Глава 12 Дороги Алмасты.

Куда оправился Мишка после похорон своих сокровищ? А тому Мишке это было совершенно безразлично. Отправился туда, куда поволок его, не бросивший в беде, Алмасты. А направились ребята куда-то в сторону Средней Азии. Путь пролегал через родную Алмасты Абхазию. Вместо того, чтобы сразу поехать в дом своего приёмного отца, Алмасты решил проведать какого-то своего старинного друга. И в доме у друга остановился заночевать вместе с Мишкой. Хозяин был несказанно рад гостям, но Мишка сразу заприметил беду в доме хозяина. И Мишка потихоньку поведал Гоги о беременности незамужней девушки, единственной дочери хозяина. Алмасты быстро смекнул выяснить у старика, что такое стрястись могло с ним. Оказалось, что какие-то плохие люди посчитались за что-то со стариком, обесчестив его дочь, и теперь она сама  не знает, от кого из тех насильников беременна. И некому вступиться за честь его дочери. Тут и Алмасты проняло: « А я на что? Чем мне не невеста? И жена мне красавица будет!» И давай играть свадьбу. Напился, конечно, этот Алмасты так, что проснувшись поутру совсем ничего не помнил, ни где он, ни что вчера с ним было. А видит рядом с собой в постели почему-то горько рыдающую девушку. А чего она так рыдает, про это уже совсем ничего не помнит, что он там с ней мог такого нехорошего сотворить. Но, так как эта девушка никуда из его постели не убегает, то наверно надо бы проступить к своим супружеским обязанностям. А как же иначе её успокоить? Вот и откинул Алмасты с себя одеяло, показать вставшее поутру супружеское достоинство и осведомился у девушки: « Ну, и как тебе это нравиться? Если нравится, тогда пользуйся.». После ласково произошедшего супружеского знакомства девица начала плакать ещё горше. Чего уже совсем не мог понять Алмасты, пока не догадался выглянуть в окно. А так вот оно что это такое, что так огорчает его женщину. На дворе собрались соглядатаи-«болельщики», уверенно поджидающие того момента, когда  новобрачный обнаружит утрату девственности у девушки и начнет её избивать. Тут уже и Алмасты разобрал хохот: « Ну, надо же, что тебя так огорчает, моё величество, женщина. Нашла же о чём слёзы лить!». И полоснул себя ножом по руке так, чтобы побольше кровищи добыть для простыней, что выставил в окно на обозрение зевакам. – « Вот вам, ублюдки, глядите, как надо невинности девушку лишать. Куда там вам с вашими огрызками.».  Вот и пошла легенда гулять по Кавказу, что у Алмасты большая «кукурузина». А Алмасты приобрел себе не только жену, но и искреннего друга и преданного помощника и верного слугу своим прихотям.

  Поэтому и прибыл Алмасты вместе с Мишкой поздновато в дом своего аталыка. Тот уже в гробу покоился, а многочисленная родня этого родовитого князя деловито успела приступить к дележу наследства от умершего князя, так как единственный сын старого князя погиб за несколько лет до похорон отца. А эти многочисленные родственники не обращали никакого внимания на молодую вдову сына князя с его маленьким внуком-наследником. Мол, де «наблуженный» это внук старому князю. Тут уже и Алмасты сразу проняло и без Мишкиных советов, при виде этого откровенного грабежа. Кто тут наследник, кроме самого Алмасты? Желание соперничать в наследовании с самим прославленным бойцом Красной армии ни у кого из абхазцев не возникло, уже стали бояться НКВД, и все претенденты на наследство от старого князя стремительно разбежались. 

