Сад земных наслаждений Глава 45

ШЕСТИДЕСЯТЫЕ.

Чем дольше жил Фрейзер, тем меньше ему нравилось, что происходило вокруг. Мир, менялся, и эти перемены редко были ему по вкусу. Не нравилось всё: музыка, мода, мебель, архитектура, и, конечно же, нравы!

Они с Памелой воспитывали двух дочерей, сына, да ещё дочь Эвис (сама бедняжка Эвис после смерти мужа, часто лечилась в клиниках, специализирующихся на нервных заболеваниях). Джеральд управлял филиалом фирмы в Сан-Франциско, и на Восточном побережье бывал редко.

В их старом доме часто собиралась молодежь от пятнадцати до двадцати лет, и тогда старые стены сотрясались от музыки «Битлз», твиста и буйного неконтролируемого веселья. И вернувшиеся откуда-нибудь из гостей родители часто находили среди перевернутой мебели, гор окурков, бутылок из-под пива и загаженных жвачкой ковров предметы одежды распоясавшихся подростков.

— Не рановато ли? — как-то вытащил из-под подушек дивана чьи-то трусики хмурый Майкл.

— Милый, молодежь сейчас не придерживается тех правил, в которых воспитывались мы! — жалко пролепетала Памела, которой это тоже мало нравилось, но она считала нужным защищать своих отпрысков перед мужем.

И что ему оставалось делать? Только мрачно вздыхать, да запираться в своем кабинете, ревностно защищая свою территорию от чуждых веяний. А что толку, когда в доме куча энергичной, презирающей чужие желания молодежи?

— Па, я возьму твою машину?

— Отец, директор моего колледжа хочет тебя видеть!

И т.д. Какой уж тут покой! Когда дети маленькие, с ними можно играть, читать сказки, слушать их немудрящие истории, ходить на бейсбол и вообще наслаждаться отцовством, пока…  они не достигают пятнадцатилетнего возраста!

И вчерашние послушные девочки и мальчики уже в штыки воспринимают твои самые невинные замечания, смотрят волком, когда им что-то советуешь, притворяются глухими в ответ на просьбы, и все время куда-то спешат! А потом либо выходят замуж за твоих врагов, либо позорят твое имя ножницами и лекалом! И как тут не смотреть на мир, как на квинтэссенцию несправедливости?

А тут ещё Памела с её неуемной страстью к улучшению семейного гнезда. Жена только и думала о том, чтобы удобные, с детства окружающие его вещи поменять на тонконогое современное убожество, созданное, чтобы издеваться над человеком.

— За этим столом работал ещё мой дед,- отбивал он все поползновения Пэм поменять в кабинете мебель,- а на этом стуле он сидел, когда подписал контракт о слиянии с компанией Кейтса.

— Но это же жилая комната, а не музей!

Но Майкл упрямо держался за дорогие его сердцу вещи. С возрастом он становился не столько скупым, сколь прижимистым, и терпеть не мог немотивированных, с его точки зрения, затрат.

Как-то они вдрызг разругались с Памелой, когда та решила заменить всю сантехнику в доме на более современную.

— Зачем нам новые унитазы, — угрюмо набычился Майкл,- если и эти хорошо справляются со своими обязанностями?

— Но, милый, им уже по двадцать лет! Мы их установили сразу после войны!

— И что?

— Они безнадежно устарели!

— А в современных унитазах ещё и можно умываться?

— Фрейзер,- начала закипать жена,- мне стыдно людей пригласить в дом!

— А что, они к нам только за этим и ходят? Вот когда я служил в Заполярье, то пользовался нужником с простой дыркой в полу, и ничего, не жаловался!

У Памелы от гнева загорелись щеки.

— Может, нам тоже только дырки в полу оставить?

— Зато не будет проблем с постоянной сменой унитазов!

Сантехнику, конечно, всё равно поменяли, и Майкл изворчался, оплачивая счета за покупку и установку.

В краткие периоды отдыха от Уолл-стрит его невозможно было куда-нибудь вытащить. Памела отчаялась, уговаривая мужа сменить обстановку.

— Любимый, давай поедем во Флориду, погреемся на солнышке!

