Страстные сказки средневековья Глава 3

ЧЁРНЫЙ ЛЕС.

Когда Стефании исполнилось пять лет, пан Лукаши женился снова, привезя новую жену теперь уже из Венгрии. Мадьярка была молоденькая, красивая, черноволосая и черноглазая.

— Этот Лукаши не в своем уме, — ворчал пан Ирджих, укладываясь в постель рядом с Хеленкой, — выбрала же ты мне со своей бабкой родню!  Дела у Януша хуже некуда: он совсем разорен и, надумав жениться, выбрал  девку без приданого!

Барон раздраженно фыркнул, машинально погладив любовницу по животу. Чужая дурость всегда выводила его из себя, а тут речь шла о мачехе его дочери.

— Пани Мария — крестница герцога каринтийского,  состояла в свите венгерской королевы, а имущества только то, что на ней. Зато ты бы видела, что это за наряд! Какая-то дурацкая мода: колпак такой высоты, что она, даже  подняв руки, не может до его острия дотянуться. Платье хоть и из хороших тканей, а нелепое: грудь утянута, живот наоборот выпячен. Чёрт знает что!

— Она вам не понравилась? — улыбнулась Хеленка, уткнувшись носом в его плечо.

Но против ожидания, Збирайда довольно хмыкнул.

— Ну я бы так не сказал… — задумчиво протянул он, — глазки у неё блестящие и игривые. Не знаю, как в Венгрии, но в наших краях, когда мужчина ловит на себе такой взгляд, то тотчас начинает действовать!

Понятно, какого рода действия собирался предпринять пан Ирджих.

— Конечно, мой господин, вы такой красивый мужчина, что пани Мария не смогла остаться равнодушной! — Хеленка за годы жизни с бароном твёрдо усвоила, что много лести не бывает.

Збирайда самодовольно улыбнулся, но все-таки счел нужным пояснить:

— Дело даже не в моей красоте, душенька! Если ты женился на юной красавице, то время нужно проводить с ней, а не в фамильной часовне за молитвами на пару со старой дурой Анелькой. Понятно, что мадьярка заскучала, глядя на его постную физиономию. Спустя  полгода после свадьбы Януш так и не сделал жену беременной: так зачем вообще женился? Или он рассчитывает, что об этом позабочусь я? Отдала этому дурню нашу ненаглядную Стефку!

Прошло уже столько лет, Но  барон вёл себя так, как будто дочь отняли у него только вчера.  Хеленка давно перестала реагировать на его выпады, искусно переводя разговор на другие темы.

— А что, у вас есть желание облагодетельствовать юную пани?

— Пани Мария намекнула, что завтра собралась прогуляться по лесу, и если это не приглашение на свидание, можешь считать меня болваном!

— Любая женщина сочтет за счастье обратить на себя ваше внимание!

— Вот завтра я её и осчастливлю, — рассмеялся барон, прижимая к себе экономку, — а ты не ревнуешь, милая?

Хеленка вполне искренне удивилась, недоуменно покосившись на Збирайду.

— Какой в этом смысл? Разве моя ревность что-то изменит?

— А вдруг я влюблюсь в кого-нибудь и оставлю тебя?

— Вот тогда и буду расстраиваться! Да и не расстанетесь вы с хорошей экономкой. Мне же достаточно просто быть с вами рядом, чтобы чувствовать себя счастливой!

Пан Ирджих повернулся на бок и пристально вгляделся в её безмятежное лицо.

— Меня всегда поражает твоя рассудительность! Неужели не обидно, когда я предпочитаю тебе других женщин?

— Мне и так невероятно повезло: зачем гневить Бога и требовать большего!

На следующий день Хеленка проводила барона на свидание и занялась своими обычными делами. Её немало позабавило, когда она заметила, сколько времени Збирайда провел, прихорашиваясь перед зеркалом в предвкушении свидания с юной пани. За годы совместной жизни Хеленка его хорошо изучила: пан Ирджих всегда загорался страстью к новой женщине и почти сразу же остывал, стоило ему добиться своего. Так было и на этот раз.