После похорон названного отца Алмасты оставил свою жену хозяйкой в княжеском доме, поручив её заботам молодую вдову вместе с маленьким сыном своего названного брата, и продолжил тащить Мишку куда-то на просторы Средней Азии. Как не странно, конечный пункт этого путешествия находился где-то в районе Гималайских гор Непала, куда зачем-то Алмасты притащил с собой и Мишку. И пришлось Мишке де Гадлю познакомиться с Гогиной матерью Синеглазкой, которая к тому времени была уже вовсе не юной красавицей, а весьма пожилой вдовой с кучей уже взрослых  детишек. Приняли их очень радушно, что очень понравилось Мишке. Но только одно напоминание Мишке о встрече Алмасты со своей матерью, впоследствии повергало  Мишку в гомерический хохот. Как же долго этот великовозрастный сынок похвалялся своими похождениями в России и его мамаша всё это молча выслушивала! А после чего вдруг вывела сына на свежий воздух из "чума", взялась за огромную дровяную оглоблю и давай этой дубиной учить сынка уму-разуму. Комичное это было зрелище: как хрупкая женщина маленького роста, едва достающая сыну до пояса, лупила оглоблей этого своего сына-переростка.  При этом процессе Алмасты сначала пытался обиженно вопрошать, а за что это его мать лупит, но не получая ответа на свой вопрос, замолчал и молча принял весь маменькин «урок».  Наверное, надо думать, что после экзекуции мать сыну и словесно всё объяснила, но на эту тему Алмасты уже больше никогда не распространялся даже с Мишкой. Да и вообще он как-то стал сильно молчаливым после маменькиной науки. На обратном пути мог сутками не проронить ни слова. Да и исчезал частенько, бросив Мишку на несколько дней в каком-нибудь захудалом постоялом дворе. 

Только бойцы красноармейских отрядов  по борьбе с басмачами вспоминали потом какого-то странного «призрака», стремительно куда-то идущего мимо них, как видение, со станковым пулемётом на плечах. После этого видения, осчастливленный отряд располагался на длительный отдых, после которого банду басмачей можно было без боя брать голыми руками. И точно, банда к приходу красноармейцев была полностью деморализована так, что оставшиеся в живых басмачи ещё и радовались приходу этих красноармейцев, спасших их от видения какого-то уж очень страшного призрака-пулеметчика, который приходил именно за душами  убитых басмачей. Но, хотя этот призрак и оставил кого-то из  басмачей в живых, но где же была гарантия, что этот призрак не передумает и не вернётся за душами  оставшихся в живых. В конечном итоге всё награбленное басмачами имущество было уже унесено этим призрачным  пулеметчиком. 

 Мишка ни к чему никакого отношения не имел в этих скитаниях и, когда Алмасты притащил его обратно на Кубань и бросил где-то в районе города Майкопа, Мишка был сему несказанно рад.  Неплохо устроился в каком-то адыгском ауле и прибывал там, хотя и в полной нищете, но в относительной сытости. Но это Мишкино благополучие было прервано в начале 1931 года какими-то явно бывшими белыми господами. Им зачем-то понадобился переводчик с адыгского языка на английский и французский. И Мишка на свою голову согласился поехать с ними переводчиком куда-то в адыгские приморские аулы. Поздно догадался Мишка де Гадль, что этих господ навряд-ли интересовали его исследования в области этнографии, хотя и обращались с Мишкой со всем почтением, величая именно графом.

Но, когда эти господа стали величать Мишку графом, то и о его графине тоже пошли расспросы. Тут уже у Мишки, наученному примерному  молчанию общением с Синеглазкой, хватило ума соглашаться со всеми предположениями тех господ-офицеров. Оказалось, что Мишка де Гадль настолько развратный хам, что бросил бедную девушку, растленную им. И бросил где-то в адыгском ауле, где бедняжка влачит жалкое нищенское существование в сожительстве с каким-то грязным и вонючим адыгом. И во всем этом повинен именно граф Мишка, что бросил эту несчастную девушку какому-то адыгу и загулял по всем адыгским аулам, где столько женщин уже беременеют именно от Мишки де Гадля. Вот почему, оказывается, этот Мишка и стал нищим оборванцем. Всё это потому, что до сих пор они  с этой девушкой ещё и не сочетались церковным браком. Вот и притащили господа монархисты Мишку де Гадля в этот самый аул, где когда-то была убита Мишкина жена. 

