Страстные сказки средневековья. Глава 2

Прошло три месяца. Землю сковало льдом и выпал снег. Зима в тот год выдалась суровой.

Теперь Хеленку мало кто видел даже из дворни, настолько редко она покидала башню под голубятней. В людской шептались, что дочь Вацлава больна какой-то заразой, а эконом не опровергал этих слухов, хотя и не распространялся насчёт внезапной болезни, поразившей ещё недавно здоровую девушку.

— Работы много ей пани задала, – отвечал он всем любопытным. – Некогда ей без дела болтаться.

В начале февраля эконом попросил у хозяйки разрешения обратиться к ней по личному делу.

  — Ясная пани, — почтительно склонил он голову перед Анелькой, — позвольте моей дочери ухаживать за заболевшей матерью!

  — Уж лучше бы сдохла  проклятая колдунья, — проскрипела женщина, но после краткого раздумья разрешение все-таки дала, — только пусть не забывает посещать церковь и ходить к причастию!

В тот же день в сопровождении отца Хеленка ушла в лес.

— Говорили, что  больна, -  удивился стражник на воротах, проводив глазами  исчезающие за деревьями фигуры, — а девчонка даже поправилась за это время.  Вон груди-то какие — телогрейку рвут! Замуж ей пора: все болезни пройдут!

Он ещё долго недоуменно бубнил насчёт девчонки эконома, но потом из загона вырвалась свинья и вся дворня принялась её ловить. Поросячий визг, шум, крики, возня, и Хеленка с её полнотой вылетела у стражника из головы.

Через месяц о девушке неожиданно вспомнила пани.

— Почему твоя дочь не появляется из леса? — поинтересовалась она у Вацлава.

— Есть подозрение, что болезнь матери заразная, поэтому они не решаются выходить к людям, — почтительно поклонился эконом.

— Вечно от  колдуньи всякие неприятности, — заворчала Анелька, — это Господь гневается на нас за скверну! Вот помрет твоя дочь, поздно будет раскаиваться!

И Вацлав только смиренно согнул голову.

  — Всё в руках Божьих!

 Между тем Хеленка с тоской смотрела на свой растущий живот.

  — А куда мы его после денем? — с тоской спросила она бабку.

  — Сначала выноси, потом роди, — тяжело вздохнула Агата, — а после решим, что с младенцем делать. Может Господь смилуется, да помрет он родами: такое часто бывает!

 Слух о заразной болезни ведьмы, с легкой руки Вацлава, распространился по всей округе и их никто не беспокоил. Но вскоре произошла встреча, избежать которой все-таки не удалось.

 Хеленка недалеко от хижины собирала хворост. Кругом всё было завалено снегом, и она с трудом, придерживая живот, пробиралась по вязким сугробам, выбирая ветки посуше. Ярко светило солнце, и уже ощущалось веяние близкой весны, но она не особо радовала девушку. Ребенок уже активно шевелился, и сейчас мягко переворачивался в лоне: видимо, что-то ему не нравилось.

Будущая мать, прислонив руки к животу, попыталась его успокоить, а когда подняла голову, то увидела, что в нескольких шагах от неё восседает на коне виновник её неприятностей.

— Вот ты где! — рассмеялся, спешиваясь, барон. — А я спрашивал о тебе Вацлава: он сказал, что его дочь уехала из наших краев. Оказывается недалеко! Как тебя зовут?

— Хеленка! — опасливо попятилась девушка, но далеко уйти не удалось.

Барон одним прыжком оказался рядом с ней, заинтересованными глазами приглядываясь к округлившейся талии.

  — Что это ты, Хеленка, за живот сейчас держалась? — с этими словами он распахнул на ней видавшую виды бабкину кацавейку. — Ого, так ты решила сделать меня отцом?

 Хеленка покраснела, смущенно опустив глаза. А что тут скажешь?

  — Он брыкается! — в конце концов, пробормотала она.

 Збирайда довольно хохотнул, с удовольствием пройдясь горячими ладонями по её вздувшемуся животу.

— Молодец, девочка! Не заставила долго ждать! Поехали ко мне в замок!

Бедная девушка в испуге отпрянула от него. Только этого ко всем бедам и не хватало! Тогда все узнают о позоре дочери Вацлава!

  — Нет, пожалуйста, нет!

  — Чего ты ещё боишься, дурочка?  Всё что могло, с тобой уже случилось, а рожать тебе будет легче в замке, чем как лесному зверю под кустом! Да и о байстрюке надо подумать: куда ты его денешь-то? Пошли к твоей бабке!

