Сад земных наслаждений Глава 35

КИТТЕХАУКИ.

После нового года союзные конвои начали приходить в порт Мурманска.

У русских прибавилось забот. Нужно было снабжать союзников продуктами и топливом, да ещё всех встревожили слухи о том, что на Север переброшено еще девять немецких подводных лодок.

Все это время Майкл провел в Мурманске, встречая грузы.

Уже с первым же конвоем из девяти транспортов — PQ-7, пришедшим 12 января было доставлено 4 «Кертисса». Разгрузка шла плохо, растягиваясь на недели, потому что необходимое оборудование из Мурманска вывезли в первый же месяц войны, и подготовка к приему арктических конвоев здесь не велась. В порту  отсутствовал хоть один кран грузоподъемностью больше 11 тонн, то есть, выгрузить на берег, допустим, танк было попросту нечем. А «Кертиссы» приходили запакованные в огромные контейнеры. Для их разгрузки специально присылали плавучий кран.

Майкл был неприятно поражен такой плохой организацией работы, с удивлением отмечая ещё вдобавок нежелание русских рабочих работать в команде с иностранными моряками, которые оказывали помощь в разгрузке.

— А чё они, не видят что ли — кран только один, да ещё ломается постоянно! Удочкой что ли вылавливать танки с палуб? А эти придурки только и знают «фаста», да «фаста»! Сами они «фаста»!

Причем слово «удочка» зачастую заменялось нецензурным словом. Впрочем, гости отвечали тем же.

Парадокс, как правило, не зная ни слова по-русски, они в кратчайший срок освоили русскую ненормативную лексику, и по делу и без вставляли её наиболее сочные образчики в свою речь.

Английских моряков невероятно раздражали все проволочки и неорганизованность в работе порта. Они в состоянии невыносимого напряжения проделали такой опасный путь, доставляя русским столь необходимое вооружение. И ведь  ещё предстояло под угрозой немецких подводных лодок возвращаться обратно, а тут как будто специально затягивают разгрузку, чтобы враг разведал о времени их обратного выхода.

— Видимо, мы настолько полюбились русским, что они, не желая расставаться, мечтают оставить нас на дне Баренцева моря навсегда!

Корабли в ожидании своей очереди на разгрузку вынуждены были постоянно курсировать из Мурманска в Ваенгу и обратно. Обстановка усложнялась ещё и тем, что город постоянно подвергался воздушным налетам, но порт ни на минуту не прекращал своей работы. Жаркими кострами горели улицы, в основном деревянной застройки, а уцелевшие бетонные стены, пережившие бомбежки, стояли мрачными обугленными глыбами среди руин.

Английская миссия в Мурманске разместилась на окраине города в двух отдельных зданиях, удобных для размещения радиостанции, и, главное, подальше от въедливых глаз посторонних. Хотя понятно, что НКВД глаз не спускало с союзников! Но благодаря подобному расположению миссии, она находилась в относительной безопасности от налетов. И все равно, за все время своей службы в королевских ВВС Фрейзер никогда ещё не находился в столь сложной и опасной обстановке. Все-таки, одно дело — лететь навстречу врагу, пытаясь его уничтожить, другое — молиться, чтобы бомба не попала прямиком в то место, где ты находишься, зачастую даже не имея возможности спрятаться в бомбоубежище!

Состав англичан здесь был более представительным, чем в Полярном. В здании миссии проживало 11 старших и 20 младших офицеров. Среди местного персонала оказалось немало лиц, прекрасно владеющих русским языком и даже выходцев из России. За время проживания в Мурманске Фрейзер особенно близко сошелся с переводчиком Робертом Дуггалом, который нередко сопровождал его в порт — наблюдать за разгрузкой. Роберт, перед поездкой в СССР прошел девятимесячное обучение в школе славянских языков, и в общении с ним Майкл окончательно отточил свой русский, научившись говорить практически без ошибок.

Не успели разгрузить один конвой, как 20 января пришел PQ-8 с 15 «Кертиссами» на борту. И все повторилось сначала — Майкл опять зверски простудился в порту и уже мечтал, как о высшем благе, о своей комнате в Полярном. Надо сказать, что и сама обстановка как в английской, так и в американской миссии ему не нравилась.

