Страстные сказки средневековья Глава 43

В комнату вбежали с пяток нарядно одетых пажей в черно-белых дублетах. Они втащили инкрустированный черно-белыми клетками столик, быстро расставив на нем резные шахматные фигурки из драгоценных пород дерева. И пока прислуга торопливо растапливала камин, мальчики принесли ещё и два удобных кресла с сафьяновыми подушками.

Стефка с трудом сдержала вздох раздражения, когда фон Валленберг, церемонно предложив ей руку, проводил к одному из подготовленных мест. Он бережно усадил беременную женщину и даже поправил подушки за её спиной. Давно уже не ожидавшая от мужского внимания ничего хорошего, графиня приняла столь лестные для неё знаки внимания с большой настороженностью. Ласково скользнувшие по её разбухшей талии руки, красноречивее всех слов поведали о бесчестных намерениях хозяина. Ещё один распутник на её пути!

— Мадам, какие вы предпочитаете фигуры: белые или чёрные?

Более дурацкого вопроса невозможно придумать. Причем здесь белые или черные фигуры, когда она меньше всего на свете хотела играть? Валленберг сел напротив, однако вблизи его лицо не стало более привлекательным.

— Выбирайте сами, мессир.

— Ваша уступчивость умиляет… ладно,  пойду белыми.

И он небрежно двинул пешку. Но уже через пару ходов фон Валленберг с легким вздохом откинулся в кресле:

— Да, мадам, игрок вы неважный. Даже удивительно, о чём вы думали, делая подобный ход? Посмотрите… я забираю вашего коня.

Стефка раздраженно оглядела шахматное поле: ей было наплевать на какого-то коня, да и на игру тоже. Другие вопросы занимали её гораздо больше никчемных фигур.

— Может, я стала бы и более внимательной, если  бы мои мысли не занимали другие проблемы.

— У вас и проблемы? Какие же?

— Для кого вы меня похитили?

Барон холодно усмехнулся, не поднимая глаз от шахматной доски.

— Не знаю.  Был сделан заказ, причем почти два года назад. Я получил неплохой задаток, но вы как будто сквозь землю провалились. Даже интересно, где так можно скрываться?

Вопрос Стефания решила проигнорировать, как к делу не относящийся.

— Но ведь кто-то же дал задаток?

— Это был всего лишь посредник. Но заплатить сумму, которую я потребую за вас, сможет только очень состоятельный вельможа.

— Мой муж достаточно богат, чтобы внести выкуп.

— Это исключено.

— Но граф всё равно займётся поиском, и будьте уверены: найдет нас, как бы вы хорошо не заметали следы.

Уж она-то могла многое рассказать о невероятном упорстве дона Мигеля, только охоты не имела. Однако эта угроза отнюдь не смутила её партнера.  

— Где он будет вас разыскивать? — презрительно фыркнул фон Валленберг. — Монастырь сожжен дотла, возможные свидетели похищения уничтожены: вас нет, мадам! Для всего мира вы мертвы.  

Нечто подобное уже предрекала Аннет, но одно дело — разбушевавшаяся фантазия мрачно настроенной девчонки, а другое — заявление барона. Стефка так и ахнула, испуганно схватившись за живот.

— Мертва?

— Вот именно: по невинно убиенной графине де ла Верда давно уже отслужили заупокойную службу, — фон Валленберг с лицемерным сочувствием сжал руку пленницы. — По сути дела, теперь вы принадлежите только мне. И честно говоря,  рассмотрев вас хорошенько, у меня пропало желание расставаться со столь прекрасным трофеем.

Может он рассчитывал таким образом ей польстить? Женщина брезгливо выдернула руку из  хватких пальцев, смерив негодующим взглядом бесчестного убийцу. 

— Когда речь идёт о столь большой сумме, — съязвила она, — неразумно пренебрегать собственной выгодой. Кстати, может пострадать и ваша репутация похитителя.

Барон сделал вид, что не замечает сарказма собеседницы.

— А кто знает, что мне удалось похищение? — лениво протянул он, вольготно откидываясь на подушки. — Мои люди могли сплоховать и нечаянно убить вас. Кстати, на такую красавицу немудрено польститься и кому-то другому, имеющему опыт умыкания людей. Так что, сударыня, я вполне могу себе позволить обескуражено развести руками и с извинениями вернуть задаток.