 Разговор со старухой у Збирайды получился нелегким. Она, конечно, боялась барона, но держалась твёрдо.

— Моя внучка — порядочная девушка! Разве она виновата, что попалась вам под горячую руку? Зачем же вы окончательно хотите погубить её, открыто утащив к себе в замок? Неужели господин не понимает, что после этого Хеленка никогда уже не сможет выйти замуж?

— Всё это так, — недовольно хмыкнул барон, — я тебя понимаю, ведьма, но что ты собираешься сделать с моим ребенком? Сварить из него колдовское зелье? Может, мне донести на тебя властям?

Женщины съежились от страха. Обвинение в колдовстве могло стоить старухе жизни. Но  Агату больше беспокоила судьба единственной внучки.

— Я знаю целебные травы, варю из них отвары и делаю настойки, но магией никогда не занималась, — отрезала она, — не по мне это!

— Так что ты собираешься сделать  с ребенком? Выдашь за своего? Вряд ли найдется хоть один дурень, который тебе поверит, так что…

В разговор решила вмешаться, с тревогой прислушивающаяся к их перепалке Хеленка.

  — Пан, — умоляюще схватила она Збирайду за руку и прижалась к ней губами, — не сердитесь на мою бабку:  она не знает ответа на ваш вопрос! Пусть ребенок сначала родится, а там видно будет!

Барон удивленно взглянул на испуганную девушку, но руку отнимать не стал. Его темные глаза так сверкнули, что Хеленка смущенно покраснела.

— Выйди отсюда, ведьма, я хочу остаться с твоей внучкой наедине! — приказал он Агате.

И старуха  поспешила удалиться, мудро рассудив, что ничего плохого барон её внучке уже не сделает. 

— Раздевайся,- между тем распорядился Збирайда, снимая подбитый мехом плащ.

Когда до Хеленки дошло, что он имеет в виду, из её глаз брызнули слезы.

  — Не надо!

  — Мне лучше знать, что тебе надо, — прикрикнул барон, толкая сопротивляющуюся девушку на лежанку.

В этот раз всё было по-другому, но как не старался Збирайда, преодолеть испуга своей жертвы так и не сумел. Уж слишком он был чужим, непонятным, да и то, что делал с раздувшимся беременностью телом, понравилось Хеленке мало.

— Тебе по сердцу мои объятия? — спросил, уже одеваясь, барон.

Девушка инстинктивно сообразила, какого ответа он ждёт, поэтому растянула губы в робкой улыбке. 

— Ты очень красивая, когда улыбаешься, — заметил Збирайда, — да и любиться с тобой приятно: сладкая словно мёд! Так что, поедешь со мной?

— Прошу вас:  оставьте всё как есть!

— Вот упрямая девчонка, — вздохнул барон, но по всему было видно, что он не сердится.- Ладно, пора  уходить: холопы и так уже ищут меня по всему лесу. Но я еще появлюсь!

Бабка пришла, как только он удалился.  Агата изрядно замерзла, поэтому  протянула руки к огню, искоса поглядывая на внучку.  Хеленка задумалась, бережно обхватив свой живот.

— Смотри, не влюбись в этого красавца, — тяжело вздохнув, предупредила старуха, — это гораздо страшнее ребенка в  животе.  Сейчас Збирайда тобой увлекся, но чем ты его сможешь удержать? Выкинь из головы: барон не пара нищей девчонке. Только разобьешь себе сердце, и даже солнечный рассвет тебе будет казаться пасмурней ненастной ночи!

— Я знаю, -  покорно согласилась с бабкой Хеленка, — и постараюсь не думать о пане Ирджихе, хотя это непросто, когда носишь его дитя.

Но Агата ещё не всё сказала. Возясь с очередным травяным отваром, она монотонно бормотала себе под нос:

  — Всё одно и то же, из года в год, из века в век! Збирайды всегда безобразничали с девушками в своих владениях, а теперь и за соседей принялись. А что поделаешь? Пани Анельку барон и в грош не ставит, чтобы церемониться с её дворней. Збирайды во все времена были влиятельнее и богаче Лукаши, а пан Ирджих вдобавок ещё горд как Люцифер, поэтому и проводит так много времени у себя в замке, а не при дворе маркграфа. Был он когда-то женат, и все жалели бедную пани, настолько мало барон обращал на неё внимания. Госпожа, наверное, поэтому и померла так рано, оставив двоих сыновей сиротами. От Збирайды, как от врага, подневольные люди дочерей прячут! Да только проку-то: сам не заметит, так управляющий донесёт.  И байстрюков в его замке хватает и без твоего младенца.  В общем, держись ты от Збирайды подальше: только горе можно от него дождаться!

