Страстные сказки средневековья Глава 36.

Утро следующего дня выдалось дождливым: лило как из ведра. Неизвестно откуда воротившийся Том уселся перед очагом и плёл корзину из прутьев, даже не поинтересовавшись, почему гость не собирается убираться восвояси.  Для графа де ла Верды такая работа была не по рангу, поэтому он просто сидел рядом, наблюдая за движениями умелых пальцев, и размышлял об услышанном вчера. Они провели так несколько часов, когда дон Мигель, внимательно оглядев стены, задумчиво спросил:

— Мне рассказывали, что вы талантливый музыкант, а где же ваши инструменты?

— Я больше не играю, — сухо ответил хозяин, — не чувствую желания.

Да, общение с эльфами отнюдь не сделало этого человека счастливым.

— Однако ты — страшный гордец!

— Допустим, — не стал спорить Том,- но это касается только меня, не так ли?

Де ла Верда не нашёлся, что возразить.  Больше в тот день они не разговаривали: так в молчании и улеглись спать. Утром, вновь просмотревший серию снов о каких-то невероятно красивых дворцах, дон Мигель оказался в одиночестве:  дождь кончился и хозяин убрёл по своим делам.

Граф выбрался из тесноты хижины и осмотрелся.

Когда они с проводником пришли сюда, у него не было ни времени, ни желания особенно вглядываться в окрестности,  зато теперь де ла Верда  рассмотрел полноводный, быстро текущий ручей, густой лес по обоим берегам и огромный гранитный валун, возвышающийся над хижиной.

Дон Мигель, скользя сапогами по мокрым крутым склонам, влез  на его вершину и огляделся. Жилье Тома окружали раскидистые кроны огромных дубов. Деревья были настолько старые и кряжистые, что  наверное  помнили ещё те времена, когда на земле властвовали эльфы. На севере дубовая роща плавно переходила в сосновый, с вкраплениями елей лес. Дул сильный, напоенный запахом леса ветер, и его порывы что-то пробуждали в душе дона Мигеля: какую-то неясную, щемящую, и всё-таки светлую грусть.

Вскоре граф заметил  Тома: отшельник вниз по течению ловил рыбу. Рассеянно наблюдая за его уверенными и неторопливыми движениями человека, которому некуда спешить, дон Мигель внезапно замер от острого чувства зависти к этому неприхотливому образу жизни, когда безразлично как поведет себя король Людовик, что скажет Йорк, будет ли доволен им избранный в прошлом году папа Сикст. Новый понтифик, правда, тоже разделял его убеждения о более суровых методах борьбы с ведовством, но всё-таки такого глубокого взаимопонимания как с его предшественником у графа не было.

С внезапной силой дона Мигеля вдруг потянуло оставить службу и уехать на родину в свой  фамильный замок в Каталонии. «Хотя… — тут он глубоко вздохнул, -  прежде нужно выполнить папское поручение в этой зеленой и мокрой стране»

   — Всё суета сует, — тихо пробормотал де ла Верда, глядя на море бурых дубовых листьев, — жизнь проходит в странствиях по дальним странам, в решении чужих вопросов и проблем! А ведь мне скоро сорок, я же ничего ещё не сделал лично для себя. Любил урывками посторонних женщин, а на свою супругу не хватило времени. Детей так и не завёл. Всю жизнь боролся с нечистью, а сейчас  не знаю, как вырвать из  рук нелюдей собственную жену. Всё я делал как-то не так, но времени на исправление Господь может мне и не дать.

Он вновь вгляделся в мужчину, променявшего из-за любви к какой-то твари мир людей на убогость отшельничества.

— Но как жить правильно? Вернуться в свой замок, управлять подвластными людьми, мирно в покое и тишине провожать день за днем? А как же долг вассала перед королем, почтительного сына церкви перед его святейшеством? Как же борьба с ересями? Всё бросить?

В первый раз в жизни дон Мигель задавал себе такие вопросы, и не находил на них ответа.

Почему эта история должна была случиться именно с его женой? Чем он так прогневал Всевышнего? Или это были козни лукавого? Де ла Верда с надеждой прочитал охраняющие молитвы. Сам того не заметив, он в задумчивости простоял на камне почти до ранних осенних сумерек, едва поспев к ужину.

