Дома

Дома (перевод с болгарского языка)

Я просыпаюсь. Сквозь синие занавески в северной спальне нельзя понять, настал ли уже день. Сую босые ноги в шерстяные тапки и выхожу в ледяной коридор. В сельской местности всегда холоднее, чем в моей теплой квартире в Софии. Сегодня моя мама дома и присмотрит за моими детьми. Мысль об этом расслабляет меня, и я превращаюсь в теплую булочку, завернутую в хлопковое полотенце, на старой доске красного дерева.

Уношусь в полудрёму. Я представляю, как готовлю, глажу детей по волосам и не говорю им ничего.

Встаю я в полдень. Вытягиваюсь на кровати и смотрю на тени, которые отбрасывают шторы. Поднимаюсь и одеваюсь. Врываюсь на кухню, как студент, умирающий с голоду. Моя мама взбалтывает яйца спиной ко мне. Я жду несколько секунд, но она не оборачивается. Я подхожу и обнимаю ее за талию.

— Доброе утро, — говорит она, колеблется и добавляет, — моя девочка.

Я провожу пальцами по ее волосам и целую в щеку.

— Выпьем кофе?

— Только что встала и уже ищешь кофе! Умойся, позавтракай. Есть булочки.

— Давай выпьем кофе. Оставь булочки.

Траур, казалось, прилип к ее лицу. Фиолетовые тени под глазами были очерчены тонкими черными морщинами по краям — как подсохшие пятна грязи после обильных потоков слёз. Ее спортивный костюм отвис на коленях. Торчат отбеленные непричёсанные волосы. Я наблюдал за ней какое-то время, пока пью горячий кофе. Она оставляет чашку и ставит её на лакированный поднос.

—Я рада, что я твоя дочь.

— Почему?

— Почему нет?

Мы молчим со слезами на глазах. Я не могу признаться вслух, что я тоже шокирована смертью ее матери и ее брата в один и тот же год.

—Соседка заходила ко мне на днях. Хочешь сметаны?

—Да.

—Мы недавно пригласили их на обед, — продолжает она, вытирая слезы рукавом с фиолетовыми разводами. —Ее муж уже уходил, а твой отец заснул. А его сигарета продолжала дымиться.

—Это тот, у кого дочь с тремя детьми? Он вытащил.

—Ну, да, да ..., — моя мама берет ложку, черпает сливки из банки и выливает их в мой кофе.

Протягивает мне один стакан и берет другой. Садится и сначала перемешивает содержимое моего стакана, а затем ее.

—Она рассказала мне что-то. Тебе это должно понравиться.

—Вряд ли…, — говорю я без интереса, но потом кашляю и смотрю на нее с нетерпением.

Не могу дождаться, чтобы снова услышать ее голос.

Дома (подстрочный перевод)

Я просыпаюсь. Сквозь синие занавески в северной спальне я не могу сказать, настало ли время дня. Обуваю валенки на босу ногу и выхожу в ледяной коридор. В сельской местности всегда холоднее, чем в моей теплой квартире в Софии. Сегодня моя мама дома и будет присматривать за моими детьми. Мысль об этом расслабляет меня, и я превращаюсь в теплую булочку, завернутую в хлопковое полотенце, на старой, красного дерева, доске.

Уношусь в полудрёму. Я представляю, как готовлю, ласкаю волосы детей и не говорю им ничего.

Я встаю в полдень. Я растягиваюсь и смотрю на тени, которые отбрасывают шторы. Я встаю и одеваюсь. Я врываюсь на кухню, как голодный до смерти ученик. Моя мама смешивает яйца спиной ко мне. Я жду несколько секунд, но она не поворачивается. Я подхожу и обнимаю ее за талию.

— Доброе утро, — говорит она, колеблется и добавляет, — моя девочка.

Я провожу пальцами по ее волосам и целую в щеку.

— Будем ли мы пить кофе?

— Только что встала и уже ищешь кофе! Умойся, позавтракай. Есть булочки.

— Давай выпьем кофе. Оставь булочки.