Последнее старуха могла и не говорить: об этом Хеленка знала не понаслышке, но выполнить столь разумный совет оказалось непросто.

Збирайда стал частым гостем в хижине ведьмы. Привозил добытую дичь, хлеб, и пока ещё позволял растущий живот, заваливался с Хеленкой на лежанку. Но когда это стало невозможным, всё равно их не оставил, возникая на пороге, когда его меньше всего ждали.

Время шло: журчала ручьями и полыхала первоцветами весна, а потом наступило лето. 

В начале июня Хеленка родила девочку, немного не доносив  до положенного срока. Барон в очередной раз появился как раз наутро после этого события: посмотрел на спящую мать и новорожденную дочь и уехал, не отдав никаких приказаний.

Через три дня Агата  неожиданно подняла роженицу с постели и поволокла в лес за какими-то травами, которые срочно нужно было собрать до Троицы.

— Травы на Троицу самые сильные, — пояснила она, — покорми малышку да привяжи к спине, пусть спит! Мы пройдемся по западному склону вдоль шляха: там заросли лучшего девясила.

Женщины как раз набрали полные подолы крупных сочных корней, когда услышали доносящийся издали женский крик. Агата, приказав внучке затаиться,  сначала осторожно выглянула из-за деревьев, а потом  вышла на дорогу. В поломанной повозке посреди огромной лужи, кричала беременная женщина: судя по всему, у неё начались схватки. Вокруг роженицы суетился перепуганный мужчина.

— Агата! -  облегченно позвал он, заметив показавшуюся из леса колдунью. -  Помоги пани, а я помчусь в замок за подмогой. Мои люди уехали на поиски кузнеца, когда сломалась эта колымага. И кто мог подумать, что у жены начнутся схватки! Ещё месяц впереди!

Приглядевшись, старуха поняла, что перед ней сын пани Анельки — пан Януш. Как-то пострадав от клыков кабана на охоте, он забредал к ней в хижину и даже отлеживался там несколько дней, пока раны не затянулись. Измученной схватками роженицей была его молодая жена.

Вацлав как-то рассказывал матери, что пан Лукаши женился по осени, и пани Анелька ездила на свадьбу в Прагу.

Мужчина  ускакал в замок за помощью, а Агата принялась за привычное дело. Но юной пани не повезло: роды оказались очень тяжелыми, потому что ребенок шёл ягодицами. И когда, наконец, роженица, поднатужившись изо всех сил, родила мальчика, то сразу потеряла сознание. Но перед тем как провалиться во мрак беспамятства, она все-таки спросила:

— Кем благословил нас Господь?

— Юной пани, госпожа! — ответила пеленавшая новорожденного старуха.

Всё это время находившаяся неподалеку Хеленка изумленно покосилась на бабку.

— Почему ты обманула пани? — потрясенно спросила она.

Старуха, между тем, пристально разглядывала посиневшее личико младенца, а потом перекрестилась:

  — Её сын мертв, а твоя дочь жива. Мы подменим детей!

Хеленка едва удержалась на ногах, в ужасе глядя на суровое лицо старухи.

Она, конечно, знала, что расстанется с дочерью, но не так ведь скоро! Сердце пронзила боль отчаяния.

  — Нет, — заплакала она, — я не отдам свою дочь — мою голубку, мою кровиночку… Нет!

Но Агата только презрительно взглянула на плачущую внучку.

— А куда ты её денешь, дурочка? Пани Анельке отнесешь, на вашу с ней погибель? А если подсунешь Лукаши в дочки, то всё время будешь рядом, когда вернешься домой!

Бабка была права, и обезумевшая от тоски Хеленка отвязала от спины спящего ребенка. Даже толком попрощаться с дочкой времени не осталось: ей едва удалось исчезнуть с мертвым мальчиком за холмом, когда из-за поворота показался его отец в окружении дворни.

Новорожденного женщины зарыли под елью недалеко от хижины.

И весь последующий день Хеленка прорыдала, свернувшись клубочком на лежанке: ничто ей было не мило. Ныли перевязанные груди, терзала лихорадка, но ещё больше мучила боль потери.

— Это же неслыханная удача! — доказывала неразумной внучке Агата. — Твоя дочь вырастет пани, а не незаконнорожденной байстрючкой. У девчонки будет приданное, муж-паныч и холопы.

