Страстные сказки средневековья Глава 35.

Выбраться во владения Монкфора граф смог только к концу октября. Специально он не подгадывал: это получилось само собой. Де ла Верда был по делам в Эссексе, и заехал на обратном пути в окруженный лиственным лесом замок барона.

Сам хозяин оказался пожилым одиноким человеком. Когда-то барона тяжело ранили в одном из походов во Фландрию, и его правая рука была практически беспомощна. С тех пор он редко выезжал за пределы своей суровой крепости. Гостю Монкфор был не то, что бы ни рад, а просто никак не мог сообразить, чем обязан визиту испанского гранда. Пожалуй, эльфы ему и то были ближе, чем папский посланник, настолько барон не интересовался высокой политикой.

— Том Телфорд? — удивился он, принимая приезжего гостя за поздним ужином в огромном зале с чудовищными сквозняками. — Зачем вам этот бездельник?

Действительно, зачем? При других обстоятельствах дон Мигель охотнее бы дал отрезать себе язык, чем испоганить его  эльфами, но что поделать: видения одержимой бесами Мадлон неожиданно стали путеводной нитью его жизни.

— Ваша дочь как-то рассказывала мне, что Том имел дело с эльфами, — вежливо пояснил он, с большим трудом  расправляясь с пересушенным плохой кухаркой жестким мясом. – Папский легат — епископ Братичелли поручил мне расспросить об этих существах, а также узнать: не вредят ли они христианским душам?

Барон глядел на него широко распахнутыми глазами, в которых плескалось насмешливое недоумение.  У графа даже шея втянулась в плечи, когда он представил, насколько нелепо выглядит со своими дурацкими расспросами. Однако вскоре выяснилось, что удивление хозяина  было вызвано несколько другими причинами.

— Вред от эльфов,  — мрачно хмыкнул Монкфор, — это всё равно, что вред от звёзд. Им до людей нет никакого дела. Разве только какой-нибудь простушке  заморочат голову, да и то таких случаев уже не припоминают даже старожилы: то ли эльфы стали привередливее, то ли девчонки умнее. Кроме деревьев их ничего не интересует.

— Вы верите в их существование? — опешил граф.

— Помилуйте, да как не верить? Ведь это любимая тема всех нянюшек округи. В детстве я даже сбегал из дома в ночь на 31 октября: всё старался увидеть их прекрасную королеву, но мне не везло. Видимо, её путь пролегал  вдали от замка Монкфор.

— Неужели эльфов действительно можно встретить?

— Я с ними никогда не сталкивался, — после недолгого молчания неохотно ответил барон, — но мир существует не только в пределах моей видимости. Дело в том, что эльфы живут в каком-то ином мироздании, но право слово, я ничего об этом не знаю. Зато могу вас уверить, что вреда от них людям нет.

— А что же Том Телфорд? Эльфы, насколько я понял, забрали его к себе?

— Эльфы любят чем-то выдающихся талантливых людей, а Том с детства музыкант. Отец немало розог об него изломал, пытаясь заставить работать. У них все-таки небольшой, но собственный надел земли. Эсквайр мечтал, что сын станет ему помощником, а тот только дудел в свой рожок. Причем за какую бы свистульку или бренчалку не возьмется, сразу же начинает на ней наигрывать песенки, как будто нет ничего проще. Вот эльфы его и заприметили: как-то юноша ушёл в лес и вернулся только через месяц, когда за него уже все заупокойные молитвы прочитали. Ничего толком Том никому не объяснил, только сказал, что был в гостях у эльфов и ушёл  в самую чащу леса. Говорят, он построил там хижину и живет подобно лесному зверю, питаясь только тем, что дает земля. Сначала шли разговоры о том, что он колдун, знается с нечистой силой, но Том ни во что не вмешивается, мало с кем общается, и постепенно о нём забыли.  Даже собственная семья махнула на отшельника рукой.

— А чей это лес?

— Мой, — вздохнул барон, — но я приказал его не трогать. Пусть живёт как хочет.

— А в церкви он бывает? — сразу же заинтересовался дон Мигель, не в силах преодолеть инквизиторские привычки.

