Глава 3. Каннбалы.

         Придётся обратиться к истории Российской империи века конца восемнадцатого и девятнадцатого. Как там шло покорение туземных народов Кавказа? Насаждалось ли христианство там насильственно или ислам был неугоден Российской империи? Но в отношении адыгов все обстояло совсем иначе. Не с религиями там боролись, а с самим народом. И без видимых причин царские войска уничтожали мирные селения, не щадя ни стариков, ни детей. А солдаты того времени были из крепостных рабов. И, чтобы сохранить свою жизнь, солдаты исполняли приказы беспрекословно. И  некому потом было рассказывать о тотальном уничтожении адыгских селений. Да и кому рассказывать о том геноциде? Неужели кого-то могла волновать смерть каких-то дикарей?  Геноцид ведь есть чисто английское изобретение, и происходил во всех колониях Англии. И за это Англию почитали  высококультурной страной. Так почему бы русскому царизму не приобщиться к этой английской культуре, ведь адыгский народ виноват лишь в том, что где-то живет? Но и ассимилировать-то тех адыгов тоже можно? Поэтому причина поражения этого народа в войне с Россией только в череде предательств из среды своих же предводителей. Вот тогда и начали появляться «адыгские князья» в России. А их этим титулом русские войска награждали за предательство своего народа. Вот и появилась прослойка преданных самодержавию адыгских богатеев-князей. А как только Россия освободила своих крепостных рабов, то держать этот народ на «своей» захваченной земле никак Россия не могла себе  позволить. Поэтому народ стали сгонять в резервации в 1864 году. Под резервации отводились равнинные болотистые подтопляемые земли на левом берегу Кубани. Так, что долго там тот народ не смог бы выживать. Малярия бы быстро выкосила всё это лишнее народонаселение. Да и выращивать что-либо на тех землях маловероятно.

         Огромные массы населения, в основном все племена с побережья Чёрного моря, не согласились медленно вымирать в царских резервациях. И избрали путь бегства в чужие страны. А путь туда вел только через Черное море. Своего флота у адыгского народа никогда не было, поэтому перевозом занялись турки. Все ценное люди отдавали турецким перевозчикам, бросая свои дома, сады, скот. А дня через два перевозчики возвращались за следующей партией переселенцев. А что, Черное море такое маленькое, что турки на своих лодчонках управлялись с перевозом за два дня? Да нет же. Этот народ, адыги, ничего не знал о размерах окружающего их мира. Только когда трупы зарезанных турками переселенцев стало прибивать к берегу, стали догадываться, куда турки девают своих пассажиров.

         Только благодаря личному вмешательству тогдашнего турецкого султана, известного во всем мире свое звериной жестокостью, адыги стали перевозиться без проблем в Турцию. Где их тоже ждала голодная смерть на отведённых им Турцией пустошах для проживания. Но и на это турецкому султану понадобилось тратить свои личные, не государственные, средства. Только благодаря этому турецкому султану три миллиона человек в мире сейчас называют себя адыгами, в отличие от их исторической родины, насчитывающей всего сто тысяч.

         Не буду описывать тяготы жизни в резервациях, но и у этих переселенцев стали подрастать дети. И подросшим мальчишкам тоже хотелось взять реванш за поражение своих предков в войне с Россией. А где им воевать? Неужели в царской армии? Нет, конечно.

         Вот и стали замечать урядники того времени пропажи подростков из аулов. Эти уходы объяснялись в аулах очень просто, женитьбой подростка где-то в Кабарде. А в той Кабарде тоже объяснялась пропажи их  подростков женитьбой где-нибудь в Черкессии. А поскольку эти бродяжки в основном возвращались через пару-тройку месяцев, то эти хождения быстро забывались. А небольшое число пропавших подростков как объяснить? Только тем, что где-то работал эмиссар по набору рекрутов. А в какую армию, если те парни не желали служить России? Ясно же, что только во французской армии можно отыскать следы этих пропавших, только во Франции.

         Вот и обратимся к истории Франции, когда эта страна стала терять свои колонии, начиная с самых удалённых районов Сиама и Индонезии. Там много служило наемников, типа современных французских легионеров. Когда совсем стало невозможно использовать эти сухопутные войска на суше, то встал вопрос использования этих солдат на флоте. А как, если у Франции недостаток флота в этих широтах? И чьё-то на первый взгляд абсурдное предложение нашло поддержку у командования. А что если посадить солдат на маломерные пиратские судёнышки и нанести наибольший вред врагам Франции?