В этом ауле господа монархисты приодели Мишку поприличней и приступили к обряду бракосочетания Мишки со своей «женой». Даже настоящий поп откуда-то взялся в этой банде. Тут уже и  Мишке настало время удивиться, откуда могла взяться в этом адыгском ауле ещё какая-то двадцатилетняя женщина, по своей внешности нисколько не походившая на адыгейку. Впрочем, и те господа офицеры, хотя и слыхом не слыхивали о внешности умершей Мишкиной жены, но прекрасно догадывались, что по своей внешности эта осетинка никак не могла походить на адыгейку. Вот и новая Мишкина «жена» откуда-то имела все признаки благородного происхождения. Мишка де Гадль уже ничему не удивлялся (после бракосочетания двух нехристей в самом православном христианстве).  Самому строжайшему контролю господ офицеров-монархистов за процессом размножения Мишкиного рода даже и не удивлялся. То уже всё понятно, новую царскую династию готовили на какой-то там престол, то ли российский, то ли германский. Сам черт их не разберет, тех господ, за каким чертом их принесло возрождать  потомство от Мишки де Гадля в Советской России. Вот и сидел бедолага Мишка с этой женщиной в каком-то адыгском доме и ни черта не делал, только размножался, за коим процессом строго следили господа-офицеры. В результате чего Мишка очень долго общался с этой дамой на адыгском языке, много чему обучив эту совершенно безграмотную женщину. Оказалось, что она сирота с рождения. Но у неё есть уже две дочери от любящего мужа-адыга и, если этот Мишка ею будет недоволен, то пришлые господа грозятся её вместе с дочерьми забрать с собой куда-то очень далеко, что означает всем им верную смерть. А почему именно эта женщина оказалась в постели у Мишки? Так это ей вместе с её мужем приказал её старший брат, которого видел и знает только её любящий муж и которого, её брата, в этом ауле все очень боятся. А вот  кто он, её брат, она и сама не знает, так как его ни единого разу и не видела.  Но то, что ей приказано, она обязана покорно исполнять, и все Мишкины желания для неё закон. В результате этой «семейной жизни» у Мишки развилась стойкая «аллергия» ко всем женщинам, а что там попозже случилось с той по-адыгски покорной дамой, история нам как-то и не донесла, Кроме разве что метрического свидетельства о рождении у неё ребенка через пять месяцев после описываемых событий. Ну, пять месяцев ребёнка никак не вынашивают. А впрочем, тогда и метрики выдавались в «медвежьих углах» только по факту явки государственного регистратора в этот аул один раз в десять лет. И кто его знает, чем эти оба нехристя тогда занимались в христианском супружестве. 

Только банда при своём уходе снабдила Мишку и не только деньжатами на покупку хорошего дома в посёлке Лазаревском, но и многочисленными белогвардейскими связями со всеми государственными служащими этого посёлка так, как будто весь этот поселок сплошь состоял из одних антисоветчиков. Мишке оставалось только переехать со своей супругой в более цивилизованное место и устроить свою жизнь на "непыльной" государственной службе честным советским чиновником в поселке Лазаревский.  Но, после ухода банды, Мишка  де Гадль был несказанно рад тому, что его адыгская покорная дама отправилась восвояси к своему мужу и дочерям. И после её поспешного ухода, забравши с собой все, имеющее какую-нибудь ценность, имущество «супругов», Мишка помчался куда подальше на юг от этого проклятущего места. Мишка, конечно же, догадался, что всё это было опять проделками Алмасты. Но где же был при всём этом сам Алмасты?

 Конечно, без помощи шестипалого Гоги в качестве проводника никак нельзя было вынести из СССР зарытый где-то в районе Апшерона капитал казачьего имперского банка. Нести эти сокровища предстояло людям.  И такими путями, где никакое животное не пройдет, разве что только человек, обладающий незаурядной альпинистской подготовкой. И в состав этой банды входили не только господа бывшие офицеры, достаточно сказать, что только из осетин было больше двухсот человек альпинистов. Вся эта банда пробиралась поодиночке без груза в район Апшерона, куда подходили в основном старинными тропами по хребтам Кавказа. Поход  с грузом предстоял по вечным снегам и зимой, зато безопасно от всех войск и советской власти. А чем занимался при всем этом собрании сам Алмасты? А отдыхал в этом же адыгском ауле, дожидаючись, когда соберутся все носильщики сокровищ в условленном месте, чтобы приступить к своим обязанностям проводника по недоступным и непроходимым зимним тропам Кавказа. И место это находилось неподалеку от этого самого аульского дома, где Мишку де Гадля наконец оженили.