— Я на всю жизнь прокалился в Бурдшире, получив столько солнечного тепла, что хватит на весь штат Аляска в летние месяцы!

— Тогда покатаемся на лыжах в Швейцарии!

— Со времен Заполярья я не питаю симпатии к снегу!

И как же он проводил отпуск? Садился на свой любимый «спитфайер» и улетал в давно уже опустевшее «Логово Лайонелла», где жил только в компании собственного камердинера. Ходил на охоту, читал и отдыхал от людей, поддерживая связь с внешним миром только по допотопному радио.

— Мой плюшевый барашек, — тяжело вздыхала жена,- ты становишься анахоретом и брюзгой!

Да он и сам это понимал, но что поделаешь? Майклу тяжело было примириться с тем, что ему шестьдесят. Он болезненно осознавал, что жизнь уже состоялась, и ждать по большому счету от неё нечего. Вот он и брюзжал, доставая Памелу мелочными придирками и капризами.

В 1967 году правительство Великобритании наградило Майкла Фрейзера медалью «Атлантическая звезда» «за мужество, оказанное при охране союзных конвоев, доставлявших в СССР оружие, технику и другое ценное имущество, поставляемое по ленд-лизу» — говорилось в сопроводительных документах.

Прошло более двадцати лет со дня окончания войны, и Майкл был поражен, что кому-то пришло в голову вспомнить об его участии в боях на русском Севере. Он позвонил брату.

Фред сделал блестящую карьеру в своем таинственном ведомстве, и сейчас курировал отдел, отвечающий за ядерное оружие. Он так и не женился, женщин сторонился, и являл собой отличный образчик типичного, помешавшегося на службе холостяка.

— А,  — отмахнулся вездесущий брат,- англичане почему-то именно сейчас заговорили о своем участии в северных конвоях. До этого они об этом и не вспоминали, немало обижая своих ветеранов. Наверное, какой-нибудь чиновник наткнулся на твое имя в ведомости на зарплату! Ты там пробыл два месяца?

Майкл посчитал.

— Шесть месяцев, без нескольких дней.

— Не суть! Тогда награда нашла своего героя, потому что тебя должны были наградить ещё в сорок пятом! Впрочем, хорошо, что это происходит сейчас, а не двадцать или десять лет назад во времена разгула маккартизма, а то бы тебе пришлось в обнимку с этой медалью бежать из страны, как русскому шпиону!

Брат был прав. Майкл болезненно воспринял и речь Черчилля в Фултоне и антирусскую истерию пятидесятых. Неужели миру мало последней войны? Зная русских не понаслышке и с уважением относясь к этому народу, ему было смешно и больно слушать об их чуть ли не людоедском характере.

Кроме самых близких людей никто не знал, что он бывал в СССР, а Майкл не любил об этом распространяться. И вот, о его участии в той компании неожиданно вспомнили в Англии.

— Кстати, — жизнерадостно добавил брат,- я тоже лечу в Англию на конгресс физиков-ядерщиков. Везу одно юное дарование! Нас там набивается целый самолет, но если хочешь, прихвачу тебя с собой!

Майкл от такой чести отказался — вряд ли Памеле понравилось бы такое соседство. А что жена захочет его сопровождать, он не сомневался. С тех пор, как умерли Вормсли, Майкл в Англию не приезжал по весьма тривиальной причине — ему там нечего было делать!

Конечно, Фрейзер принципиально не дал даже пенни на бизнес Эдварда, но тот занял деньги у Кентсома и брата Памелы, открыл свой дом моды, и его дела пошли в гору. И теперь, когда Майкл видел вокруг себя толпы женщин разной комплекции и возраста, обряженные в мешкоподобные куцые платья выше колен, он горько констатировал, что его сын действительно способный модельер, раз стоял у истоков этой жуткой моды.

Тонкие кривые ножки с жиденькими коленками, торчавшие из-под коротенькой трапеции подола, едва ли были хуже отвратительно задравшихся на пышных задах подобий набедренных повязок. На то и дал Господь женщинам возможность носить длинные юбки, чтобы скрывать недостатки фигуры!

— Ты типичный ретроград и порядочный зануда,- отмахнулась от его замечаний Памела, но свои юбки предусмотрительно укоротила только до середины колена.