— Я думал мадьярки страстные, — делился он той же ночью впечатлениями о прошедшем свидании, — а пани Мария говорила и говорила: испортила всё удовольствие. Терпеть не могу, когда во время занятий любовью женщины беспрестанно болтают! Ты, душенька, этим никогда не грешишь,  хотя могла бы в постели быть и побойчее.  И всё ж пани не дворовая девка: не могу её бросить после первого же свидания, придется ещё хотя бы пару раз встретиться, чтобы не обидеть!

Пара раз растянулась на месяцы, пока не закончилось лето и любовникам невозможно стало встречаться из-за холода.

— Какая же она навязчивая, — тем не менее, жаловался барон Хеленке, — пани Мария осточертела до крайности: меня от неё уже тошнит!

— А её от вас, — скупо улыбнулась экономка, — сегодня был отец и сказал, что у Лукаши радость:  молодая пани наконец-то забеременела. Её мутит по утрам и тянет на солёное. Пани Агата и пан Януш из часовни не выходят, моля Бога о наследнике.

— Лучше бы он из спальни своей жены не выходил, — хмуро пробурчал пан Ирджих ,- хотя теперь, конечно, опоздал. Я нанялся что ли производить детей для Лукаши? Сначала вы с бабкой отдали Янушу Стефку, теперь пани Мария скорее всего носит моего ребенка!

Но как Лукаши не молились, Бог почему-то остался глух к их просьбам, и пани Мария родила дочь вместо ожидаемого сына. И если мать и сын только смиренно склонили головы перед волей Всевышнего, то в замке соседа разразилась буря.

Склонившаяся над расходными книгами Хеленка обреченно выслушала очередной виток обвинений от своего хозяина, но теперь компанию ей составила ещё и пани Мария.

— Вы с ведьмой Агатой  пристроили мою дочь в это семейство нищих, а теперь ещё и  мадьярка опросталась девкой! Где Лукаши наберут приданное для моих дочерей? — возмущался барон. – А всё из-за расточительности  малахольного придурка Януша! Благо ещё, что и в этот раз меня пригласили крестным отцом: может хоть чем-нибудь помогу малышке.  Но больше пани Мария в постель меня не затащит! Если им нужен ещё один ребенок, пусть делают его сами!

Девочку окрестили Еленой.

Прошло ещё три года.

Жизнь в Черном лесу протекала размеренно и без особых событий. Не считать же таковыми переполох из-за трёх застигнутых в курятнике лисиц да ежегодную травлю волков? Но на исходе зимы, пан Януш простудился на охоте и, недолго проболев, скончался.

Хозяином покойный был никудышным, но все-таки пользовался авторитетом и среди соседей, и среди подданных. После его смерти положение семьи начало стремительно ухудшаться. Как не билась, на всем экономя пани Анелька, толку было мало. Подвластная шляхта обнаглела, сбор оброка  стремительно уменьшался, а ведь нужно было платить немалые налоги в казну маркграфа, церковную десятину и бесконечные дополнительные поборы.  Да мало ли находилось поводов у наглых сборщиков, чтобы обчистить карманы бедной вдовы?

Пани Мария, оказавшись один на один с грозной свекровью, притихла и боялась лишнее слово молвить. Внучек бабка любила, а от невестки требовала, чтобы та часами стояла в часовне на молитве.

   — Вертихвостка, — жаловалась Анелька, заехавшему по делам Збирайде, — не прошло и двух лет со дня смерти мужа, а она уже готова и траур снять! Дочерей бы постыдилась! Что с ними  будет, если меня призовет Господь: ума не приложу! Девчонки маленькие, сноха безмозглая курица:  ни родства, ни приданого, ни благочестия! Зачем покойный Януш на ней женился? Даже сына родить и то не смогла!