— Бывает, — твёрдо отмел его подозрения Монкфор, — и усердно молится.

Даже если это было не так, барон дал чётко понять: вмешательства чужих в столь деликатные дела в этих краях не потерпят. Гость прикусил губу, умеряя религиозное рвение, и вежливо осведомился:

— Как же мне его найти?

— Том ни от кого не прячется. Я прикажу слуге, и он вас выведет к его хижине.

Ожидавший сопротивления и отговорок со стороны хозяина дон Мигель был ошеломлен столь быстрым согласием. Он даже подозрительно покосился на собеседника, но лицо барона выражало лишь спокойное равнодушие. Похоже, Монкфор действительно не увидел в его просьбе ничего странного.

На этом закончились и разговор, и ужин.

Всю ночь дон Мигель не мог заснуть от волнения и холода: он предчувствовал, что близок к цели. Промозглую сырость гостевой комнаты не смог просушить даже большой камин, в котором полыхали огромные бревна. Каменные стены жилища были покрыты каплями влаги, пропитавшей всё вокруг: и постель, и украшавшие стены столетия назад выцветшие гобелены. Какой уж тут отдых, когда от одного вида подобной спальни, у южанина испанца сразу же начался приступ ревматизма.

Наутро не выспавшийся и чувствующий себя разбитым, да ещё в одежде, пропитанной затхлой влагой граф устремился в путь. Его проводник сразу предупредил, что идти придётся пешком.

Поначалу их дорога пролегала через редкий лес с высокими деревьями и приятно пружинящей под ногами прелой листвой. Затем пошёл заросший кустарником бурелом, и хотя листва частично облетела, он всё же был густым и колючим, да ещё пропитанным влагой. Иногда де ла Верде приходилось прорубать себе дорогу, хотя тропинка чётко проглядывала сквозь  нагромождения валежника.

Хижина Тома стояла на берегу полноводного ручья в самом отдаленном от человеческого жилья уголке леса. Путники подошли к ней уже на исходе короткого осеннего дня.

— Вот, — показал на хижину провожатый, — а я пошел назад. Том потом проводит вас обратно.

И не успел граф выразить свое недовольство таким решением, как он исчез в кустарнике, из которого они только что вышли.

Делать нечего: тяжело вздохнувший де ла Верда обратил взор на сложенную из грубо обтесанных бревен лачугу. Вокруг располагались несколько ульев. Из сложенной из обломков камня трубы в небо вился тоненький дымок, говорящий, что хозяин дома. Граф осторожно поскребся в обтянутую шкурами дверь.

— Войдите! — раздался неожиданно звонкий и молодой голос.

Дон Мигель опасливо толкнул жалобно заскрипевшую створку и очутился в освященном пламенем очага жилище.  Стены были увешаны связками сушеных грибов и ягод, пучками трав, и на гостя неожиданно пахнуло запахом цветущего луга.

 Промокший и продрогший испанец оказался в сухом и жарком тепле. В котелке над очагом булькая варилось что-то съестное, а невысокий молодой человек в ветхом, но аккуратно зачиненном платье осторожно помешивал варево.

Почему-то граф представлял Тома пожилым человеком, и теперь с удивлением разглядывал юное синеглазое лицо. На вид ему нельзя было дать более двадцати лет.

Хозяин хижины недоуменно воззрился на незваного гостя. Графу стало не по себе от его пристального изучающего взгляда. Но это длилось буквально мгновение, а потом Том вновь занялся своим котелком.

— Здравствуйте! —  напомнил о себе де ла Верда спустя некоторое время, сообразив, что хозяин хижины может так и не открыть рта.

— Подождите немного: сейчас я доварю ужин, и мы поговорим, — Телфорд кивнул головой на скамью у очага, — погрейтесь и обсушите одежду. Торопиться, право слово, некуда.

В последних словах юноши скрывалась едва заметная насмешка. Дон Мигель насторожился в предчувствии  неприятностей, но покорно уселся рядом с жарко и весело полыхающим огнем. Вскоре он облегченно почувствовал, что начинает согреваться.