Графиня с досадой прикусила губу. Она знала, что дела её плохи, но не настолько же! Но возможно этот тип только пугает её, развлекаясь столь недостойным образом.

 В этот момент раздался судорожный всхлип, и Валленберг недовольно покосился в сторону жавшихся в сторонке девиц. Бледная Бланка ухватилась рукой за горло, пытаясь сдержать рвущийся наружу крик.

— Демуазель? В чем дело?

За перепуганных пленниц вступилась Стефка. Пусть её дела были хуже некуда, но почему должны пострадать ни в чем не повинные девушки?

— Мессир, разрешите этим благородным девицам вернуться домой. Я уверена, что их близкие заплатят выкуп, -  попросила она.

— Вы же сказали мне, что не можете обойтись без сопровождения, — нахмурился барон, заинтересованно рассматривая съежившихся от страха Бланку и Аннет.

— В тот момент, — замялась графиня, — я больше думала, как не допустить гибели послушниц, поэтому и ввела вас в заблуждение, но теперь…

— Очень плохо, что вы солгали мне, — перебил её фон Валленберг. — Я этого терпеть не могу. Кто вы, демуазель, представьтесь!

— Бланка дю Лаваль, дочь барона Армана дю Лаваля сеньора Гардэ, — лихорадочно поторопилась назвать себя Бланка. — Мои родители и жених заплатят  выкуп, только позвольте им написать!

— Кто же ваш жених, красавица?

— Кавалер Оноре де Жермонт.

Небольшие глазки барона насмешливо округлились и полыхнули весёлыми синими искрами.

— Вассал герцога Орлеанского, юноша лет двадцати трех-четырех, но уже с объемистым брюшком?

— Да, — растерялась Бланка.

Конечно, про брюшко она не знала, но не говорить же об этом столь  страшному человеку.

— Выкиньте его из головы. Он никуда не годный любовник и задавит вас своим бурдюком на брачном ложе, — барон небрежно взмахнул рукой, улыбнувшись смутившейся девушке, — я предложу вам более подходящий вариант. Уверяю, что не останетесь в обиде.

Растерянная Бланка покраснела и в смятении закрыла лицо руками.

— Мессир, — сочла нужным вмешаться в разговор недовольная графиня, — вы говорите с невинными девушками: пощадите их стыдливость.

Но, похоже, внимание фон Валленберга теперь прочно заняли юные пленницы. Замечание он подчеркнуто проигнорировал.

— А вы, — обратился он к Аннет, — имеете жениха?

Аннет, в отличие от Бланки, догадалась сделать низкий реверанс.

— Нет, мессир!

Барон помолчал, с интересом разглядывая стиснутую узким платьем пышную грудь, свежее чуть присыпанное веснушками лицо,  пухлые губы и рыжие завитки волос.

— Право слово, мадам, — задумчиво пробормотал он, —  у вас превосходная свита. Девицы хороши… каждая на свой лад.  Обидно, если бы их прирезали в монастыре за компанию со старыми святошами. Вы поступили правильно, защитив подопечных. Как вас зовут, демуазель?

— Анна де Монро, дочь рыцаря Жешуа де Монро. Мой отец состоит в свите герцога Валуа. Предупреждаю сразу, мои родители не настолько состоятельны, чтобы заплатить большой выкуп.

Стефка удивленно наблюдала за отчаянной девушкой: нужно было иметь немало мужества, чтобы вот так открыто признаться в несостоятельности своей семьи.

— Думаю, — робко вставила она своё слово, — что вы могли бы снизить сумму выкупа, раз семья Аннет недостаточно богата.

Барону не понравилось её вмешательство в разговор.

— Не забивайте девушкам головы несбыточными надеждами: я не собираюсь требовать за них выкуп. Жизнь в замке достаточно скучна, чтобы пренебречь такой возможностью развлечься.

— Развлечься?

В  понимании когда-то жившей в доме терпимости Стефки, это слово имело только одно значение — грядущее бесчестие девиц. У неё от негодования затряслись губы, но оказалось, что барон имеет в виду другое:

— Ваша свита будет участвовать в наших играх, мадам.

— В каких играх? — растерялась Стефка.

— Игры делают жизнь людей более разнообразной и интересной, — счел нужным пояснить ей барон. — Лучшее средство от скуки… особенно когда долго нет войны.

