Страстные сказки средневековья Глава 4.

Маркграфиня Берта с сыном и  придворными дамами была при венгерском дворе и только вернулась домой после долгой отлучки.

Принц Генрих — молодой человек двадцати трех лет с приятным лицом, каштановыми кудрями и орлиным профилем всех Люксембургов отличался особой любовью к матери.  Его свиту составляли молодые шляхтичи из самых знатных моравских родов, отец постоянно привлекал наследника к решению государственных дел, но тот подчеркнуто предпочитал проводить время на женской половине в обществе маркграфини. Они обожали болтать друг с другом, перебрасываясь шутками и остротами.

Сегодня мать и сын обсуждали перспективы выезда на охоту. Несколько дней бушевала вьюга, и заниматься любимым развлечением не представлялось возможным.

Придворные дамы маркграфини и молодые дворяне из свиты наследника между тем активно флиртовали и состязались в острословии. Это не лишенное приятности времяпровождение было неожиданно нарушено распорядителем маркграфа — советником Бургардтом. Мужчина посетил женскую половину вместе с двумя дамами и пожилым красивым мужчиной. Барона Збирайду присутствующие прекрасно знали, а вот его спутницы вызвали определенный интерес.

— Вдова Лукаши из Черного леса с падчерицей пани Стефанией, — представил дам Бургард.

Берта милостиво кивнула головой, приветствуя двух деревенских простушек: наличие советника при представлении говорило об особой заинтересованности мужа этими людьми.

— Рада видеть при своем дворе таких красавиц, — снисходительно улыбнулась женщина,- но почему при дамах оказались вы, барон? — обратилась она уже к пану Ирджиху. — Это ваши родственницы?

— Мои соседки по поместью, ваша светлость, — учтиво поклонился барон. — Пан Януш Лукаши упокоился с миром несколько лет назад, и теперь я на правах крестного отца пани Стефании по мере сил помогаю осиротевшему семейству!

Маркграфиня  покосилась на сына и с удивлением обнаружила, что Генрих пристально разглядывает вновь представленных дворянок. Тогда Берта уже и сама присмотрелась к Лукаши.

Мачеха выглядела  привлекательной, если бы рядом не стояла падчерица! Повидавшая на своём веку немало красавиц маркграфиня залюбовалась юной девушкой. Нежное с совершенными чертами лицо поражало фарфоровой гладкостью кожи, особая теплая белизна которой оттенялась темно-синими прозрачными глазами. Искрящиеся, словно из настоящего золота локоны пушистой волной окутывали  изящную, еще до конца не сформировавшуюся фигурку. Немудрено, что сын так загляделся!

— Ваша крестница прекрасна как  ангел, — милостиво похвалила Берта девушку. — Подойди, дитя моё!

Смущенная столь пристальным вниманием Стефка робко приблизилась к нарядной строгой даме с темными насмешливыми глазами. Её до нервного озноба  встревожил странный взгляд сидящего рядом с маркграфиней молодого мужчины.

— Ты любишь танцевать, милая?

— Да! — чуть слышно ответила девушка.

— Тогда я приглашаю и тебя, и твою матушку на рождественский бал!

Стефка вспыхнула от радости, подняв на добрую госпожу засиявшие глаза.

— Это великая честь для нас, ваша светлость!

— Я довольна, что сумела тебя обрадовать,- надменно кивнула головой Берта и повернула голову к сыну.

Сообразив, что аудиенция закончилась, Стефка  отошла к мачехе и Збирайде. Они ещё какое-то время постояли в сторонке, пока их не вывел из залы Бургард. И всё это время Стефка ловила на себе тёмный взгляд наследного принца, от которого ей становилось не по себе.

— Повезло, — облегченно выдохнул барон после аудиенции, — на балу ты окажешься на виду у всего именитого панства  Моравии.  Не может быть, чтобы твоя красота не привлекла взоры самых достойных женихов. Останется только не ошибиться при выборе.

