Сад земных наслаждений Глава 47

Фанни после смерти родителей поселилась в Аскоте в небольшом доме на окраине, но с прилегающим к её участку полем для гольфа элитного гольф-клуба, членом которого состояла уже лет десять, занимая должность секретаря.

У неё всегда была внешность классной дамы из школы для малолетних преступниц, и с возрастом это сходство только усилилось. Но в остальном, выглядела она совсем неплохо — хороший цвет лица, спортивная подтянутость сухопарой фигуры.

Они не успели поздороваться, как Фанни забросала своих гостей информацией о нарушениях игроками правил игры в гольф, жалобами на правление клуба — в общем, всё как всегда.

От этих речей, высказываемых суровым и безапелляционным тоном, у Майкла заныли зубы, как свои, так и вставные, и он с трудом сдерживался, чтобы не попросить хозяйку заткнуться и дать гостям посидеть в тишине.

Мейбл с мужем подъехали к обеду, который по сложившейся ещё в доме лорда Мадресфильда традиции, состоял из отварной морковки, картофеля и вываренной до кашеобразного состояния капусты. Вместо аперитива предлагался сок из цветной капусты. На десерт подали свекольный пудинг с патокой.

Вежливый Кентсом что-то вяло пожевал, вежливо поклацав по тарелке ножом и вилкой. Мэйбл объявила, что сидит на диете, и после пяти часов ничего не ест. Памела же, не моргнув глазом, ловко расправилась с морковкой.

А вот Майкл мрачно уставился на чопорное лицо хозяйки. Ну, зануда, берегись!

— Мой врач считает, что мне вредно есть отварную морковь, и настойчиво рекомендует потреблять мясо и рыбу, — противным голосом загнусил он,- на худой конец, не откажусь от яичницы с беконом и сэндвича с огурцом. Хотя они и не входят в число моих любимых блюд!

Фанни язвительно заметила:

— Ваш врач, очевидно, желает, чтобы у вас появились проблемы с пищеварением!

— Нет, он заботится о том, чтобы у меня все в порядке было с головой.

Ещё по паре фраз с обеих сторон, и разгорелся обычный скандал, без которого не обходилась ни одна встреча Фрейзера с Фанни. Напрасно Памела пыталась вмешаться, пока ему не подали яичницу с беконом Майкл не оставил хозяйке дома ни одного шанса заткнуть себе рот.

Мэйбл с открытым неодобрением наблюдала за пикировкой отца и тетки, а вот Кентсом, на которого и была рассчитана эта сцена, наоборот слабо улыбался.

У Фанни все-таки хватило совести после ужина оставить мужчин с бутылкой неплохого портвейна. И вот тут-то между ними и состоялся знаменательный разговор.

— Ты хотел меня видеть, дорогой зять?

Кентсом не принял нарочито язвительного тона.

— Да! — мрачно ответил он, и после довольно длительной паузы, добавил. — Это конфиденциальная беседа, и пусть все останется между нами.

Фрейзер нахмурился, почувствовав, что услышит, нечто неприятное.

— Я иногда много говорю,- неприязненно заметил он,- но никто ещё не называл меня болтуном!

И герцог вновь надолго замолчал, а Майкл не торопил зятька — пусть соберется с мыслями. Нелегко, наверное, в его-то возрасте!

— Нам надо развестись с Мэйбл! – наконец, выдал тот.

Фрейзер не удивился. Подобный ход событий можно было предугадать ещё на свадьбе этой курьезной парочки. Они и так долго продержались!

— Что так? Моя дочь оказалась плохой женой?

На худых щеках Кентсома прорезались вертикальные морщины.

— Мэйбл — очень хорошая жена и мать, о лучшем просто грешно желать, но…

— Проблемы с потенцией? -  с восторгом осведомился Майкл.

— Нет! — все-таки блеснули насмешкой глаза собеседника. — Дело в другом! Я серьезно болен — у меня лейкемия. Предстоит операция, длительное и тяжелое лечение — скоро я превращусь в полного инвалида, и мне бы не хотелось, чтобы Мэйл потратила свою молодость, ухаживая за больным стариком!