Эдвард знал, что отцу не нравится его занятие, но не слишком переживал по этому поводу. Они иногда перезванивались, делясь последними новостями, но не более. Пару раз сын навещал США — первый раз приезжал на похороны деда, во второй раз был проездом, направляясь на Западное побережье к брату.

Мэйбл, родив своему герцогу сына и дочь,  тихо жила с мужем в его резиденции, где-то в сельском захолустье.

Но вовсе не своенравные детки были причиной того, что Майкл остерегался посещать Британию, а его любимая сестра Джил.

Марджори могла бы гордиться своей дочерью! Прожив двадцать лет жизни добродетельной матроной, она на пороге пятидесятилетия, как говорится, «пустилась во все тяжкие».

Ди Оливейра встал в позу и развода благоверной не дал, но Джил в нем и не нуждалась. Жозе очень быстро сменил какой-то боксер из Кубы, а потом даже ушлые газетчики и то перестали успевать за сменой любовников эпатажной дамы «немного за тридцать»!

Денег у неё было много, желания их тратить ещё больше, и она успешно наверстывала потерянное за годы брака с ди Оливейрой в залах казино и на модных вечеринках.

Майклу было больно смотреть на всё это. Почему-то чудачества и непристойные выходки Марджори вызывали в нем покровительственное снисхождение, а глядя на распутство Джил, он испытывал чудовищный стыд. Вот поэтому и старался держаться от сестрицы подальше, следя за её похождениями издалека и узнавая подробности только из газет.

Но за наградой все-таки пришлось вылететь в Англию. С мрачной покорностью судьбе он пристегнул ремни в салоне аэролайнера, слушая радостную болтовню Памелы:

— В Хитроу нас встретит Мэйбл и отвезет к Джо! А потом мы с ней пробежимся по магазинам, мой плюшевый барашек, а вы с братом узнаете о подробностях церемонии награждения. А ещё мы навестим кузину Фанни…

— Без меня!

— Но, дорогой, не будь таким букой!

— Лучше я буду букой, чем целый вечер слушать о феминистском движении. Я не разделяю её взглядов, и мне противна она сама по себе! И не понимаю, за что теперь борются женщины, когда даже случайное прикосновение к ним в автобусе адвокаты квалифицируют, как сексуальное домогательство?

Жена надулась, но Майкл не поспешил извиняться. Лучше как-нибудь потом, когда минует опасность встречи с мисс Крайс.

Мэйбл встретила отца и мачеху в зале аэропорта. Стрижка, узенькие короткие брючки красного цвета, желтая маечка-обдергайка и бирюзовый короткий жакет. Ни дать ни взять, пятнадцатилетняя девочка-подросток!

Майкл едва не плюнул с досады — Мейбл была богатой женщиной, да ещё женой герцога вдобавок, и неужели не нашла ничего лучшего в своем гардеробе, чем эти попугайные тряпки? С грустной ностальгией он вспомнил безупречную элегантность её матери. Единственный светлый момент в ранней смерти Хелен — она не видит, что вытворяет её дочь.

— Как муж, дети? — отрывисто поинтересовался он.

— Хорошо!

Вот и всё, что они могут сказать друг другу! Не так мечтал Майкл выстроить свои отношения с детьми.

По дороге в Лондон дочь, лихо выкручивая руль «Мерседеса» и обгоняя машины, болтала с мачехой о том, где можно купить хорошего качества свитера из английской шерсти. Как будто только ради этих никчемных тряпок родители пересекли Атлантический океан! И угрюмый Майкл, рассеянно слушая женский треп, ощущал себя старым и никому не нужным ворчуном, которого терпят только из жалости.

— Эдвин хотел с тобой увидеться, папа!

«Эдвин? Это ещё кто? И почему он хочет со мной увидеться?» — удивился Фрейзер.

Дочь, глянув в зеркало, заметила недоуменное выражение его лица и укоризненно заметила:

— Эдвин — мой муж!

Эдвин! Подумать только, а он назвал бы его старым пердуном, который не может даже заставить свою жену прилично одеваться!

— Ладно! — выдержав паузу, кротко согласился Фрейзер. — Пусть приезжает в Аскот, к твоей тете Фанни. Там, в тишине и покое мы обо всем поговорим!

