Этта. Глава 1

Мой сон прервал резкий толчок, и какое-то время я приходил в себя от внезапного пробуждения. «Сейчас проснусь до конца, дойду до интеркома и выскажу Берзину всё, что я о нём думаю!» — пронеслось в голове. Такая встряска всего корпуса корабля означала только одно — мы вышли из гиперпространства и долетели до конечной точки нашего полёта.

Нет, конечно, всё это замечательно, но зачем так жёстко выходить из режима «прыжка», что мою голову чуть не разорвало на части? Берзин, хоть он и командир этого прекрасного шлюпа межзвёздного класса, и мой старый друг, а всё-таки мог не так резко перевести корабль в нормальный режим полёта. Но самым главным было то, что мы, наконец-то, долетели.

«Да уж, славная вечеринка была...» — вспоминал я вчерашний вечер, пока умывался и брился. А вспомнить было что! По давно заведённому обычаю мы отмечали первое назначение и первый полёт «птенцов» – выпускников Академии космофлота: Милы Чер и Гарольда Семакина. Мила до того распалилась, плюс горячительные напитки, что ненавязчиво, намёками, попросила проводить её до каюты, у дверей которой я не сдержался и поцеловал её в губы. Мои размышления прервал голос Берзина из интеркома, раздавшийся так внезапно, что я едва не порезался:
— Команде контрольной экспедиции собраться в головной рубке через двадцать минут.
Несмотря на весь технический прогресс, я предпочитал бриться опасной бритвой с лезвием. С Николаем Берзиным я был знаком уже девять стандартных земных лет. Мне вспомнился момент, произошедший ещё до того, как мы стали друзьями. Тогда он проходил выпускную практику пилотирования и прокатил меня вместе с очаровательными практикантками прямо над Ио, одним из спутников Юпитера. Мы летели в такой близости от его раскаленной кипящей поверхности, что чувствовали огненное дыхание этой маленькой планеты и жар её вечно извергающихся в открытый космос вулканов. На мониторах обозрения было видно, как огромные куски расплавленной породы пролетали мимо корабля, и, если честно, тогда я подумал, что Николай решил отправить нас на тот свет!

После того случая Берзина хотели убрать из космофлота, но высокопоставленного отца одной из практиканток настолько убедили доводы дочери, что в итоге, после завершения практики, пилот-«хулиган» получил красивую умную жену и шлюп межзвёздного класса «Конунг». Позже он признался, что мы ничем не рисковали – на каждом корабле стоит система автоматического уклонения от столкновений. Что же, каждому своё, только в тот раз я едва не поседел и запомнил тот полёт на всю оставшуюся жизнь!

Когда я перешагнул порог головной рубки корабля, все были уже там.
— Паркс, мы вошли в гравитационное поле звезды XL17, есть контакт с базой разведчиков. У нас будет лишь несколько минут устойчивой связи, — доложил Берзин.
«Доложил» потому, что я и был руководителем этой экспедиции, но об этом позже. В проекционном поле появилась голографическое изображение человека лет сорока с проседью в волосах и в обмундировании Экспедиционного корпуса косморазведки. По знакам отличия было нетрудно догадаться, что это и есть майор Руд Кёртнин, командир разведчиков, работающих на экзопланете* XL17е. На правах командира корабля Берзин первым обратился к Кёртнину:
— Здравствуйте, рады вас видеть! Просим передать данные по квадрату для посадки модуля с членами контрольной экспедиции.
— Взаимно, я тоже рад встрече, но вынужден отказать в праве на высадку. Данными мне полномочиями я объявляю XL17е закрытой зоной. Вы не имеете права предпринимать какие-либо действия без согласования с нами и лично со мной, – сухо и с жёсткой интонацией в голосе ответил он.
Это был неожиданный поворот событий, и такая встреча нас удивила.
— Здравствуйте, майор, позвольте представиться: руководитель контрольной экспедиции Алекс Паркс, — вмешался я в диалог, который пошёл не так, как ожидалось. — Если вы забыли устав космофлота, могу напомнить: глава вторая, пункт двенадцатый. Теперь вы и ваши люди переходите под наше руководство. Как глава экспедиции, прошу указать место для нашей высадки.
После моих слов все почувствовали появившуюся напряжённость.
— Паркс, я знаю и отлично помню, что написано в уставе космофлота, но перед вашим появлением на планете произошли серьёзные изменения, мы не в силах их контролировать. Согласно той же главе, я имею право не допускать вас сюда ради вашей же безопасности. Я вышлю подробный отчёт чуть позже, и ещё раз повторяю: вам отказано в высадке, — парировал мои слова Кёртнин.

Ответить я не успел: корабль вышел из зоны приёма, и проекционное поле связи покрылось рябью помех. Ответ майора косморазведки удивил нас, но повернуть назад мы не имели права. Во время повторного контакта, Кёртнин всё-таки признал мои полномочия и пообещал связаться с нами через стандартные сутки. В оставшееся до следующего сеанса связи время мы готовились к высадке и выполнению главной задачи нашего полёта на XL17е: выдачи конечного заключения о готовности нового мира к приёму первых колонистов.