Не было ничего особо удивительного в том, что сотрудники миссий помимо своей основной деятельности, занимались шпионажем. В конце концов, любой дипломат — профессиональный разведчик, но все дело в том, какие цели он ставит перед собой.

Союзников интересовало абсолютно всё! Подводные силы и эсминцы Северного флота, военно-морская база в Полярном, береговые батареи, расстановка противолодочных заграждений в Кольском заливе, радиомаяки, навигационные условия и ледовый покров! Дело доходило до смешного — они желали знать даже порядок приема пищи и алкоголя на аэродромах и кораблях, поведение офицеров в кают-кампании, и отношения между комиссарами и рядовым составом.

— Зачем это всё? — как-то поинтересовался раздраженный настойчивыми расспросами Майкл у Дуггала. — Мы ведь не собираемся воевать с русскими?

— Сейчас – нет, — откровенно ответил тот,- но у Англии имеются свои интересы в этом регионе! Кстати, у ваших соотечественников то же!

— Арктика ведь имеет и противоположный берег, — огрызнулся Майкл, недовольный намеком. — Понятен наш интерес!

— А Англия осваивает эти территории со времен королевы Елизаветы, заключив соглашение о торговле со знаменитым русским царем Иваном Грозным ещё в XVI веке.

Фрейзер мрачно покосился на англичанина — его всегда поражал ненасытный английский аппетит на чужие территории. Дай им волю, они закутают в британский флаг весь земной шар!

Идет кровавая война, и дела плохи не только у русских, допустивших нацистов вглубь своей территории, но и у союзников. Майкл недавно в американской миссии видел фотографии разбомбленного Пёрл-Харбора, да и у англичан они были едва ли намного лучше — продолжались бомбардировки Англии, а в северной Африке их войска потерпели сокрушительное поражение от танков Роммеля. И вот на тебе — британская разведка строит планы относительно Кольского полуострова! «Как безумен род людской…»

Были недовольны в миссии и русскими:

— Сталин опять нас обманул, и СССР пока не оказывает никакой помощи в охране конвоев, хотя соглашением, подписанным лордом Бивербруком и Гарриманом в Москве, Великобритания и Соединенные Штаты обязывались только оказывать помощь в транспортировке грузов! — зло высказывались англичане.

— Северный флот имеет десятка два субмарин, эсминцы, несколько торпедных катеров, минные тральщики, которые нужны для охраны конвоев, но они высылают их только, когда наши корабли минуют остров Медвежий,- вторили им и американцы,- мы не только посылаем посылки, но и доставляем их к самой двери, взяв на себя роль почтальона!

Майклу была противна эта мышиная возня — он воевал бок о бок с русскими, часто бывал на аэродроме в Ваенге, общался с людьми, поэтому прекрасно знал, что напряжение всех имеющихся у них сил достигло предела возможного. И если отправить те немногие корабли, которыми располагал Северный флот в Заполярье на охрану конвоев, то грузы как раз бы прибыли в руки немцев, потому что берег некому стало защищать. Но что было об этом толковать с людьми, которые обо всем судили только с собственной колокольни?

— Я — боевой летчик-истребитель,- пожаловался он Паунду, когда того занесло по делам в Мурманск,- вся эта бумажная работа не для меня! Проследить за разгрузкой может кто угодно, имея в руках список оборудования! Я хочу вернуться в Полярный, а ещё лучше — в Ваенгу!

— Обращайся со своими желаниями ко мне, камрад,- жизнерадостно хлопнул тот его по плечу,- я выпишу тебе билет на тот свет безо всяких проволочек. Но с тебя зеркальная услуга!

— Какая?

— Ты познакомишь меня с той очаровательной евреечкой, которую мы видели в театре!

Майкла перекосило с досады.

— Я же тебе говорил…

— И бессовестно врал, дружище! Вас видели с ней под ручку в Полярном!

Вот ведь ещё и на его голову Пинкертоны нашлись!

— Мало ли с кем случайно встретишься на улице!

Паунд насмешливо покосился на собеседника.

— И все-таки, может, мы опять случайно её встретим на улице?