Да, объяснение хоть куда! Но Стефка мудро решила не уточнять его слова, чтобы не напороться на очередную грубость. Может, всё еще и обойдется, если не дразнить этого безумца? Передумал же он её продавать, может и передумать оставлять в плену.

Между тем, фон Валленберг вновь обратил внимание на шахматную доску, о которой графиня благополучно забыла.

— Теперь, после того как я ответил на все ваши вопросы, займемся игрой. Сегодня мы только разомнемся,  чтобы вы вспомнили правила. А завтра будем играть уже на ставку.

— У меня нет денег.

Предложение очень не понравилось Стефке. Мужчины всегда плутуют, когда имеют дело с женщинами, как будто обмануть даму – доблесть сродни геройской.

— Ставкой в игре будут не деньги, — фон Валленберг так ухмыльнулся, что у неё мерзко защемило сердце предчувствием надвигающейся беды.

— А что же? — угрюмо осведомилась женщина.

— Вот завтра и увидите! — его глаза блеснули откровенной издевкой.

Надо ли говорить, что партию графиня с треском продула.

— Да, мадам, не может одна женщина сочетать в себе сразу два качества: и ум, и красоту, — барон потянулся, хрустнув костями, и откровенно зевнул. -  На сегодня я вас оставлю, а завтра покину ваше очаровательное общество  не столь быстро.

С этими словами он поднялся с места, церемонно поцеловал руку напрягшейся пленнице и покинул комнату. После его ухода столь долго сдерживаемые девушками эмоции прорвались наружу.

— Что он задумал? — рыдала Бланка, заламывая руки. — Барон так на меня смотрел, как будто хотел съесть!

— Тьфу, дура, — прикрикнула Аннет, с презрением глядя на вздрагивающие плечи плачущей подруги, — чего без толку рыдать? Понятно, на что он будет играть: не такой уж это секрет!

Стефка с досадой взглянула на разошедшуюся девицу.

— Может, пояснишь свою удивительную осведомленность?

Щёки строптивицы покрылись неровными багровыми пятнами.

— Моя сестра проиграла свою невинность принцу, и после этого отец заставил меня держать шахматы даже под подушкой, — ожесточенно призналась Аннет.

Графиня вздрогнула от неожиданности: ничего подобного ей слышать не приходилось.

— А что произошло с вашей сестрой?

— Жанна провела с его высочеством ночь, а на следующий день её отправили в монастырь. Куда ещё девать обесчещенную знатную девицу, которая не сумела за одну ночь понравиться герцогу? Какое-то шахматное проклятие над нашей семьей, не иначе.

— Герцогу? — растерялась Стефка. — Какому же это?

— Моей сестре не было никакой разницы, каким герцогством он владеет, — голос Аннет был полон горечи, — хотя его светлость снизошёл до особой милости: внёс вклад в монастырь.

Услышанное требовало переосмысления, а голова у бедной женщина и без того раскалывалась.

-  Почему ты думаешь, что такова будет ставка и у барона?

— Если вы немного подумаете,  придёте к такому же выводу.

Стефания подумала, но несмотря на крайнее недоверие к мужчинам, её выводы не были столь категоричны: мало ли какие заскоки бывают у самодуров? Не всё в этом мире измеряется женскими телами.

   — Что же делать? — озадаченно спросила она ожесточённо сжавшую губы девицу. — Я не умею играть. Да и… —  женщина многозначительно провела рукой по раздувшейся талии.

Но Аннет пропустила эту информацию мимо ушей.

— Так или иначе, нельзя сдаваться без борьбы. Вы должны научиться играть!

— Я?

Стефка не считала себя совсем уж тупой, хотя о своих способностях была невысокого мнения. Но за одну ночь научиться такой сложной игре? Наверное, Аннет заразилась безумием фон Валленберга.

— Здесь нет ничего сложного, — между тем, подскочила девица к шахматной доске. — Ваша основная ошибка, донна Стефания, заключается в том, что вы пытаетесь избежать потерь и только защищаетесь. В шахматах же нужно просчитывать всё на несколько ходов вперед с тем, чтобы виртуозно нападать.

Стефка подивилась столь упорной настойчивости со стороны шестнадцатилетней девицы, но спорить не стала, нехотя усевшись за игру. И что толку? Рассвет они встретили, склонившись над шахматной доской. У графини зверски болела голова, тряслись от усталости руки, и она с трудом сознавала, что именно от неё требуется: все эти пешки, епископы, викарии и кони вызывали у неё стойкое ощущение тошноты.

