Беседы с неандертальцем 2

— О, заходи, Неандерталец, — приветствовал вошедшего Серёгу хозяин гаража Николай. — Мы тут тебя который день ждём, спорим всё про твои неандертальские цели и задачи, ну где ты добытчик и защитник. А тебя за это должны уважать и понимать. Вроде всё так, только вот Лёха не согласный, говорит, главное — любовь. Если есть любовь, тогда и будут уважать, а если нет, то что не притащи в дом, хоть мамонта, хоть шубу песцовую, уважения не получишь. Только вот никак он нам объяснить не может, что же это такое любовь, в его понимании. Несёт какую то ахинею, про химию, что как бы по запаху всё определяется, и сводится у него всё к легли, да встали.
Николай отодвинул стул:
— Присаживайся. Пиво будешь? Поведай нам свою версию, что по твоему есть любовь? И важна ли она для неандертальца?

Вот-вот, — вступил Лёха. — Серёга мужик умный, в отличии от вас, двоечников, университет закончил, наверняка и про химию знает. А то потешаетесь тут надо мной, я в журнале каком то читал, так и называется «химия любви». И учёными доказано, что просто всё.
Серёга скинул на верстак куртку и присел к столу, закурил усмехнувшись.
— Вот, давай, выложи нам свою версию про любовь, — откинулся на своём стуле Лёха. И вяжется ли она с твоими первобытными принципами вообще. Или не было тогда такого понятия, или как в журнале написано, по запаху всё.

— Конечно выложу, — Серёга глубоко затянулся, — и если хотите, объясню всего двумя словами, по неандертальски. Что есть любовь? Любовь есть желание давать, и всё.
— Ха-ха-ха! — Лёха согнулся пополам от смеха, — а я вам, что говорил, послушайте вот умного человека.
— Ну, Серёга, — впервые вступил в разговор, обычно молчаливый, самый старший участник гаражных посиделок, Григорий. — Ладно этот сопляк, — кивнул на Лёху, — жизни ещё не видел, ты же взрослый человек, и туда же.

— Ребята, — Серёга снова усмехнулся, — вы меня слишком узко и просто поняли. Я совсем не то имел ввиду. Под словами «желание давать», я подразумевал решение, готовность и стремление давать или отдавать всё, что у тебя есть, добровольно и без какой либо жалости. Понимаете, всё. Последнюю рубашку и последний кусок хлеба, квартиру, машину, жизнь и свободу. Вот что значит «желание давать». Не делиться — это дружба или чувство товарищества. Не подавать — это милостыня, добрая воля или жалость. А именно желание дать всё, что у тебя есть.

В гараже наступило молчание, даже кошка, сидящая на коленях Николая, перестала мурлыкать. Пока не вскочил Лёха.
— Как у тебя, Серёга, всё просто и в одну сторону. То обязанности сплошные, то отдай всё до последнего. А в замен что?
— А когда хочешь в замен, это Лёха не любовь называется, а обычный торг, как на базаре. И ничего общего, с тем о чём я сказал, не имеет. В прочем, многие так и живут, договорились, сторговались, распределили, что, кто и кому должен, заключили сделку и счастливы.
— Значит нет любви у вас, у неандертальцев? — Гнул свою линию Лёха. — Ты им пропитание доставляешь, они тебе готовят и пещеру прибирают, обычная сделка, ты мне — я тебе.
— Нет, — Серёга опять закурил. — У неандертальцев как раз любовь и есть. Ты упустил второй вопрос. Я не только добытчик, а ещё и защитник. Значит готов защищать их до последнего, что бы мне это не стоило, даже если цена моя жизнь. А что для нас ценнее жизни, шкуры или пещера? Это опять же, сейчас, торги стали в моде, а тогда в древности просто всё было. Так что если вымрем мы, неандертальцы, тогда и любовь вымирать будет, останется одна химия.
— Хорошо, — не хотел сдаваться Лёха, — с семьёй понятно, может оно и так. А как же любовь к Богу, или как религия проповедует, любовь к ближнему, и вообще ко всем? Здесь тоже надо всё отдать и остаться голому и босому?
— Ребята, — Серёга поднялся, — мы как нибудь об этом поговорим, в другой раз. Я сегодня заскочил то на десять минут, к Николаю. Коля, послушал бы ты у меня движок, что то не нравится мне как работает, перебои какие то, провалы.
— Хорошо, — Николай тоже встал, — давай в субботу подгоняй, послушаю. Заодно и про религию свою неандертальскую расскажешь, а сейчас и правда по домам пора, мясо мамонта остывает.