Барон только согласно кивал головой, кляня про себя пани Анельку ведьмой и каргой. Все эти годы он помогал Лукаши и деньгами, и советами: без соседа они бы давно по миру пошли. Глупышка Мария, решив, что Збирайда это делает ради неё, сразу же пристала к бывшему любовнику с требованием жениться.

— Только не хватало, — жаловался пан Ирджих экономке, — ещё привести в дом эту настырную бабёнку. Я не знал, как отделаться от мадьярки, когда был жив Януш, а теперь и вовсе она мне не нужна! Если бы ты в свое время с Агатой....

Хеленка на время отключилась: уже столько лет она изо дня в день слушала одну и ту же речь.  Однако в этот раз Збирайда закончил свои обвинения другими словами:

— Как же мне забрать под своё покровительство дочерей? — задумчиво нахмурил он лоб. — Жениться, и в первую же ночь придушить мадьярку?

Пани Марии барон объяснил нежелание жениться другими причинами:

— Дорогая,  не раздумывая,  сделал бы вас своей супругой и стал счастливейшим человеком на земле, если бы не священный обет. Я поклялся покойной жене, что не приведу сыновьям мачехи!

Понятно, что обет — дело серьезное, и огорченная вдова отстала с женитьбой.

Ещё на два года во владениях соседей воцарилось затишье.

Но как только стала вытягиваться и хорошеть Стефка, у Лукаши стали разгораться нешуточные страсти. Расцветающая красота падчерицы была не по нраву мачехе.

— Приданого для неё нет, — заявила она свекрови, — пусть идет в монастырь!

Окончательно помешавшаяся к старости на постах и молитвах пани Анелька эту идею приняла без возмущения, хотя кое-какие возражения у неё все-таки нашлись:

— Для знатной шляхтянки нужен заклад. Не в простые же трудницы ей идти как простолюдинке!

  — А мы попросим её крестного — пана Ирджиха внести заклад за Стефанию, — нашла устраивающий её во всех отношениях выход пани Мария, — не откажет же он нам в столь богоугодном деле!

И не откладывая дела, тут же обратилась с просьбой к барону.

Не знала молодая вдова  насколько оказалась близка в тот момент к смерти. Изо всех сил сжав зубы, Збирайда внимательно выслушал просьбу соседки и, пообещав подумать, уехал домой. Впервые за пятнадцать лет совместной жизни он увидел он свою Хеленку выведенной из себя. О притеснениях Стефки со стороны пани Марии рассказал ей Вацлав.

— Они со старой ведьмой загубят нашу девочку! – расплакалась экономка.

— Успокойся!  — рявкнул  барон, но увидев тоску в любимых глазах, уже мягче добавил. — Я не допущу этого, даже если придется прибить блажных баб!

Барон думал большую часть ночи, ощущая, что рядом также не спит Хеленка.

— Успокойся, я знаю, что нужно делать! Всё будет хорошо!

Едва забрезжил рассвет, барон появился в замке Лукаши. Отказавшись от любезно предложенной простокваши, он перешел к делу:

— Вторую крестницу вы тоже собрались отдать в монастырь?

Женщины недоуменно переглянулись.

— Конечно, нет! — возмутилась пани Мария. — Еленка ещё совсем маленькая!

— А что будет, когда вырастет?

Было видно насколько поражены и сбиты с толку его странными вопросами дамы Лукаши. И тогда, обругав их про себя "тупоголовыми стервами", Збирайда любезно пояснил:

— Лукаши — ленное владение. Стефания по праву старшинства является наследницей покойного Януша, и если она уйдет в монастырь, то и замок отойдет монахиням. А вы, мои дорогие пани, окажетесь на улице. У меня хватит средств, чтобы выкупить Лукаши: тогда хватит на вклады в монастырь для обеих девочек.  Могу и просто наградить их приданным  как своих крестниц, но только при условии, что они выберут себе жениха не небесного, а земного!

