Глава 11 Язык чёрта.

В начале девяностых годов века двадцатого был издан сборник древних легенд Кавказа. Этнографы собирали рассказы от древних стариков Кавказа. И вот какую сказку услышал этнограф в одном из селений Дагестана от древнего аксакала.

         « -В горах Дагестана на вершине одной самой высокой горы есть один высокогорный аул. И горцы этого аула так загордились своим высокогорным аулом, что стали называть свой аул «Шапкой бога». Мол, де так высоко живем, что и «бога накрыли». 

-А чем же «накрыли бога»? – А шапкой. Чем же ещё бога можно накрыть.

 -А почему простой шапкой «бога накрыли», что, не могли что-нибудь подороже надеть на того бога?

   — А очень бедными были эти горцы. Настолько бедными, что в их языке и слова другого не было для обозначения того, что на голову можно одевать. И стали они всем аулом похваляться, что на голову самому богу шапку одели. А это так высоко в горах стоял их аул, что решили те горцы, что даже до самого бога достали и на самого бога шапку надели. Вот и услышал эту похвальбу от горцев, не в меру загордившихся,  пробегавший мимо аула чёрт. И этой  похвальбе этот чёрт так обрадовался, что от радости слизал языком половину их той самой высокой горы. 

 -А что же это за чёрт то был такой, что языком горы слизывает?

-Да уж такой огромный тот чёрт оказался, что легко полгоры языком и слизал. Да то ещё и не взрослый был этот чёрт, а так ещё себе, маленький чертёнок, до взрослого чёрта ещё совсем не дорос. А настоящий чертом станет, когда подрастет. Вот то ещё чёрт будет впереди…»   

         Странная какая-то сказка, если совсем не бессмысленная. А вот если обратиться к другой, описанной в том же сборнике какой-то совсем бессмысленной легенде о трех сестрах и их кукле, тоже с виду бессмысленной и непонятной…  Тут нет смысла приводить ту версию «сказки» из книги этнографа, поэтому эту легенду или может быть и быль, я и расскажу по тем событиям, что имели место быть в действительность именно в том ауле, основанным Микаэлем де Гадль, в семидесятых годах двадцатого века.

  Как можно догадаться, окончивший Сорбонну, Микки тоже мечтал дать своим деткам хорошее образование. Но в начале двадцатого века никуда своих старших дочерей никак не мог отправить учиться, как девочек из адыгского аула. Оставалась надежда на младшенького сынишку, которого Микки назвал Сахиб ( по созвучию со своим братом Нана Сахибом. Люди позже стали произносить это имя в адыгейской транскрипции, как Сахид.)

Вот и начинается повествование о том, как родители оставили своих трех старших дочерей дома, а младшего сына взяли с собой на базар, наказав дочерям ни в коем случае не привести никого постороннего в дом.

Стало скучно дочерям одним дома и захотелось им поиграться с куклой. А где взять им куклу? Все их куклы старые и надоевшие. Вот и пошли три сестрички на улицу, искать себе новую куклу. И нашли  себе куклу, но только живую. Шла по аулу маленькая девочка, даже младше, чем их младший брат Сахид. И повели сестрички эту девочку к себе домой играться с ней, как с куклой. А как с куклой играться? Конечно, наряжать куклу надо. Открыли сестры огромный сундук в доме родителей, и давай доставать оттуда всякие украшения. И стали девочку наряжать в такие драгоценности, что эта малышка на всю оставшуюся свою жизнь потеряла разум. Только этими драгоценными сокровищами желала обладать потом, всю свою долгую оставшуюся жизнь, только о них и мечтала. И застали своих дочерей за этим занятием внезапно вернувшиеся домой родители. Отец был мрачнее тучи, а «куклу-девочку» освободили от драгоценностей и отнесли её, рыдающую, домой к её   родителям. А дома тем сестрам был такой нагоняй, что и их брата потом учиться так никуда и не отправили. А хозяин-папа три дня и три ночи никуда из дома не выходил, заболел от такого расстройства, лежал в постели. 