— Конечно, уроженцу жарких земель зябко и неуютно в стране дождей и туманов, -посочувствовал ему Том, ловко подхватывая котелок со свисающего с потолка крюка.

Он накрыл стол, поставив две глиняные миски. Проголодавшийся дон Мигель с удовольствием съел горячую похлёбку. Привкус показался ему странным, он мудро не стал задавать вопросов. Тем более, что выпив горячий отвар остро пахнущих трав, испанец почувствовал, как отступает усталость и яснеет голова. И вот когда всё было съедено и выпито, молодой человек вновь сосредоточил на нём изучающий взгляд.

— Такого человека не могло привести ко мне простое любопытство, и вы не будете задавать глупых вопросов, — сделал он вывод, — но что понадобилось в наших лесах чужестранцу?

— Мне нужны эльфы.

Телфорд заметно удивился, неприязненно взглянув на сидящего напротив мужчину.

— Зачем?

   — Один из них похитил мою жену и силой её удерживает, — хмуро пояснил граф и смущенно добавил, — по крайней мере, так считает одна бесноватая, собирающая милостыню на ступеньках Нотр-дам-де-Пари. Глупо, но именно эта призрачная нить привела меня сюда.

Молодой человек задумчиво покрутил в руках прутик. Следование указаниям бесноватой его не поразило, зато вызвали возражения другие слова.

— Это невозможно, — хмуро сказал он, — природа чувств эльфов такова, что насилие для них неприемлемо. Это холодные и бесстрастные существа,  но если влюбляются, то раз и навсегда.

Откуда дону Мигелю было знать, каким образом ему украсили лоб рогами — по пылкому влечению или обливаясь слезами? Честно говоря, его это волновало мало. Факт есть факт — Стефания спала в чужой постели. Остальное несущественные детали.  И всё-таки у графа нашлись слова для возражения:

-  По моим сведениям, жена сбежала от похитителя, пряталась и даже хотела избавиться от нежеланного плода, но ...

И дон Мигель подробно, ничего не пропуская, рассказал  отшельнику о событиях годовалой давности, и об их с Гачеком догадках, и о пророчестве безумной Мадлон. Том слушал гостя, не перебивая.

— Вы очень любите свою жену?

Де ла Верда растерялся. Какое это имело значение?

— Стефания — моя жена! — раздраженно напомнил он.

— В том-то и дело, — вздохнул молодой человек. — Вряд ли после встречи с эльфом из вашей супружеской жизни получится хоть какой-то толк. После общения с ними люди меняются.

— Это моя проблема, — нахмурился дон Мигель, — и я сам как-нибудь её решу. Лучше расскажите мне об эльфах: неужели они спокойно живут среди людей, и никто не подозревает об этом?

— Всё далеко не так, — покровительственно рассмеялся Том, — вам невероятно повезло, что сумели встретиться с одним из них.

Граф возмущенно дёрнулся, услышав такое заявление.

— Я бы предпочел избегнуть такого везения, — сухо заметил он, — у него есть законная жена — тоже красивая женщина, так зачем ему понадобилась Стефания?

— Вы не правильно ставите вопрос, — вздохнул Телфорд. — Баронесса ему понадобилась именно потому, что он влюбился в чужую жену. Наследника Рауль ждёт именно от леди Стефании, а ребёнка от супруги, скорее всего,  убьёт при подмене младенцев.

Услышав подобное, дон Мигель только лишний раз убедился в необходимости работы инквизиции для очистки общества от таких бессердечных тварей.

— Неужели не пожалеет собственную плоть и кровь?

— Этот младенец ему чужд, — попытался объяснить Том, — представьте на секунду, что ваша жена рожает волчонка: что вы сделаете?

— Разве это одно и то же?

С какими только мерзавцами не имел дела де ла Верда за годы сотрудничества с орденом доминиканцев: еретиками всех мастей, ворами и разбойниками. Были среди них и детоубийцы, но те хотя бы точно знали, что их деяния преступны, а здесь… Не иначе как совсем обезумевший Телфорд изо всех сил пытался доказать собеседнику, что ничего особенного в подобном злодеянии нет.