При дворе маркграфа царил легкий фривольный дух той эпохи, когда Европа уже познакомилась с открытиями Возрождения, в какой-то степени освободившись от гнёта суровой средневековой морали, а обратный процесс насильственного укрощения всплесков человеческого свободомыслия ещё не начался. До поощрения еретических идей дело, конечно, не доходило, но определенная вольность поведения всё-таки была. Маркграфиня также сквозь пальцы смотрела на шалости своего сына и с придворными дамами, и со смазливыми горожанками.

— Вы совсем разбаловали принца, — не раз выговаривал Берте супруг, не одобрявший подобных развлечений.

Он считал, что наследник мог бы заняться и более серьезными делами, чем флирт и охота.

— О, — с кокетливой улыбкой отвечала жена, — молодость явление приходящее и быстротечное! Генрих ещё успеет поседеть, управляя государством,  и нажить такие же морщины, как и у вас, мой друг!

Но Берта была далеко не глупа и неплохо разбиралась в людях.

— Я вижу, Генрих, — заметила она, спустя некоторое время после того, как Збирайда со спутницами покинули зал, — что юная Лукаши тебе приглянулась?

— Приглянулась? -  лукаво фыркнул тот. — Она мне запала в самую душу! Какая красавица!

— Да, девушка хороша, — согласилась мать. — Понимаю, что пока король Матиаш и мой супруг решают, на какой королевский двор обратить внимание в поисках невесты, тебе нужна подружка. Но это не тот случай!

— Почему? -  недовольно приподнял брови Генрих. – Подумаешь, Лукаши! Кто о них, что и когда слышал? Наверняка, какая-нибудь голытьба с хорошей кровью! Насколько я понял, пани Стефания сирота: она за честь должна посчитать мою заинтересованность!

— Конечно, мой мальчик, — охотно согласилась со своим отпрыском Берта, — твоё расположение — великая честь для любой моравской девицы. Однако ты не обратил внимания на крестного отца девушки.  Барон Збирайда — не тот человек, крестницу которого можно обидеть безнаказанно. Он один из самых влиятельных вассалов твоего отца, и если ты поссоришься с паном Ирджихом, маркграф разгневается.

Генрих промолчал в ответ, но мать могла поручиться, что он принял к сведению её аргументы.

— Когда приезжает из Италии Ярослав Палацкий? – тактично перевела она разговор на другую тему.

— Я ждал его сегодня, но очевидно непогода застала графа в горах. И всё же надеюсь, что к Рождеству он прибудет. Ох, матушка, без Ярека все развлечения — скука смертная.

Берта втайне улыбнулась. Ленные владения семьи Палацких занимали немалую часть маркграфства. Рано оставшись без родителей, юный Ярек воспитывался во дворце вместе с принцем, хотя и был его на несколько лет старше. Они немало покуролесили и набезобразничали на пару. Когда до маркграфа дошло, что его сын и крестник разыгрывают хорошеньких горожанок в кости и спят с ними по очереди, он так разозлился, что приказал Палацкому от греха подальше отправляться на учебу в университет Падуи. Ярослав вынужден был подчиниться. Два года молодой человек послушно изучал латынь и право, а потом его потянула в дорогу жажда странствий. Граф несколько лет скитался по Италии, Франции, Испании, Германии, присылая отовсюду занимательные письма о своих приключениях.  И вот теперь Ярославу наконец-то разрешили вернуться домой. Генрих весь извелся от нетерпения, дожидаясь своего приятеля.

В первый день Рождества в доме Збирайды царила радостная суматоха: пани собирались на бал.

Стефка места себе не находила от тревоги. Одно дело танцевать дома с мачехой и сестрой, и совсем другое — во дворце. А вдруг что-то не получится?

А ещё юную девушку беспокоил,  заставляя странно замирать сердце, взгляд принца.

Стефка не раз ловила на себе восхищенные взгляды и знала, что она нравится мужчинам.  Но во  взгляде Генриха не было привычного ласкового любования, он был ей неприятен и пугал.  Бабка Анелька столь упорно вбивала во внучку понятие греха, как самого омерзительного и губительного деяния, так долго морочила голову опасностями, ждущими девушку, стоит ей только высунуть нос за ворота родного замка, что Стефка поневоле представляла себе порок как живое существо. Это было нечто чёрное, извивающееся, лохматое, с неприятным запахом серы и гнили. Но обменявшись несколькими взглядами с принцем, девушка вдруг поняла, что грех может принять облик  приятного молодого мужчины с темными глазами. Однако, став пригляднее на вид, он не перестал быть опасным!