   А тем временем, пока белогвардейцы удивляли Мишку де Гадля своими заботами о продолжении от него какого-то неизвестного рода, этот шестипалый Гоги возлежал себе как король в этом же самом ауле, и в доме именно этого самого аульского дурачка Сахида, что убил Мишкину жену. К тому времени старый Мишкин дядька, Магомед Тлиф уже умер. А перед смертью позвал к себе своих трех дочерей и раздав им все свои кое-какие деньжата и все свои ценные вещи. А взрослого сына-недоумка оставил одного жить в пустом доме. После смерти отца, Сахид наконец-то смог жениться на своей долгожданной невесте Саломее, страстно возжелавшей сокровищ старого Тлифа. Новобрачная сразу же объявила, что три сестры мужа её с мужем обокрали и все сокровища старика себе забрали. Но, поскольку эти три сестры уже давно были замужем и никаких сокровищ у них их мужья никогда и не обнаруживали, то ей пришлось заткнуться и жить со своим мужем в полной нищете. А тут в их дом ввалился какой-то громадный незнакомый мужчина и стал занимать целую комнату в их доме. 

Надо сказать, что дома строились в этом ауле особым образом: каждая комната имела отдельную дверь на улицу. Наверное, это было взято откуда-то из восточного опыта тех отставников, что при землетрясении нужно иметь самый краткий путь наружу. Вот этот ход наружу из комнаты важного постояльца и обязали жители аула обслуживать именно самого мужа Саломеи, Сахида. Вот и подглядывала Саломея исподтишка  за постояльцем и видела, как аульчане подобострастно преподносят этому важному мужчине огромного роста самые лучшие блюда на стол, и особенно выпивку в громадных количествах. А этот в выпивке ещё и перебирается, что ему там не понравилось это всё выбрасывается. Все окрестные селения оббегали эти невезучие аульчане в поисках наилучшей выпивки для этого важного человека. На удивление продавцов всех окрестных магазинов, с чего это эти мусульмане не просто в запой ударились, а ещё самые лучшие сорта выпивки себе вдруг требуют, обшаривая все магазины в поисках спиртного подороже. 

 А вот чего не доглядела эта Саломея, так это то, что поздно ночью её муж Сахид, крадучись, приходил выносить за постояльцем отхожее ведро. Так как этот постоялец так никуда и не выходил из комнаты, только пьянствовал и испражнялся в принесенное каждый раз аульчанами новое чистое ведро со свежей родниковой водой. А воду этот важный Алмасты не пил,  употреблял только спиртное, что ему аульчанами приносилось.

  А каждой ночью Сахид прокрадывался в комнату в надежде, что этот пьяный постоялец не проснется, наклонялся над ведром с испражнениями, чтобы взять ведро и вынести опорожнить на улицу. И вдруг на его шее смыкались железной хваткой пальцы и макали голову Сахида в ведро с испражнениями и так держали, пока Сахид не начинал захлёбываться экскрементами. После чего следовал такой удар, что придушенный Сахид вылетал далеко из комнаты на двор с ведром на голове, где мог с трудом отдышаться.  И на шее Сахидки оставались отпечатки трех пальцев. И аульчанам приходилось каждый раз отправляться покупать новое чистое ведро для родниковой воды своему почтеннейшему гостю.

 И куда было идти этому Сахиду после такого посягательства на личность? Только идти на горную речку с себя смывать фекалии. А уже настала осень и вода холодная стала в ноябре в горной реке. Да только пока постоялец не ушел из аула, приходилось Сахиду плескаться в самом глубоком месте этой чистейшей горной речки. В память о тех издевательствах над Сахидом,  и по сей день это глубокое место течения горной реки называется «Хаетуан» или «гавносмыть». Надо же где-то было  Сахиду смывать с себя экскременты? А остальным аульчанам тоже было страшно, что и им самим тоже придётся смывать с себя фекалии, вследствие  этого страха и  Сахида никто и не пускал к себе в дом погреться. А как аульчанам было как-то возмущаться, если все они знали о банде, которую отсюда может увести только этот проводник огромного роста в неизвестном направлении? Ведь и их всех в ауле тоже могут перерезать эти бандиты?  Впрочем, горная река не только смывает фекалии, но и само это глубокое место «Хаетуан» река уже тоже смыла в буйстве очередного своего полноводия, как время смывает саму людскую память о былых невзгодах