Майкл выругался про себя подслушанными у докеров ругательствами, но согласно кивнул головой. Вряд ли, Фира польстится на ухаживания лысоватого Паунда! И уж тем более, ему не обвести вокруг пальца умнейшую Луизу Соломоновну — та играючи положит британца на лопатки, едва он откроет рот.

Но перед самым отъездом из Мурманска англичане преподнесли ему великолепный подарок ко дню рождения — Майкла соединили с Вормсли-лодж.

Трубку взяла Джулия.

— Майкл, дорогой,- теща от радости даже отбросила свою обычную сдержанность,- как я рада слышать твой голос. Сейчас перенесу аппарат в спальню Памелы!

— А почему она не может подойти? — моментально разволновался Фрейзер.- Пэм заболела?

— Они с малюткой абсолютно здоровы! Сегодня утром Господь наградил вас дочерью!

Дочь! У Майкла от нежности даже перехватило горло, и непроизвольно заслезились глаза. Милая, милая Пэм! А уж когда он услышал далекий голос жены…

— Любимый, наша дочь такая сердитая… постоянно хмурится и требует есть!

— Уверен, что она красавица! Пэм, любимая, как ты себя чувствуешь?

— Как сдувавшийся шарик! Если бы ты меня сейчас увидел, то сразу же разлюбил!

— Это абсолютно неприемлемое предположение, радость моя! Тебя невозможно разлюбить. Теперь, когда вас двое, я чувствую себя самым счастливым человеком на земле!

— Как мы назовем нашу девочку?

Майкл думал всего лишь мгновение.

— За то, что остался жив, я во многом обязан русской девушке — Любе! Мне нечем было её отблагодарить за заботу, так, может, назовем этим именем нашу дочь?

— Эта Люба… красивая?

Майкла умилил подозрительно-ревнивый голос жены.

— На свой лад! Такой стати, наверное, была Брунгильда! Я в её руках был не сильнее новорожденного котенка!

— И все же…

И здесь связь оборвалась.

— Ничем не могу помочь! — огорченно пожал плечами связист.

Ну что ж — нужно было их поблагодарить хотя бы за возможность услышать голос жены. Люди пошли на нарушение строжайших инструкций, но что значат инструкции в мире, где каждый час над головами людей гуляет огненным смерчем смерть? Бесполезные листочки!

На прощание и в честь рождения дочери Майкл устроил в английской миссии Мурманска прощальную вечеринку. Ничего особенного — чисто символически распили несколько бутылок коньяку.

— Фрейзер,- обратился к нему один из сотрудников миссии Гарри Ветмор,- вы не задумывались о дипломатической карьере?

Майкл был всерьез озадачен. Он и дипломатия? Самая лицемерная профессия в мире!

— Я? Но… с чего бы это?

— На мой взгляд, у вас есть все качества, необходимые хорошему дипломату — вы умеете внушить доверие и симпатию, выдержаны, и всегда взвешиваете каждое свое слово.

Это он-то?! Странное создалось у людей впечатление о его личности, но с другой стороны…

— Я не люблю вмешиваться в чужие дела!

— Может быть, но вы подписали контракт с Королевскими ВВС, когда ваша страна ещё не воевала с Германией, значит, не так-то и бесстрастны!

— Я не говорю, что бесстрастен, я утверждаю, что не проявляю любопытства к делам чужих народов и стран!

Ветмор несколько минут переваривал его ответ — видимо, тот не особо ему понравился.

— И все же, — допил он содержимое своего стакана,- я остаюсь при своем мнении. Подумайте на досуге над моими словами. Дипломатом, как и поэтом, тоже надо родиться!

Майкл сдержанно поблагодарил за такую оценку своих способностей, хотя и посчитал их слишком преувеличенными и мало соответствующими истине.

Через день он вернулся в свою квартиру в Полярном, забрав ключи у тети Зины.

— Тут вас девушка какая-то спрашивала, — доложила ему та, протягивая бренчащую связку,- худющая, словно спичка!

Майкл деланно нахмурился, изо всех сил показывая, что понятия не имеет, кто бы это мог быть.

— Ничего не передавала?

— Нет!

— Ну, значит, ничего важного!