— Так уж сложилось,  не знаю по каким законам природы, но только сыновья от таких союзов рождаются эльфами и наследуют породу отца, девочки же рождаются обыкновенными женщинами и ничего эльфийского в себе не несут так же, как и дети от нелюбимых жен. Только от эльфини может появиться эльфийка, но это уже совсем другая история.

Дон Мигель окончательно запутался в хитросплетениях размножения богопротивных тварей.

— Но зачем Раулю понадобилась женщина? Почему бы ни взять в подруги себе подобную? Такая простая идея ему не приходила в голову?

Том тяжело вздохнул, немного подумал, глядя куда-то в угол, а только потом начал говорить, опустив глаза на сложенные на столе руки. Огонь уже потух, и красноватые уголья едва освещали его задумчивое и печальное лицо.

— Всё не так-то просто, как кажется с первого взгляда: на то есть масса причин. И первая кроется в самой истории эльфов. Как и люди, они не догадываются, зачем создал их Создатель, но землю эльфы заселили гораздо раньше нас и пережили всё то же самое: войны, мор, голод, бесконечные грехи и пороки. К тому моменту, когда появились первые люди, их цивилизация уже клонилась к закату. В результате тяжелых испытаний эльфы, наконец-то, набрались мудрости, но за эти знания им пришлось сурово расплатиться. Они начали вымирать.

С точки зрения дона Мигеля эта история была полной ересью, потому что он твердо знал: именно человек, и никто другой, был венцом творения, но всё же граф поинтересовался:

— Эльфы — дети Адама и Евы?

— Смотря кем были Адам и Ева, — уклончиво ответил собеседник, — если родоначальниками всего живого на земле, то да!

Ответ не устроил поднаторевшего в допросах еретиков испанца:  он знал, как изворотлив сатана, когда хочет внушить заблудшим всякую опасную чертовщину.

— Но они — христиане?

Том слабо улыбнулся.

— Как они могут быть христианами, когда покинули землю задолго до рождения Христа? Они верят в могущество Создателя Вселенной, Отца звёзд и света.

Лицо графа окаменело, но он мудро воздержался от резких оценок услышанного. Не хватало только забравшись в такую глухомань, внимать ереси катаров. До чего же живучи заблуждения, если они, как утверждает этот малахольный затворник, существовали ещё до рождения человечества!

— Так что же дальше? — сухо осведомился он, — Почему начали вымирать эльфы? Гнев Господень?

— В какой-то степени. Эльфы всегда контролировали  рождаемость: умели выбирать пол ребенка и время зачатия, поэтому их женщины случайно не рожали. Срок жизни у них огромен. Эльфы живут и триста, и пятьсот лет, да и тогда уходят из жизни больше по собственному желанию, потому что устают существовать. Так какой смысл производить на свет много детей? Вырастить маленького эльфа для родителей очень сложно: дети все знания о своей породе получают в первые годы жизни, поэтому нужно постоянно находиться возле них.   И Господь покарал эльфов за нежелание причинять себе лишние хлопоты:  всё больше и больше их женщин становились бесплодными. Рождаемость падала по мере роста знаний. Попытка искусственного воссоздания особей привела к появлению болезненного и нежизнеспособного потомства, и от неё пришлось отказаться. А тут ещё наседали невежественные, зато плодящиеся словно кролики люди. Они вырубали самое святое для эльфов — леса, распахивали заповедные луга и засоряли землю. Можно было уничтожить наглых пришельцев (у них имелась такая возможность), но эльфы сделали по-другому.

   Том сдержанно перевел дыхание, пошевелив затухающие угли в очаге. К ночи становилось холодно, и вовремя подкинутые дрова были как нельзя кстати.

— Умение мгновенно перемещаться из одной точки пространства в другую, у эльфов было всегда, а лошадей они разводили ради удовольствия проехаться.  А тут их ученые открыли возможность перемещения не только внутри пространства, но и во времени, и тогда эльфы смогли проникнуть в другие миры. Я не могу вам объяснить, каким образом это произошло, но эльфы ушли в своеобразное Зазеркалье. Они создали там свой Авалон и живут, как считают нужным. Понастроили прекрасных дворцов, везде, где только можно посадили деревья и цветы, и занимаются только тем, что приносит им радость.