В тот день в парадной зале Шпильберга собралось такое количество народа, что Лукаши затерялись в шумной толпе именитого панства.

Стефка опасливо поискала глазами принца. Генрих стоял неподалеку от тронного возвышения в компании молодого мужчины. Что-то в одежде и манере поведения незнакомца выдавало в нём человека, приехавшего издалека.

К облегчению девушки, принц вряд ли заметил её присутствие. Вон сколько красавиц собралось сегодня под старинными сводами огромной рыцарской залы, с чего бы он вспомнил о простой деревенской девчонке?! Впрочем, долго размышлять девушке не дали: какой-то пан пригласил её на танец и она, взяв протянутую ладонь, встала в ряд, исполняя медленные па под заунывные звуки маленького оркестра на хорах бальной залы.  Напряженно опасаясь сбиться с такта, Стефка выпустила из виду и так взволновавшего её молодого человека, и уж тем более, его собеседника. А между тем, мужчины наблюдали за её танцующей фигуркой.

— Светловолосая пани в синем шелковом платье с кружевной отделкой, — указал Генрих приятелю на заинтересовавшую его девицу, — отсюда плохо видно лицо, но уверяю, она прехорошенькая!

— Двигается эта девочка приятно, — произнес в задумчивости Ярослав, отыскав глазами тонкую фигурку. — Ладно, приглашу её на следующий танец, а потом скажу: стоит ли тратить на неё усилия!

Каждая девушка мечтает о возлюбленном, так или иначе представляя его себе красавцем и героем. Пусть смутно, неопределенно, но всё же она мысленно рисует портрет того единственного, самого главного, который должен прийти и покорить её сердце.  Стефка грезила о высоком черноволосом и чернобородом красавце  с синими глазами и обворожительной улыбкой, немного похожем на крестного отца, по которому давно уж сохла её мачеха, пока Збирайда не угостил пани Марию кочергой.

Мужчина, пригласивший её на следующий танец, никакого сходства с воображаемым идеалом не имел. Был этот пан светловолос и сероглаз, бороду не носил вовсе, но что-то было в нём  такое, что сердце девушки сначала сладко замерло, потом ухнуло вниз и так громко забилось, что Стефка сразу же поняла: "Он!"

Очарованной девушке показалось, что время странно замедлило бег, когда она,  заглянув в серые лучистые глаза, подала ему руку и задвигалась в такт музыке. Смятенный ум отмечал какие-то мелочи: темно-вишнёвое бархатное котарди, золотую нагрудную цепь с эмалевым гербом на груди, круглый бархатный шаперон на волнистых русых волосах.  Её заворожил и лишил разума внимательный ласковый взгляд, от которого горячо замирало сердце.

"Что со мной происходит?" — в растерянности думала Стефка, с трудом заставляя себя отвести глаза от незнакомца.  Девушка одновременно желала, чтобы сводящий её с ума танец, наконец-то, закончился,  и в то же время ей хотелось, чтобы этот мужчина всегда находился рядом. В общем, у юной пани голова шла кругом от стыда, смущения и тревожного счастья.

Незнакомец отвел её к барону, почтительно раскланялся и отошел прочь.

— Надо же, — проворчал недовольный Збирайда, -  граф Ярек  явился из дальних странствий. Не раньше и не позже, подгадал как раз к твоему первому балу. Ещё тот прохвост и распутник! Пусть только сунется к тебе, моя девочка, я ему быстро бока обломаю! А тебе он пришелся по душе?

— Кто это, крестный? — поинтересовалась удивленная такой характеристикой Стефка.

— Граф Палацкий — отчаянный сорвиголова и близкий друг принца Генриха! Приятели так несколько лет назад отличились, что у маркграфа лопнуло терпение, и он изгнал шалопая из Моравии. Но видимо всё-таки сменил гнев на милость, раз граф Ярек появился при дворе.