— Это для кого как,  — зловредно усмехнулась тетка,- я ей так прямо и сказала, чтоб не шастала, где попало! Наглые же пошли шалавы!

Майкл рассеянно улыбнулся и перестал оправдываться, сообразив, что толку от этого все равно не будет.

Утром следующего дня Фрейзер уже был в Ваенге. Согласно договоренностям с русским командованием, он не вошел в состав, базирующихся на аэродроме авиаподразделений, а сохранил статус консультанта. Поэтому в Ваенгу-1 или Ваенгу-2 он наведывался в краткосрочные командировки, только изредка оставаясь в расположение аэродрома на ночь. Правда, этих командировок было много, потому что очень скоро его опасения начали оправдываться.

Американские Кертиссы «Уорхауки» англичане называли «Томогауками», а русские — «Киттихауками», особо не вдаваясь в подробности разных модификаций этих истребителей. Но как их не называй, скоро стало ясно — эти простые в управлении и надежные машины мало подходили для полетов в условиях зимнего Заполярья. Вскоре последовали сплошные аварии. Когда морозы дошли до -38°С, у многих истребителей разряжались аккумуляторы, трескались пневматики колес, замерзало масло, антифриз и гидросмесь. Самолеты имели особые подшипники в своих моторах, залитые не обычным сплавом, а серебряным. Американские конструкторы считали такой сплав новейшим техническим достижением, однако в условиях Крайнего севера такие моторы моментально выходили из строя.

38 самолетов беспомощно заметались снегом на стоянке, потому что у них полопались соты радиаторов. Находчивые русские, недолго думая, для их пайки конфисковали в соседних деревнях все серебряные ложки, но не так уж богаты были столовым серебром русские обыватели, чтобы перекрыть им все нужды авиации. Часто происходили и заклинивания двигателей, и разрушения электрогенераторов.

Русские летчики иногда горько шутили в присутствие Фрейзера, называя «киттехауки» — «чудом безмоторной авиации». И если на других участках фронта эти машины показали себя хорошо, то в Ваенге чаще всего стояли в бездействии.

Вот и не виноват Майкл был ни в чем, да и конструкторы «Уорхауков», собственно, тоже не рассчитывали свои машины для использования в столь чудовищных условиях, но все-таки он испытывал острое чувство неловкости, каждый раз слыша эти слова. Фрейзер, будучи сам летчиком-истребителем хорошо знал, что значит неполадка во время даже обыкновенного вылета, уж не говоря о столкновении с врагом.

Всё, в конце концов, устроилось. Колеса и генераторы заменили на советские; масло-, гидро- и охладительная системы  оснастили специальными кранами, при помощи которых жидкости на ночь полностью сливали, а перед вылетом опять заливали. Были проведены и другие доработки. Однако, не смотря на все усилия, большая часть «Томагауков» утратила боеспособность, поскольку запасные части и новые двигатели не поставлялись, да и зачастую не было патронов к американским и английским пулеметам.

Немудрено, что стремясь помочь техникам, Майкл в самые лютые морозы пропадал на аэродроме, копаясь в капризных моторах. Одолевавшая его всю зиму простуда давно уже перешла в хроническую стадию, но не она свалила нашего американца, в конце концов, с ног.

В тот день градусник показывал около -30°С, но занявшись с механиками неисправностью в гидравлике «киттехаука», Фрейзер не обратил особого внимания на онемевшие пальцы ног в сапогах. Позже, осознав, что что-то не так, он переобулся в любезно выделенные ему валенки, но было уже поздно.

Он ещё пробовал как-то ходить, но жутко посиневшие и распухшие пальцы на ногах и высокая температура заставили Майкла обратиться к врачу. И Фрейзер  практически тут же попал на операционный стол.

— Русская зима, батенька, это вам не Флорида, чтобы щеголять в сапожках, — тяжело вздохнул уже знакомый ему хирург Лунц Сергей Витольдович,- плечо-то хоть не сильно беспокоит?

Майкл жалобно улыбнулся, заискивающе заглядывая в прикрытые стеклами старомодного пенсне округлые, красноватые от бессонницы глаза хирурга.

— Как новое!