А потом пан Ирджих раздраженно наблюдал, как медленно доходит сказанное до глупых баб. И пока Мария хмурила лоб и кусала губы, пытаясь уяснить сказанное, её свекровь радостно встрепенулась. Несмотря на фанатичную веру, пани Анелька все-таки понимала, что из внучки получится плохая монахиня, да и дома на старости лет лишаться не хотелось.

Зато её невестка вспыхнула от злости: она рассчитывала совсем на другой исход переговоров.

— Какое же приданное вы им выделите? — сухо поинтересовалась она. — Надеюсь,  Елену не обделите?

Дурочка едва ли не открыто призывала его вспомнить, что он отец девчушки. Благо, пани Анелька в силу собственного целомудрия не понимала, что живет рядом с потаскухой, достойной кнута палача.

  — Крестницы для меня одинаковы:  за обеих пред Богом отвечать, — сердито заметил барон, — а приданное будет по женихам. Кого выберу, за того и выйдут замуж.  А чтобы чего не получилось (мало ли как складывается в жизни!), то под заклад этих денег возьму у вас две деревни. Так будет надежнее!

   — Да где их взять женихов-то? — тяжело вздохнула пани Анелька, мысленно попрощавшись с деревеньками.

— Придётся везти в Брно. Здесь подходящей пары нет.

— Но чтобы Стефку представить ко двору, надо одеть и её,  и Марию. Откуда достать денег?

— И это возьму  на себя, — пообещал  пан Ирджих. -  Слушайтесь меня во всём, и  обещаю, что в ближайшее время наша Стефка выйдет замуж за достойного человека.

Не любил барон бывать при дворе маркграфа, но в этот раз смирил свой независимый нрав ради дочери обожаемой Хеленки. Встретился с нужными людьми:  переговорил с теми, с другими, и добился для Стефании представления ко двору. У пана Ирджиха было много влиятельной родни, лично зависимой от него шляхты и, тем не менее, его просьба вызвала у маркграфа неоднозначное отношение.

— Стефания Лукаши? — недовольно приподнял он брови, когда советник Бургард передал ему прошение. — Это не Лукаши из Черного леса?

— Они самые!

— Отец девицы был плохим вассалом и больше пресмыкался перед венгерским королем, чем служил своему господину. Даже женился второй раз на мадьярке! Мне бы не хотелось привечать его сироту, подавая пример ненужной снисходительности.

Но вчера на подворье Бургарта из Черного леса привезли целый воз битой птицы, оленьи окорока и три увесистых свиных туши. Нужно было отрабатывать столь щедрый дар!

— Лукаши действительно вёл себя небезупречно, — согласился советник,- но Бог уже наказал его за нарушение вассальной клятвы. Род покойного пана Януша угас:  после него остались только дочери, да и разорены Лукаши окончательно.

— Зачем же мне при дворе нищая дочь дурного подданного?

— За неё просит её крестный отец — барон Збирайда.

Маркграф надменно выпятил подбородок.

— Этот гордец и упрямец?

Что было, то было! Но целый воз мяса...

— Барон  весьма влиятелен не только в своих краях! Ссориться с таким человеком крайне неразумно. Кстати, Збирайда, несмотря на свою гордость, ни в каких комплотах никогда не участвовал, налоги за своих крестьян платит исправно и вооруженных людей поставляет по первому требованию.

Последний аргумент оказался решающим. В те неспокойные времена вооруженный человек ценился выше всяких богатств, и маркграф решил уступить.

— Да, — неохотно согласился он, — в этом отношении Збирайда никогда меня не подводил. Значит, он просит за крестную дочь? А своих дочерей у него нет?

— У барона только два сына и оба сейчас учатся в Пражском университете.

