Бабушка

Проливной дождь не оставил нам шансов, кроме одного – спрятаться в пещере. Мы, мокрые до нитки, развели костёр, стараясь согреться.
— Тань, расскажи ту историю, — прервала Анька молчание.

— Не хочу.

— А что за история? – подал голос Сашка.

— Ладно. Всё равно, пока дождь не кончится, домой не вернёмся… Случилось это два года тому назад — 4 ноября, умерла моя бабушка Таня.

В тот день нам позвонили из деревни и сказали, что бабушка скоропостижно скончалась в больнице. Мы с мамой быстро собрались и поехали… Пока добирались, мама всё время плакала. А я наоборот, вошла в какой-то ступор — хоть бы слезинку проронила!
Бабушкин дом нас встретил пугающей тишиной. Справа – старенькая печь. На железных кругляшах – чугуны и кастрюльки, в углу – ухват. Рядом с печкой – старый рукомойник.
В избе, конечно, не богато, но чистенько. На кухонном столе – заварной чайник, сахарница. На окнах – занавесочки… А ещё – неповторимый бабушкин запах, как будто она на минуту вышла и вот-вот вернётся.

Мама мне говорит:
— Дочка, распакуй сумки, а продукты сложи в холодильник. Я сбегаю до больницы, а после – к тёте Маше. Скажу, чтоб читальщиц собирала.
— Мам, а можно я с тобой?
— Чего ты боишься? Я – мигом!
И тут мама, которая никогда не молилась (а может и молилась, только я не видела) вдруг обратилась к иконостасу, перекрестилась:
— Царствие небесное рабе божьей новопреставленной Татьяне.

Потом она что-то судорожно искала в бабушкином шкафу, доставала из сундука какие-то бумаги.
— Включи телевизор, — сказала она перед уходом и выбежала в ранние ноябрьские сумерки…

— Представляю, как было страшно, — Сашка дотронулся до плеча девушки, но Татьяна сбросила Сашкину руку и отодвинулась.
— Тань, если не хочешь, дальше не рассказывай.
— Да ладно, нормально… В общем, включила я свет во всех комнатах, попыталась включить телевизор – не работает. И как бабушка без телевизора жила?

За окном стремительно темнело… Я разобрала сумки, продукты засунула в холодильник. Чтобы окончательно не замёрзнуть, отыскала в шкафу шерстяные носки, тёплую кофту, шаль. Всё это надела и, немного погодя, почувствовала, что стала согреваться.
И вдруг на меня накатила такая усталость – не передать! Не заметила, как провалилась в сон тут же, сидя за кухонным столом.

В углу грота вдруг послышался шорох.
— Ой, кто это? – вздрогнула Татьяна.
— Женька, посвети фонариком, страшно!
Женька щёлкнул выключателем и направил луч в темноту:
— Девчонки, не паникуйте! Видите, здесь никого нет.
— Дальше рассказывать? – спросила Танька изменившимся голосом.
— Конечно!

— Сколько я проспала – не знаю, только вдруг проснулась от резкого звука, будто кто-то в колокол ударил. У меня от неожиданности аж в ушах зазвенело!
Я медленно повернула голову в сторону раковины — отзвук протяжный, стонущий, шёл именно оттуда. Значит, не послышалось и не приснилось.
Подумала, ложка упала или вилка, или кастрюлька свалилась. Но раковина оказалась пустой…

Я от страха сцепила челюсти так, что зубы скрипнули.
— Бабулечка, — взмолилась я. – Не пугай, пожалуйста, мне и так страшно!
— Сейчас вернётся мама, — уговаривала я себя. – В доме, никого нет!
Я взглянула на старенькие ходики – они стояли.
Задеревеневшими пальцами я ухватила край занавески и откинула её в сторону… О, боже! А там…

— Танюш, так что там было? – нетерпеливо спросил Сашка.
— За окном стояла моя покойная бабушка. Представляете, нас разделяло всего-навсего тонкое стекло! Бабушка приложила ко лбу ладонь козырьком и пристально всматривалась внутрь комнаты. И хотя наши глаза были почти вровень (я – сидела, а она, сгорбившись, стояла) но смотрела бабушка как-то странно, как будто сквозь меня… Словно я была невидима! И знаете, что странно? Я почему-то не испугалась. Даже наоборот — успокоилась. Я задёрнула занавеску, взглянула на образа и перекрестилась. Мне стало намного спокойнее.

— А что потом?– тихо спросил Сашка.
— Вскоре вернулась мама с какими-то тётками… Похороны я помню смутно, видимо, душа не хотела примириться с потерей, и отказывалась воспринимать происходящее… С этого дня я стала плохо спать, а если засыпала, то мне снились кошмары. И лишь спустя много дней вдруг приснилась баба Таня — нарядная и весёлая.
— Прощай, Танечка, внученька любимая моя. Живи с Богом!
Проснувшись, я впервые за долгое время заплакала. Оказалось, что сон этот приснился как раз на бабушкины Сороковины!
— А что такое – Сороковины?
— Саш, ты что, никого из близких не хоронил?
— Нет.
— Сороковины – это поминки по усопшему в сороковой день по кончине.
— М-да-а, — Женька ковырнул палочкой тлеющий уголёк. – Вот так и мы: выгорим, как этот костёр, и останется после нас только зола … Почему-то, Тань, я тебе верю.
— Жень, всё так и было, честно!

— Интересно, а что там, снаружи? Пойду-ка, гляну…
Женька поднялся с корточек и направился к выходу, подсвечивая путь фонариком.
— Ребята, дождь прекратился!

Потрясённые Танькиным рассказом, мы молча затушили костёр и двинулись к выходу.