Плечо ныло и болело, особенно при плохой погоде, часто заставляя Фрейзера подскакивать среди ночи от тяжелой тянущей боли, но он прекрасно понимал, что вины доктора в этом нет, и свою работу тот выполнил хорошо.

— Вы опять мне спирту дадите?

— Нет, голубчик, в этот раз мы применим местный наркоз. Ничего, и без пальцев люди живут…, первое время походите с тросточкой, как английский щеголеватый денди!

— А не оттяпаете ли вы мне, в конце концов, всю ногу, док?

— Не думаю! Некроз не запущенный, обратились вы во время. Да и… всегда нужно надеяться на лучшее!

Отходя от наркоза, тяжело страдающий от боли Майкл тоскливо подумал, что, пожалуй, стакан спирта был бы лучшей анестезией. Ему отняли два пальца на правой ноге, в том числе и большой, но болели эти отторгнутые пальцы так, словно все ещё находились на месте.

От дикой боли Фрейзер не мог ни спать, ни лежать. Раскачиваясь, как шалтай-болтай, он целыми днями и ночами просиживал на кровати, крепко сжав челюсти, чтобы не стонать.

Паунд приволок ему какие-то английские обезболивающие, но те помогали мало, разве что позволяя слегка вздремнуть. Да ко всему прочему в ослабленном организме разбушевалась простуда, и Майкл то и дело кашлял и чихал, сражаясь вдобавок ещё и с насморком и температурой.

На пятый день, когда боль стала понемногу отступать, у постели появилась Фира, с приятно пахнущим домашней едой свертком в руках.

Они встречались и в Ваенге, но только в столовой и всегда мельком, сдержанно кивая друг другу, как едва знакомые люди. Там, на аэродроме, Майклу было не до любовных интриг, и видимо девушка это понимала, поэтому ничем не показывала своей особой заинтересованности.

Но сейчас, беспомощный и больной, он так нуждался в участии, что был рад вновь попасть в её заботливые руки.

Майкл с любопытством наблюдал, как Фира выкладывает на тумбочку промасленный пакет с пирожками, сверток с соленой семгой и ставит баночку с медом.

— Это от тетушки Луизы!

— Спасибо, конечно, но каким ветром занесло вас, мисс, к постели покалеченного иностранца?

Фира сняла с головы теплый платок, кокетливо поправив меховую шапочку на голове.

— Меня сюда попросило зайти командование эскадрильи, проведать вас. Так что мне не от кого прятаться! И как ваши дела, товарищ Фрейзер?

Её темные глаза с заметной тревогой и нежностью осмотрели его лицо.

— Вы сейчас похожи на запущенного бродягу!

— Это обстоятельство нас сближает?

Фира ласково погладила его по руке.

— Хамите, как шкет из подворотни! Наверное, очень больно?

— Не так чтобы очень, — мужественно напыжился Майкл, и тут же сник, когда чертов, уже несуществующий палец зверски дернуло,- но могло быть и лучше!

— И вновь хлюпаете носом?

— И ещё кашляю! Нет,- он жалобно улыбнулся,- этот климат явно не для меня. Сейчас мои соотечественники воюют в джунглях, задыхаясь от жары — надо бы попроситься о переводе в тропики.

— Я читала, что в тропиках змеи, москиты и малярия, так что оставайтесь лучше с теми, кто вас любит и уважает. Наши летчики шлют вам привет и сожалеют, что в попытке вернуть ход «киттехаукам», вы сами на время обезножили!

— Паунд обещал мне раздобыть трость. Наверное, с ней я буду выглядеть солиднее!

— Если избавитесь от насморка!

И со свойственной ей энергией принялась опять его доканывать, закапав в нос какую-то мерзкую дрянь явно растительного, но неизвестного происхождения. Но теперь ему это было, скорее, приятно, хотя тошнотворная жидкость обожгла горло, выдавив из глаз слезы.

— Фира, — с горьким смехом расчихался Майкл,- здесь есть, кому меня лечить! Оставь в покое и без того измученного человека. Лучше расскажи, как дела в Ваенге!

— Без вас не стало ни лучше, ни хуже! Так что занимайтесь своим здоровьем и забудьте на время про «киттехауки».