Её доводы были убедительны, но осиротевшей матери не становилось легче. И за всеми этими треволнениями женщины забыли, о ком забывать не следовало.

— Где моя дочь? – утром следующего дня принесло Збирайду. — Её нужно окрестить!

Бабка и внучка растерянно переглянулись.

— Девочка умерла! — пробормотала прячущая глаза старуха.

— Да? — сурово сжал губы Збирайда. — А может ты её съела?

Барон гневно обернулся к любовнице.

— Хеленка?

Но юная мать только расплакалась. Лицо мужчины приобрело от ярости свекольный оттенок.

  — Так, — взревел он, — показывай могилку!  Иначе я прикажу тебя саму живьем закопать в землю!

Облегченно вздохнувшая Агата указала ему на маленький холмик, но уже через несколько минут ей стало страшно: барон не просто разрыл землю, но ещё и внимательно осмотрел маленькое тельце.

— Да это же мальчик, ведьма! — от гнева Збирайду  даже перекосило. — Не могла же ты мою дочь превратить в сына! Быстро отвечай: где мой ребенок и откуда здесь взялся этот?

Агата молчала, в отчаянии пытаясь сообразить, что отвечать. Не правду же!

Между тем Збирайда, недолго думая, выкрутил ей руки и, втащив в хижину, сунул пятками  в тлеющий очаг.  Рыдающая Хеленка пришла в себя от страшного крика бабки и едкого запаха воспламенившихся тряпок.

— Быстро говорите, что здесь произошло, иначе обеих сожгу! — орал невменяемый от бешенства барон.

— Пан Ирджих, -  упала перед ним на колени перепуганная девушка, — отпустите Агату, я всё вам расскажу!

И пока старуха, бормоча ругательства, забивала на себе тлеющие юбки, Хеленка рассказала барону о погибшем младенце. Гнев пана Ирджиха был страшен.

  — Ослицы! Отдать мою дочь в чужие руки! — кричал он, в ярости круша всё вокруг.

Летели чугунки, немудрящая посуда, пучки трав. Хижину окутал дым, и удушливая гарь забивала лёгкие: раскашлявшаяся Агата  выскочила на улицу, Хеленка же упорно ползала на коленях за мечущимся в гневе мужчиной.

  — Простите нас, — девушка все-таки умудрилась прижаться всем телом к его ногам, — умоляю вас!

Хоть и неосознанно, но рассчитала она верно: барон тотчас смягчился.

  — Зачем, — простонал он, окидывая её тяжелым взглядом, — зачем вы это сделали?

  — Я хотела быть с ней рядом! — даваясь слезами, пояснила Хеленка.

Но барон даже взвыл, услышав это простое объяснение.

— Я выкупил тебя у пани Анельки и сегодня же собирался вас с дочерью отвезти в свой замок! — с горьким смехом заявил он. -  Старая ведьма вымотала мне всю душу, прежде чем согласилась тебя продать. На дух её не переношу, мерзкую ханжу,  а ты моего ребенка определила к ней во внучки?!

Хеленка так и застыла с открытым ртом, пытаясь до конца уяснить  размер катастрофы, но зато, услышав упреки барона, в дверь просунула нос по-прежнему чихающая Агата.

— В вашем замке девочка по-прежнему оставалась бы байстрючкой, — проворчала она,- а теперь она вырастет настоящей пани.  Эта участь гораздо лучше, уготованной вами!

— Молчи, ведьма, иначе я тебя собственноручно вздерну на ближайшем дереве! — угрюмо пригрозил Збирайда.

Агата испуганно скрылась за дверью. Угроза отнюдь не показалась ей пустой!

— А ты собирайся, сегодня же переедешь в мой дом! — рявкнул он на Хеленку.

— Но господин, — взвыла девушка от такого поворота дела, — ведь наша дочь....

Но она выбрала неудачное время для спора с разгневанным мужчиной.

— Ты, по-моему, не поняла, -  нахмурил брови барон, -  я тебя уговаривал, пока ты была чужой холопкой. Моя же дворня приказы не обсуждает!

Итак, всё оказалось напрасным и, не смотря на неимоверные усилия отца и бабки, теперь её позор станет известен всем. Сидящая в седле рядом с бароном Хеленка давилась молчаливыми слезами отчаяния.

