Страстные сказки средневековья

ПРОЛОГ.

   Пан Лукаши принадлежал хотя и не к очень богатому, но знатному моравскому роду. Его старый замок, конечно, возвышался над окрестными деревеньками, но когда путники подъезжали ближе, то замечали, что от былой мощи крепости осталась только обветшалая башня с несколькими фрагментами искрошившейся стены.

Правда, путники это моравское захолустье навещали крайне редко. Да и на что было особо любоваться в Лукаши?

Господский дом – просторное, но довольно невзрачное здание под соломенной крышей, был обнесён невысоким, почерневшим от времени частоколом. Не особо радовала глаза и каменная старинная часовенка, выщербленные стены которой щедро покрывали мох и лишайник.

Зато тяжелые дубовые ворота со скрипучими створками ревностно охраняли холопы с пиками, готовые жизнь отдать за хозяев. Впрочем, самого молодого пана в вотчине сейчас не было: он подвизался при дворе чешского короля. 

   Всеми делами в замке заправляла его мать — пани Анелька, властная женщина средних лет, строгая и богобоязненная. Её суровое лицо часто взирало с высокого крыльца господских покоев на подвластных людей и, казалось, ничего не могло утаиться от зоркого взгляда грозной пани, никакой даже самый мелкий грешок. Хозяйка она была отменная, и только благодаря её железной воле дом Лукаши ещё не был окончательно разорен. Жизнь в старом замке текла размеренно и спокойно, не потрясаемая особыми волнениями: квохтали куры, мычали на рассвете коровы, блаженствовали в вечно не просыхающей большой луже посреди двора поколения свиней.

Если пани Анелька предпочитала проводить время в непрестанных молитвах да в подсчетах прибылей и убытков, подвластных людей господские дела интересовали мало. Дворня после того как заканчивала с дневными делами всегда толпилась на кухне, греясь у огня и вдыхая аппетитные запахи еды. Болтали, о чём придется. В тесном, лишенном развлечений мирке любая мелочь становилась новостью: и объевшаяся клевера лошадь и забравшаяся на дерево коза. Всем с детства известные сказки, небылицы, легенды пересказывались чуть ли не каждый день, но не надоедали неприхотливым слушателям.

В тот осенний вечер,  в который раз разговор зашёл о кровавых походах Яна Жижки. Старый смотритель покоев не торопясь расписывал, как это кровожадное чудовище держало замок в осаде, как отличился покойный пан Януш в защите своих владений, как свирепствовали и бесчинствовали еретики в окрестных селах, жители которых не успели спрятаться под защиту стен крепости. Комнатные девушки и холопы, раскрыв рты, слушали жуткое повествование. Была среди них и дочь управляющего Хеленка.

Девушка не жила в людской, но её мать служила здесь поварихой, и каждый день она приходила на кухню помогать готовить, сюда же вечером спускался из господских покоев отец и, поужинав, семья отправлялась в башню, где пани Анелька выделила им помещение под голубятней.

У Хеленки — четырнадцатилетней, красивой девчушки с серыми ясными глазами, открытой улыбкой и белокурыми до бесцветности кудрями, при всех её достоинствах был существенный  недостаток, а именно — её терпеть не могла пани Анелька.

История этой неприязни уходила во времена, когда о Хеленке и помину не было.

Со всех сторон к замку и окружающим его подвластным деревенькам подходил лес, прозванный за дремучесть Черным: куда не кинешь взор, так сразу упрешься в острые пики могучих елей. И вот там,  в его таинственной глубине проживала бабка девушки — старая колдунья Агата. О ведунье все знали, к ней обращались за помощью, но само её существование очень не нравилось пани Анельке, потому что оскорбляло её христианские чувства.

Между тем отец Хеленки и доверенное лицо Лукаши — эконом Вацлав был единственным сыном лесной ведьмы. Когда-то именно он сопровождал ныне покойного пана Януша на учебу в Пражский университет.  Услужая панычу умный паренёк и сам многому обучился, поэтому Вацлав был самым грамотным человеком в замке. И всё бы шло хорошо, если бы однажды, уже в немолодом возрасте, он вдруг не задумал жениться.