         Но предстояло ещё договориться с теми пиратами. Но когда пиратам сообщили, что солдатам не нужна доля в их пиратской добыче, то пираты пришли в полный восторг от того, что солдаты будут сражаться бок о бок вместе с пиратами за уже оплаченное жалование.

         Вот и солдаты-адыги и прибыли на пиратский корабль в срок. А на корабле только сухопутное береговое братство. И никого из команды нет. Солдаты стали догадываться, что их, как диких людей с востока, и на этот раз «кинули» к каким-то туземным дикарям. Но эти сухопутное береговое братство стало объяснять солдатам, что попали они на самый лучший корабль, к самой лучшей команде пиратов, и к самому лучшему капитану, который всегда возвращается с большим количеством рождественских украшений. Солдаты были мусульманами и ничего о каких-то  рождественских украшениях знать не могли. Но всё равно последующим чудесам не обрадовались. Вся команда доставлялась на борт в мертвецки пьяном виде. Самого капитана тащили на борт на носилках так, что сначала солдаты подумали, что это труп зачем-то на борт тащат. А труп возьми и захрапи громко и радостно. А рулевого сколько водой не отливали, а всё равно пришлось привязывать к штурвалу, чтобы не упал.

         Но это сначала так вышли в море. А на свежем морском ветру команда стала быстро трезветь и суетливо бегать по всему судну. А там и капитан проспался. Как только вскочил и начал молча носиться по всему судну, то вся его туземная команда перед капитаном подобострастно что-то показывала. А тот капитан потом вдруг залёг себе в гамак на самом ветреном месте той посудины и заснул. После чего настала полнейшая тишина и покой на судне. 

         А эти пираты оказались услужливыми парнями. Со всем почтением стали готовить для солдат угощение. А какие вина изысканные тем солдатам предлагали пираты. Но вина подавались только солдатам. Сами же пираты были заняты только своим оружием и время проводили в своих бесконечных спорах о каком-то балансе клинков, о остриях ножей и прочей оружейной дребедени. Но при этом те пираты всячески плевали и гадили на палубу, как будто эта палуба была их личный враг. На замечание же солдат, не привыкших к такой антисанитарии, пираты беспечно отмахивались, мол, де придёт волна и всё смоет. Что за волна, солдаты тогда не поняли и решили, что это шторм пираты ждут.

         В конце концов, это безделье со спящим капитаном стало солдатам надоедать. Мимо прошло уже множество каких-то кораблей, а дела у пиратов никакого не было. Вот кто-то из солдат и спросил у пиратов, почему же их капитан спит? Но этот вопрос поверг пиратов в благоговейный ужас: «Капитан не спит. Он всё видит, Он с ветром общается».  О чем это говорили пираты, солдаты тоже тогда не поняли.

         Вдруг капитан завыл страшным голосом какую-то песню на мотив «двенадцать человек на сундук мертвеца и бутылку рому». Вся пиратская команда подхватила эту песню и в мгновение ока захватила проходящее мимо судно. Солдаты даже шевельнуться не успели. Вот тут и стало происходить самое непонятное на этом судне. Каннибалами оказались их новые друзья-пираты. Но, а чем же при этом занимался их капитан, вполне европейского вида пожилой мужчина? А этот себе тут же отыскал на захваченном корабле священнослужителя и стал ему оказывать почтение. Понятно, что тот судовой капеллан, обманутый оказываемыми ему знаками почтения, стал нападать на пиратов, стремясь помешать им, справлять свой дикий обычай людоедства. Но пираты, только молча,  отходили подальше от священника, при этом объясняя солдатам, что помять никак нельзя это рождественское украшение. От происходящего кошмара солдаты удалились с палубы. И появились только тогда, когда все было кончено. Палуба сияла первозданной чистотой. О кровавом пиршестве напоминал лишь болтающийся на рее труп священнослужителя, самолично повешенного капитаном. 