Утром их недолгий сон потревожили незнакомые служанки в аккуратной и даже нарядной одежде, подтверждающей их высокий статус в сложной иерархии замковой прислуги. Они принесли два комплекта платьев-роб, камизы и корсажи белого и черного цвета, и тут же на месте стали их подгонять под фигуры зевающих девушек.

— Приказ хозяина, — мрачно пояснила графине старшая прислуга. — Рыжей барышне — чёрное, а белокурой – белое платье.

— Но я не хочу заранее обряжаться в траур, — попробовала возразить Аннет, недовольная таким поворотом дела. — Мне пока рано его носить.

— Лучше не спорьте, — без особой почтительности угрюмо посоветовала ей другая служанка — дюжая девка лет двадцати. – У барона со всеми разговор короткий: привяжут к столбу и дадут плетей.

У Аннет от возмущения искрами полыхнули зеленые глаза.

— Разве я рабыня?

Суетящиеся со шнурками и булавками вокруг неё служанки почему-то пренебрежительно рассмеялись, что совсем не понравилось графине. Какая на редкость наглая и распущенная прислуга!

— Что смешного в вопросе демуазель? — холодно поинтересовалась она.

— Так… потешно же вы говорите, — откровенно пояснила одна из них, хлопотавшая над расшитым бисером головным убором в виде рогатого чепца. — Его милость — рачительный хозяин и хорошую работницу никогда не покалечит. А что с вас, горемык, взять? Вы ему нужны только для забавы.

Оскорбленная Аннет со слезами на глазах прикусила губу, пугливую же Бланку заколотило от ужаса. Замутило от тревоги и графиню, и она, схватившись за живот, вновь прилегла на постель, чтобы успокоить закрутившегося во чреве младенца.

Вскоре Стефка увидела, как чудесно преобразились бывшие послушницы.

Аннет облачили в чёрный, расшитый стеклярусом бархат, обнажавший в вырезах роба шелковую сборчатую камизу. Черная вуаль на энннене подчеркивала огненный цвет распущенных локонов и белоснежную кожу девушки. Бланку же по контрасту нарядили в белый шелк, облегающий изящную хрупкую фигурку и открывающий плечи. Головного убора ей не дали, распустив каскад золотистых локонов и украсив лоб жемчужной подвеской. Красота девушек от такого обрамления только выиграла, если бы не плещущийся в глазах страх.  

— Зачем нас так одели? – запаниковала Бланка. — Не опасно ли это для нашей чести?

Аннет в сомнении покачала головой.

— Барон не похож на обыкновенного сластолюбца. Нас так нарядили совсем с другим умыслом. Белое и черное… цвет шахматных фигур.

Стефка снисходительно взглянула на мнящую себя умнее всех девицу. Впрочем, откуда бывшей послушнице знать, что мужчины при виде соблазнительных женщин становятся более похожими на взбесившихся жеребцов, чем на премудрых интриганов.

Перед приходом хозяина сначала появились слуги.

Они разожгли камин, поставили на стол поднос с вином и фруктами, весьма редкими в это время года. Среди румяных яблок и смокв графиня заметила апельсин. Его оранжевые бока разволновали её, словно она вновь встретилась с мэтром Метье, Амбруазой, Вийоном...

Слегка потерев кожуру, Стефка поднесла его к носу. Тонкий нежный аромат поплыл по пропахшей затхлой сыростью комнате, и она, закрыв глаза, с наслаждением вдыхала этот запах. Где-то на периферии сознания всплыла мысль о духах Кетрин Прель: здесь бы они были кстати.

Она вновь распахнула глаза, когда фон Валленберг прикоснулся поцелуем к её запястью. Его губы оказались твёрдыми до колючего, сухими и неприятными.  

— Мессир! — в панике отдёрнула она руку.

Барон  скупо улыбнулся.

— Вам не терпится начать игру?

— Я бы смогла прожить свою жизнь, и не играя.

— Не думаю, что вам это удастся, — хмыкнул фон Валленберг, — но пора начинать нашу партию. Какими вы хотите играть – белыми или черными? Не отвечайте опрометчиво, подумайте!

О чём тут думать? И что могут дать её раздумья? Стефка недоуменно передернула плечами.

— Допустим, чёрными.

— Хороший выбор, — покладисто согласился барон, наблюдая за движениями пажей, расставляющих фигуры.