 Жители подвластных Лукаши селений из-за старой ведьмы не хотели отдавать за него своих дочерей. Но справедливости ради стоит отметить, что Вацлав и сам не обращал на деревенских красавиц никакого внимания. Зато он часто по делам бывал в Брно, где сбывал деревенскую продукцию на рынке. Там он останавливался на постоялом дворе "У зяблика", который содержал немец Ганс Штольц. Трактир ему нравился чистотой и хорошей кухней. Там-то Вацлав и приметил юную судомойку. Девочка отличалась опрятностью, покладистостью и красотой, только была очень хрупкой из-за недоедания и непосильной работы. Ей уже исполнилось тринадцать лет, и она вполне годилась для замужества.

 Вацлав навел справки и узнал, что Гута немка и круглая сирота. Трактирщик запросил очень высокую плату за то, что давал ей кусок хлеба: может, он не желал отдавать горожанку за подневольного человека, а может, и сам имел на неё какие-то виды. Кто знает, что скрывалось за завуалированным отказом Штольца, ведь таких денег у Вацлава не было.  Но прелестная девчушка настолько пришлась по сердцу мужчине, что он решил  обратиться за помощью к пану Янушу.

 Лукаши отказывать не стал. Однако он лично съездил в Брно, чтобы посмотреть на девушку, и тут же поставил условием денежной помощи право первой ночи.

 Не сказать, что это было выдающимся событием: такие вещи в ту эпоху происходили сплошь и рядом, но пан Януш подобным сладострастием никогда не грешил и уже много лет жил с пани Анелькой в любви и согласии. Вацлав недовольно поморщился. А собственно, что ему ещё оставалось делать?  Гуту само собой никто не спросил, чего она хочет (девушка вообще была безропотным созданием) Зато супруга пана Януша затаила обиду на всю жизнь.

Анелька была слишком горда, чтобы дать понять мужу, насколько уязвлена изменой, но родившуюся неизвестно от кого через девять месяцев Хеленку терпеть не могла и отказывалась её видеть. Только поэтому девушка не подвизалась в замке ни поварихой, как её мать, ни служанкой, а в основном занималась прядением и рукоделием. Даже на кухне она появлялась только, когда пани удалялась в свои покои.

Девушка скучала в башне за шитьём, изредка помогая отцу вести хозяйственные книги да читая ему вечерами тайком от замкового капеллана Библию на чешском языке. Вацлав в отличие от пани никогда не сомневался в своем отцовстве, дочь и жену очень любил: он умел быть счастливым, довольствуясь малым, как и всякий  разумный человек.

В тот вечер Хеленка, разомлев в тепле переполненной людьми кухни, рассеянно слушала байки о кровавых и страшных делах, творившихся совсем недавно на этих землях.

— А уж разбойников-то сколько, бродяг разных. Женщинам невозможно было и носа высунуть за ворота,  — скрипел старик.

Горничные игриво захихикали.

  — Доскалитесь, — пригрозил им  рассказчик, — бродяг и сейчас немало на дорогах. Попадете им в лапы, подолы-то вам вмиг наполнят.

Хеленка насторожилась. Она частенько по поручению отца ходила к бабке в лес, украдкой вынося за ворота то молоко, то муку, а то и кусок мяса. Вацлав мать никогда не забывал, хотя и со свойственным ему здравомыслием об этом никому не говорил.

Путь девушки в основном пролегал по лесу, но чтобы сократить дорогу, приходилось пересекать и  шляхт. Агата жила в такой чащобе, что даже определить на чьих землях и то не представлялось возможным: то ли это были охотничьи угодья Лукаши, то ли  барона Збирайды – их ближайшего соседа. Диких зверей Хеленка, конечно, тоже боялась, но людей больше. Даже смерть для невинной девушки и то менее страшна, чем насилие.

 Пани Анелька такого в своих владениях не терпела. Провинившуюся девушку выставляли на паперти деревенской церквушки в одной рубашке  и, проходя мимо,  любой мог в неё плюнуть, а то и кинуть камень, а потом несчастную прилюдно пороли кнутом так, что кожа клочьями летела.