Немного позже и солдаты поняли, почему нельзя было помять это рождественское украшение. Климат-то там тропический. И висельник быстро начинал вонять. А из повреждений на трупе на палубу ещё и эта трупная вонь начинала капать. Нужно ли говорить, что солдаты за все время пребывания на пиратском судне вынуждены были оставаться вегетарианцами. А эти рождественские украшения никак не позволялись снять капитаном. Сколько кораблей было потоплено, столько и рождественских украшений воняло на реях. Только по приходу в порт  висельники снимались береговым братством и хоронились с почестями, подобающими их сану.

 А сразу по приходу в порт, солдаты старались избегать всяких встреч с пиратами, включая и их европейского капитана. Вся пиратская команда погружалась в беспробудное пьянство. А всего опасней был их капитан, который в пьяном куражу вытворил такие зверства, что у солдат волосы дыбом вставали. Но только все этому капитану сходило с рук потому, что наш капитан оказался тестем губернатора. А кто у нас губернатор этой голландской колонии? Вот, этот самый немец, что женился на младшей сестре пропащей красавицы Мэри.

  Ну, теперь можно другими глазами посмотреть на резню в доме пастора. Значит, что всё это произошло аккурат на католическое рождество. И никак иначе, что сам отец семейства  упросил пастора спрятать свою семью в большом доме пастора. Надо полагать, что этот мужчина, выросший в строгих устоях немецкого общества, и на островах Карибского моря не смог найти себе дружков-приятелей, и жил только своей семьёй и работой. И когда увидел прибывших европейских убийц, то не знал, куда ему спрятать свою семью. Вот только к пастору и мог обратиться. А почему пастор незамедлительно побежал докладывать своим убийцам, где герцог прячет своих детишек? Вот это вопрос к самому христианскому пастору и ни к кому больше.

 А что делал герцог-плотник  в порту? А просился на все корабли уехать вместе со своей семьёй. Но почему-то эта простая просьба вызывала гомерический смех везде, куда этот не обращался? И как же себя клял наш герцог за то, что сразу же не пошел на тот единственный корабль, где его выслушал без смеха какой-то простой матрос? Значит, оттого не пошел, что за тем кораблём шла дурная слава типа «Летучего голландца». И там простой матрос без смеха сам отвел его и сам всё сразу объяснил капитану. А капитан тот сразу же схватился за увязавшегося за отцом шоколадного мальчишку, а сами матросы потащили отчаявшегося беднягу в дом пастора, где уже все было покончено с его семьёй. Матросы разложили останки пятерых детских трупиков в шесть гробиков. И этот таинственный корабль исчез из порта. А когда отец хватился своего выжившего сынишки, оказалось, что капитан уже так спрятал спасенного сироту, что тому уже ничего не угрожает. Понятно, что принц остался на том корабле.

А вот после какого же случая в Индонезии появился европейский капитан с туземной командой людоедов? А случай этот хорошо описан в научно-популярной литературе о случаях самовозгорания человека. Чтобы не повторять эти описания, повторю вкратце только важные для нашего повествования подробности.

 Где-то в бассейне Индийского океана английский военный корабль обнаружил лежащее в дрейфе парусное судно. Поскольку признаков жизни это судно совсем не подавало, пришлось высадиться на судно абордажной команде военных моряков. А обнаружили они на судне только мертвецки пьяную команду. Пришлось приводить этих пьяниц в чувство. Каждый пьяница, приходя в сознание, начинал испуганно вопрошать «и где я?», как будто ожидал очутиться прямо в аду. А узнав, что очнулся где-то только посреди Индийского океана, приходил в полный восторг. Надо понимать, что это судно по принадлежности все же было английским. И, более того, парусник оказался хорошо знакомым английским военным морякам, поэтому был предпринят тщательный досмотр всего судна. Но ничего на том паруснике не нашлось, кроме громадного количества спиртного для беспробудного пьянства команды. А сам капитан возлежал на своей койке в виде кучи пепла без всяких признаков человеческих останков. А что там из судового журнала удалось узнать? А ничего и не удалось узнать из тех странных каракулей, что выводил в нем вечно окуренный опиумом капитан.

Вот чего не заметил сразу наш герцог при своей первой встрече с меднокожим капитаном. Вся его каюта была пропитана запахом опия. И зачем эта команда держала этого ветхого опийного старика за капитана – непонятно!

 Но вот команда приступила к похоронам своего капитана. Койка вместе с пеплом отправилась за борт, туда же полетели все остальные капитанские пожитки вместе с принадлежностями для курения опиума. А саму каюту матросы тщательно выбелили свежегашёной известью. Из чего военные моряки сделали вывод, что старый капитан наверняка был чем-то болен.