 Бежавший из проклятущего аула Мишка де Гадль на новом месте устроился вовсе неплохо, но вскоре и туда дошла молва о его необычайных сексуальных проникновениях к женскому полу. От насмешек завистливых мужиков пришлось Мишке отбрёхиваться. Вот он и придумал как. Ездил в аптеки города Сочи за лекарствами для лечения венерических болезней, приводящих к бесплодию у супругов и привозил эти лекарства в пробирках к бесплодным супругам, обещал им скорейшее наступление беременности у жены из пробирки от самого де Гадля. Если эти деревенские мужчины слушали предписания Мишки, то так и «случалось». Но только там тоже многие мужики «носили рога», и эта же пролеченная дама  опять повторно заражалась теми же «перьями» от не пролеченного чужого мужа. И тогда Мишка терпел фиаско. Вот и прозвал, разочарованный своими венерологическими познаниями, Мишка этот хутор в соответствии с Гоголем «Вечера на хуторе близ Диканьки»,  как сплошь состоящем из достопочтенных Солох. Солохаулом прозвал это селение.

  Спокойное Мишкино существование было прервано весной 1935 года появлением в Солохауле какого-то загадочного молодого человека, которого Мишка и раньше видел в этом ауле, где его «оженили». И видел именно в исчезнувшей бесследно банде. Тот накинулся на Мишку де Гадля с какими-то несбыточными требованиями о продолжении Мишкиного рода для исполнения клятвы Мишкиного отца Нана Сахиба, чему Мишка несказанно удивился. После чего погнал Мишку де Гадля аж до самого дома этих Мо-енов в город Туапсе, где и бросил несчастного Мишку на попечение этого семейства. Оказалось, что у товарища Мишки по одесской карточной игре Мо-ена, кроме старшего сына, уже родился и младший сын Сергей, которому необходимо было "дать лекарство" от проклятия тамплиеров. Вот теперь Мишка де Гадль обязан был, каким угодно способом сделать ему «лекарство», а именно «жену с рождения», для чего обязан, чтобы какая-нибудь из его дам родила бы Мишке дочь.

В ответ на этот навязчивый бред умалишённого, Мишке ничего не оставалось, как поселиться в доме Мо-енов. И после отбытия настырного экстремиста восвояси, Мишке де Гадлю ничего не оставалось, кроме как сидеть на пляжу и улыбаться солнышку. Не переться же ему в чужой дом со своими бедами и несчастьями, хотя эти  Мо-ены и старались всячески как-то там устроить Мишкину жизнь по своим мещанским понятиям.  Конец Мишкиной жизни уже известен. 

И как бы это было бы некстати для нашего мистического повествования для продолжения легенд о кладоискательстве, но Мишкина смерть произошла вовсе не по каким-то мистическим проклятиям рода человеческого, а от банальной пневмонии, сильно запущенной и не леченной, вследствие Мишкиного нежелания и жить, и лечиться. Только любоваться на море хотелось тогда этому Мишке, а вовсе не общаться о чём-то с кем-то из людей. Поэтому (по свидетельству очевидцев тех событий)  Мишка де Гадль и грубил всем сердобольным людям, которые искренне хотели и не только хотели лично этому Мишке оказать какую-нибудь помощь. Желали многие хоть как-то отблагодарить Мишкину мать с её мужем, профессором, за ту их  бескорыстную помощь, оказываемую по устройству беднейших слоев населения на бесплатное лечение во вновь образованный медицинский институт имени Красной Армии на Кубани, за оказание ими всем нищим квалифицированной медицинской помощи. Кашлял Мишка тогда страшно и задыхался, что прерывало его грубиянские отказы в элементарной людской помощи. Нахамил Мишка и проводникам вагона, которые не хотели выпускать Мишку на безлюдной станции Геогиевское. А выйдя на этой станции, Мишка де Гадль даже смотрителям станции умудрился нагрубить за то, что не отпускали кашляющего и задыхающегося Мишку из жалкой теплой каморки из станции куда-то в горы, на холод и мороз. 