Памела издала какой-то звук, напоминающий хрюканье подавившейся свеклой свиньи.

— Милый, ты же не хотел навещать кузину!

— Ну что ты, дорогая, без визита к Фанни наша поездка не может считаться состоявшейся!

Дочь либо плохо знала мисс Крайс, либо сама разделяла воззрения этого пугала от феминизма, потому что не возразила против предложения, согласно кивнув головой.

Но самая потрясающая встреча ждала Майкла впереди, когда из дверей лондонской резиденции графов Стенли навстречу гостям, широко распахнув объятия, вышло какое-то заросшее бородой чучело в свитере с обвисшим воротом и в узеньких и коротких, как у мальчика штанишках.

— Майкл, дружище! Пэм, неужели тебе удалось вытащить своего Гэтсби из биржевых джунглей?

Фрейзер громко взвыл, когда сообразил, что перед ним Джо. Ну, уж с зятем он не стал миндальничать!

— Джо, ответь мне честно, в Лондоне стало модно одеваться с помойки? Или к твоему облику запущенного клошара, старина, приложил руку мой талантливый мальчик?

Шурин рассмеялся и с любовью пожал ему руку.

— А ты все такой же! Не меняешься, старый ворчун!

Брат и сестра торопливо поцеловались, и жена юркнула назад в «мерседес».

— Дорогой, — приветливо махнула она ему из окна машины,- будь умником, пока мы тратим деньги! Тебе что-нибудь купить?

Майкл послал второй половине воздушный поцелуй:

— Да, мой ангел! Розовые штанишки, желтенькую рубашонку и зеленые туфли — надо же прилично одеться перед посещением Букингемского дворца. Думаю, её величество будет расстроена, если я появлюсь в тривиальном смокинге!

— Фрейзер,- супруга шутливо пригрозила кулаком,- придержи язык! Иначе действительно выполню твою просьбу!

Джо и Майкл прекрасно провели время, пока женщины штурмовали магазины. Шурин всегда отличался приятным и добродушным характером, а ещё мог похвастаться кучей знакомств в мире искусства, и разговаривать с ним было одно удовольствие. Джо свободно болтал о кино, пересказывал смешные сплетни об актерах и актрисах, и даже далекий от жизни богемы Майкл находил их забавными.

— Когда церемония награждения? — поинтересовался Джо, потягивая безалкогольный коктейль.

В последнее время у него появились проблемы со спиртным – видимо, печени надоели бесконечные вечеринки далеко за полночь и она взбунтовалась.

— Завтра,- тоскливо вздохнул Майкл, который не особо любил официальные приемы, — награждение и прием в Букингемском дворце, и твоя сестра чуть с ума не сошла, выбирая себе платье, приличествующее случаю. И это было основной темой всех наших разговоров за последние две недели.

— Платье — это очень важно для женщины! — не согласился Джо. — Будет масса репортеров и, конечно, ей хочется быть на высоте.

— Судя по высоте шпилек, она  будет выше меня на целую голову!

— А после приема?

Фрейзер неопределенно пожал плечами.

— Наверное, улягусь спать!

Джо возмущенно фыркнул, чуть не расплескав свой коктейль.

— Старина, ты что? Спать будешь дома! Предлагаю устроить мужскую вечеринку!

— Без Пэм? — саркастически усомнился Майкл. — Твоей сестре это не понравится! Я, как ирландский терьер, не гуляю без поводка в руках заботливой хозяйки. Хорошо, хоть  намордник не заставляют носить!

Но шурин беззаботно отмахнулся.

— Её я возьму на себя! Знаешь, у меня на примете есть маленький, но очень уютный итальянский ресторанчик с прекрасной кухней. Давай пригласим так же Эдварда, Фреда и обмоем твою «Атлантическую звезду»!

— Пожалуй, — вяло согласился Майкл, — почему бы и нет!

Он ничего не ждал от этой встречи, но и не был против совместного ужина с мужской половиной родственников. Наверное, так будет даже лучше — встреча с сыном в присутствии двух дядей должна  пройти без обычной натянутости.

Всё началось уже ближе к вечеру.