— Ладно, — государь все-таки принял нужное Бургарту решение, — чтобы не ссориться с бароном я приму эту сироту, когда маркграфиня вернется с сыном из Буды. Надеюсь, девчонка хотя бы хорошенькая?

— По слухам, что-то необыкновенное!

— Может, красота дочери поможет нам забыть дурное поведение отца?

Таким вот образом был решен вопрос о появлении при дворе юной пани Лукаши.

Но пока  близкие пытались каждый на свой лад решить её судьбу, как же жила сама Стефка?

Больше всех знал, каково ей приходится, конечно, дед Вацлав. Но он благоразумно молчал, не рассказывая дочке о мытарствах внучки. Во-первых, не хотел расстраивать Хеленку, а во-вторых, боялся гнева барона, который мог обрушиться на всю семью Лукаши, и тогда бы не поздоровилось многим.

Эконом пани Анельки не мог понять, почему именно Стефка пользовалась такой любовью своего отца. Внебрачных детей у Збирайды было достаточно: и мальчиков, и девочек. Байстрюки были прижиты от дворовых девок и крутились под ногами в замке отца, не вызывая в нём никаких чувств. Стефания же волновала пана Ирджиха даже больше, чем законнорожденные сыновья. Наверное, дело было в чувстве, которое барон испытывал к Хеленке, сделав её практически хозяйкой своего замка. А может Збирайду задело за живое, что этого ребенка отдали в чужие руки, даже не спросив у него разрешения? Немалую роль в этой привязанности сыграла и редкостная красота девочки: пану Ирджиху льстило, что он произвел на свет такую дочь. Всё может быть!

Однако красота Стефки имела и оборотную сторону: Анелька, искренне любившая внучку, относилась к ней с подозрением.

  — Всё это от лукавого, -  часто с опаской говорила бабка, недовольно поглядывая на нежные черты лица девушки, — только на грех толкает. Молись, девочка, чтобы Бог дал тебе силы противостоять искушениям!

И пани заставляла внучку часами стоять на коленях перед распятием, постоянно выпытывая, нет ли у неё каких-нибудь дьявольских, греховных мыслей? А когда однажды застала Стефку перед зеркалом в эннене мачехи, то даже подвергла порке.

С мачехой дело обстояло ещё хуже. Пани Мария  ненавидела падчерицу. Она никогда не упускала случая сказать девочке обидное слово, больно ущипнуть, походя, и наказывала девочку  за малейшие провинности, лишая обеда или ужина.

Стефка её не любила и боялась, но относилась как к неизбежному злу — с философским смирением.

Зато у деда в каморке под голубятней она чувствовала себя превосходно. Именно Вацлав научил её и читать, и писать, толковал с ней обо всем на свете и успокаивал, когда пани Мария доводила бедняжку до слёз. Разговаривал с юной пани по-польски, по-венгерски и по-немецки. Обучил азам латыни. По-хорошему, Лукаши нужно было отдать девочек в монастырь — учиться, но денег для этого не было. Однако, когда стало известно, что вскоре мачехе и падчерице предстоит появиться при дворе, пани Мария была вынуждена обучить падчерицу всему, что узнала сама, будучи при венгерском дворе.

Барон приказал подготовить свой долго пустовавший дом в Брно.

— Ты же понимаешь, сердце моё, — сказал он при расставании Хеленке, — что я не могу тебя взять с собой. Вдруг эта мадьярка что-то заподозрит!

Вся округа знала, какое место экономка занимает возле него, знали об этом и дамы Лукаши, но раз пан Ирджих решил сделать вид, что это никому неизвестно, Хеленка не стала ему перечить. Впрочем, хватило его ровно на две недели, а потом он прислал за любовницей.

— Мне тоскливо без тебя, душа моя ,- объяснил барон при встрече,- не с кем ни поговорить, ни посмеяться! Как-то поймал себя, что обращаюсь к подушке на твоей стороне.