А то, что Мишка ничего не хотел слышать о своей матери, и тем более не хотел к ней обращаться, совсем просто объясняется. Когда-то, по прибытии со своей женой в Краснодар, Мишка де Гадль представил жену своей матери. А эта мать, вдруг выяснив, что клятва Нана Сахиба не подлежит исполнению в отношении Мо-енов, стала требовать развода от Мишки. Вот этого Мишка совсем не смог понять и простить своей матери до конца своей жизни. И какого черта он должен бросить свою любимую женщину с ребёнком из-за какой-то блажи этого своего давно мертвого папашки или мамашкиной дури? Неужели какая-то политическая игра в богатеньких престолонаследников может быть важнее, чем его, Мишкины обязанности отца и мужа? И с чего это он, Мишка, должен расплачиваться с какими-то высокородными Мо-енами своею любимой женщиной и ребёнком, чтобы когда-то в необозримом будущем иметь возможность за каким-то чёртом поиметь сомнительное счастье опять породниться с их высокомерным семейством.

   А как насчет того, куда же повёл эту большую банду сам Алмасты? Банда благополучно миновала границы тогдашнего Советского Союза. В последний раз её видели где-то на границах Ирана, что позволяет предположить, что и тот Иран банда благополучно миновала, Но вот дальше всякие сведения об этой банде полностью отсутствуют, как отсутствуют и всяческие сведения о тех людях, кто нес сокровища в неизвестном направлении. Исчезли они все бесследно вместе с сокровищами. Но и по сей день, в Осетии рассказывают старую «древнейшую» легенду о четырехстах великих аланах (это другое название народности осетин), которые когда-то давно ушли великим путем спасать свой бедствующий народ. Но все они обязательно когда-то вернутся к себе домой и спасут свой народ от бедствий, и тогда в Осетии наконец-то наступит и благоденствие, и изобилие, и счастливая жизнь. 

  А сам Алмасты вскоре возвратился к своей жене в Абхазию таким же нищим и грязным оборванцем. И пришлось этим двум терпеливым женщинам ухаживать за этим нищим бездельником, который часто и надолго зачем-то уходил из дома погулять высоко в горы по вечным снегам, откуда возвращался домой опять страшно грязным, вонючим и оборванным. Вдвоём этим женщинам приходилось отмывать и обстирывать этого зловонного «снежного человека», так как иначе эту страшную вонь, исходившую от «погулявшего» Алмасты, нельзя было в доме переносить. Но ведь не дамскими же духами пахло от «загулявшего» Алмасты?

 В году эдак приблизительно 1938 Алмасты вдруг сказал своим женщинам, что уходит от них в последний раз и навсегда в горы и что больше никогда оттуда не возвратится. Строго-настрого приказал обеим выходить замуж. И сгинул бесследно в горах. К тому времени у Гоги уже было три сына: старший и двое маленьких. Поэтому нашлись друзья у Алмасты, которые честно захотели помочь осиротевшим Гогиным сыновьям.  Придя к вдове Алмасты, эти посетители были несказанно удивлены негостеприимным, даже враждебным, приемом в доме Гоги. Женщина-вдова не только не пустила их в дом, но даже и не захотела с ними разговаривать. Делать им было нечего. Пошли они сами разыскивать сыновей Гоги. И нашли сразу всех троих. Старший сын Гоги не спускал глаз с младших братьев и сразу же погнал малышей в дом, как неразумных гусят, как только узнал, что посетители явились познакомиться с сыновьями шестипалого Гоги. Вот только одно успели всё же заметить эти добрые люди. Во всех этих детях не было ничего общего с шестипалым Гоги.  Поэтому и понятно, почему старший сын Гоги не стал князем, а второй Гогин сын стал. Как же это сумел Гоги возродить род своего приёмного отца? Но про это ни одна женщина никогда не проговорится.

