Сад земных наслаждений Глава 36

ИРАН.

Войну Фрейзер закончил в звании полковника королевских ВВС, до начала 1945 года прослужив сотрудником одного из английских консульств в Иране.

— Если представить наш континент в виде человека,- как-то сказал ему один из сослуживцев,- то мы попали прямиком в задницу!

Увы, он был недалек от истины! Маленький, практически полностью лишенный растительности, городок Бурдшир был буквально погребен под сугробами желтой пыли. Только одиноко торчали таможенные пункты, почта и телеграф, небольшие автомастерские, да извивалась узкоколейка, соединяющая склады.

Изредка на залитых зноем глинобитных улицах появлялись местные жители, неторопливо бредущие по своим делам, да иногда жались к стенам отары блеющих облезлых и тощих овец, прогоняемых на пастбища. Надо сказать, что нищета и голод среди местного населения достигли чудовищного размаха. Люди питались саранчой, и зачастую рабочие погибали от голода прямо во время разгрузки грузов. Майклу казалось, что после «Марша голодных» во время Великой депрессии его уже не удивишь картинами крайней нищеты, но он ошибался. Такой безнадежной бедности не встретить в западном мире. Надо же, а Персия в его воображении всегда ассоциировалась с выражением «цветущий Восток»!

С какой же тоской Майкл все эти годы вспоминал бравурный и бесшабашный Полярный, аэродром в Ваенге и русских летчиков, Фиру, Луизу Соломоновну и прочих знакомых. Сейчас, когда он обитал в таком невообразимо грязном и жарком захолустье, Заполярье казалось ему феерично веселым и интересным местом, и Фрейзер многое бы дал, чтобы вернуться назад в Россию.

В том, что он сменил место службы, вины Майкла не было. Все произошло настолько быстро, что опомнился наш американец уже в пропахшем пылью и кизяком иранском аду, обреченно осознавая, что не в силах что-либо изменить.

Всё дело в том, что второй маршрут поставок по ленд-лизу пролегал из портов Персидского залива через пустыни и горы Ирана и Ирака в советское Закавказье. Грузы в основном отправлялись железнодорожным транспортом, и в задачу коллег Майкла входила передача техники и вооружения непосредственно в руки принимающей стороны.

Куча бумаг, сверка грузов, формирование составов, довольно тяжелая, полная различных неувязок и недоразумений рутинная работа с русскими. Именно последнее обстоятельство и стало решающим в назначении Майкла сотрудником одного из британских консульств в Иране.

Всё случилось 24 февраля, когда он мирно спал на плече у Фиры в квартире Луизы Соломоновны. У девушки в тот день была увольнительная, Майкл ещё числился в больных, поэтому он и не подумал вскакивать чуть свет, решив провести в гостях весь день, но… Бог всегда смеется над нашими планами!

Вскоре после ухода хозяйки на работу, кто-то забарабанил в дверь. Майкл сквозь сон почувствовал, как Фира осторожно, стараясь его не разбудить, встала с постели и прошла в прихожую.

— Милый, — минуту спустя тронула она его за плечо,- это за тобой прислали из миссии!

Крепко выругавшийся сквозь зубы Майкл помянул нехорошим словом своих назойливых коллег.

— Прости, дорогая, — поцеловал он на прощание Фиру,- как-нибудь увидимся!

Увидеться больше не удалось, потому что уже через три часа он вылетел с оказией в Лондон с докладом о применении «Томагауков» и «Киттехауков» в условиях Заполярной зимы.

— Удачи тебе, камрад! — хлопнул его на прощание по плечу Паунд. — Надеюсь, ещё свидимся, а если нет…, что передать мисс Фире?

Майкл на мгновение задержался у трапа самолета.

— Я думаю, ты найдешь, что сказать! — ехидно заметил он, чувствуя, как невольной горечью и сожалением сжимается сердце. — При виде этой девушки ты всегда становился чертовски красноречивым!

Перелет был не из легких, но Майкл не ощущал опасности, весь в мыслях о том, что скажет в Лондоне представителям военно-морского штаба, отвечающим за конвои со стороны адмиралтейства по поводу, как Кертиссов, так и «Харрикейнов». Беседа предстояла непростая. Но ведь был и огромный плюс в его визите в Англию — он увидит жену и новорожденную дочь. Сердце Майкла наполнялось нежным ликованием при мысли о своих близких.