Хеленка  ликовала. Наконец-то, она оказалась в одном доме  со своей ненаглядной Стефкой, и теперь сможет увидеть дочь вблизи, услышать её голос и, может быть, даже к ней прикоснуться!

   — Я не смогла уснуть без вас ни одной ночи, мой господин, — благодарно поцеловала экономка руку барона. — Наша кровать напоминала мне снежную пустыню:  холодно, мрачно и бесприютно! Я так счастлива, что вы позвали меня к себе!

БРНО.

Только прибыв в Брно, Стефка поняла, какой глухоманью были родные Лукаши. Её глаза в тот момент практически постоянно были расширены от изумления и при виде высокого холма с замком Шпильберг — резиденцией маркграфа, и при взгляде на городскую суматоху. Девушку поражали узенькие улочки, с нависшими над ними эркерами домов, а также заваленные товарами прилавки приветливых улыбающихся торговцев.

А уж когда Збирайда привёл их с мачехой в забитую рулонами тканей лавку, её восторгу не было предела.  Дома Стефка бегала в домотканых платьях или, в лучшем случае, в перешитых бабкиных юбках и коттах, а здесь переливались таинственным светом шелка, нежил руки, как ласковый кот, венецианский бархат,  кружева и тесьма восхищали взор причудливыми узорами. Разделяла восторг падчерицы и мачеха.

Наконец-то, пани Мария смогла уехать из опостылевшего Лукаши. Её радовала вновь обретенная свобода после стольких лет заточения в грязной деревне наедине со сварливой старухой свекровью. Юность она провела в свите венгерской королевы при дворе короля Матияша: танцевала на балах, кокетничала с красавцами- баронами, но всё изменилось, когда её неожиданно выдали замуж за морава Януша Лукаши. Растерянную такими переменами в жизни девушку просто поставили в известность о времени венчания, не пожелав узнать её мнение о предполагаемом муже. А на какую партию ещё могла рассчитывать сирота без приданого?

Неужели она вновь увидит придворные празднества, любезных кавалеров, сможет надеть красивые платья, появиться хотя  и при небольшом, но все-таки дворе моравского маркграфа? А всё благодаря милости пана Ирджиха.

Пани Мария с удовольствием вспоминала роман с соседом, увенчавшийся рождением её маленькой дочери (ведь муж в отличие от Збирайды приложил так мало усилий к её созданию!) Какая жалость, что он столь необдуманно дал обещание покойнице-жене. Иначе, какой бы прекрасной была её жизнь с таким богатым и красивым мужчиной. Уж она бы покончила с его блажью жить в деревне, заставив перебраться его в Брно.

Разумеется, вдова знала, что Збирайда уже много лет живет с дочерью эконома пани Анельки — холопкой Хеленкой. Но она никогда её не видела, и никаких чувств у женщины это известие не вызывало. Подумаешь, какая-то наложница! Не та это была фигура, чтобы о ней переживать.

 Падчерицу пани Мария терпеть не могла, и на то были причины. В свои двадцать четыре года она была весьма красивой женщиной. И молодая вдова не раз задумывалась, что её большие темные глаза, черные густые волосы и аппетитная фигурка ещё могут сослужить хорошую службу.  Новый брак с достойным человеком мог бы волшебно изменить её тоскливую жизнь, а тут вдруг незаметно подросла юная красавица падчерица, и заинтересованные взоры мужчин теперь сразу же останавливаются на ней. Есть от чего взбелениться! Но с другой стороны, именно благодаря Стефке, пани Мария вообще смогла выбраться из моравского захолустья.

Её надежды на новый брак не были тайной для Збирайды.  Пани Мария невольно проболталась о своих планах перед комнатными девушками, а те доложили хозяину. Барон любил быть в курсе всего, что происходит в его доме.