А потом он поманил пальцем  жавшихся в сторонке Бланку и Аннет.

— Обычно, рассказывая семейную хронику, только приблизительно называют время событий, но не в нашем случае, — неторопливо начал рассказ фон Валленберг, когда девушки подошли ближе. — Эта  история началась осенью 1048 года: почти четыре с половиной столетия назад. Бароны фон Валленберги и на заре тысячелетия  были могущественными сеньорами и сами олицетворяли закон на своих землях. Особенно, когда намечался весьма изрядный куш.

Стефка быстро опустила глаза. Так вот что означал для фон Валленберга закон — свободу грабежа. Недалеко он ушёл от своих предков.

— Неподалеку от наших земель продвигался во Францию пышный свадебный поезд: он вёз принцессу Анну Русскую  к королю Генриху I. Зачем франкскому властителю понадобилась эта долговязая конопатая девица? Конечно, какой-то интерес преследовался, если её везли с другого конца Европы, как будто нельзя было найти принцесс поближе. Сопровождающий киевлянку обоз был воистину богатым: горы серебряной посуды, меха, драгоценные шелка Востока. Охранялось это всё плохо: отряд был измотан дальним переходом, поэтому отбить значительную часть богатства не составило особого труда.  Но когда в Копфлебенце рассмотрели добычу, моего предка заинтересовала коробка с парными фигурами двух цветов и доска в клетку. Долго мой пращур рассматривал её, вертел и так, и этак, но никак не мог дать ума.

Барон обвёл затаивших дыхание слушательниц придирчивым взглядом, как бы проверяя, достаточно ли прилежно они внимают его рассказу, и только потом продолжил излагать семейное предание:

— Отряд вновь бросился в погоню и вскоре в замке оказался похожий на сарацина перепуганный бородатый человек. Как потом оказалось, это был греческий монах, обучающий принцессу различным наукам.  Он пояснил, что все эти непонятные предметы — принадлежности для игры в шахматы. Жизнь в замке довольно скучна. Если днём можно охотиться и тренироваться с мечами, то в долгие зимние вечера занять себя особо нечем. Мой прапрадед с радостью ухватился за новое развлечение, и вскоре его нельзя было оторвать от шахмат.

Графиня быстро переглянулась с недоумевающими подопечными. История оказалась обычной семейной легендой: таких немало в любой баронской семье. Пленниц больше насторожил тон рассказчика: тихий, размеренный, с ноткой страшноватой торжественности.

— Целые поколения фон Валленбергов просиживали за шахматной доской, всё более и более совершенствуя своё умение. Вместе с виртуозностью изменялись и её правила.

Он сделал длинную и зловещую паузу, полюбовавшись паникой на лицах слушательниц, и только потом неторопливо продолжил:

— Времена тогда были неспокойные: вовсю полыхали междоусобные войны, и немало пленников собиралось во дворе крепости. Наиболее искусных и расторопных рабов применяли в хозяйстве, за господ получали выкуп, но иногда… — голос фон Валленберга понизился, — людей оказывалось больше, чем мог переварить Копфлебенц.  Как-то  одному из моих предков пришла в голову великолепная идея, как разнообразить любимую игру.

Опасный блеск в глазах рассказчика заставил Стефку испуганно вжаться в подушки кресла.

— Двор крепости выложили серым и чёрным камнем, сделав из него шахматное поле. Фигуры также изображали пленники соответственного достоинства, — барон холодно усмехнулся, — и как-то на клетках королей у нас даже стояли друг против друга маркиз и граф.  Начиналась игра, всё как обычно… только выбывших здесь же убивали!

Пленницы дружно ахнули. При виде искаженных страхом лиц, барон небрежно пояснил:

— Мои предки были людьми доблестными, но жили во времена варварства, поэтому и вели себя соответственно.  Сейчас, слава Пресвятой Деве, мы живем в более милосердную эпоху, но игра есть игра: став более гуманной, она зато приобрела изысканные формы.

Он выбрал из вазы с фруктами большое яблоко и с хрустом его надкусил.

— И что же это за формы? — не выдержали нервы у Стефании.