Фрейзер сурово нахмурился. В общем-то, ему были понятны тревоги Кентсома, но неужели сама Мэйбл потупит настолько подло?

— А что по этому поводу думает моя дочь? Она так же считает, что вам нужно развестись?

— Мэйбл ничего не знает! Я не хочу ей ничего говорить — тайно уеду в Германию, а мои адвокаты начнут процедуру развода!

Майкл невесело рассмеялся. Нет, даже став седым, этот придурок ничуть не изменился!

— Вечно у тебя, Эдвин, какие-то дикие идеи на счет развода через адвокатов! Да Мейбл с ума сойдет, услышав от этих господ о разводе, и не успокоится, пока не узнает, в чем дело!

— Вот поэтому я  прошу вас вмешаться и все объяснить жене!

У Фрейзера надменно задрался подбородок. Он был по-настоящему оскорблен.

— Я не был девочке хорошим отцом,- сухо признал он фиаско своих отношений с дочерью,- и всё же достаточно уважаю Мэйбл, чтобы рекомендовать ей поступить столь мерзким образом. За все эти годы мы мало виделись, но Памела постоянно переписывалась с падчерицей, и я знаю, что вы находили общий язык, много путешествовали, объездив чуть ли не весь мир. Мейбл писала, что не знает ни в чем отказа, и что муж буквально боготворит её. И как же вы — человек, которым она так восхищается и которого настолько любит, можете обречь её на предательство? Как ваша жена дальше будет жить, имея на совести брошенного в болезни и горе любимого человека? Как смотреть в глаза собственным детям?

— Я не хочу, чтобы Мейбл меня жалела, не хочу быть ей в тягость!

— Вы оскорбляете мою дочь, отказывая ей в способности к милосердию и самопожертвованию!

— А как же ваша ненависть к моему деду за его теорию «Сада земных наслаждений»?

Майкл презрительно фыркнул.

— Я много думал об этом, и пришел к выводу,- веско заявил он,- что в вашей семье неправильно трактовали слова старого джентльмена. Но не об этом сейчас речь! Мир устроен так, что каждый человек, независимо от положения, возраста и состояния кошелька рано или поздно проходит через испытание, проверяющее силу его характера. В нашем случае это была война,  Мейбл же придется пройти через болезнь любимого мужа. Это жизнь… нравится нам или нет, но она такая!

— Однако вы философ, Фрейзер!

— А что такое философия? Всего лишь заинтересованный взгляд на то, что происходит вокруг!

Майкл настолько забил себе голову сходством Марка Гершеля с кем-то из своих знакомых по Заполярью, что едва вернувшись из Англии, кинулся в библиотеку, где скрупулезная Пэм хранила альбомы с семейными фотографиями, аккуратно расфасовав их по годам и событиям.

Его военный альбом помимо снимков из Бурдшира и Каира, насчитывал несколько десятков фотографий, сделанных как в Ваенге, так и в Полярном. Были здесь и несколько групповых снимков с летчиками из 151 авиакрыла, рождественское фото на фоне елки в английской миссии, и даже дружеские снимки в обнимку с советскими летчиками.

В помещении библиотеки обычно царило запустение — дети читать не любили, Майклу было некогда, а Пэм, если и использовала комнату, то только для заседаний женских благотворительных комитетов. Но сегодня к удивлению отца там торчала его младшая дочь. Бонни — любимица семьи, была очаровательной, но, увы, совершенно безголовой, вследствие чего с трудом осваивала школьную программу.

Майкл не на шутку удивился, увидев свое чадо, увлеченно роящейся в каких-то журналах.

— Бонни, ты что-то ищешь?

— Да! — подняла дочь на отца оживленно сверкающие глаза. — У нас ретро-вечеринка, и я копаюсь в старых журналах мод, подыскивая себе фасон платья!

— Насколько «Ретро»? 30-е годы?

— Нет! Начало века!

— Тогда посмотри желтый альбом — там фотографии прабабушки! По воспоминаниям твоего покойного дедушки она была большой щеголихой!

