Бора

В тот год, после двухмесячного плавания, мы возвращались к родным берегам в конце января, когда на морях неспокойно и нас хорошо потрепало в Средиземном море под Мальтой.

Здесь же, на Черноморском побережье, в Новороссийске было по-летнему тепло.

Я и второй штурман Коля Середа прогуливались по оживлённым улицам, пообедали на летней веранде популярного кафе «Хижина лесника». В местном «Торгсине» мы сменили мой, основательно сопревший в тропиках, гардероб и я весело щеголял по городу в новеньких джинсах и лёгкой ветровке.
Стихия разыгралась внезапно, во второй половине дня. Ближе к вечеру город окутал туман, панораму близлежащих гор стали закрывать белые клочья похожих на вату облаков. Ветер поднял воду в заливе. Море заклокотало, словно пыталось взорваться. Мелкие морские брызги, падая на набережную, тут же замерзали. Фонари на столбах обросли ледяными «бородами», точно как на картинке из школьного учебника по географии. Ураганный ветер швырял по улице увесистые камни и сбивал с ног. Укрываясь от непогоды, люди прятались в магазинах и подъездах домов.

– «Бора, бора», – слышалось отовсюду.

Мы тоже решили не «нарываться» и забежали в первый, подвернувшийся на набережной, ресторан. Там за сдвинутыми столами сидели ребята из нашего экипажа, и согревались под руководством боцмана Михалыча – ветерана пароходства, балагура и весельчака, умевшего на боцманской дудке выводить мелодии Штрауса… Вскоре к нам примкнули знакомые моряки с лесовоза, потом знакомые знакомых с какого-то танкера, вернувшегося с Кубы.

За окном свирепствовала бора, а в зале звучала гитара:

Корабли постоят – и ложатся на курс,
Но они возвращаются сквозь непогоду,
Не пройдет и полгода – и я появлюсь,
Чтобы снова уйти,
Чтобы снова уйти на полгода…

Все уже откуда-то знали, что нам предстоит рейс с непростым грузом в охваченную войной Анголу. Никто не горел желаем так скоро выходить в море, хотелось немного отдохнуть, и мы почём зря крыли некстати разбушевавшуюся стихию, пароходство с его соцсоревнованием, и взятыми обязательствами по сокращению стоянок в порту. Ругали бору, который как злая мачеха, гнал нас подальше от родного берега.
При этом ребята старались не подавать вида и рюмка за рюмкой глушили водкой тоску по дому.

Ночью ветер стих, а хмурым утром сквозь тягучий туман из динамиков прозвучало, – «палубной команде занять места», – и чужие женщины, провожавшие нас, замахали руками с причала. Ещё через сутки, с трюмами полными боеприпасов, судно уже проходило Босфор.
Моряки стояли на палубе, вдыхая на полную грудь ветер Средиземноморья, в котором ощущался вкус спелых апельсинов и в который раз с восторгом любовались волшебной панорамой Истамбула. Разглядывали острые минареты, пронзавшие бархатное небо, стройные пирамиды высоких кипарисов, авто мчавшиеся по огромному мосту между Европой и Азией и забывали как кошмарный сон леденящий Новороссийский ветер.
Впереди нас ждали новые земли, шумные порты и тихие океанские закаты…