В их мирке не было участи более позорной, чем участь замковой шлюхи. Даже спящие вместе с питомцами свинопасы и то не были столь презираемы, как не сумевшие себя оградить своевременным замужеством падшие девушки. Несчастные даже в часовне и то стояли в пределе, а  к причастию допускались последними. И не оскорблял их, походя, только уж совсем ленивый.

Как и все девушки той эпохи Хеленка, конечно же, грезила о другой судьбе.

Вацлав собрал для любимой дочери вполне приличное приданое, да и конюший пани Анельки — ясноглазый веселый Карек давно обменивался с девушкой вполне понятными взглядами. И вот теперь эти незамысловатые мечты о счастье ждал такой позорный конец. Было от чего проливать слезы!

— Не реви, — по своему истолковал её горе Збирайда, — знаю, что отец тебя баловал, поэтому не пошлю на тяжелую работу. Ну, разве только ночью будешь уставать!

Пан Ирджих был настолько уверен, что эта участь прельщает новую холопку, что даже игриво ущипнул её за бедро, как бы предлагая порадоваться такому везению. Хеленка нервно вздрогнула, но кисло улыбнулась, шмыгнув носом.

— А что ты вообще делала в замке Лукаши?

— Помогала отцу вести хозяйственные книги, шила да хлопотала по хозяйству: мать всё время проводит на замковой кухне.

— Вот как?  Что же, и у меня будешь помогать эконому, а то он стал слепой, как крот. Всё забывает или путается, но зато помнит, сколько стоил овес ещё до рождества Христова!

Вечером, когда унылая Хеленка обосновалась в бывшей кладовой – маленькой каморке под самой крышей рядом с каминной трубой, Збирайда зашёл посмотреть, как она устроилась. Окинув взглядом узкую лавку с соломенным матрацем, он недовольно покачал головой.

— Мы здесь не поместимся! Прикажу, чтобы тебя перевели поближе к моим покоям!

Нервы у девушки не выдержали, и она навзрыд зарыдала, без сил опустившись на скудное ложе. Сбывались её самые худшие опасения.

— Хватит ныть, — Збирайда прижал девушку к себе и неожиданно ласково поцеловал,- я хотел как лучше, но сделанного не воротишь.  Наша дочь теперь будет там, а ты здесь – рядом со мной. Разве это плохо? Будем любить друг друга, сколько захочется!

Хеленка тоскливо замерла в тесных объятиях. Она сомневалась, что ей когда-нибудь захочется любить этого мужчину.

— Ездил сегодня в Лукаши. Там праздник по поводу рождения наследницы: все веселятся и радуются! Я был настолько любезен с пани Анелькой, так лебезил перед этой каргой, что она смягчилась и пригласила в крестные отцы. Но боюсь, — вздохнул барон,- как бы вслед за праздником у них не наступили черные дни.  Молодая пани Боженка очень плоха:  вряд ли отойдет от родов.

— Как они её окрестили?

— Стефанией.

Молодая пани Лукаши действительно вскоре после крещения дочери умерла, а пан Януш вновь уехал в Прагу. Маленькая Стефка осталась на попечении пани Анельки.

Зато жизнь Хеленки в замке барона неожиданно сложилась довольно удачно.

Поначалу девушке приходилось нелегко среди  не жалующей её чужой дворни, но к удивлению всех знавших ветреного господина людей, мимолетный каприз Збирайды обернулся крепкой привязанностью к юной холопке. Почему так произошло, он и сам, скорее всего, не понимал.  В делах любви никогда нельзя сказать ничего определенного, а тут и вовсе: каким образом сдержанная, холодновато отстраненная девушка, в конце концов, прибрала к рукам  сластолюбивого необузданного распутника? Это оставалось тайной для всех окружающих. Збирайда никогда её не забывал, за редким исключением, когда ему хотелось развлечься с другими девушками. Но и тогда спать приходил к ней.

Положение любовницы настолько с годами окрепло, что иначе, чем за настоящую хозяйку замка её никто и не воспринимал. Даже сыновья барона относились к Хеленке с определенным уважением.

Дочь Вацлава унаследовала его хозяйственность и оборотистость в делах, знала грамоту, и вскоре всё немаленькое замковое хозяйство сосредоточилось в её умелых  руках.

Вот только детей Господь ей больше не дал, поэтому Хеленка с болезненным интересом следила за тем, как растет её маленькая дочка в соседнем замке. Если барон как крестный отец видел Стефку часто, то мать всего лишь несколько раз, навещая Вацлава, смогла увидеть её  вблизи. Девочка росла красивой и не доставляла никому особых хлопот.

Прошли годы.