Стефка ещё хотела поговорить о Палацком, но её вновь пригласили на танец.

Между тем на другом конце зала обсуждали саму пани Лукаши.

— Ну как она тебе? — заинтересованно расспрашивал принц приятеля. — Понравилась?

— Понравилась, — задумчиво улыбнулся Ярослав, — бесхитростная девушка: вся как на ладони! Из таких барышень получаются хорошие матери семейства, но никак не занимательные и страстные любовницы. В постели с ней, скорее всего, будет скучно! Такая совершенная красота, как правило, является признаком определенной холодности. Я не заметил в пани Лукаши ни скрытого огня, ни кокетства, ни затаенной страсти: она проста и незатейлива, как хлеб.

— Может, ты просто плохо смотрел? — с иронией заметил Генрих.

— А что мешает тебе рассмотреть её получше? Пригласи девицу на танец да попробуй разговорить. Мы с ней молчали, как два монаха-трапписта!

Заметив приближающегося принца, Стефка сжалась от неловкости. Она его боялась, но и отказать было невозможно. Робко подав руку, девушка застенчиво поникла головой и встала в пару.

— Вы любите танцевать? — между тем поинтересовался принц.

— Да! — односложно ответила Стефка.

— Что вы ещё любите делать?

— Гулять по лесу, вышивать… да мало ли занятий! Но почему это интересует вашу светлость?

— Молодой мужчина всегда интересуется мыслями очаровательных пани!

— Я слишком незначительная особа, и не стою такого внимания!

— Разве девушке, чтобы заинтересовать мужчину нужно быть значительной? Синие глаза, золотые кудри и подобные бутонам роз губы гораздо прельстительнее, чем самые гордые гербы и титулы!

— Вы льстите мне! – Стефка не удержалась от улыбки.

Похвалы красоте всегда приятны, хотя настораживал сам собеседник. Но разве деревенской простушке было по силам тягаться в остроумии с поднаторевшим в таких куртуазных играх принцем?

— Красота делает любого мужчину рабом женщины независимо от того король он или пастух!  Женщина же правит, используя свою очаровательную власть над мужским сердцем: ведь любовь равняет всех — и герцогинь, и судомоек. А вы уже познали её сокрушительную силу?

Стефка удивленно взметнула ресницы, глядя на возвышающегося над ней мужчину. Как умудрился их вполне безобидный разговор приобрести столь опасный характер?

Не так уж она была наивна, чтобы не сообразить:  его высочество обхаживает её? Но зачем? Не мог же принц настолько забыться по отношению к порядочной девушке? Всё это смущало Стефку, сбивало с толку, и хотелось, чтобы поскорее умолкла музыка, и высокородный партнер оставил её в покое.

— Это, конечно, Диана, — впоследствии поделился принц впечатлениями с другом, — с колчаном и стрелами, но я не заметил ничего мешающего сотворить из неё, как из пены морской, любвеобильную Венеру!

  — Однако такое препятствие есть, — сухо заметил Ярослав, — это  крестный отец девицы — барон Збирайда, который никогда  не слышал ни о Диане, ни о Венере, но из своей крестницы блудницу сделать не даст!

Но Генриха не остановили доводы приятеля. Наоборот, чем труднее становились препятствия, тем больший азарт он испытывал.

— А Збирайда ничего не узнает! Если всё продумать, можно воспользоваться девчонкой и без его ведома. Видишь рядом с ним черноволосую красотку не первой свежести? Это мачеха юной пани Лукаши. А мачехи и падчерицы, как правило, не ладят.  Надо прощупать эту бабенку: не окажется ли она нам полезной?

— Что ты задумал, Генрих? — настороженно поинтересовался граф.

Принц разочарованно взглянул на приятеля: раньше Ярек понимал его с первого же намека.

— Ничего из рук вон выходящего, — хмыкнул он. — Мне захотелось узнать, кто скрывается за  синим безмятежным взором деревенской красотки? И кто из нас прав: ты, считая её холодной возвышенной натурой,  или я, думая, что девчонка  — прирожденная шлюха с внешностью ангела? И я  не вижу серьезных препятствий для  установления истины. А  ты поможешь мне удовлетворить любопытство. Думаю, это будет презабавное приключение!