 Ближе к ночи  на кухню спустился отец:  он перед сном всегда давал хозяйке отчёт о случившемся за день, и вся их немногочисленная семья пошла спать.

  — Завтра сходишь к Агате, — приказал отец пред сном, -  отнесешь ей крупы и возьмешь отвар от кашля для пани. Святоша, а как расхворается сразу про мать вспоминает!

Девушка отправилась выполнять отцовское поручение сразу же как рассвело.

Ещё зеленая трава под ногами клубилась легким туманом, и Хеленка, то и дело поскальзываясь на мокрых листьях, торопливо шагала по знакомой дорожке, петляющей среди гигантских деревьев. Осенью день короткий, а надо было ещё дождаться, когда Агата сварит отвар, чтобы засветло добраться до Лукаши.

Где-то невдалеке слышался лай собак, но девушка не обращала на него особого внимания. Пани Анелька разрешала мелкой, подвластной её сыну шляхте охотиться в своих угодьях на досаждавших волков.

Бояться вроде  было некого, и всё же девушка убыстрила шаг:  быстрее бы добраться до заветного уголка леса. Во владения Агаты редко кто осмеливался соваться: все боялись лишний раз показываться на глаза ведьме. Мало ли что! Вдруг так заколдует, что потом шерсть на носу вырастет.

Девушка опасливо прислушалась: ей показалось, что собачий лай подозрительно приближается.  Припустившаяся бежать Хеленка не успела юркнуть в ближайшие кусты, когда на поляну выскочили несколько всадников.  Девушка в ужасе оглянулась и увидела, что прямо на неё несется мужчина лет тридцати с надменным профилем и высокомерной  осанкой. Господское платье и щегольской бархатный берет с брошью не оставили сомнений: так одеваться в их краях мог только барон Збирайда.

Всадники окружили перепуганную девушку.

  — Куда же спешит такая красавица? — спросил кто-то из них.

  — Наверное, к колдунье за приворотным зельем, — рассмеялся другой.

  — Зачем же ей приворотное зелье?  -  соизволил раскрыть рот и барон. — Она и так владеет всем, что может привлечь внимание любого мужчины.

  Его голос вроде бы звучал ласково, но охваченная страхом девушка сразу же уловила  в его интонациях непонятную угрозу. Робко приподняв голову, Хеленка встретилась  с тяжелым  взглядом жестко поблескивающих глаз. Ужас скрутил все внутренности бедной девушки, но и придал сил. «Пресвятая Дева, спаси и сохрани!»  — взмолилась она и,  проскользнув ужом между всадниками, изо всех сил пустилась наутек.

  — Вы поглядите, какая шустрая козочка,  — донеслось до её ушей. – Давайте так: кто поймает девчонку, тот и повалит на лопатки!

 Никогда ещё так быстро не бегала обезумевшая от страха Хеленка. Преследуемая собаками, мчалась она между деревьями, не разбирая дороги. "Они на лошадях, в чащобу и бурелом не сунутся!" И девушка забиралась в заваленный валежником лес, забиваясь, как раненный зверь в густой кустарник. Постепенно вроде бы погоня отстала, хотя собаки всё равно мчались рядом, весело лая и норовя ухватить беглянку за подол.  С их точки зрения, это была забавная игра, и они изо всех сил путались под ногами, мешая ей бежать. Задыхающаяся Хеленка вынуждена была остановиться и с укором посмотреть на бессовестных псов.

— Как вам не стыдно! Разве я зверь какой, чтобы меня за ноги хватать? А ну-ка, бегите к своему хозяину!

— А зачем им куда-то бежать, если я здесь, — раздался за спиной столь напугавший её голос.

Девушка вздрогнула и обернулась. Как он умудрился подкрасться к ней столь незаметно? Барон уже успел спешиться и теперь, недобро ухмыляясь, рассматривал свою жертву.

  — Ты что же, девочка, хотела убежать от такого опытного охотника, как я? И более хитрым зверям это не удавалось!

 Хеленка обреченно упала на колени.

  — Отпустите меня, добрый господин! Мне всего четырнадцать лет, — умоляюще заплакала она, понурив голову, — пожалейте, проявите милосердие!