— Замуж ей захотелось, — усмехнулся он, по обыкновению перед сном обсуждая с Хеленкой домашние дела, — пусть забудет даже думать об этом, пока мои дочери не будут пристроены! Только отчима им и не хватало, который полезет под юбки падчерицам!

Пан Ирджих обо всех судил со своей колокольни. Впрочем, этот недостаток присущ многим распутникам.

— Но пани Мария ещё так молода и без мужчины, — осторожно возразила экономка, — понятно, что ей хочется нового брака!

— Потерпит, -  отрезал барон, — никогда посторонний мужчина не появится рядом с моими дочерьми, пока я жив! Неужели  придётся ещё вдобавок приглядывать за мадьярской шлюхой, чтобы она не крутила своим подолом перед придворными любезниками?

Хеленка промолчала. Пани Марию она боялась, инстинктивно чувствуя в ней врага. Женщины уже не раз  сталкивались, но вдова пока не заподозрила, что степенная с пышными формами женщина лет тридцати в платье простолюдинки и есть та самая Хеленка, о которой она так много слышала. Мало ли прислуги у пана Ирджиха!

Зато сама пани Мария, попав в дом холостого мужчины, сразу же кинулась наводить в нём свои порядки. Характера она была взрывного и часто выходила из себя, раздавая направо и налево пощёчины подвластным людям. Барон досадливо морщился, но пока молчал. Он рукоприкладством не грешил, а  если и наказывал своих людей, то только за серьезные проступки.

Всё закончилось быстро,  бесповоротно расставив вещи по своим местам.

Маркграфиня с сыном  должны были вернуться в Брно к Рождеству. Портнихи срочно шили и мачехе, и падчерице платья для придворного выхода.  Пани Лукаши часами стояли на примерках, и все дворовые девки, сбиваясь с ног, помогали мастерицам. Воспользовавшись общей суматохой, Хеленка осторожно подобралась поближе к дочери. Подавая нитки, ленты и булавки она смогла встать с ней рядом и даже прикасаться к Стефке, заботливо расправляя складки и оборки на подоле. Любуясь на нежное лицо, белокурые волосы и темно-синие глаза девушки мать чувствовала себя очень счастливой. Её дочь, её кровиночка выросла такой прекрасной паненкой!

Но тут что-то застопорилось в работе портних пани Марии.

— Что вы как овцы сбились вокруг панночки, когда нужны тут! — раскричалась она на служанок.

Почти вся прислуга кинулась к ней. Хеленка же не отнесла этот приказ к себе: на неё уже давно никто не повышал голоса, разве только пан Ирджих покрикивал, но совсем по-иному — без малейшего намека на злобу.

  — А почему ты встала столбом? — возмутилась пани, заметив её неповиновение. — Совсем вас распустил хозяин! Ну-ка, быстро ко мне! Иначе прямо здесь прикажу выдрать розгами!

До удивленной Хеленки дошло, что мадьярка именно ей угрожает розгами. Решив не перечить, она подошла к вдове и низко поклонилась. Но что-то той всё равно не понравилось, потому что пани Мария с душой отвесила ей несколько таких хлестких пощечин, что у Хеленки даже слезы повисли на ресницах.

— Нерасторопная корова, кто тебя в господские покои-то пустил! — прошипела женщина, подзатыльником ткнув холопку к ногам, где портниха подшивала трен бархатного платья.

 Пани Мария не поняла, почему в комнате воцарилась напряженная недобрая тишина, поэтому подозрительно оглядела служанок.

— Что притихли, дуры? – недоуменно осведомилась она. – Давно хозяйской руки не пробовали?

Кто так быстро умудрился сообщить о конфликте Збирайде, осталось неизвестным, но только вскоре барон появился в горнице. Окинув всех находящихся в комнате тяжелым взглядом, он остановил его на коленопреклоненной Хеленке, и что-то такое сверкнуло в его глазах, что служанки моментально исчезли с глаз долой. Следом, почувствовав опасность, за ними поспешили и портнихи.