И что же получилось? Его доклад выслушали несколько высокопоставленных чиновников из ВМС с отстраненным выражением лиц:

— Вы хотите сказать, что наши поставки мало помогли русским?

От столь прямо поставленного вопроса Майкл поежился, но постарался ответить как можно обстоятельнее:

— И «харрикейны» и «томагауки» сделали свое дело, и русские научились с ними управляться, но катастрофически не хватает запасных деталей, а технические характеристики этих истребителей мало подходят для сурового климата Заполярья. Мне кажется, что «спитфайры», «тандерболты» или «аэрокобры» после соответствующей модернизации показали бы себя лучше!

— Мы учтем ваше мнение, — вежливо пообещали ему,- и отметим проделанную вами работу в специальном рапорте!

Майкл благодарно щелкнул каблуками.

— С другой стороны,- между тем, любезно просветили его чины ВМС,- можете больше не забивать головы этими проблемами. По согласованию с вашим командованием, вы переводитесь в Иран в качестве помощника военного атташе консульства в Бурдшире.

У Майкла совсем не по-уставному округлились глаза. Некоторое время он не мог сообразить, о чем они толкуют, и поэтому молчаливо переваривал услышанное. Но, видимо,  его лицо красноречивее всяких слов говорило о потрясении, вызванном таким назначением.

— Вас характеризовали коллеги из Мурманска, как человека толкового и хорошо говорящего по-русски, к тому же умеющего находить общий язык с нашими советскими союзниками.

У Фрейзера вырвался из горла возмущенный хрип, но этот знак протеста его собеседники попросту проигнорировали:

— К тому же, ваша жена обратилась к командованию с просьбой перевести вас в более подходящее по климатическим условиям место службы, в связи с ухудшением вашего здоровья. Насколько нам известно, трость у вас в руке появилась в связи с обморожением и ампутацией части стопы?

— Да!

— Вот заодно и подлечитесь в более теплом и сухом климате. Характер вашей работы останется прежним — будете контролировать передачу русским техники по ленд-лизу. Работа ответственная и нервная, но мы уверены, что вы справитесь!

С начальством не спорят. Впрочем, напоследок ему подсластили пилюлю, дав недельный отпуск перед отправкой в Иран.

Вормсли-лодж мало изменился за прошедшие месяцы, радуя глаз искрами крокусов в ярко зеленой траве лужаек.

Майкл подъехал к особняку на случайной попутке, и теперь, нетерпеливо стуча тростью, устремился по подъездной аллее к входу в дом. И уже на подходе заметил знакомую фигурку жены, гуляющую в саду с детской коляской.

Забыв и про больную ногу, и про свой непрезентабельный запущенный вид, обрадованный Фрейзер скачками захромал к своей ненаглядной Памеле.

— Майк! — только и успела пискнуть та, прежде чем потонуть в его объятиях.

Он бы, наверное, не скоро выпустил её из рук, наслаждаясь знакомым запахом волос и теплой близостью любимой женщины, если бы из коляски не раздалось недовольное сопение.

Отец с любопытством склонился над коляской. Из кружевных пеленок и теплого одеяльца виднелся сердито сморщившийся носик малютки.

— Правда, она прелесть?

Святящаяся нежностью Памела перевела взгляд на дочь.

По носику, конечно, трудно было что-то определить, но Майкл ничуть не покривил душой, с чувством заявив:

— Люба — настоящая красавица! Вылитая мать!

Вормсли встретили зятя с обычной дружелюбной сдержанностью, хотя Майкл не сомневался, что им отрадно было видеть его живым и здоровым.

Через пару часов после того, как он вымылся и привел себя в порядок, все встретились за столом. Точно так же красовался на стене портрет юного герцога, тикали в углу старинные часы, а на столе благоухала тушеная баранина с картофелем. Всё, как обычно, только сидящая рядом женщина была не Хелен, да и сами Вормсли за два года войны здорово постарели.

— Да,- твердо ответила жена в ответ на мягкий упрек,- я лично попросила сэра Роули Уайта, чтобы тебя перевели из Заполярья куда-нибудь в более спокойное место! Ты, любовь моя, уже вдоволь навоевался, чтобы постоянно оставаться на передовой. Мне рассказывали, что в Мурманске ты работал в порту под бомбежками, на диком морозе, да вдобавок сильно простуженный!

— Да кто ж там такой болтливый?- разозлился Майкл.

Пэм смерила его снисходительным взглядом.