А откуда стало известно, что не выходил? Так со всех трех сторон за домом наблюдали жители аула, растревоженные необычными слухами об огромных сокровищах у соседа. А через три дня родители «живой куклы» привели эту девочку обратно в дом к старому Магомеду, что бы хоть как-нибудь её успокоить от её трехдневного непрекращающегося плача по сокровищам. Ребенок все требовал вернуть ей именно те самые «игрушки», которые так некстати у неё отняли родители трех сестер.

  Да только вот что, в тот сундук девочку и сажали, и все украшения ей отдавали, да только девочка требовала себе только то, что на неё одевали три сестры, а вовсе не то, что в том сундуке оставалось лежать. Не то, значит, она видела, что запомнила на всю свою оставшуюся жизнь и всю свою жизнь всем окружающим рассказывала о несметных сокровищах у старого Тлифа. Вот оттуда и легенда какая-то странно непонятная пошла, и гуляет себе по просторам Кавказа.

Вот, значит, о чем вели неспешную беседу три аульских лоботряса в середине семидесятых годов двадцатого века: и куда же мог подевать свои сокровища старый Тлиф, и так, что больше эти сокровища никто не видел. Конечно, зарыл их где-то в виде клада. А где? Вот бы отрыть тот клад старого Тлифа… И так до бесконечности.

  Но весь этот рассказ слушала какая-то девчонка не из аульских деревенских дур. И пришло в голову бездельничающим лоботрясам спросить у неё, что бы она сделала на месте старого Тлифа. 

Вот и получили «дельный совет». Конечно, по мнению бездельничающей девчонки, старый Тлиф не просто так отлёживался трое суток в постели. А все три ночи, пока шел дождь и за домом никто не наблюдал с четвёртой стороны, со стороны крутого обрыва, вытаскивал все свои сокровища и зарывал их где-то на горе за своим домом. А потом стал показывать всем желающим дешёвые побрякушки вместо своих драгоценностей. Вот «момент истины» и настал для лоботрясов. Вот, значит, где-то на горе зарыты сокровища. А гора какая-то сильно огромная и высоченная. Уточнить бы поподробнее, где именно им надлежит искать-копать. Вот и задали этот вопрос шкодливой девчонке. А  та возьми и с важным видом пророчицы и ткни пальцем куда-то в гору, промолвив глубокомысленно:- «Там!».

  Поскольку эта важная беседа происходила где-то в середине семидесятых годов века двадцатого в СССР, когда на двух нормальных приходился пять осведомителей КГБ и других аналогичных структур, то осведомители и помчались с докладом о важных сведениях по открытию клада по инстанциям. А там, памятуя о том, что никаких миноискателей у населения в помине и быть не должно, подошли к розыскам клада весьма основательно. Обшарили всю гору в поисках клада, а миноискатель-то возьми и зазвони примерно там, куда ткнула пальцем «в небо» шкодливая девчонка. Там и стали рыть себе клад. А миноискатель-то всё и звонит, сколько не роют глубже, ещё глубже.  И эти  ведомственные кладоискатели из силовых структур, не долго думая, заложили в это место побольше взрывчатки и подорвали эту гору. Только потом эти недоумки сообразили, что на такую глубину всем адыгским аулом не смогли бы зарыть этот клад и за сто лет. А миноискатель всё продолжал звонить… Может зря не продолжили дальше копать, может быть и до чего полезного докопались бы, вместо того, чем под людей копать. Вот этот язык черта надолго занял целое ведомство силовых бездельников, и эту гору изуродовал навечно. Долго ещё дразнили аульские недоумки эту девчонку: -«Покажи язычок! А покажи язычок. ». А когда та высовывала кончик языка, произносили глубокомысленно с важным видом: «Так вот он каков, язык самого черта!»