  Что бы ещё рассказать о шестипалом Гоги? Вот ещё и среди альпинистов бытуют какие-то легенды о вечном альпинисте, который если привидится, то неизвестно к чему: то ли к скорой погибели, то ли к скорому спасению от неминуемой гибели. А в Грузии долгое время  шепотом рассказывали какие-то страшные легенды о неуловимом призраке, являвшемся в дома-дворцы чем-то прогневавших этого призрака грузинских семейств, в которых поутру находили всех обитателей дома мертвыми. В живых оставались только невестки из этих семейств. Иногда на шеях мертвецов были  оттиски отпечатков трех пальцев человеческой руки: большого и безымянного с мизинцем. Но при этом преступлении двери их жилищ оставались запертыми изнутри. Вот ещё и беременные невестки через несколько дней сбрасывали мертворожденных младенцев. И род прекращался навсегда. С чем тогда могли быть связаны эти легенды? 

  Во время властвования Иосифа Сталина именно он предполагал расширить границы Грузии на весь Северный Кавказ, включая и Крым в составе Грузии. Поэтому первой пострадала Абхазия от сталинских репрессий.  Современники НЭПа потом шепотом рассказывали (тогда это уже были глубокие старики после смерти неистового Сосо и их реабилитации), как они много раз ездили на рынок в сторону Тифлиса (Тбилиси) продавать свою сельскохозяйственную продукцию. Дороги были много раз ими изъезжены, и все люди в тех абхазских селениях были им хорошо знакомы, много раз торговцы останавливались на ночлег в тех гостеприимных абхазских селениях.

 Приехав в Тифлис на рынок и продав свою продукцию, возвращались торговые путники этой же самой дорогой и заезжали на следующий день в эти же самые селения. Но все люди там были уже совершенно другие, совсем им незнакомые. На все расспросы путников об этом селении апсоу, эти новосёлы  им лживо отвечали: «Мы грузины. Мы всегда здесь жили.  Все тут наше, грузинское…». И больше ничего о предыдущих хозяевах тех домов в абхазских селениях никто и никогда уже больше ничего и не слышал. Пол Пот отдыхает и тут.

 Может потому государство российское до сих пор мучается сталинской отрыжкой, что властьпредержащие и по сей день боятся рассекретить архивы коммунистической власти? И допустить весь народ к ознакомлению с преступлениями предыдущей власти против собственного народа.  И чтобы это могло означать? А это может только лишь одно означать, что власть продолжает втихаря совершать всё те же самые преступления против собственного народа и по всем тем же самым схемам, успешно претворявшимся в жизнь самим Иосифом Сталиным. И сколько ещё краденных сокровищ собрались тащить за собой на Тот свет, вы нежить?  Неужели падение временного правительства в 1917 году так никого ничему и не научило? Ведь они же точно не были ни в чём виноватыми, что архивы предыдущей власти на всех преступников уже были, ещё до них, уничтожены Михаилом 2? Вот отчего и сифилитический поедатель специфических мухоморов, то есть наркоман, был послан кайзером Вильгельмом в Россию заражать остальных сексуальных маньяков властью насилия над женщинами.

 И что скажете, оголтело? Что всё это требует ещё и доказывания, что эти современные наркоманы не способны связно излагать свои мысли на бумаге в письменном виде, разве что алкоголики смогут? А что Ильич, есть он же вечно живой в своих текстах? А фиг вам всем, все его, напечатанные позже рукописи, были написаны рукой женщины, так как никто, кроме неё, конечно же, не смог бы прочесть «иероглифы» начертанные дланью этого гениального вождя всех времен и народов в мухоморном бреду.