Том сварил уху и они, поужинав, ещё немного посидели в молчании у очага, прежде чем отправиться спать.

А когда утром дон Мигель открыл глаза, то увидел,  склонившуюся над ним юную девушку изумительной красоты. Черные волосы, заплетенные в две перевитые жемчужными нитями толстые косы, располагались на голове так, что выставляли на всеобщее обозрение больше обычного заостренные уши, украшенные драгоценными камнями. Чуть удлиненные к вискам раскосые голубые  глаза, с длинными загнутыми ресницами, аккуратный прямой носик и нежные розовые – образец никогда не виденного им ранее совершенства. Она была неправдоподобна прекрасна! Но особенно заворожил графа откровенно любопытствующий взгляд, которым эта крошка уставилась в его лицо.

Никогда столь бесцеремонно не разглядывали графа девушки, и тот почувствовал себя весьма неловко, когда понял истинный смысл этого интереса. Он был для незнакомки диковинным непонятным существом, а  не привлекательным мужчиной — что-то наподобие забавного зверька!

Можно только представить, как разозлила эта мысль высокомерного испанца, больно щёлкнув по самолюбию. Да как она смеет смотреть столь бесстыдным взглядом на испанского гранда! У дона Мигеля гневом загорелись щеки.

— Где твои отец и мать? — хмуро спросил он.

— Гуляют вдоль ручья! — её губы  беспечно улыбались.

Так… значит, это была дочь Тома.

— Как тебя зовут?

— Лиин.

Дон Мигель уселся на лавке, лихорадочно размышляя, что полезного можно извлечь из этой внезапной встречи.

— Ты пришла навестить отца?

Её глаза были безмятежными, а повадка спокойной и уверенной. Подобного поведения у женщин дон Мигель ещё ни разу не наблюдал. "Ей вообще не ведом страх, —  догадался он, — она не знает, что это такое!" А значит…  эта девица даже не подозревает, насколько опасно для неё такое прямое разглядывание мужчины.  Наивная, деревенская простушка, даже если её деревня и носит  гордое название — Авалон!

— Лиин, — дон Мигель растянул губы в самой обольстительной изо всех своих улыбок, — тебе тут нравится?

Девушка чуть повела плечами.

— Здесь так интересно, — неопределенно протянула она, — но так странно.

— В Авалоне лучше?

И вновь непонятная реакция.

— Там всё по-другому, но если люди любят такие  неудобные жилища...

Де ла Верда действовал по наитию, подсознательно чувствуя:  если он сейчас упустит свой шанс,  другого не будет никогда. В конце концов, все неприятности девчонок, к какой бы расе они не принадлежали,  всегда начинаются с простого любопытства. И уж если он умудрялся морочить голову прожженным шлюхам из королевского окружения, которым сам чёрт не брат, то уж обольстить малышку из эльфийского захолустья дон Мигель посчитал делом принципа. Раз один из  злокозненных эльфов украсил его лоб рогами, то пусть за это ответит  ясноглазая девчонка.

— Но так живет только Том, — мягко возразил он, — в основном люди обитают в больших прекрасных городах или  величественных замках. Это очень красивые сооружения, и жизнь в них приятна и удобна.

— Я ничего не слышала об этом, — наивно округлила глаза Лиин.

— А почему бы вам самой в этом не убедиться? И пока ваша матушка гуляет с  отцом, мы могли бы совершить небольшое путешествие и быстро вернуться назад. Я бы вам показал все чудеса этого мира!

— Но, — девчонка растерялась, — надо бы спросить матушку.

Де ла Верда в досаде прикусил губу.  Матушка в данном случае была явно лишней.

— Зачем им мешать? — укоризненно покачал он головой. — Ваши родители давно не виделись: им есть о чем поговорить друг с другом. А мы быстро обернемся. Вы же умеете мгновенно перемещаться?

— Да, — озадаченно согласилась она, — а вы сами не умеете?

— Нет, — дону Мигелю стоило особых усилий выдержать взятую роль до конца (мыслимое ли дело, участвовать в колдовском шабаше!), — но надеюсь: вы мне покажете, как это сделать?

Девушка взволнованно потеребила кончик своей косы:  видимо, какое-то оставшееся от далеких предков чувство осторожности всё-таки пробилось через чрезмерное благодушие безопасного существования в Авалоне.