  — Милосердие? — удивленно рассмеялся тот. — Когда это ты видела, чтобы охотник к добыче проявлял жалость? А в четырнадцать лет самое время становиться женщиной!

 Он склонился над ней и, резко вздернув подбородок, заглянул в полные слез глаза.

  — Перестань рыдать! Если хорошо будешь себя вести, то на мне всё и закончится,- барон торопливо развязал пояс её душегрейки, — а будешь брыкаться и упрямиться, отдам своим людям, и ты останешься лежать на этой поляне, пока твое тело не растащат по кускам хищники. Выбирай, девочка!

 Напрасно пани Анелька сомневалась в отцовстве Вацлава, потому что именно его здравомыслие передалось Хеленке по наследству.

 Тяжело вздохнув, девушка легла на землю и плотно зажмурила глаза, со стоическим смирением выдержав всё, что сотворил с ней этот жестокий человек. Она искусала себе в кровь губы, но не издала ни звука, изо всех сил вцепившись в траву руками, пока всё не закончилось.

  — А ты славная  малышка, — похвалил её довольный барон, отряхивая прилипшие травинки с колен, — хочешь поехать в мой замок? Это только сначала так больно, потом тебе понравится!

Хеленка поднялась, оправив подол измятой грязной юбки. Её знобило от холода, боли и горя.

  — Вы обещали меня отпустить!

  — А я от своего слова и не отказываюсь, но будет лучше, если ты поедешь со мной!

  — Мне надо идти!

  — Зачем ты идёшь к ведьме?

  — Она моя бабка.

  — Так ты дочь Вацлава — эконома пани Анельки?

  — Да.

  — Надо же…  Я хорошо знаю твоего отца.  Ладно, иди! Только, думаю, это не последняя наша встреча! 

Агата так и ахнула, увидев свою внучку в мокром грязном платье, с безумным заплаканным лицом и растрепанными волосами.

  — Меня выставят в одной сорочке на паперти и будут пороть кнутом! — рыдала Хеленка, рассказав бабке всё, что с ней приключилось.

 Девушка всё никак не могла прийти в себя и дрожала от озноба под всеми имеющимися в хижине тряпками и одеялами.

  — Необязательно, -  рассердилась старуха, помешивая в котле варево, -  кто узнает, что у тебя с бароном было в лесу? Даже его люди и то вас не видели вместе. А уж он-то никому не скажет.

  — Почему?

  — А зачем ему это? Чем особо хвастаться? Да и забыл барон про эту историю сразу же, как ты исчезла из виду!

 Неожиданно Хеленке это показалось обидным и несправедливым: неужели вот так сразу и забудет про неё? А ещё звал к себе в замок! С другой стороны, бабка разбиралась в этих вещах лучше — недаром прожила столько лет.

  — Ничего, -  успокаивала её Агата, — через несколько дней боль пройдёт, ты успокоишься, а там видно будет. Не ты первая, и не тебе стать последней!

Хеленка тяжело вздохнула, но всё же более-менее успокоилась и, когда отвар был готов, постанывая от боли, пустилась в обратный путь, почти смирившись с произошедшим.

Но через несколько недель к матери неожиданно нагрянул сын, который предпочитал у неё бывать как можно реже.

— У меня крупные неприятности, — сразу же заявил  он, — Хеленка беременна. Сама  знаешь, как ненавидит её пани:  она просто прикажет запороть  несчастную девочку насмерть. Дай Хеленке какого-нибудь варева, чтобы скинуть ребенка, пока не вырос живот.

Но варево не помогло: Хеленка несколько часов корчилась от боли на лежанке в хижине Агаты, но ребенок не покинул её тела. Всё оказалось напрасным, и тогда старуха обреченно пожала плечами.

  — От судьбы ещё не придумали зелья, — тихо сказала она сыну, — этому ребенку либо жить, либо погибать только вместе с матерью!

  — Неужели нет никакого выхода? — в отчаянии простонал Вацлав. — Мы с Гутой не перенесем смерти дочери! Хеленка всё, что у нас есть!

  — Выход есть всегда!