Он мечтательно и грустно улыбнулся, видимо углубившись в воспоминания об этом странном месте. Этим сразу же воспользовался дон Мигель. Он сразу нашёл несколько несоответствий в этой сказочной истории.

— Рауль де Ла Рош совсем не похож на описываемых вами эльфов. Конечно, если он один из них.

-  На тот момент, когда эльфы собрались покинуть землю, среди них не было единства, — пояснил Телфорд, — некоторые предпочли остаться среди людей. Их натуре была противна праздная жизнь: они не захотели оставлять свои леса без присмотра, да и с людьми иногда контактировали, поэтому не презирали их до такой степени, чтобы отказаться жить с ними рядом.

Томас сделал паузу: вышел из хижины за дровами, а когда вернулся, то продолжил свой рассказа:

-  Лес у них в крови, деревья эльфам дороже всего на свете. В древности они были известны, как друиды — смотрители леса. Несмотря на все усилия, с людьми ужиться им практически не удалось. Многие, разочаровавшись, ушли вслед за остальными в Авалон, другие погибли по тем или иным причинам. Но некоторые — самые стойкие и упорные всё-таки выжили.  Потеряв в борьбе за выживание  много качеств истинных эльфов,  они сумели обрести шанс на бессмертие, открыв возможность продолжать свой род при помощи человеческих женщин. Их дети мужского пола наследуют только отцовские черты и являются полноценными эльфами. Женщина в данном случае предоставляет своё тело для развития и выращивания чуждого ей плода, ничего не передавая ему от своей природы. Казалось бы, нашёлся ключик к воссозданию эльфийского мира, но и тут всё не просто. Выяснилось, что эльфам нужны особенные женщины, чтобы разжечь их остывающую кровь. В основном они их ищут возле колдовских костров. Конечно, встречается там и  всякая дрянь, но есть среди поданных его величества Дьявола дамы, обладающие необходимыми качествами. Надо сказать, что отношения между адептами Князя мира сего и эльфами из-за этого крайне напряженные. Они люто ненавидят друг друга.

Том нервно потер предплечья руками и виновато улыбнулся, глядя на угрюмо насупившегося гостя.

— Вот такая грустная история. Я советую вам забыть про жену и оставить всё как есть. Леди Стефания никогда не выберется из плена, поэтому смело объявляйте её умершей и женитесь на другой.

Едва переварив эту невероятную историю, граф смерил мрачным взглядом ополоумевшего Телфорда. Похоже, что общение с эльфами действительно повлияло на его мозги, раз он перестал понимать элементарные вещи.

— Конечно, можно обмануть людей, но мне никогда не обмануть Бога, — резко заметил он. — Донна Стефания — моя супруга и должна вернуться в семью. Я точно знаю, что она пыталась сбежать из плена, значит,  её не устраивает подобная жизнь.

— Женщина привыкнет к неволе.

Дон Мигель долго рассматривал сидящего перед ним человека и вдруг сообразил, что его моложавость неестественна. По выражению глаз, по какой-то затаенной горечи таящейся в складке губ, стало ясно, что Том гораздо старше, чем кажется.

— Телфорд, — прямо спросил он, — а сколько вам лет?

— Скоро будет сорок пять, — вздохнул тот и тихо добавил, — все, кто побывал в Авалоне, долго  сохраняют молодость.

— А зачем вы им понадобились? Разве среди эльфов нет хороших музыкантов?

Том прямо на глазах осунулся и потемнел глазами: очевидно, сам того не желая, граф попал в больное место.

— Затем же, что и ваша жена, — тихо прошептал он, — в их мире у меня растет дочь. Она — юная девушка и такая же красивая, как  её мать. Они иногда у меня появляются, но редко.

Дон Мигель поперхнулся, с брезгливым ужасом взглянув на мужчину,  позволившему себе взять в любовницы  неведомую тварь. Впрочем, на что только не пускаются пособники сатаны, на какие только грехи не отваживаются!