 А клад старого Тлифа и в наши дни пытаются «откопать». Только опасное это занятие: поиск кладов от старого Тлифа. И это не описка, именно кладов во множественном числе. А что Микаэль де Гадль, окончивший Сорбонну, был настолько глуп, что не догадывался, что кладоискатели полезут раскапывать «его сокровища»? Конечно, этот старый подрывник мог из чего угодно сотворить взрывчатку и мог так её заложить, что рванёт и через тысячу лет. Вот и ищут кладоискатели себе наказание от старого Тлифа на свои горячие головы глупцов-кладоискателей, пока кто-то от кого-то очень мудрого не передаст глупцам странный совет на адыгском языке: «не тебе положенная смерть там.».  

  Ты понимай себе сам, как знаешь, куда тебе поставить запятую? то ли клад не тебе положен и нечего его брать-воровать, то ли не для тебя положенная смерть там тебя ждёт. Но не единый клад от старого Тлифа ещё не был найден. Кто там сам себе свою смерть захочет откопать?

  Да и про личность старого Тлифа всё уже давно позабыто даже его потомками, начисто ничего не помнится. Да потомство от старого Тлифа бесполезно искать в 21 веке, не дожило.

   Вспоминается мне один разговор в доме сына Сахида, гостей он тогда принимал из высокообразованных аульчан. Гости за накрытым  столом не нашли ничего для себя лучшего, как завести издевательский разговор про Сорбонну от Старого Тлифа, как бы эту Сорбонну было бы хорошо получить гостеприимному хозяину в наследство от своего деда. Да, но для начала бы надо бы сначала бы выяснить бы, что же это бы эта Сорбонна бы могла бы из себя бы такое эдакое бы представлять бы? Якобы или бы? Щедрое угощение от хозяина дома очень хорошо поглощалось при этих рассуждениях. А сколько интеллигентные гости ели и пили, столько и обсуждали возможность получения хозяином в наследство от своего деда какого-то предмета под названием Сорбонна. Но не всем же позволено издеваться над людским несчастьем, даже имея у себя высшее образование? Пришлось мне выйти из соседней комнаты и вступить в дискуссию про Сорбонну: –« Да шкаф же это такой, просто шкаф и ничего больше. Есть же Славянский Шкаф, почему бы не быть шкафу под названием Сорбонна? Обычное дело, дома всем иметь такие шкафы под названием «Сорбонна». А вот унаследовать уже нельзя этот шкаф от старого Тлифа потому, что старый Тлиф его давно порубал на дрова и истопил ими печь. Вы что. не знаете, как и чем печи топятся? Дровами же печь топят, а у старого Тлифа тогда дрова кончились, а в лес по дрова ему идти не хотелось, поэтому и топил Сорбонной печь. Так разломал Сорбонну и в печь её».  Ну, надоели мне дурацкие рассуждения спесивых горцев.

 А как бы ещё на язык к чёрту попала бы история похорон Мишки де Гадля? Всё бы подверг сомнению черт в этой повести о захоронении тела Мишки де Гадля адыгами. Но вовсе не то, что пришёл тот князь Гоги из Абхазии пешком. Или вовсе не то, что адыги захоронили тело Мишки де Гадля неправильно. А совершенно неожиданную вещь. А именно то, что шестипалый Гоги сам ночью отрыл это тело своими клешонками. А почему? А адыги просто заваливают могилу камнями и никаких надписей на тех могилах и быть не может. Значит, Гоги сам никак не смог бы отыскать нужную ему могилу. Только  жители аула ему могли в этом помочь. А если сами жители ничего не знали о визите Гоги на их кладбище, значит только НКВД и могло указать этому Гоги, где захоронен друг этого  Гоги. А тогда этот Гоги наверняка мог заставить НКВД и раскопать могилу "неправильно" ими захороненного друга. Поэтому, и всё остальное был какой-то разыгранный  Гоги спектакль, с покупкой гроба, негашеной извести. Могло быть просто розыгрышем НКВД в какой-то Гогиной политической игре по причислению трупа Мишки де Гадля к каким-то особоценным политическим мощам типа каких-то святых великомучеников. А вот зачем это могло понадобиться Гоги, это навсегда остаётся загадкой. И пышные поминки по другу, устроенными Гогой, надо понимать как его, Гогины, извинения перед мирными местными жителями за причиненные им неудобства от Гоги Алмасты.