И пока Майкл, открыв свой альбом, при помощи лупы напряженно вглядывался в лица бывших сослуживцев, девчонка жизнерадостно хихикала над фотографиями предков Фрейзеров.

— Ой, какие у них всех забавные шляпки! А кто эти три дамы?

И Бонни без церемоний шлепнула на отцовские фотографии свой альбом, забравшись, как в детстве к нему на колени. Майкл грустно улыбнулся, поцеловав дочь в макушку — она его редко баловала таким образом. Что ж, любопытство ребенка нужно удовлетворить, а свои снимки он и потом досмотрит.

Оказывается, Бонни заинтересовал дагерротип прошлого столетия, изображавший трех юных тетушек Мэйбл, Сару и Джун в шляпках, похожих на заваленное сеном тележное колесо.

— Да,- растроганно вздохнул Майкл,- тягу к чему-то несусветному на голове эти юные леди пронесли через всю  жизнь! Если хочешь фасоны этих шляп использовать для вечеринки, будь осторожна — современные дверные проемы не рассчитаны на такой размах!

Дочь только пренебрежительно фыркнула и раскрыла следующую страницу.

— А это что за ковбой?

— Брат предыдущих леди — Лайонел Фрейзер!

Майкл пробормотал это на автомате, шокировано уставившись на округлое жизнерадостное лицо совсем юного дядюшки под лихой ковбойской шляпой. Память сразу выдала ответ на вопрос, почему Марк Гершель показался ему похожим на ковбоя — потому что семейный коммунист во времена юности, принципиально порвав с буржуазным прошлым, с дуру подался в пастухи. Скот Лайонел гонял недолго, ровно столько, сколько понадобилось, чтобы успеть сфотографироваться в новой ипостаси и выслать снимок потрясенной семье. Потом у него разбежались во все стороны призреваемые коровы, и незадачливого ковбоя с позором изгнали с ранчо.

Неизвестно, почему природа так странно пошутила, предоставив сыну Фиры Гершель, бежавшей от коммунистов, облик его единственного помешанного на марксистских идеях родственника, но факт оставался фактом. Марк унаследовал от Лайонела даже жесты – привычка пощипывать подбородок во время разговора, ямочка возле правого уголка губ. Чудеса, да и только!

Майкл осторожно сдвинул дочь с колен.

— Извини, котенок, я вдруг вспомнил, что мне нужно сделать срочный звонок! В следующий раз обещаю, что познакомлю тебя со всеми обитателями этого альбома. Я в детстве то же любил его рассматривать, когда меня наказывали за плохое поведение, запирая в одиночестве в библиотеке.

— Да мне не очень и надо!

— Своих предков надо знать в лицо, девочка моя! Иногда это знание может здорово пригодиться!

И он действительно позвонил, только не Фреду, как намеревался вначале, чтобы узнать точную дату рождения Марка Гершеля, а семейному адвокату:

— Мистер Донован?

Это уже был четвертый Донован из конторы «Донован и К», обслуживающий их семью, и вековой опыт взаимоотношений доказывал, что ему можно доверить любую тайну.

— Я хотел бы, чтобы к завтрашнему дню вы приготовили новый текст моего завещания. В раздел посвященный моим детям нужно включить имя Марка Гершеля, родившегося в 1942 году в городке Полярный в СССР. Точный адрес его местонахождения знает мой брат — Фред Фрейзер.

— Что именно получит Марк Гершель? — если Донован и был удивлен, то не подал виду.

— Точно такую же долю семейного имущества, что и все мои дети! И это обстоятельство должно стать известно семье только в случае моей смерти.

— Хорошо! Завтра же документ будет готов для подписи.

Майкл облегченно вздохнул. Этого вполне достаточно, раз уж так распорядилась судьба, что его самый умный и талантливый ребенок родился от случайной связи с неказистой еврейкой, да ещё где-то  на краю света.

Надо же, тетушки и после смерти не только умудрились уличить его в адюльтере, но ещё и помогли докопаться, чем закончилась эта связь для непутевого племянника!