— А почему вас не оставили в Авалоне? Там нельзя находиться людям?

Телфорд поднял на него тяжелый взгляд, и графу стало не по себе от странного выражения его глаз: то ли презрение к чужаку скользило в них, то ли ещё что-то.

— Авалон — рай для эльфов, а я человек. Для них существо низшей расы, неравное, чуждое, призванное решить некую проблему, но не более того.

— И что же, любовница вас не любила?

Том равнодушно пожал плечами.

— По своему… я также люблю свой лес и пчел. Кто я для неё? Мимолетный эпизод в блестящей, полной наслаждений жизни, призванный только для одной миссии и успешно её выполнивший.

Но его деланно безразличный тон не обманул собеседника: он отчетливо услышал в нём нотки бессильной горечи.

— Вы любили её?

— А вы смогли бы полюбить женщину, рядом с которой чувствовали себя жалким червём?

Ответить на этот вопрос дон Мигель затруднился. Червём рядом с женщиной? Чего-чего, а подобного не было никогда. Он даже к королевам и то относился с ноткой снисходительного презрения. Да и как иначе? Но Том толковал о каких-то странных отношениях, может потому, что был простолюдином? Телфорд видимо догадался, что  собеседник его не  понимает.

— У меня тоже есть чувство собственного достоинства, —  сдержанно пояснил он. — Когда я понял, что происходит, то потребовал, чтобы меня вернули домой, а силой в Авалоне никого не удерживают. Но и жить как раньше я тоже не смог, поэтому  ушёл в лес. Вот так и получилось: и там не прижился, и здесь теперь чужой.

Вот только после этих слов до графа со всей очевидностью дошло, какую трагедию переживает Телфорд и почему он стал отшельником.

— Авалон — прекрасный, невероятно чудесный и прельстительный мир, — продолжал пояснять Том, — но он чужд нам, потому что не для людей был создан и им там делать нечего.

Пусть даже так: графа мало интересовала какая-то эльфийская твердыня. Подумаешь, земля обетованная! Вот Иерусалим — другое дело. Де ла Верда всегда грезил крестовыми походами, точно зная, что нашел бы на святой земле ответы на все волнующие его вопросы, а тут… какой-то странный мир вырождавшихся тварей. Да они сами по себе скоро передохнут: туда им и дорога.  

— Но как мне вернуть Стефанию? — угрюмо осведомился дон Мигель. — Думаете, ей сейчас лучше, чем было вам?

— Леди Стефания — женщина, а они быстрее привыкают к неволе, — сухо пробормотал хозяин и вдруг, резко встав из-за стола, вышел из хижины.

Граф растерянно посмотрел ему вслед: он не ожидал, что беседа так внезапно прервется.

Но время шло, хозяин не возвращался, и после долгого бесполезного ожидания дон Мигель устало вытянулся на лавке у очага, задумчиво глядя на огонь. Пламя весело плясало, освещая нехитрый скарб отшельника, но не разгоняя воцарившейся тьмы у него на душе. Зачем ему масса с таким трудом полученной информации, если от неё не было никакого прока? Стоило ли забираться в такую глушь, чтобы выслушать кучу то ли сказок, то ли фантазий полусумасшедшего отшельника?

По крыше хижины вновь застучали капли дождя. Англия! Прокисший от влаги проклятый Богом остров: здесь круглый год дожди и туманы, а уж в конце октября...

Озарившая мысль пронзила его подобно молнии, заставив подпрыгнуть на месте. Конец октября! Дон Мигель судорожно подсчитал даты. Ну, конечно же, через два дня 31 октября — тот самый день, когда открывается лазейка между мирами и когда эльфов можно встретить на лесных тропах. Если это так, то...  они здесь появятся. Не могут не появиться!

Придя к такому выводу, де ла Верда вновь устроился на жесткой лежанке и погрузился в наполненный странными видениями сон. Ему снились лёгкие, узорчатые,  выглядывающие из зелени деревьев беседки и дворцы, синие озера, по прозрачной глади которых скользили прекрасные белые лебеди,  море цветов. Что это – Авалон или христианский рай?