— Игра будет идти сразу на двух досках, — пояснил фон Валленберг. -  За одной будем играть я и вы. За другой наши королевы: белая – демуазель Бланка и чёрная – демуазель Аннет. В зависимости от того, какого цвета королева выйдет победительницей в нашей игре, она получит право одного хода. Ход будет определяться костями. Если выпадает 6 можно ходить королем, если 4 — ладьей, 3 — конем, 2 — слоном и 1 — пешкой. Если невозможно сделать ход выпавшей фигурой, он перейдет к другой королеве.

Застывшие лица женщин показали фон Валленбергу, что они ничего не поняли из его объяснений.

— Одна игра — один ход королев. Например, вы выбрали чёрную королеву, а я белую: при моём выигрыше белая королева имеет право первого хода на своей доске. Но определяется этот ход костями...

Стефка растерянно наморщила лоб, но переспрашивать не стала: как-нибудь разберется по ходу игры.

— Допустим, одна из королев проиграла. Что же дальше?

— Если ваша, то её дальнейшая судьба в моих руках.

Обтекаемо! Встревоженная графиня упорно продолжала спрашивать:

— А если моя королева выиграет?

Валленберг, прицелившись, бросил огрызок в жерло пылающего камина, удовлетворенно проследив за траекторией  полета.

— Тогда будете сами решать её судьбу.

Гм… Здесь был какой-то подвох!

— Значит ли это, что я могу отпустить девушку на свободу?

Барон безразлично пожал плечами.

— Разумеется… — и тут же вкрадчиво добавил, — но для этого необходимо выиграть.

Графиня нахмурилась, покосившись на едва живую от страха Бланку.

— А что произойдет с проигравшей вам девушкой? Хотелось бы разъяснений.

— Их не будет, мадам, — как  не странно, но отказ прозвучал весьма любезно, — но… начнем игру!

Валленберг  хлопнул в ладоши, и в комнату вошла следующая вереница пажей.

Они внесли ещё один стол с шахматами и поставили чуть в стороне от основных игроков. Аннет и Бланка невольно отшатнулись от него, как от змеи.

Стефка тяжело вздохнула, раздражённо взглянув на сидящего напротив безумца.

И почему ей так везет на чокнутых придурков? Де ла Верда помешался на охоте за ведьмами, Рауль возомнил себя эльфом, и даже милейший мэтр Метье был святым подвижником. А у этого барона, видимо, вместо мозгов была шахматная доска. Интересно, ей когда-нибудь хотя бы в порядке исключения, попадется на жизненном пути нормальный мужчина?

— О чём вы думаете, мадам?

Так она ему и сказала!

— Думаю, — хмуро призналась  Стефания, — что не горжусь вам в партнеры.  Наверное, такому выдающемуся шахматисту интереснее было бы сыграть с более сведущим противником?

Валленберг неопределенно хмыкнул.

— Уверяю, мадам, играть с вами доставит мне ни с чем несравнимое наслаждение.

— Но мы с Бланкой имеем весьма смутное представление об этой игре.

— Когда грозит смертельная опасность, люди учатся быстро.

Может быть, но нельзя переделать собственные мозги. Уж что Господь дал при рождении, с тобой останется до самой смерти.

Всего по шесть ходов с двух сторон и Бланка, озадаченно наморщив высокий лоб, склонилась над шахматной доской. Об игре она имела смутное представление: неловко бросив кость, она получила 1, но даже пешку и то двинула неправильно.

— Дорогая, — мягко пожурил свою королеву барон, — будьте в следующий раз внимательнее и постарайтесь выучить хотя бы азы этой увлекательнейшей игры. Уверяю, в свете последующих событий это не будет лишним.

Стефка  и Аннет переглянулись: им стало ясно, что если даже барон постоянно будет выбирать белую королеву и выигрывать все партии, жениха несчастной Бланке всё равно никогда не увидеть.

И только поздно ночью, когда после ужина и молитвы женщина расчесывала волосы, она неожиданно вспомнила про один момент:

— Аннет, барон всё время говорил о королевах, но почему-то ничего не сказал об игроках. А что ждёт меня, если я проиграю?

Уже напялившая на свои рыжие кудри ночной чепец девица только небрежно пожала плечами.

-  Не думаю, — язвительно откликнулась она, — чтобы что-то плохое… ведь недаром мессир так на вас смотрел.

Стефка только вздохнула в ответ на этот выпад, а что тут скажешь? У каждой женщины своё оружие: у одних есть острый ум, а у других — синий взгляд с поволокой и лебединый изгиб шеи, и между прочим, последние чаще выигрывают битвы, в которых замешаны мужчины.