— Чего вы боитесь, дорогая? — приободрил её улыбкой дон Мигель.

— Я не боюсь, — замялась эльфийка, — но...

— Вы не доверяете мне, — граф сделал вид, что обижен. — Наверное, я не приглянулся?

Похоже, Лиин удивилась, но  не смутилась.

— Вы такой… — рассмеялась она, — необыкновенный! У вас глаза как бархат, по которому рассыпали угли: они так красиво мерцают. 

Что же, всё понятно — бархат, уголь…  Дон Мигель благодарно поднес её руку к губам. Кожа у девицы была нежной и тонкой, приятно пахнущей юностью, фиалками и невинностью.

— Лиин, — он вкрадчиво опалил дыханием руку глупышке, — ты самая красивая девушка из виденных мною до сегодняшнего дня. Как обидно: мы только что встретились, и сразу же придется расстаться.

— Обидно, — беспечно согласилась та, — вы мне тоже кажетесь самым красивым.

— Вот мне и хочется перед расставанием показать тебе мир, в котором живу. чтобы ты лучше Так как насчёт путешествия? Уверяю, что это останется только нашей тайной.

Эльфийка доверчиво улыбнулась.

— Хорошо, если это ненадолго. Прижмитесь ко мне всем телом, лоб прислоните к моему лбу, и представьте себе во всех подробностях место, куда хотите попасть.

— И всё?

— Всё!

От спешки дон Мигель едва не вывихнул себе руки, натягивая камзол, плащ и дорожный мешок. Только бы им не помешали, только бы не появился Том со своей эльфийской дамой! Он изо всех сил прижал к себе гибкую тонкую фигурку, прислонившись к её лбу своим лбом, и представил подъемный мост замка Монкфор.

Что-то невообразимо тяжелое резко надавило на уши, чуть не выскочили из орбит глаза, обессилили руки и ноги, противно закружилась голова. Графу показалось, что его сейчас расплющит, сдавит, но когда он вновь открыл глаза, то увидел покрытые мхом и лишайником сходни, ведущие к воротам замка.

Он обернулся к спутнице и увидел ошеломленное лицо, разочарованно взирающее на уродливо грозное сооружение Монкфора.

— Это и есть красивое здание? — с сомнением спросила она.

— О, нет,  - бодро разуверил её дон Мигель, затягивая в густой кустарник, —  здесь нам придется только остановиться.

Только сейчас до него дошло, что нельзя вести в замок Лиин в таком виде. Граф быстро растрепал изумленной его действиями эльфийке косы и закрыл черными прядями уши, накинув на плечи ещё собственный плащ с капюшоном.

— Так надо! — пояснил он, и девушка безропотно всё выдержала.

В конце концов, если мужчина действует твёрдо и уверенно, то женщина обычно подчиняется ему беспрекословно, не стал исключением и этот случай. Лиин пошла за ним как овечка за пастухом по подъемному мосту в малопривлекательное баронское жилище.

— Бог мой, граф, наконец-то, — встретил его Монкфор в парадной зале замка, — вы прямо к обеду. Я уже хотел объявить розыск, решив, что вы сгинули в лесу вместе с сумасшедшим Телфордом и его эльфами.

И тут он обратил внимание на тонкую фигурку, прячущуюся позади гостя.

— Кто это? — ошеломленно спросил старик. — Неужели вы нашли эту красавицу в лесу? И зачем привели в мой замок?

— Это Линда,  - кратко пояснил дон Мигель.

Барон круглыми от изумления глазами смотрел, как Лиин откидывает капюшон и с удивлением осматривает закопчённые тёмные стены.

— Это и есть замок? — разочарованно пролепетала она, зябко ежась. — Как тут неуютно и сыро.

— Дорогая, — дон Мигель уже начал разбираться в ходе мыслей девицы, — перед вами хозяин этого места, и замок Монкфор — его родной дом.

Эльфийка смутилась и виновато улыбнулась ошеломленному барону. По его изумленному взгляду граф сообразил, что тот начинает догадываться кто его гостья.

— Линда замёрзла, — с нажимом довел он до сведения барона, — надо бы растопить камин в моей комнате.

— Да, да! — растерянно пробормотал тот, и  отлучился.

— Пойдемте, дорогая, я вам кое-что покажу: уверен, этого вы ещё не видели в Авалоне.