У Палацкого окаменело лицо, впрочем, немного погодя, он также растянул губы в улыбке.

— В чём же будет заключаться моя помощь?

Генрих пожал плечами, пристально наблюдая за танцующей девушкой.

— Надо поразмыслить. Для начала поухаживай за её мачехой: пригласи на пару танцев, наговори комплиментов, расположи к себе эту дурочку. Думаю, это будет несложно: пани Мария едва ли не поедает глазами всех встречных мужчин.

ЯРОСЛАВ И СТЕФАНИЯ.

Збирайда выходил из себя, глядя на пустую половину кровати. Ему не терпелось рассказать Хеленке обо всём, что произошло на празднике, а эта женщина неизвестно где болталась. Он уже хотел послать холопа на её поиски, когда дверь скрипнула и взволнованная экономка показалась на пороге.

— Что происходит с нашей девочкой, мой господин?- обеспокоенно спросила она, присаживаясь на край постели.

— А, так ты у Стефки была? — недовольно проворчал Збирайда. — Как там она?

— Я помогла раздеться нашей ласточке.  Думала порадоваться за неё, ведь это первый бал, а Стефка такая грустная!

Вот теперь и Хеленка расстроилась, а какой прок от женщины, когда у неё душа не на месте?

— Черт бы побрал этого графа Ярека, — досадливо выругался пан Ирджих, — принесла его нелёгкая на нашу голову! Всё было хорошо, пока этот молодчик не пригласил дочку танцевать, а она как глянула на парня, так  глаз оторвать и не смогла. Стефка ещё совсем ребенок: по  лицу, как по открытой книге читать можно. Вот так сразу взяла и влюбилась!

Скатывавшая чулки Хеленка недоуменно наморщила лоб.

— Но почему она такая грустная, этот граф обидел её?

— На свой лад! — тяжело вздохнул барон. — Потанцевал с ней, а потом весь остаток вечера прокрутился как бычок на веревочке вокруг пани Марии. Бедняжка Стефка сразу же сникла. Хорошо хоть не разревелась подобно малому ребенку!

Это было нечто выше понимания всегда логично рассуждающей женщины, и Хеленка замерла с наполовину стянутым чулком в руке.

— Пани Мария? Она, конечно, недурна, но чтобы предпочесть её Стефке? Здесь что-то не так!

— Меня и самого это удивило, — нехотя признался пан Ирджих, — но самое главное, я заметил несколько заинтересованных взглядов, которые кинул на Стефку принц. Плохой знак!

Хеленка не знала нравов принцев, наивно полагая, что их высокое положение сродни святости. Простолюдины всегда завышенного мнения о благородстве королей. Отсюда и такое количество сказок о добрых государях, хотя подобных никогда не существовало за всю историю человечества.

— Сам принц заприметил нашу девочку? — благоговейно ахнула восторженная женщина.

Пан Ирджих столь глупыми иллюзиями себя никогда не тешил, поэтому только хмыкнул, с пренебрежением покосившись на любовницу.

— Разве Генрих глаз  не имеет? — угрюмо заметил он. — Такой же мужчина, как и все! Но слава у него дурная, и небезопасно для любой девушки в маркграфстве обратить на себя столь высочайшее внимание. Отец борется, как может с разнузданностью принца, но на стороне Генриха мать. Маркграфиня Берта из Саксонии, а там всегда женщины себе слишком много позволяли!

Хеленка юркнула под одеяло, и хотя она промолчала, Збирайда понимал, что женщина встревожена.

— Черт бы побрал этого Ярека! Принёс его нечистый на нашу голову! Шлялся бы себе и шлялся по дальним землям! Одна морока...

А Стефка в первый раз в жизни провела бессонную ночь, и  её подушка промокла от слез.  Память услужливо подсовывала то ласковый взгляд  графа, то его улыбку, обращенную к мачехе, то торжествующее лицо пани Марии. Девушке было горько и обидно, и к утру она окончательно влюбилась в коварного красавца.