Девушка помогла ему привести себя в более-менее нормальный вид, и уже собиралась уходить, когда нелегкая принесла Паунда.

У того, чуть ли не искры из глаз посыпались при виде посетительницы. И он, лихорадочно пригладив остатки волос на лысеющей голове, устремил на Фиру заинтересованный взгляд:

— Мисс, вы как фея озарили своим визитом стены этого пристанища больных и унылых!

Фира, не привыкшая к столь цветастому славословию, растерянно хлопала глазами, недоуменно взирая на незнакомца.

— Фрейзер,- Паунд красноречиво покосился на Майкла, как бы напоминая тому об обещании,- представь меня барышне!

— Мисс Фира приехала меня навестить по поручению командования аэродрома.

— Сэр Ричард Паунд — помощник военного атташе британской миссии. Большой болтун и ловелас!

Ничуть не обрадовавшаяся новому знакомству Фира моментально засобиралась восвояси.

— Мне уже пора!

Паунд было рванулся её провожать, но она твердо и в довольно жесткой форме отказалась от такой чести, к большому разочарованию англичанина.

— Как ты приручил столь дикую козочку?- сухо поинтересовался он у приятеля.

Майкл пожал плечами:

— Разве у женщин что-нибудь поймешь? Может, я необыкновенно привлекательный?

Паунд, выкладывающий на тумбочку рядом с пирожками, сигареты и шоколад, только фыркнул:

— Тоже мне… неотразимый Валентино! А чем это так вкусно пахнет?

— Пирожки. Фира принесла — угощайся!

Приятели быстро расправились с пирожками, оказавшимися удивительно вкусными. Особенно в восторге был умявший большую часть свертка Паунд.

— Люблю хорошо поесть! — англичанин блаженно облизнулся, прищурив от наслаждения глаза.

— Ищи жену с дипломом выпускницы кулинарной школы!

Майкл выбрался из госпиталя в конце февраля, как раз накануне широко празднуемого русскими дня Советской Армии, выпадающем на 23 февраля.

Паунд раздобыл для него щегольскую трость с костяным набалдашником в виде львиной головы. Вот опираясь на неё, да ещё в болтающемся на похудевшем теле мундире, Майкл и появился в составе британской миссии на торжественном мероприятии, посвященном этой дате.

Праздник был устроен в помещении театра, и первая его часть была официальной. Майкл даже слегка вздремнул под пафосные речи старших офицеров Полярного, славословящих Сталина и коммунистическую партию и клятвенно обещающих под их мудрым руководством разгромить «фашистскую гидру».

Пожалуй, больше всего ему запомнилось выступление генерал-майора Александра Алексеевича Кузнецова. Фрейзер был с ним лично знаком ещё со времен пребывания в СССР 151 авиаполка королевских ВВС. Генерал-майор первым получил в свое пользование «Харрикейн» ещё осенью 1941 года, и сегодня упомянул в своей речи союзников, горячо поблагодарив их за помощь в борьбе против общего врага.

А потом был дан праздничный концерт. Майкл с весьма умеренным интересом посмотрел на гимнастический этюд, изображающий самолет, выполненный юношами и девушками в спортивных майках и трусиках. Не произвели на него особого впечатления и несколько мужчин в черкесках, вытанцовывающих по уверению конферансье абхазский народный танец, а вот песня, исполняемая полногрудой примой средних лет, неожиданно заворожила. Пела она грустную песню о казаке, которому приснился странный сон, вещающий смерть. Песня была длинная, красивая и, судя по всему, старинная, но она удивительным образом была созвучна с настроением зала, зрители которого в большинстве своем прибыли сюда прямо с передовой.

На танцы по понятной причине Майкл не остался, выпивать ему не захотелось, и он решительно отказался от приглашения коллег «промочить горло». Покинув душный зал театра, Фрейзер закурил, и даже особо не задумываясь, застучал своей тросточкой в направлении дома Луизы Соломоновны.

Странно, но он даже соскучился по старой даме и очень хотел вновь оказаться в её гостеприимном доме. Повод для визита у него был уважительный — поблагодарить за вкусные пирожки и узнать, как дела у Фиры.