Пани Мария растерянно оглянулась:

— Вы куда, дурёхи… — было заикнулась она, и тот час прикусила язык, заметив в комнате хозяина дома.

 У всегда любезного и обходительного Збирайды гневом полыхали глаза.

— Встань! – рявкнул он на Хеленку. – Нечего возле этой бабы колени протирать!

Экономка быстренько подскочила и подошла к Стефке, недоуменно взиравшей на мачеху и крестного отца.

Пани Мария не смогла снести такого унижения.

— Эта холопка дерзка и нерасторопна, – нахмурилась она, — и я не понимаю…

— А надо понимать! – взревел Збирайда, и вцепился ей в горло. — Ах ты, мадьярская шлюха, да как ты посмела дотронуться до моей Хеленки?!

— Ирджичек, не надо! — в ужасе закричала экономка, в первый раз за их совместную жизнь забыв о дистанции.

Хеленка кинулась к барону и попыталась оторвать его руки от побагровевшей пани Марии.  Збирайда раздраженно откинул её от себя с такой силой, что женщина упала на пол, но руки все-таки разжал. Но не успели женщины перевести дыхание, как барон схватился за кочергу.

— Я покажу тебе, потаскуха, как угрожать моим людям розгами! — взревел он, набросившись на заверещавшую от ужаса женщину.

Получив удар пониже спины, пани Мария попыталась спрятаться за стол, но Збирайда настиг её и вновь замахнулся. Тут уже на помощь мачехе бросилась Стефка.

— Крестный, — закричала она, перехватывая его руку, — смилуйтесь, вы же покалечите несчастную!

Вид испуганной дочери охладил расходившегося от бешенства барона. Тяжело дыша, он отбросил кочергу и отрывисто приказал Стефке и Хеленке.

— Оставьте нас! Быстро!

Но те только испуганно моргали, не решаясь уйти.

— Не трону я её больше! – пообещал им барон. – Пошли вон!

— Вот что, дорогая, — оставшись наедине, уже мирно сказал он  пани Марии, — если я ещё хотя бы раз услышу, что вы  корчите из себя хозяйку дома,  прикажу вас отправить в Черный лес, а на смену вызову пани Анельку. Пусть она старая, но внучку на балы сопровождать сможет, и её наряды мне обойдутся значительно дешевле, чем ваши. И только посмейте ещё раз повысить голос на моих людей! Запомните, вы здесь никто!

Пани Мария была дамой знатного происхождения, пусть и волей случая оказавшейся в незавидном положении. Можно только представить, какой силы жгучую ненависть стала испытывать она к Збирайде за унижение, которому он подверг её из-за какой-то холопки. В представлении людей  её круга подобный позор можно было искупить только кровью. Но кто бы пролил эту кровь, если у пани Марии не было ни братьев, ни отца, ни мужа? Женщине оставалось только стерпеть обиду, но никто не мог воспрепятствовать строить планы мщения. Збирайда прекрасно понимал чувства пани Марии, но относился к ней с таким презрением, что даже скрывать этого не пожелал.

— Пусть засунет свой мадьярский гонор подальше, — заявил он  Хеленке, — со мной такие шутки не пройдут! Подумай, душа моя, она осмелилась тебя ударить! Я едва не убил эту гадючку!

— Вы едва не совершили страшный грех, мой господин, — Хеленка успокаивающе погладила его по плечу.

— Мой господин, — насмешливо передразнил её Збирайда, — а как ты сегодня на людях назвала меня? "Ирджичек"?!

— Не знаю, как у меня это вырвалось, -  смутилась женщина, — наверное, от страха и волнения!

— Ладно, милая, не переживай: я разрешаю иногда меня так называть! — улыбнулся барон, игриво ущипнув её за грудь. – Сама знаешь, в иные моменты это уместнее «господина»!

Представление ко двору Стефании произошло накануне сочельника.