— Ах, мой глупый, плюшевый барашек, да практически всё, что происходит в Заполярье, в виде донесений кладется на стол куратора соответствующего отдела ВМС.

Майкл осторожно покосился на свою половину. У него даже уши поджались от страха при мысли, что произойдет, если в одном из донесений промелькнет имя Фиры. Хорошо же хранят свои секреты англичане, если в них может сунуть свой хорошенький носик его слишком любопытная супруга!

Пэм же после родов немного округлилась, выражение глаз стало более одухотворенным и глубоким, и выглядела она настолько обольстительной, что Майкл не мог налюбоваться на супругу. И зачем же им сейчас излишняя головная боль из-за его приключений в Полярном?

Конечно, ему как и любому мужчине не нравилось, что за него что-то решает вторая половина, но у милой женушки так соблазнительно вился локон возле ушка, что моментально погасил весь его праведный гнев.

— Пэм, а есть ли разница между сплетниками и разведчиками?

— Есть, но настолько минимальная, что многие её не видят!

— Я — боевой летчик-истребитель, а не клерк, чтобы шуршать накладными, подсчитывая количество ящиков с военной начинкой!

— Ну, понятно, быть шикарным летчиком-истребителем гораздо интереснее, чем киснуть в тишине кабинетов консульства! Белый шарф, летная куртка, неотразимая улыбка — берегитесь девичьи сердца!

Майкл с умилением глянул на ревнивую супругу.

— Сердце моё, в Заполярье я ходил в валенках и в овчинном полушубке — мало романтичная одежда!

При упоминании о валенках неожиданно оживился сэр Самюэль. Его очки заинтересованно блеснули.

— Валенки? Я слышал о валенках! Говорят, это сверхсекретное оружие русских?

Бедный старик — весь его мир сейчас состоял из трех женщин от новорожденной и старше, а информацию он получал только из радиопередач и газет. Понятно, что даже безобидные валенки, скорее всего, казались ему чем-то наподобие гаубиц!

— В какой-то степени, — согласился Майкл,- когда закончится война, я непременно приобрету себе пару валенок и покажу их своим друзьям!

Памела подозрительно прищурилась:

— И что это ты так прикипел к Заполярью?

— Привык, завел друзей и хороших знакомых! Там очень тяжело, но…. мне трудно объяснить…. люди! Русские — прекрасные люди!

И что был этот жалкий лепет для ревнивой женщины?

— Заведешь друзей и в Иране — ты ведь такой душка! — сердито сверкнула глазами супруга.

Майкл тот час сник и заискивающе улыбнулся. Всё, что угодно, даже к людоедам в Новую Гвинею, лишь бы милая женушка сменила гнев на милость и не сердилась на своего «барашка».

Джулия с рассеянной улыбкой слушала их перепалку, а вот сэр Самюэль встал на сторону Пэм.

— Майкл, английские консульства в Персии издавна комплектуются прекрасными специалистами. Это назначение говорит о том, что твои способности по достоинству оценили в соответствующих кругах. Многие мои знакомые служили в этом регионе и остались довольными тамошними условиями. Поверь, влажный и жаркий климат Индии во многом хуже, чем сухой воздух полупустынь Ирана. Только перчаток с рук не снимай!

— Почему?

— Проказа, трахома, чума, чесотка и прочий экзотический букет болезней принуждает к подобному щегольству. Нельзя ничего пить и есть без предварительной обработки, но в остальном, там очень даже неплохо.

Даже строго выполняя все эти условия, Майкл в первые же дни пребывания в Иране подхватил дизентерию, которой, кстати, мучились все обитатели консульства.

Но в то раннее утро конца февраля, он, разумеется, не думал о таких вещах, терпеливо выслушивая все, что ему хотели сказать родственники, да азартно соображая, как бы ему половчее затащить Памелу в кровать, не дожидаясь вечера. Судя по надутым губкам, та будет артачиться, но Майкл очень рассчитывал на свой дар убеждения.

Та неделя отпуска среди любимых людей в тиши и покое английской провинции пролетела как миг, чего нельзя было сказать о его растянувшейся, казалось, на века службе в иранском захолустье.

Только несколько месяцев спустя, уже полностью обжившись на новом месте, Майкл до конца осознал, что, пожалуй, своим энергичным вмешательством в его дела умница Памела спасла ему жизнь. Не могла же удача вечно распахивать над ним свои крылья, спасая то от бомбежек, то от пневмонии, каждый раз вовремя извлекая из морской пучины или помогая пулям пройти мимо жизненно важных органов. Рано или поздно, но одна из этих напастей его все-таки настигла, каким бы вертким и изворотливым не был его Ангел-хранитель.