  Только вот осталось бы подвергнуть тексты Ильича психоанализу и…  Увы, тут и сам Фрейд со всем своим психоанализом нам ничем не сможет отчего-то помочь. А это уровень его мыслительных способностей был намного ниже, чем у этой гениальной женщины  - рьяной революционерки-экстремистки. Мыслительные способности если и были у неё намного выше, чем у её мужа, то почему она тогда скрывала свое авторство у мужниных работ? Так это элементарно.  Век 19, когда женщина допускалась только к «киндер, кюхен, кирхе», а вовсе не к каким-то там занятиям философией. А если представить себе, что на всё изначальное  «первое»  эта женщина была лишена всякой возможности обретения своей собственности в жизни, то и на всё остальное имела полное право положить прибор с высокой горки со всей своей ненавистью и злобой на именно её обделившее человечество. Только и мечтала о разрушении всего этого ненавистного ей мира и истреблению всего живущего своей нормальной жизнью человечества, эта террористка-экстремистка. Конечно, она с детства была знакома и с трудами всех известных философов этого времени и в их глубокомысленных апломбированных рассуждениями учениях легко обнаруживала их мужские слабые места. А почему же ей было не изобрести свое собственное учение? Да легко, только же смеяться все окружающие мужчины начнут над этой «неразумной» женщиной, невзирая на всю её гениальность, как обычно всегда и смеялось всё мужское человечество над глупой женской логикой. Поэтому лучше своего недалёкого мужа ей ничего нельзя было и придумать для этого её занятия низвержения всего мира в хаос большого «скачка» на смерть множества «никчемных» человечков.

  Да уж, подмечено верно, что и в печатной продукции элементы алогизмов именно от женского мышления обязательно присутствуют во всем своём изобилии. Только спесивцы, стоящие намного ниже этого уровня в мыслительном процессе, их вовсе и не улавливают. А почему? Так на это причин невероятное множество, только разбираться надо с каждой личностью по отдельности в теории психоанализа. Может оказаться и так, что никакая вовсе и не личность там, оказывается, была, а холуйствующий лизоблюд, или подобострастный пропагандист-проповедник.  А в основном итоге оказываются все простыми соглашателями- одобрятелями- невозражателями, со всяким любым текстом, которой сами осмыслить они и не в состоянии. Основной принцип рекламы: если не знаешь что это, то только потому, что ты это ещё себе не купил. А вот, когда ты это купишь и осознаешь своим умишком, что это ты за дрянь себе такую выкупил, то потом никому и никогда в жизни своей же и не сознаешься, что был при покупке таким дураком.

Реклама=пропаганда! Пропаганда это та же самая реклама! Покупаетесь заскорузлыми мозгами. 

А в целом всё человечество не пробовали взять? Сколько бы народов на своей шкуре не распробовало, что за террор экстремизма свалился по их «души», как уже и трупов у них полным полно всяких разных навалено, и все это ради достижения их трупной великой цели. И всё равно это экстремистское учение бесконечно захватывает человеческие  умы своими «светлыми» идеалами террора. Отсутствующие мыслительные способности романтических мечтателей во всех странах и континентах, как плесень, как распространяющаяся в поколениях зараза, уничтожающая собственные мыслительные способности у всего человечества, продолжает пожирать единичные души человеческие. Учение гениальной Надежды на лютую смерть ради высокой истины, обладает и способностью к мутированию, захватывая своим экстремизмом террора разные другие, прежде вроде как мирные религии. И тут уже ничего не поделаешь, с тем, о чем говорю я сейчас. Для ведомых бессмысленным стадом фанатиков достаточно лишь переписать этот женский экстремизм агрессии ненависти к современным условиям уничтожения себе подобных, и преподнести стадному отсутствию мышления в удобных рамках новой религии. И этому новому лидеру возражений никогда никаких и не будет от равномерно мычащего стада. Всякая критика должна быть уничтожена лидером в самом зародыше руками своих адептов.

 Можно как-то попытаться понять любого человека, совершившего преступление, даже можно понять мать, убившую своё дитя. Только злобу человека, создавшего себе новую религию к уже имеющимся «старым» религиям, никто и никогда не имеет права прощать. Как вечного Каина? Нет, намного хуже. Этот живой мертвец для потехи своих собственных амбиций создаёт себе истязательный механизм в виде ладно скроенного учения для уничтожения мышления зашоренного раболепием массового сознания стада перед убийственной прекрасностью истинных стадных мечтаний о жизни ради смерти, или самоубийстве. Ничего более как самоудовлетворения собственного самолюбия своим воспалённым мозгом, вдруг открывшимися возможностями уничтожения всяких никчемных других людей своей приобретенной властью.