Смолл, эта молодая леди будет вам помогать. Введите её в курс дела.

Так Хелен оказалась причастной к весьма неоднозначному социальному проекту.