Луиза Соломоновна, судя по знакомому халату с драконами и папильоткам, никого не ждала и поразилась, увидев его на пороге. Впрочем, удивление было скорее радостным.

— К трости ещё и котелок, и вы можете-таки отсвечивать возле памятника дюку Ришелье!

Майкл смущенно улыбнулся, освобождаясь от полушубка.

— Кто такой дюк Ришелье?!

— Не делайте мне нервы, молодой человек, за родную Одессу! Не знаете и не надо! Это не нарушит ваш крепкий молодой сон!

Майкл провел расческой по волосам и прошел в знакомую гостиную, принюхиваясь к аппетитным запахам, несущимся с кухни.

— Ждете гостей к празднику?

— Скажу вам, как родному — мне мало дела до гоев, я признаю только наши, еврейские праздники…., правда, этого не афиширую!

Довольный Майкл уселся за стол, на котором тот час появились яства русско-еврейской кухни. Благодать! Из всех удовольствий, которыми женщина может одарить мужчину, вкуснейший форшмак находится не на последнем месте.

Они выпили с дамой крепкой вишневой наливки.

— У меня месяц назад родилась дочь, — похвастался разомлевший Майкл,- я посоветовал жене назвать её Любой!

— Хорошее имя, но оно не сделает вашу жену счастливой, если вы, молодой человек, не будете держать свои штаны застегнутыми перед местными шалавами!

Майкл насмешливо покосился на сурово нахмурившуюся Луизу Соломоновну,

— Обещаю исправиться!

Дама вновь раскурила свою чудовищную папиросу, а он заинтересованно принюхался. Да что же это за духи, которые перебивают даже запах такого крепкого табака?

— Ах, молодой человек! В России было немало хорошего, пока к власти не пришли большевики. Вот и эти духи — когда-то это был очень приятный и тонкий аромат, и назывался очаровательно — «Любимый букет императрицы». Мой отец торговал парфюмерией и рассказывал, что они были созданы для императрицы Марии Фёдоровны парфюмером Августом Мишелем к 300-летию дома Романовых, которое праздновалось в 1913 году.

— Тонкий?- удивился Майкл, озадаченно принюхиваясь.-  Я бы сказал…

— Имейте терпение, чтобы дослушать до конца, — гневно фыркнула дама,- прежде чем делать мне нервы! Лучше кушайте рыбу — ни вам, ни рыбе это не повредит!

Она поправила расползающийся на внушительно монументальной груди халат и неторопливо продолжила рассказ:

— А потом пришли большевики — первые годы им было не до духов!

— Да уж,- рассеянно кивнул головой Майкл, вспомнив эпопею Павки Корчагина,- и не до сапог, и не до прочих удобств. Я читал книгу Островского.

— Я вас умоляю! Эта книга так же реально отражает события тех лет, как рассказ барона Мюнхаузена о способе полета на Луну. Первые годы большевистская клика самозабвенно разграбила страну, вытрясая под угрозой расстрела из граждан даже венчальные колечки, а потом во время НЭПа вдруг спохватились, что населению не хватает духов. Заморачиваться особо не стали. «Любимые духи императрицы» сделали более концентрированными, добавив вместо натурального сырья какой-то химии, и тем самым солидно удешевив их. А потом, гордо обозвав «Красной Москвой», духи пустили в продажу.

— Но зачем доводить запах до навязчивой приторности?

— Чтобы заглушить амбре грязных тел!

Майкл недоуменно покосился на озлобленно рубящую словами даму.

— А что вы хотите,- уловила та его удивление,- когда в квартире одна ванна на пятьдесят человек, то у жильцов много шансов ежедневно купаться?

— Не понял?

— И не надо! А то как бы вам, молодой человек, это во сне не приснилось! Будете потом до конца жизни заикаться!

Она ещё договаривал последнюю фразу, когда хлопнула дверь, и через мгновение в комнату заглянуло румяное лицо Фиры.

— О, — ликующе протянула она, просияв глазами при виде Фрейзера, — не зря мне сегодня приснилась чайка!

Луиза Соломоновна, тяжело вздохнув, отправилась с чайником на кухню.

— Проходи, непутевая! Лучше бы ты увидела солидного еврейского бобра, чем эту ветреную американскую чайку!