По сути дела, это была лишь формальность. Эту экзопланету открыли около двадцати лет назад. Типичная представительница «земной группы» она сразу же привлекла внимание поразительным сходством с Землёй. Вращаясь вокруг типичного жёлтого карлика** спектрального класса G2V, планета находилась в так называемой «зоне Златовласки», в «поясе жизни». Её орбита проходила на оптимальном расстоянии от звезды, что позволило сформироваться на планете условиям, подходящим для жизни людей.

Четвёртая по счёту от XL17, она идеально подходила для колонизации по всем параметрам: размером, составом атмосферы, наличием биосферы, силой гравитации и магнитного поля. Такие экзопланеты — большая редкость в известном нам космосе. Большинство из найденных ранее, чтобы подготовить их для полноценной колонизации, требовали долгой работы армии учёных, автоматических зондов и терраформировщиков, Нередко на создание условий, чтобы на планете возникла среда, где могла бы существовать пригодная для нас биосфера, могло уйти несколько десятков лет. Что касается XL17е, то на изучение её параметров ушло немного времени. Как только все данные подтвердились, было принято решение об отправке на неё специалистов из Экспедиционного корпуса косморазведки.

Это происходило по давно отработанной схеме. В новом мире высаживалась первая группа разведчиков. Многие из них зачастую больше никогда не возвращались назад: одни по своей воле, другие из-за гибели. За первой высадкой следовала вторая, третья, и так до тех пор, пока люди, используя накопленный опыт, не закреплялись на чужой, а иногда и враждебной территории. Они были теми, кто первыми входили в неизвестную среду, изучали и готовили её для будущих колонистов. По моему мнению, такие люди достойны памятника ещё при жизни – своими действиями, на личном опыте они показывали, что можно делать в новом мире, а чего не стоит!

По истечении определённого срока и после оценки полученной информации о новом пространстве, туда направлялась контрольная экспедиция, в задачу которой входила проверка исходных данных и принятие окончательного решения о пригодности экзопланеты для колонизации. Этой же команде давалось право назвать её «именем», заменив им кодовое обозначение.

Такой экспедицией я и руководил в данный момент. Помимо меня, Алекса Паркса, в состав нашей группы входили: Сергей Зарубин – врач, штатный психолог и старый друг – это уже не первый совместный полет. Марк Карлен – планетолог и специалист по магнитным полям. Как говориться, это «старая гвардия» из уже опытных офицеров. Кроме неё в состав нашей команды вошли двое «птенцов», бывших курсантов, только-только окончивших Академию космофлота: Мила Чер – биосфера и гидроресурсы и Гарольд Семакин – геология и сейсмология.

И летели мы туда на шлюпе «Конунг», капитаном которого был мой старый знакомый Николай Берзин. Так что на компанию жаловаться не приходилось. На самой XL17е уже восемь земных лет жили и работали девятьсот тридцать косморазведчиков из Экспедиционного корпуса, которыми руководил майор Руд Кёртнин. Вот, пожалуй, и все действующие лица текущего повествования.

Вскоре наш корабль уже вышел на орбиту вращения XL17е вокруг звезды и лёг на траекторию сближения с планетой.
— Алекс, через несколько часов мы будем на месте, — обратился ко мне по интеркому Николай. — Зайди в мою каюту, я только что из отсека связи. Кёртнин вышел на контакт, и поставил условие, что будет говорить только с тобой. Возьми с собой Сергея, он психолог, пусть посмотрит со стороны на нашего «героя». И ещё, пришёл отчёт с обновлёнными данными, хочу, чтобы вы на это поскорее взглянули. Кёртнин ссылается на секретность и не хочет предавать эти данные огласке.
В этот момент мы как раз обсуждали план действий на планете, и я поймал на себе пристальные взгляды членов нашей экспедиции. Все слышали слова Берзина и ждали моей реакции.
— Сейчас будем, Николай. Планы работ утверждаю. Вы всё правильно рассчитали, в том числе орбиты и последовательность запуска зондов по наблюдению за биосферой, — сказал я, и мой взгляд перешёл на Милу Чер.

Последними словами я обратился именно к ней. Я всегда был против того, чтобы такие девушки летали в дальний космос. И чего ей дома не сиделось?! Стройная, яркая… Она сама была как звезда и могла бы дарить свет и тепло окружавшим её людям. Когда я ловил взгляд её больших карих глаз, мне меньше всего хотелось думать о космосе...
— Я запускаю свои зонды? — спросила эта «бестия».
Беспощадная в своём обаянии, она поймала мой взгляд и уже не отпускала его, словно пытаясь мне что-то сказать. Сердце забилось в бешеном ритме, а в голове пронеслось: «Тот поцелуй был ошибкой!» Но сказать это я, разумеется, не мог и, пытаясь привести мысли в порядок, ответил:
— Да, Мила, конечно, а вы, Марк, начинайте готовить посадочный модуль к работе. Если появятся вопросы, мы всегда на связи.

* Экзопланета — планета, которая обращается вокруг звезды, не являющейся Солнцем. XL17е — принятое на данный момент обозначение экзопланет, открытых у других звёзд, где XL17 — индекс звезды, литера «е» – индекс планеты. В принятом обозначении XL17 — непосредственно сама звезда, далее идёт обозначение планет по порядку букв латинского алфавита и удалённости их орбит от звезды, которая подразумевается под литерой «a;
** Жёлтый карлик G2V — тип небольших звёзд главной последовательности, имеющих массу от 0,8 до 1,2 массы Солнца и температуру поверхности 5000—6000 К.