Траур, казалось, прилип к ее лицу. Фиолетовые борозды под глазами были очерчены тонкими черными прорезями по краям — как сухие грязные пятна после сильных слез. Ее спортивный костюм отвис на коленях. Отбеленные волосы торчат непричёсанные. Я наблюдал за ней какое-то время, пока пью горячий кофе. Она оставляет ручку чашки и ставит её на лакированный поднос.

—Я рада, что я твоя дочь.

— Почему?

— Почему нет?

Мы молчим со слезами на глазах. Я не могу признаться вслух, что я тоже была шокирована смертью ее матери и ее брата в том же году.

—Соседка заходила ко мне на днях. Хочешь сметаны?

—Да.

—Мы пригласили их на обед, — продолжает она, вытирая слезы рукавом с фиолетовыми разводами. —Ее муж ушел, а твой отец уснул. Его сигарета продолжала дымиться.

—Это тот, у кого есть дочь с тремя детьми? Он вытащил.

—Ну, да, да ..., — моя мама берет ложку, черпает сливки из банки и наливает их в мой кофе.

Она протягивает мне один стакан и берет другой. Она садится и сначала перемешивает содержимое моего стакана, а затем ее.

—Она рассказала мне что-то. Тебе это понравится.

—Вряд ли…, — говорю я без интереса, но потом кашляю и смотрю на нее с раздраженным ожиданием.

Я не могу дождаться, чтобы услышать ее голос снова.

Начало (оригинал)

АвторДиана Петрова

Пробуждам се. През сините пердета в северната спалня не мога да се различа дали е ден. Обувам вълнените си шушони на босо и излизам в ледения коридор. На село винаги е по-студено, отколкото в топлия ми софийски апартамент. Днес майка ми е в къщата и ще се грижи за децата ми. Мисълта за това ме размеква и аз се превръщам в топъл кравай, увит в памучна кърпа върху старото, прилично на паница махагоново легло.

Унасям се в полудрямка. Представям си как приготвя вкусотии, гали перушинените коси на хлапетата и не им говори нищо.

Ставам към обяд. Протягам се и се заглеждам в отсенките, които хвърлят асмите по пердетата. Ставам и се обличам. Нахълтвам в кухнята като закъснял ученик. Майка ми бърка яйца с гръб към мен. Изчаквам няколко секунди, но тя не се обръща. Приближавам се и я прегръщам през кръста.

— Добро утро — казва тя, поколеба се и добавя: — моето момиче.

Прокарвам пръстите на ръцете си през косата й и я целувам по бузата.

— Ще пием ли кафе?

— Още със ставането и искаш кафе! Измий се, закуси. Има кифлички.

— Да пием кафе. Зарежи кифличките.

Траурът сякаш се е налепил върху лицето й. Лилавите бразди под очите й се очертават от тънки черни прорези по краищата — като засъхнали мръсни петна след обилно сълзене. Анцугът й виси отпуснат в коленете. Побелелите коси стърчат несресани. Наблюдавам я известно време, докато сипва горещо кафе. Тя оставя хватките и полага чашите в лакирана табла.

— Радвам се, че съм ти дъщеря.

— Защо?

— А защо не?

Млъкваме с насълзени очи. Не мога да призная на глас, че и аз съм потресена от смъртта на майка й и брат й в една и съща година.

— Онзи ден при мен дойде съседката. Сметана искаш ли?

— Да.

— Бяхме ги канили на обяд — продължава тя, докато избърсва с ръкав сълзите от лилавите вади. — Мъжът й си тръгна, а баща ти заспа. Тя остана да изпуши една цигара.

— Това тази, която има дъщерята с три деца ли? Онази дръпнатата.

— Е, да, да… — майка ми взима лъжичката, гребва сметана от бурканчето и сипва в кафето ми.

Подава ми едната чаша и взима другата. Сяда и разбърка първо съдържанието на моята чаша, а след това на нейната.

— Тя ми разказа нещо. Ще ти хареса.

— Едва ли — отвръщам без интерес, но после се изкашлям и я поглеждам с престорено очакване.

Нямам търпение да чуя отново гласа й.

Виктория Левина, Израиль, г. Ришон Лецион