Надо сказать, что к весне 1942 года англичане не смогли использовать в полной мере «персидский коридор» для помощи Советскому Союзу из-за недостатков эксплуатационных возможностей Транс-иранской железной дороги. Эта трасса была проложена по местности с очень сложным рельефом. Затяжные крутые подъемы и спуски, длинные тоннели, в которых паровозные команды задыхались от дыма, нехватка воды по пути следования — всё это предъявляло особые требования к технике и людям, которые её использовали. Уложенные на ряде участков относительно лёгкие рельсы ограничивали нагрузку на железнодорожный путь.

 В момент появления Майкла в Иране, реконструкция железных дорог только начиналась, как и поставка локомотивов, вагонов и всего необходимого оборудования. А поставки по ленд-лизу уже пошли в иракские и иранские порты, которые также нуждались в масштабной реконструкции.

Некоторые из них были расположены на реке Шатт-эль-Араб, разделяющей Иран и Ирак. Эта река образуется от слияния Тигра и Евфрата и впадает в Персидский залив. Она настолько полноводна, что по ней могли подниматься вверх океанские суда.

Англичане немало сделали для налаживания поставок, но всё же их сил было явно недостаточно, чтобы объять необъятное. Великобритании не хватало людских и материальных ресурсов, тем более, что их приходилось распределять по всему Ближнему Востоку, Северной Африке и прочим горячим точкам империи. Наиболее же подготовленные к приему большого количества грузов порты Басры и Абадана британцы использовали, прежде всего, для снабжения своих войск, а также для вывоза нефти для нужд своей армии в других регионах. Становилось ясно, что без энергичных и деловитых американцев им в столь тяжком деле не обойтись.

И Фрейзер, готовящийся к службе среди англичан, даже не подозревал, что вскоре его соотечественников в Иране станет ничуть не меньше, чем британцев.

Майкл, выдержавший двухмесячный морской путь вокруг мыса Доброй надежды прибыл в Басру в начале мая. В этом регионе май только в календаре отмечается, как весенний месяц, а на деле здесь уже царит настоящий летний зной.

С тоской глянув на густое от жидкой грязи мелководье, лишенный растительности выжженный желтый берег и вдохнув пропахший всякой гниющей дрянью раскаленный воздух, Майкл обреченно подумал, что там, «наверху» его решили наказать за адюльтер с еврейкой, сослав в библейские места пленения этого народа.

До Тегерана он добирался по самой отвратительной дороге, которую только можно было вообразить. Вымощенная щебенкой пыльная и ухабистая трасса изобиловала спусками и подъемами, и, казалось, не имеет ни конца, ни края, и Фрейзер уже потерял всякую надежду выбраться из этой истории с целыми зубами, когда оказался, наконец, в Тегеране.

Город его немало поразил удивительным сочетанием европейского и восточного в своем облике. Тегеран раскинулся у подножья горного хребта Эльбурс, растянувшись на десятки километров с запада на восток вдоль южного склона горы Точал. И если северные районы Тегерана уходили в горы, то южные пригороды вплотную примыкали к территории каменистой пустыни Кавир. Современные и старинные здания, глинобитные мазанки и шедевры архитекторов с мировым именем органично вписывались в горный пейзаж, придавая Тегерану особый колорит. А главное, здесь был водопровод и вполне современные гостиницы. Майкл даже воспрянул духом, приняв душ в номере отеля.

В посольстве его встретили вполне лояльно.

— Не скажу, конечно, что здесь вам обеспечат райские условия,- сказал Джон Лилланд, один из советников посольства, принимая нового подопечного,- но все-таки здесь более безопасно, чем, скажем в Северной Африке или на Филиппинах, где воюют ваши соотечественники. Кстати, в ваших документах последним местом службы числится аэродром Ваенга в СССР. Это где?

— В Заполярье!

Лилланд уважительно глянул на него, задумчиво протерев стекла очков.

— Тогда служба в Бурдшире покажется вам санаторием, разве что оборудованным сверхмощным солярием! Трость у вас для форса или….?

— Или! Никак не могу приспособиться к отсутствию нескольких пальцев на ноге.

— Это ерунда! Вы не представляете, без чего приходится здесь обходиться вашим коллегам.

— Просветите!

— На месте сами узнаете!