А после того, как парусную посудину по просьбе протрезвевшей команды военный корабль сопроводил до ближайшего порта,  то вся команда разбежалась врассыпную с корабля, даже забыв испросить причитающееся им жалование. Брошенный корабль так и остался стоять в том поту. Может сам сгнил, а может, и сожгли за ненадобностью.

Интересно, а есть ещё какая-нибудь связь между опийным капитаном и Мишкой де Гадль, кроме темно-медного цвета кожи и каким-то количеством извести?

Придётся вернуться к пиратствующему герцогу и его туземной команде каннибалов. Что он там позволял своей команде предаваться своим излюбленным трапезам, так в этом же ничего удивительного нет? Не туземцы же явились в Европу пожирать своих врагов, а европейцы явились к тем туземцам навязывать свою религию. А вслед за пастырями шли войска, тотально уничтожавшие родные селения тех туземцев. Так отчего надо было мешать, тем несчастным каннибалам справлять свою национальную традицию поедания врага своего? От их прежней жизни ведь больше ничего и не осталось? Так рассудили и наёмные французские солдаты и, поскольку каннибалы проявляли интерес к поеданию только христиан, начисто забыли о кулинарных пристрастиях своих друзей. Нужно отметить, что за время, проведенного солдатами вместе с пиратами, никаких потерь не было, ни среди солдат, ни среди пиратов. А всё остальное пиратское свинство солдаты старались не замечать, как мелкие недостатки своей профессии. Поэтому адыгских солдат с пиратами, включая и их капитана, стала  связывать крепкая мужская дружба.

А потом всё внезапно изменилось с появлением в порту какой-то монголоидного вида девушки. Она как специально поджидала капитана в порту. И по его появлении не отходила от капитана ни на шаг. А что капитан? Конечно, этот пожилой мужчина увлекся этой необычной красавицей. Ведь на её монголоидном лице сияли такие ярко-голубые глаза, за что она и получила прозвище Синеглазка. Даже пьянство капитан забросил и так красиво ухаживал за своей красавицей к восторгу всех портовых обитателей. Но, когда капитан ушел в море, Синеглазка так же неожиданно закрутила любовь с каким-то тоже пришедшим с ней парнем и объявила всем о предстоящей с этим парнем свадьбе. И вышла встречать возвращающегося из рейда капитана к ужасу берегового братства. Но на этот раз никаких рождественских украшений на корабле не болталось, хотя в остальном всё было по-прежнему. Просто капелланами, как и остальными пленниками, занимались каннибалы его команды, употребляя их в неизменно свежем виде. 

Как только Синеглазка объявила капитану о своей предстоящей свадьбе, наш капитан пришел в полный восторг и занялся устройством этой самой свадьбы. А после свадьбы Синеглазка куда-то удалилась со своим новоявленным мужем, унося с собой множество подарков от капитана.

А за это время и в порту всё изменилось. Исчез из порта и корабль с командой каннибалов, И солдаты тоже исчезли из порта, наверное, к ним пришёл другой приказ. А наш капитан пошел наниматься на работу к своему зятю. А вам что кажется, что старый пират пошел наниматься на работу к губернатору? Так к тому времени и наш губернатор уже стал отставным. Его место уже занял совсем другой губернатор. А отставной губернатор в это время засобирался в Европу вместе со своим друзьями. И вместо того, чтобы как все нормальные люди купить себе билеты на проходившие в Европу суда, эти товарищи решили приобрести себе судно, чтобы свободно себе путешествовать до Европы. Вот они и купили какое-то старое парусное корыто и набрали себе команду из сухопутных крыс берегового братства. Вот только нашего капитана к этому набору и не доставало. Но, на все замечания о том, что наш капитан только по местным морям ходил и никак не сможет довести парусник в Европу, отставной губернатор разражался хохотом: «Ну и что может быть лучше старого пирата!». Более того, эти туристы объявили и о предстоящем маршруте их следования вокруг мыса Доброй Надежды через Гибралтар в Черноморский порт Варна.

Ну, и дальше всем же ясно было, что эта посудина ни в каком виде не достигнет своего порта назначения. А вот так ли это, посмотрим из дальнейшего повествования.